Притяжение влюбленных сердец

Петр Иванович в Каре больше не скучал. Он нашел себе дело по душе. Так проникнувшись идеями помощи людям, витавшими в доме семьи Штольман, он много помогал Аннушке с организацией благотворительности. Это было делом почетным, благородным и благостным. Миронов вдруг заметил радостное удовлетворение от того, что его работа тут же приносит результат. Дядюшка загорелся делом, много встречался с купцами и другими попечителями и радовался, что в полную мощь запустилась сначала пекарня, а потом и мастерские. Петр Иванович искал мастеровых для отладки новых станков, технологов. Анна, видя такой энтузиазм, предложила дяде место управляющего, а он, неожиданно для себя, согласился. Это решение означало, что он задержится в Каре по крайней мере до того момента, пока Якова Платоновича не переведут на новое место службы. Генерал-губернатор фон Кейзерлинг был восхищен скоростью и масштабами работ в каторжном округе. Он не только помог с благотворителями, он похлопотал перед самим Императором. Барон добился того, что Карские учреждения призрения для детей и женщин взяло под крыло Императорское Человеколюбивое Общество. Школе и приюту выделили почетного опекуна из членов императорской фамилии. Этот факт означал, что школу и приют теперь не забросят, будут выделять средства на содержание, даже когда придет время семье Штольман уехать из Кары. Это была очень хорошая новость. Отношения у дяди и племянницы были очень теплыми. Петр Иванович чувствовал потребность опекать беременную Аннушку и делал это с большим рвением. Он не меньше зятя трепетал от мысли, что в семье скоро появится ребенок. Миронов всюду сопровождал племянницу. Аня уговорила дядю совершать конные прогулки и их часто можно было встретить в окрестностях Кары. - Я очень радуюсь, Аннет, что ты ждешь ребенка. Ты будешь очень хорошей мамой. Яков Платонович выглядит очень счастливым. Очень. Я даже ему немного завидую. Должно быть, это очень волнительно. М-да. Сначала мой брат, теперь любимая племянница... - Мы оба очень счастливы, дядя. Я так жду весну, не терпится увидеть малыша! Они никогда не говорили о том, почему Петр Иванович не женится. Мария Тимофеевна всегда неодобрительно приговаривала дочери, что брат ее мужа слишком ветренный человек, чтобы сосредоточиться на одной женщине. Он, мол, на это не способен! А вот Аннушка всегда думала о дяде, что он, скорее, не встретил своего человека, свою женщину, от того и все это обилие мимолетных романов. Петр Иванович был достаточно глубоким и умным человеком. Пару раз у него выходило что-то серьезное, например с Еленой Владимировной Корф. Дядя загорался огнем влюбленности, но чем сильнее он увлекался, тем мощнее был откат и разочарование, когда вдруг оказывалось, что очередная избранница опять "не та". Петр Иванович проживал все свои любовные фиаско молча, но Аня все равно горячо сочувствовала ему. А еще она была рада, что прохладное отношение дяди к Якову Платоновичу прошло без следа. Она бы не потерпела такой несправедливости к супругу. Аня склонна была полагать, что дядю настроила против Штольмана все та же Елена Владимировна. Теперь же, без ее влияния, Петр Иванович и Яков Платонович души не чаяли друг в друге, для начала сойдясь в одной очевидной общей теме - любви к племяннице и жене. Они часто втроем проводили уютные вечера в гостиной. Мужчины пили чай, Аннушка читала или рисовала. - Анна, может быть, ты повременишь с поездками на Лалу? - как-то вечером поинтересовался Штольман. Он не одобрял такие эксперименты беременной жены и ее длительные прогулки. - Яков, я очень аккуратно езжу, Лалу послушный, воспитанный жеребец. Никогда не дергается, не несет, он очень уравновешен. Мне приятны прогулки. Я же не могу лежать до родов. Штольман в раздражении и замешательстве потер лицо. Он не хотел ссориться, но он не доверял даже самому послушному жеребцу. Животное есть животное. Кто знает, что у него в голове и чего ему захочется в следующее мгновение? Вмешался Петр Иванович. - В самом деле, Аннет. Твой ребенок растет, верховые прогулки становятся опасными. Случайных падений с лошади никто не отменял. Яков внимательно посмотрел на родственника, поддержки от дядюшки в этом вопросе он не ожидал. Петр Иванович порой казался ему легкомысленным поболее жены. - Падений? - ужаснулась Анна, неосознанно положив руки на живот. - Ну да, наверное, вы оба правы. Малыш подрос, я не хочу рисковать. - Аня, будем гулять пешком, на Лалу пока Петр Иванович поездит. Жеребец неделями скучать не будет. Всего полгода потерпеть. - мягко взял руку жены Яков. Он был рад, что она благоразумно уступила, пусть и не с первой попытки. Через несколько дней он застал жену в конюшне. Она принесла своим "зайчикам" яблоки. - Не волнуйся, дорогой, никто тебя не разлюбил. Летом будем с тобой кататься опять. - ласково увещевала жеребца жена. Аня наглаживала удрученного Лалу, массируя ему шею и гриву щеткой. Конь от радости прикосновений вытягивал шею и открывал рот. Аня что-то ему тихонько пела, а потом вздохнула и отдала поводья подошедшему к ней конюху. *** Другой проблемой стало отсутствие в Каре хорошего врача. Никто не хотел ехать на отдаленную каторгу. Яков Платонович просил супругу временно воспользоваться услугами доктора тюремной больницы. Новый специалист был назначен в каторжный округ несколько недель назад. Аннушка послушно сходила, позволила провести над собой необходимые манипуляции, измерить высоту живота и кости таза, но наотрез отказалась идти к нему во второй раз. - Яков, я дождусь