Происшествие
24 февраля 2022 г. в 20:13
Едва за окном забрезжил рассвет, как Анна Викторовна уже открыла глаза. Ночь была бессонной, но её переполняла энергия и спать не хотелось вовсе. Хотелось чаю и завтракать, немедленно! Соседняя подушка была подозрительно пустой и холодной. Ну как же так! Деятельный Яков Платонович уже куда-то исчез, оставив свою жену в неведении. Скинув одеяло, Анна пошла разыскивать мужа. Камин был разожжен не так давно, в чаше догорало несколько поленьев. На столе лежала записка и коробочка шоколада. Анна положила в рот конфету и пробежалась глазами по сообщению от мужа.
— Драгоценная моя Анечка! — гласила записка. — Дела службы требуют моего неотложного участия. Я не дал Вам нынешней ночью полноценно выспаться. Прошу Вас, проведите сегодняшний день в отдыхе, поспите. Вернусь не позднее 5 часов по полудни.
Вечером нас ждут с визитом в семье моего зятя и племянника.
Р. S. Уже скучаю. Ваш супруг Яков.
Анна задумалась. Спать совсем не хотелось. Что она, больная какая, спать днем, когда вокруг кипит жизнь, и у нее энергии хоть отбавляй. Ну уж нет, Яков Платонович. Она не домашняя праздная канарейка, и может заняться множеством полезных дел.
Одевшись, Анна сбегала за истопником и попросила нагреть для нее воды. В умывальне стоял затейливый водонагреватель с большим баком и трубой, выведенной в систему вентиляции. Как только загруженные истопником дрова затрещали в топке, вода в накопителе немедленно начала прогреваться.
Анна пригласила к себе местную горничную — Верушу, которая помогла ей перебрать и отгладить одежду, сложить все, отдав часть белья в стирку. С помощью горничной Анна приняла ванну, уложила волосы и села завтракать, довольная собой. За окном было еще раннее зимнее утро, а она ловко справилась со всеми срочными делами. Теперь можно было заняться чем-то интересным! Анна задумала предпринять вылазку в близлежащие лавочки, расположенные недалеко от доходного дома. Вчера она заметила чудный магазинчик с готовыми акварелями и принадлежностями для рисования.
Она уже натягивала перчатки, как в дверь постучали и служащий, поклонившись, передал ей письмо.
Судя по вензелю, его написала Анне вчерашняя знакомая княгиня Буремская.
— Любезный мой дружочек, — писала княгиня, — вынуждена просить Вас о помощи в одном деликатном деле. У моего давнего друга и мецената Павла Михайловича обнаружена пропажа нескольких картин. Он просто в отчаянии. Если у Вас найдется время для помощи в этом деле, прошу дать утвердительный ответ как можно быстрее. В случае Вашего согласия, я заеду за Вами через час.
Анна быстро написала согласие и отдала письмо обратно лакею. Сама же села и задумалась. Не погорячилась ли она? Как отнесется Яков Платонович к её сыщицкому экспромту? Она посмотрела на часы. До прихода мужа домой у нее было еще долгих 6 часов. Она непременно успеет и все сложится наилучшим образом. А людям нужно помогать!
В Московской городской художественной галерее Павла и Сергея Третьяковых Анна бывала до сегодняшнего дня несколько раз. Они приезжали сюда с дядюшкой. Мама всегда легко отпускала их в галерею, «приобщаться к прекрасному». Сама Мария Тимофеевна посвящала высвободившееся время общению с сестрой Липой, к которой была весьма привязана, но видеть, увы, которую, получалось не так часто, как хотелось бы.
Анна любила молчаливую торжественность залов, любила сесть и не спеша рассматривать полюбившиеся картины. Как-то однажды они с дядей провели тут целый день. Поэтому Анна близко к сердцу восприняла происшествие, случившееся у Третьяковых.
Сегодня галерея была закрыта. Галдящая разношерстная публика слушала сбивчивые извинения смотрителей и разочарованно уходила, так и не ознакомившись с экспозицией.
У здания галереи стояло несколько экипажей полиции, очевидно, уже с утра приступивших к поискам. Княгиню и «ее племянницу Анну Викторовну» городовые с готовностью пропустили внутрь, предупрежденные