нормального доктора, должен же кто-то откликнуться на нашу вакансию. На худой конец, в деревне есть акушерка. Она хотя бы женщина, и мне нравится. К тюремному доктору я больше не пойду. - Но почему ты так воинственно настроена к Тимофею Андреевичу? Он тебя чем-то обидел? - Нет, конечно. Просто мне неудобно, неловко и вообще не приятно. Извини. - Я не буду настаивать. Если ты не хочешь, значит стоит просто прислушаться к твоим желаниям. Извиняться не за что. - Яша, ты пойми меня, у меня странное беспокойство в его присутствии. Настороженность. Не хочу, чтобы он притрагивался ко мне. Нет, этот доктор мне не нравится. - Ладно. Твоя интуиция иногда даже более сильная, чем моя. - вздохнул Штольман. - Ты мне веришь? - Разумеется. Просто я беспокоюсь, но раз моя жена чувствует себя хорошо, то пока просто повременим, а доктор найдется. К зиме нужно будет обязательно найти специалиста... - Яша, я чувствую, что все будет отлично. Я здорова и малыш здоров. Наш ребенок растет и развивается как положено. - Ты знаешь, я его уже очень люблю. Я так ждал его, что полюбил еще до зачатия. Как не тревожиться за тебя и за него. Это невозможно… - Отпусти все тревоги. Я видела, как наш сын родится. Все будет хорошо. Яков молчал. Слепая вера была по части его супруги. Он мужчина, и его главная задача была в том, чтобы все предусмотреть. Вот только надворный советник забыл простую истину, все предусмотреть невозможно, и на волю одного человека, приходятся тысячи поступков других людей и тысячи случайных и не очень случайных событий... Аня исчезла абсолютно неожиданно. *** Яков был в поездке, уехав, буквально на сутки, в Сретенск. Губернатор отправил срочную телеграмму. Несколько часов назад китайское правительство разгромило Шалтугу, перебив большую часть мятежных китайцев и разогнав, не тронув, иностранцев, в том числе и русских. Штольману пришлось срочно выдвинуться в Сретенск, чтобы организовать охрану порядка. Если Шалтуга пала, то в скором времени окрестные леса и села будут наводнены беглыми золотоискателями, зачастую бывшими каторжниками, ранеными, обмороженными и голодными. Также к ним побегут сотни ищущих приюта китайцев, чудом избежавших немедленной казни через обезглавливание. Китайская армия вообще с собственными соотечественниками не церемонилась. Сретенск бурлил. Беглецы, не найдя ночлега, жгли костры прямо на улицах, чтобы не замерзнуть холодными октябрьскими ночами (-10C). Это были обмороженные, плохо одетые люди. Правитель Шалтуги француз Фашши, его сподвижники и другие высокопоставленные владельцы золотоносных участков успели вовремя скрыться. Когда Яков Платонович вместе с подчиненными отправился по реке к слиянию Шилки и Амура, чтобы обследовать дорогу, ведущую на въезд в разгромленное государство, они увидели тщательно заваленный спиленными деревьями тракт, уходящий далеко в тайгу. Импровизированные баррикады "украшали" множество пик, с надетыми на них головами мятежников. Эти головы были оставлены цинской армией в назидание другим контрабандистам и преступникам, в знак того, что китайский император более своеволия не потерпит. Окоченевшие тела преступников были оставлены тут же. Обезглавленные трупы стояли прислонёнными к деревьям, окоченев в самых причудливых позах. Внушительное, отвратительное зрелище. Впрочем, полицейские видывали и не такое. Яков Платонович с подчиненными деловито ходил по лесу, восстанавливая события, произошедшие менее суток назад. Здесь же полицейские организовали штаб, направляя отряды городовых вглубь тайги для поиска сбежавших людей, их поимки, идентификации и возвращению, в случае необходимости, на уголовную каторгу. И вот в процессе работы Яков неожиданно почувствовал удар в солнечное сплетение. Так обычно чувствовала себя его жена, словно примеряя на себя дыхание смерти от очередного духа. Это оказалось довольно болезненным ощущением. Он согнулся, судорожно пытаясь вдохнуть. В ушах звенел женский крик, крик отчаянный и испуганный. Самое страшное, что он откуда-то знал, что это кричит его жена. Яков увидел незнакомый особняк в огне и бегущую прочь Анну. Ощущение непоправимой беды затопило Штольмана и осталось с ним на долгое время, показавшееся ему вечностью. *** Штольман немедленно свернул все дела, передав текущие вопросы местному полицмейстеру и велел возвращаться в Кару. Ворвавшись домой, жену он там ожидаемо не нашел. Удивительно, но все домашние были на своих местах, словно ничего и не случилось. - Где Анна Викторовна? - закричал Яков. - Так барыня еще утром в больницу ушла к подопечным, вызвал ее доктор, запиской. - ответил Вацлав. - Вечер уже, почему не хватились? - Так Анна Викторовна с казачком ушла, под охраной. Одна, барин, она и не ходит. Казак Ефим Денисович обнаружился у здания тюремного управления. - Как утром зашла барыня, так не выходила. Почитай, весь день дожидаюсь. С поста не отлучался. Жинка мне даже ужин сюда принесла. - отрапортовал подчиненный. Анны нигде не было. Испуганные служащие и жители поселка обыскали улицы, все помещения тюремного управления, больницы и другие здания Кары. К тому же оказалось, что вместе с Анной пропал еще и доктор. Тот самый, к которому она необъяснимо не желала обращаться. На проходной выяснилось, что Тимофей Андреевич еще утром уехал в крытом возке. Анну Викторовну часовые не заметили. Значит у доктора была возможность вывезти Анну, возможно спящую. Допросив рыдающую горничную, Яков узнал, что его жена была одета добротно, по-утреннему тепло. Это была единственно хорошая новость, по крайней мере он мог надеялся, что она не замерзнет в дороге. К поискам племянницы подключился Петр Иванович, вернувшийся из деловой поездки. Миронов был глубоко задумчив. - Яков Платонович, паниковать не время, нужно очень хорошо подумать, куда и зачем Анну могли увезти. Возможно, похитителям нужен выкуп. - Это Разумовский. - категорически заявил Штольман. - Почему Вы так считаете? - Слишком много ресурсов задействовано и хорошо спланировано. Похищение подгадано под общую суету, связанную с разгромом Шалтуги, в Кару заранее внедрен сообщник. Через несколько часов приехал Алексей Юрьевич, который провел это время в поисках горячих следов, обследуя близлежащие дороги. Экипаж доктора - не самый удобный и быстроходный транспорт. - Яков Платонович. В нескольких верстах от Кары нашли брошенный возок доктора. Далее следы ведут в тайгу на тайные тропы. Нужны собаки. На розыск супруги начальника каторги собрали всех, кого только можно. В поисках участвовало несколько сот человек. Удручала только хорошая фора преступников, около восьми часов. Собаки вывели Штольмана и его людей, на следы, ведущие к берегу реки. Тут лежал труп доктора. Мужчине перерезали горло и небрежно отбросили тело в сторону. Здесь же лежали самодельные носилки. Яков Платонович с волнением осмотрел руки доктора. Так и есть, кисти и предплечья в царапинах. Его жена сопротивлялась, не давая усыпить себя. Рядом с телом нашлась вытряхнутая сумка, рядом валялся грязный пузырек с хлороформом и мокрые тряпки. Долгие изнуряющие поиски вниз по реке не дали результата. Несколько дней спустя они нашли зимовье со следами стоянки нескольких человек. Обследовав избушку, на нарах, покрытых соломой, Яков нашел спрятанный кулон белого золота с сапфирами. Тот самый. *** Аня в первый раз очнулась от пронизывающего холода и странного плеска воды. Действие хлороформа закончилось. Она охнула от боли в окоченевшем теле и попробовала перевернуться. Рябой, которому поручили доставку барыньки до места, желательно невредимой, ругнулся и подтянул ее поближе к середине плота. - Не дергайся, дура. Упадешь с плота в ледяную воду и тут же помрешь. Сушить тебя негде. Аня потихоньку села и осмотрелась. Они сплавлялись по реке. По всей видимости, было раннее утро. Пасмурно. Дул сильный ветер, падал мелкий колючий снег. Она поплотнее запахнула пальто, казавшееся уже не таким уж и теплым. Аня очень замерзла. - Куда Вы меня везете? - аккуратно спросила она. Конвоир лишь повел плечами и глянул на нее таким черным взглядом, что пленница прикусила язык и надолго замолчала. Рослый и широкоплечий, Рябой слыл человеком очень крутого нрава, вспыльчивым и злым к людям, посмевшим ему перечить, был человеком изворотливым и хитрым. Анна почувствовала это и не решилась злить похитителя. Отбыв долгие годы в тюремной среде, Рябой впитал в себя злобу, ставшую неотъемлемой частью его темной натуры. Душа у Рябого была мертвая. Он был человеком безжалостным, не ведавшим сострадания к кому бы то ни было. Ему было все ровно, свинью ли красть, мешок гнилой картошки или вот, бабу. Лишь бы платили справно! У зимовья в тайге его должен был дожидаться другой подельник - Упырь. Рябой и Упырь были земляками, а тюремные отсидки ещё более их сблизили. Прослышав о богатых приисках, что находились в урочищах у далёкой сибирской реки Шилки, приятели решили поехать сюда в надежде поживиться. Работать они не любили. А тут их наняли серьезные люди, чтобы Упырь и Рябой окольными путями вывели из каторжного района девку. Князь обещал очень хорошо заплатить, дал задаток, и они истово взялись за дело. Аня слышала их тюремный говорок и сжималась от страха. Она ничего не просила, молчала в надежде быть как можно незаметнее. Впрочем обращались с пленницей сносно. Словно она была бессловесной буренкой, которую пастухи должны были вернуть хозяину. Ее даже покормили. Окромя сухарей и мяса вяленного ничего не предложили, сунули в дрожащие женские руки кружку с горячим чаем, предварительно плеснув туда толику спирта. Спорить Аня не решилась, рассудив, что алкоголь — это самое меньшее из сегодняшних зол, и послушно съела и выпила все, что ей дали. Предстояла дальняя дорога... *** Со времени пропажи Анны прошло две недели. Были прочесаны большие участки тайги, организован сплав по реке. Жена поначалу оставляла следы, по всей видимости отрывая лоскутки от нижней юбки. Но однажды, на одном из многочисленных выходов к реке, ее след оборвался насовсем. Где искать Анну, было не ясно. Разумовский как сквозь землю провалился. Охранное ведомство потеряло князя из виду. Яков сходил с ума от беспокойства, внешне сохраняя завидное хладнокровие. Он не мог себе позволить впасть в отчаяние. Яков заставлял себя есть, спать, работать, держать себя в надлежащем виде. Дома поселилась черная непроходящая тоска. Слуги ходили словно тени. Петр Иванович запил, молча переживая потерю и не в силах ничего изменить. Штольман предпочитал сохранять трезвый рассудок и, в случае новостей, быть готовым немедленно выехать на поиски жены. Яков телеграфировал Варфоломееву с просьбой о помощи. Просил прислать детективов. Телеграфировал золотопромышленнику Негрену. Было важно отыскать местонахождение Разумовского, а вместе с ним и бесследно пропавшей Анны. Через двадцать дней после пропажи жены он, наконец, получил письмо. Добрый день, Яков Платонович, если он для Вас все еще добрый. Как сказал один мудрый человек: "Месть - это блюдо, которое подают холодным." Вы взяли на себя смелость забрать женщину, которую я выбрал для себя. Впрочем, Ваши усилия оказались тщетными, я вернул Анну себе, восстанавливая этим справедливость. Признаюсь, я специально дождался радостной вести о Вашем скором отцовстве. Поздравляю! Пишу это безо всякого сарказма. Ваш отпрыск князю Р. без надобности. Мне достанется Анна Викторовна, Вам, в качестве компенсации, ее ребенок. Только представьте насколько уступчивой и покорной может быть Анна, чтобы защитить Вашего же нерожденного ребенка? Думайте теперь об этом, господин Штольман. Хотел бы я видеть сейчас Ваше лицо. Не ищите меня. Мои финансовые возможности явно превосходят Ваши. С Уважением, князь К.Р. Штольман не стал сминать письмо. Это была улика. Несмотря на ужасающие по смыслу строки, голову следовало сохранять холодной. Яков страшно переживал за жену. Он старался дышать медленнее. В истерике не было никакого проку, но сердце предательски сбивалось с ритма, а мысли путались. Было полное ощущение, что его варят живьем и не было спасения от этих адовых мук. Он вдруг вспомнил, как безумно ревновал Аню к каждому столбу. Как он устроил скандал, заподозрив ее в адюльтере с его же родственником. Боже мой, какой эгоизм с его стороны. Боже, зачем так больно объяснять такие простые истины? Он давно все понял. Пусть его жена бы любила кого угодно, лишь бы была здорова, свободна и счастлива. Разумовский вполне определенно намекал на вещи, непозволительные по отношению к Анне. Бедная скромная, чистая Аннушка. Яков усилием воли пытался себя успокоить, потому что думать о плохом было нельзя. Он взял письмо и отправился домой. Главное было найти жену и вызволить, остальное могло подождать с осмыслением. *** Путь Ани в сопровождении уголовников Упыря и Рябого продолжался несколько дней. Они шли горными тропами, сплавлялись на плоту и в конце пути сели на небольшой китайский почтовый пароходик, напоминавший ржавый утюжок. Примитивный и тесный, он напоминал холодный ледяной сарай, если бы не горячая топка парового двигателя. Все это время в пути Анна была в одной и той же одежде. Она сильно мерзла и чувствовала себя прескверно, боясь заболеть. Аня крепилась изо всех сил. На пароходе, уже в относительном тепле, ее стало колотить от озноба. На улице ежедневно продолжал идти мелкий, колючий, сухой снег. Рябой, отобрав у нее пальто, дал взамен некрасивый, но довольно теплый тулуп. Ботинки тоже отобрали, сунув в руки валенки. Самочувствие Ани ухудшалось с каждым днем, ей овладело уныние. Особенный ужас внушали кромешно темные ночи. Каждый вечер похитители вставали на якорь прямо посредине реки, где было самое сильное течение, ведь у берега, на спокойном мелководье, пароходик мог легко вмерзнуть в лед. Аня дремала, слушая как их маленькое судно швыряет туда-сюда, слушала скрежет льдинок о тонкие борта и вой снежной бури. Она тихо и беззвучно звала мужа, вот только он все не приходил. Никто не приходил за ней, ни живые, ни мертвые. Через неделю печальное путешествие Анны неожиданно закончилось. Они причалили в бедном китайском порту. Упырь и Рябой, получив оговоренную оплату, передали ее другим людям. После недолгой поездки в экипаже, Анну сразу увели в баню. Она успела разглядеть богатый особняк в глубине двора. Она уже знала, кто живет в этом красивом доме. Разумовский. Служанки молча раздели ее, посадив в ванну и оттирая добела жесткими мочалками, не избегая и еле заметного живота. Его они терли тоже. Это было довольно неприятно, впрочем, не зная, они могли и не заметить ее беременности. Чуть позже в предбанник зашла сердитая женщина с сумкой. Аня испугалась, когда она начала вытаскивать на стол странные металлические приспособления. От женщины волнами шла злая черная энергия. Она была убийцей. Повитуха убивала младенцев. Анну затошнило от непередаваемого ужаса. Она когда-то боялась за свою честь? Да к черту женскую честь, ЭТО было гораздо страшнее. - Я только посмотрю, вправду ли ты понесла и примерный срок. - увещевала повитуха. - Нет. Не дам. - затрясло Анну. Она решила сопротивляться до последнего, но только не даться в руки этой ужасной женщине. - Лучше подобру-поздорову подойди ко мне. Не дашься, больно сделаю. Она угрожающе взяла в руки длинную спицу. В этот момент Аня упала в обморок. *** В великолепном особняке Его Сиятельства уже дожидались почетную пленницу. Кирилл Владимирович с восхищенным негодяйским интересом наблюдал, как бездыханную женщину, одетую и прибранную уложили в кровать. - Я просил только осмотреть и аккуратно припугнуть, чтобы Анна Викторовна вела себя хорошо. А Вы что сделали с моей гостьей? - укоризненно усмехнулся князь. - Я ей только спицу показала, госпожа сразу и упала. Кто ж знал, что она такая нежная. Теперь у Анны Викторовны шишка на затылке. - Очень неаккуратная работа. - покачал головой Кирилл Владимирович. - Как Вы и просили, я ее осмотрела. Срок небольшой, месяца три. Плод пока живой. Можем вытравить, это на таком сроке несложно. - равнодушно предложила свои услуги повитуха. - Цена? - Сто рублей. - Ну что за варварство! - изумился и рассмеялся князь Разумовский. - незачем подвергать жизнь и здоровье молодой леди опасности. Дождемся родов. Вы свободны. Гонорар получите у помощника. "...можем вытравить...". На этих словах Анна пришла в себя, но от ужаса снова впала в забытье. Мозг отказывался принимать окружающую реальность. Так страшно ей никогда не было. Неожиданно Анне приснился очень светлый сон. Ей приснился сын. Высокий худенький мальчик был одет в гимназическую курточку. Он был очень похож на Якова. Сын взял ее за руку, утешающе погладив пальцы. - Не волнуйся, мама, я такой же сильный как папа. Нас так просто не возьмешь. Мы справимся. Папа найдет нас. Ты не плачь... Мальчик отошел, помахал ей рукой и растворился в дымке. Анна очнулась в постели. Одетая. Положив руку на живот, она потрогала небольшой холмик под пупком. Ничего не болело. Что же с ней делали? Вроде бы ничего... В комнату заглянула служанка. - Проснулись, госпожа? Его Сиятельство хочет поговорить с Вами. Анну подняли, одели, словно куклу, в добротное новое платье, расчесали спутавшиеся кудри, уложили волосы в пучок. Горничная хотела даже накрасить ее, но Анна решительно отвела от себя руки девушки. Ее отвели в столовую. В кресле у накрытого стола сидел князь Разумовский. Кирилл Владимирович улыбался, любуясь видом из окна. Вел он себя, вопреки своим отвратительным поступкам, чрезвычайно любезно. - Анна Викторовна? Как давно я Вас не видел. Он рассматривал ее. - Здравствуйте, Кирилл Владимирович. Он поцеловал растерянной Анне руки, излишне долго. - Присаживайтесь, пожалуйста, я за Вами поухаживаю. В Вашем положении обязательно стоит качественно питаться. Не так ли? Он ловко намазывал паштет на булочку, наслаждаясь изумленным видом "гостьи". - Зачем вы это сделали? Зачем силой забрали меня из дома? Отпустите меня обратно, пожалуйста. Разумовский радушно разливал чай и, улыбаясь, слушал причитания гостьи. Ему нравилась ее растерянность. Он с удовольствием посмотрел на Анну. - У меня есть планы насчет Вас, но все позже. Сейчас лишние волнения ни к чему. Сначала Вам нужно прийти в себя. Выспаться. Ребеночек опять же. Не забывайте о его благополучии, которое зависит от Вас. Я смею надеяться, что Вы будете вести себя хорошо. - О, Вы можете быть уверены. Силы слишком неравны, чтобы я посмела бросить Вам вызов. - Вы всегда были очень благоразумной барышней. Он подал ей чашку чая, погладив по руке. - Анна Викторовна, можете за сохранность плода не переживать, мы с Вами передадим его сразу после рождения господину Штольману. Ребенок будет некоторого рода компенсацией. - А я? - растерялась Аннушка, не понимая извращенной логики. - Вы останетесь со мной. - А зачем я Вам? - Вы мне нужны, кроме того, Вы мне нравитесь. Всегда нравились. Я надеюсь, что и Вы будете не столь строптивы, как год назад. Князь внимательно посмотрел на нее. Аня тяжело задышала, а ее живот скрутило судорогой. К горлу подкатили волны отвращения, она потихоньку выдыхала, опасаясь, что ее сейчас стошнит. *** Шло время. Разумовский не особенно беспокоил Анну, однако стремился провести с ней время. Притворно вежливый, он холодно усмехался, задумывая что-то нехорошее. Князь до смерти пугал ее. Иногда он советовался с ней по своим коммерческим делам, требуя сообщить ему, будет ли успех от того или иного мероприятия. Где могла, Анна помогала Кириллу Владимировичу. Она была не в том положении, чтобы отказывать в подобных просьбах. Лишь бы не серчал. Он был страшным человеком. Днем они часто ездили верхом. Князь настаивал на прогулках, и Анне ничего не оставалось, как соглашаться. Она боялась злить человека, не привыкшего чтобы ему перечили. У Его Сиятельства были норовистые жеребцы. Откровенно злые, как и сам хозяин. Слушались они только Разумовского, бросаясь и кусая всех остальных. Один из коней по кличке Одержимый, бросался и вовсе на всех. Собак, конюха, других животных. Аня с ужасом смотрела на все это и пряталась за балки конюшни. Разумовскому ужасно нравилось ее замешательство и неловкость. Князь смотрел на осторожное обращение пленницы с лошадьми и усмехался. Анну он приказал жеребцам не трогать, и они его слушали. Рысак Анны и вовсе был малоприятным животным. После очередной прогулки он злобно укусил ее за плечо. - Ой! - схватилась за руку она. А князь улыбнулся и дал жеребцу кусочек сахара. Ей еще несколько раз доставалось от этого коня. В другой день он укусил ее за бедро. Анна молчала, а Разумовский лишь внимательно наблюдал за происходящим. Она старалась крепче держаться в седле, строже обращаться с негодным животным. При малейшей проказе она крепче и глубже садилась в седло, отклонялась назад и натягивала поводья. Больше всего она боялась, что жеребец скинет ее, но Бог отвел. *** Вечером после прочтения злополучного письма Штольман разговаривал с Петром Ивановичем. - Сегодня мне передали письмо от Разумовского. Князь пишет, что похитил Анну по мотивам мести. - Покажете письмо, Яков Платонович? - Мне бы не хотелось. - Я должен посмотреть. - твердо сказал Миронов. Яков поиграл желваками и протянул письмо. Когда Петр Иванович пробежал глазами по строкам, он ужасно побледнел, ослабил ворот рубашки и задумался. Миронов трогал конверт и напряженно размышлял. - Нет, Яков Платонович. Он не тронет ее. Поверьте мне на слово. У Его Сиятельства слишком взыскательный вкус, а Аннет ждет ребенка. Он не опустится до подобного. Я чувствую, что Разумовский написал это, чтобы сделать Вам, своему извечному сопернику, побольнее. У меня нет таких больших способностей, как у племянницы, но Аннет в порядке, насколько вообще может быть в такой ситуации в порядке. - Нужно найти ее. Скоро начнут замерзать реки и пока окончательно не встанет лед, мы не никуда не сможем проехать. Это остановит поиски на несколько недель. Мелкие реки уже встают. Амур, по словам старожилов, замерзнет чуть позже. Ночью Яков в который раз не спал, он думал, маялся. Все вещи Анны были на месте, и он перебирал их, переживая и тоскуя о жене. - Должно быть, ты ужасно сердишься на меня, родная. Что я никак не помог тебе, не предотвратил. И теперь тебе приходится самой защищать себя и нашего ребенка. Наверное, он сильно похудел, потому что взглянув на свою руку, он не обнаружил обручального кольца... К утру плохих вестей прибыло еще больше. К Якову пришел конюх Боголюб и рассказал, что утром начал чахнуть жеребец барыни. Лалу несколько дней отказывался от еды, а теперь и вовсе слег. Штольман отправил записку Жаргалу с просьбой о помощи, тот немедленно приехал, да не один, а с Ламой. Они походили по конюшне. Лама совершил обряд. - Обрадовать Вас нечем, господин Штольман. Конь этот защищает хозяйку, он в некотором роде оберег. Анна Викторовна хорошо относилась к жеребцу, и он полюбил ее. Теперь Лалу чувствует беду и берет на себя откуп от смерти. Жертвует собой за хозяйку. Это мистическая связь, и ее не разорвать. Вы можете только ухаживать за жеребцом. Он уже не встанет. Лама говорит, дух смерти рядом. Глядя на некогда полного сил рыжего жеребца, Яков отчаялся. Проводив гостей, он хотел кричать от бессилия, но не мог. В эту самую черную минуту своей жизни, полную отчаяния и беспомощности, ему принесли спасительную телеграмму. *** Помощь пришла откуда не звали. В китайском Майманчине уже несколько месяцев служил некто иной как Намжин Иванович. Здраво рассудив, что среди русских людей он излишне выделяется, и привлекает внимание недоброжелателей, паренек отправился на Родину. Китайцу среди себе подобных затеряться не в пример легче! В Маймачине всесторонне образованный Намжин нанялся в резиденцию генерал-губернатора провинции Мохо. Он исполнял обязанности толмача, владея четырьмя восточными языками и оказался человеком очень полезным. Как и многие северные китайцы, Намжин Иванович был высок, светлокож и ничем не выделялся. Дела у него шли хорошо. Однажды Намжин привез почту для его Сиятельства князя Разумовского и вдруг увидел знакомую голубоглазую фею, которую всегда очень любил. Анна Викторовна была очень подавлена и не обратила на него никакого внимания, похоже даже не узнав паренька в традиционной одежде. Для белых людей многие представители их этноса были схожи между собой. Намжин не стал привлекать внимание, решив разузнать в чем дело. Несколько дней он после службы он приходил к особняку и наблюдал за домом и его обитателями. Он выяснил, что госпожу Штольман удерживают против ее воли. Намжин более не смог ни проникнуть в дом, ни передать записку. Тогда он решил действовать по-другому. Намжин решил сообщить обо всем господину Штольману, благо, адрес тюремной канцелярии нерчинской каторги он все еще помнил. Чтобы дело пошло быстрее, он воспользовался обычным телеграфом. Китаец отправил послание на монгольском языке, надеясь, что Яков Платонович найдет толмача и разберется. "Золотой мальчик нашел ваш клад" - гласила телеграмма, которую недоуменно перевел ему служащий. Телеграмма была отправлена по обычной незащищенной линии из Китая, без шифра. Золотой мальчик в его бытности был один единственный. Найти китайчонка через господина Негрена было делом несложным. Красноярский золотопромышленник сообщил место нахождения Намжина. Штольман немедленно отправился в дорогу. С ним поехал Алексей Юрьевич, у которого расстроилась свадьба. Арина тяжело переживала похищение подруги и выходить замуж в такой момент отказывалась. Приближался пост и свадьбу недовольные Хорошкины перенесли на начало января. На поиски племянницы поехал и Петр Иванович, здраво рассудив, что его присутствие помешать не помешает, а вот поможет точно. Еще неизвестно, в каком состоянии находится Аннет, после месяца заточения. Он всегда с ней ладил. Самой короткой дорогой путь занимал несколько дней. Только бы река не встала! Разумовского злила пленница. Нет, Анна была кротка и не перечила. Но она плохо шла на контакт, практически не видела духов. Бесполезная девица, еще и беременная. Он думал, что дождется ее родов спокойно, но нет. Сегодня на прогулке он поцеловал ее, а она дернулась от отвращения, глупая. Пренебрегает самим князем Разумовским! Вид ее небольшого округлого живота вызывал у него чувство ревности и еле сдерживаемого бешенства. Хотелось проучить ее. В один вечер, он решил, что не хочет больше ждать, его "гостья" прекрасно себя чувствует и отправился к Анне в спальню. Она читала книгу. Обернувшись и прочитав в его глазах нечто, понятное ей одной, она бросилась к стене. Его Сиятельство не торопился. Его замороженная куколка ожила, и он хотел сполна насладиться этим зрелищем. Разумовский не знал даже, чего он хочет больше, ее тела, или унижения и слез. Он демонстративно развязывал домашний халат. Неожиданно Анна бросила книгу в канделябр, стоящий на столе. Он опрокинулся, свечи выпали и огонь заплясал на столе. Князь завороженно смотрел на это. Красиво, черт возьми. Длинноволосая женщина в халате, вольный огонь, ночь. В мгновение ока пламя перекинулось на занавеску. Анна закричала, и князь с ужасом увидел, как пламя от криков пленницы стало еще сильнее. Что за колдовство такое? Оттолкнув Его Сиятельство, она опрометью бросилась из комнаты. Разумовский не смог поймать несносную девку. Борясь за свою честь, здоровье и жизнь, она бежала так, словно за ней гналась тысяча чертей. Пока он звал слуг, а те несли воду, дьявольский пожар разгорался все сильнее. Ведьма! Одно он знал точно, Анна из особняка не выберется. Оставив бессильную нерасторопную прислугу тушить все сильнее разгорающийся пожар, Разумовский пошел искать пленницу, уже твердо зная, чего он хочет. Анна никогда не пожелает быть с ним, добровольно не подчинится. Разумовский испытывал ярость. Он хотел делать ей больно. Аня спряталась в конюшне. Она знала, что пламя пожара скоро доберется и сюда. Она пряталась, оттягивая момент расправы и надеясь на чудо. Она не знала, что из бед случится раньше - её найдет Разумовский, или она сгорит в пламени пожара. Неизвестно, что хуже. Жить хотелось ужасно. Она металась. Лошади волновались. Князь быстро нашел ее. Нехорошо усмехаясь, он шел на нее, отрезав пути к выходу. Увидев, что пламя перекинулось на конюшню, Аня начала выпускать обезумевших от ужаса лошадей. Тут произошло нечто странное. Лошади бросились на Его Сиятельство. Князь упал, отброшенный своим же обезумевшим от страха жеребцом. Увидев, что проход свободен, Анна побежала к выходу вслед за лошадьми. Конюшня занялась огнем. Бежать было особо некуда. Сразу за конюшнями находилось небольшое ледяное озерцо, а выходы слева и справа вдоль берега были огорожены и заперты. Небольшое частное пасторальное уединение превратилось в огненную ловушку. Лошади не думали. Ведомые инстинктом, они бросились в воду. Озеро было неглубоким, всего около двух-трех метров. Лошади смотрели на пожар, высунув из воды лишь головы, дрожа от холода и страха. Аня стояла на берегу и не знала, куда ей деться. Ворота были закрыты. Пламя все разгоралось. Подул холодный ветер и накатил такой страшный мороз, что вода озера в один миг замёрзла, издав странный гулкий звук удара по стеклу. Замерзли даже небольшие волны. Аня смотрела на жуткое, невиданное зрелище. Озеро стало словно огромной плитой темного мрамора, на которую тихо падал ослепительно белый снег. На этой мраморной плите стоял десяток лошадиных голов, будто отсеченных безжалостным топором палача. В выпученных глазах мертвых животных горело пламя ужаса. Тут показался Разумовский. Хромая, он пошел прямо на нее. В руках у него была палка. Анна завизжала. - Что ты за ведьма такая! Ты спалила дом, ты убила моих лошадей! - гневно сказал он. Аня подумала, что он сейчас убьет её, вот этой самой палкой. Деться было некуда. Эти слова князя стали последними. Яков появился, как всегда, вовремя. Отстрелив замок боковых ворот, он увидел Разумовского, загнавшего на лед полураздетую простоволосую Анну. Штольман поднял револьвер и безо всяких раздумий выстрелил. Он уже давно задолжал этот выстрел князю. Нужно было пристрелить его раньше. Князь упал на свежевыпавший снег и закрыл глаза. Последней мыслью, что промелькнула в его аристократической голове, была фантазия о том, что зрелище его смерти, должно быть, достойно картины Босха... - Аня! Яков подбежал к жене и укутал ее в свое пальто. - Яша, мне ужасно холодно. - сказала она. Он посмотрел вниз и увидел, что Анна потеряла один тапочек и стоит босой ногой на снегу. Он хотел взять ее на руки, но с женой приключилась истерика. - Почему ты так долго! - закричала на него Аня, - где ты был? Ты искал меня целый месяц! Я звала тебя! Ты же обещал защищать меня. Яков не стал спорить. Он до боли сжал губы. На этот раз он действительно искал ее слишком долго. Штольман быстро подхватил жену на руки и отнес в экипаж. Там он оставил ее, поручив заботам Петра Ивановича. Ему вместе племянником предстояло избавиться от тела князя. Довольно уже проблем от Его Сиятельства. Никакого разбирательства не будет. *** Благоразумный Намжин, ожидая приезда господина Штольмана, снял для начальника каторги самый хороший номер в местной гостинице. Не Бог весть что, но город был торговым, поэтому путешественников, которым требовался ночлег, здесь хватало и гостиницы были неплохими. Завтра им еще предстояло раздобыть одежду для госпожи Штольман и, возможно, врача. Яков вцепился в жену железной хваткой и так и держал, пока она тихо не попросила отпустить ее. Оставшись наедине, Яков в сотый раз бездумно ощупывал Анну, спрашивая все ли в порядке. - Я не в порядке, Яша! - закричала Аня, отбросив его руки и отвернувшись. - Он к тебе прикасался? - побелел Штольман. - Нет, почти. Мне просто нужен отдых. Разумовский не тронул меня. Сегодня, похоже, собирался, но не смог. Штольман взял себя в руки, расстелил им постель и Анна, кусая губы, облегченно забралась под одеяло. Она молчала. Он лег рядом. Четыре безумных недели закончились. Теперь Анна отталкивает его, конечно, она злится. Что он с ней сделал, этот негодяй? Аня смотрит на него как чужая, даже не позволяя прикоснуться к себе. Якова затрясло от выходившего напряжения. Аня отвернулась от мужа, и накинув сверху на себя еще и плед, умудрилась завернуться в несколько теплых слоев. Холодно. Яков положил на нее руку, собираясь хотя бы погладить, но она дернула плечом... Ночью ей приснился сын. Он сидел на Лалу, гарцуя и неплохо управляясь с конем. - Мама, чудесный у нас жеребец. Самый лучший! Лалу смотрел на нее и в его глазах была вся мудрость мира. Он любил хозяйку и готов был служить ей, катая ее или ее сына или любого другого, кого она полюбит. Лалу будет любить их тоже. Аня подошла к сыну и поцеловала его, не забыв погладить жеребца по гриве. - Папа не виноват, ты же знаешь, - прошептал мальчик, - ну не обижайся на него! С этими мыслями она проснулась. Ей стало стыдно. Яков не мог найти ее, каким чудом ее вообще нашли? Нельзя думать только о себе. Ей было больно и страшно, но каково было ему, в неизвестности... Она повернулась к мужу. Он не спал. Аня внимательно смотрела на него. Ужас. Похудел, словно высох. Под глазами легли синие тени. - Прости меня. - сказал Яков. - Я знаю, ты искал. - сказала Аня. Она высвободилась из кокона и легла к мужу под бок, а он облегченно обнял ее. - Как он? Как наш сын? - спросил Яков. - Вроде бы хорошо. - Он не шевелится? - Пока нет. Рано еще. Яков неуверенно забрался рукой к ней под одеяло. - Можно, я поглажу его? - Нужно. Я скучала. И наш ребенок тоже. Знаешь, он все чувствует. Яков осторожно дотронулся до упругого живота жены, осторожно ощупывая. Он стал гораздо больше, но все еще такой маленький. Под юбками так и вовсе незаметно. - Я так беспокоился за тебя, Аня. Неизвестность и беспомощность хуже самой страшной пытки. Не было ни одной минуты за этот месяц, чтобы я не думал, как ты, что с тобой. Ты расскажешь, что с тобой происходило? - Расскажу позже. Князь почти не касался меня, но постоянно угрожал. Я так привыкла бояться, что даже не верится сейчас, что все закончилось. Мне кажется, Разумовский был изощренным садистом. Ему нравилось держать меня в страхе. Он говорил мне такие вещи, ужасные. Я боялась спать ночами и ставила у двери стул, чтобы проснуться, если кто-то захочет зайти. - Я очень виноват перед тобой. Мне так жаль, что не было никого, кто бы утешил тебя. - погладил ее Яков. - Меня утешал наш сын. Он приходил ко мне ночами. Самыми страшными темными ночами я была не одна... Князь отобрал мое кольцо. - Аня показала на пустую руку. - Я куплю тебе другое. - поцеловал ей пальцы муж. - Я потерял свое. Даже не представляю где. Они проспали почти сутки. Говорили, плакали, целовались и снова спали. Пока супруги не выходили из номера, приходя в себя, практичный Петр Иванович подсуетился насчет одежды для Анны и билетов на последний пароход до Сретенска. Шилка должна была встать со дня на день. А потом, уже во время путешествия по реке, у супругов вдруг проснулся зверский аппетит. Исхудав за последние недели, они отдыхали и отъедались. Выходя к радостным, но недоумевающим родственникам в салон первого класса, Яков набирал полный поднос еды и невозмутимо уносил в каюту. - Я хочу видеть Анну! - не выдержал Миронов. - Я ей передам. - улыбнулся Яков. Они слишком соскучились друг по другу. В Сретенске супруги Штольман купили новые обручальные кольца и отнесли их в церковь. Батюшка не стал вредничать и расспрашивать мужа и жену о причинах замены колец. Надо так надо. Он благословил супругов, а после просто положил кольца на алтарь, тем самым освятив их. По одухотворенным лицам Якова Платоновича и Анны Викторовны стало понятно, что дело он совершает благое и нужное. После обряда батюшка надел кольца на пальцы супругам, строго нахмурив брови и наказав больше не терять. В Кару приехали уже счастливые муж и жена. Глаза Якова сияли, а у Аннушки на щеках алел румянец. Все плохое быстро забывалось. Едва зайдя домой и расцеловавшись с горничной, Анна тут же пошла на конюшни. Яков побежал за ней. Он ничего не говорил ей про занедужившего жеребца, не желая огорчать и без того настрадавшуюся любимую. Забежав на конюшни, Яков увидел умиротворяющую картину. Аня чесала гриву своего флегматично стоявшего жеребца. Лалу, прищурившись, смотрел на Штольмана, словно уговаривая оставить его тайну между ними. - Ты мой рыжий зайчик. Такой замечательный... Я так скучала... - любовно приговаривала Анна. Якову на миг показалось, что жеребец улыбается. - Хочешь покататься, дорогая? - Хочу... - Значит будем ездить понемногу... Лалу спокойный конь, послушный. Жеребец ткнулся в ее в руку, прося вкусненькое. Аня засмеялась и достала из кармана яблоко. Рядом заржал приревновавший хозяев Фарфор, тоже просивший внимания и... яблочко! Рыжику всегда доставалось чуточку больше! - С детьми тоже так будет, Аня? - Как? - изумилась драгоценная. Один любимчик будет угощение получать, а второй смотреть? - иронично поднял бровь Штольман. - Яша-Яша, как ты мог про меня так подумать! Ничего подобного. Аня достала из кармана второе яблоко и подошла к Фарфору. Конь ее мужа был озорником. Он ужасно обрадовался, что на него наконец обратили внимание, и всем своим видом выражал одобрение, переступая с ноги на ногу. Мол, конечно, все понимаю, но я тоже Ваш зайчик, только белой масти! - Несите еще яблоки, господин Штольман! - улыбнулась Аня. Яков вернулся с полным ведром порезанных яблок и моркови, сдобренных маслом и щедро высыпал угощение питомцам в кормушки. Яков обнимал жену, и они тихо смотрели на лошадей. Аня потянулась за поцелуем. Она так соскучилась по мужу, что еще нескоро насытится. Яков нежно придерживал ее затылок, целуя и осторожно поглаживая жене спину и ягодицы. Пламя страсти грозило разгореться в пожар, к тому же Аня чуть слышно застонала, воспламенив мужа еще сильнее... Тут из-за угла вышел Васенька. Увидев хозяйку, он обиженно заорал и тут же бросился в ноги, жалуясь на все сразу. Он такой несчастный котик! Даром, что потолстел на полкило, это все от горя! Он жаловался на невкусные ноги Петра Ивановича, зареванного белого раззяву, прилетающего ночью лишь порыдать, невкусную стряпню кухарки... А, главное, на саму Анну, подло бросившую его! - Ну, Вася, довольно уже. Пойдем в дом... За столом с пузатым самоваром на ужин собралось все семейство. Прибежали, весело отряхиваясь от сухого снега, Алексей Юрьевич и Арина. Все радостно обсуждали последние новости, разом сбросив напряжение последних недель. - А когда же теперь свадьба? - спросила Анна. Жених с невестой весело переглянулись, и Алексей сказал: - В начале января, сразу после Крещения. - Тоже, что ли, жениться... - пробормотал дядюшка. Аня взяла под столом мужа за руку, и он крепко сжал ее. Она погладила его пальчиками. Глаза Якова сияли. Аня улыбнулась ему, обещая своим взглядом ночь, полную жарких объятий. Он понял ее без слов.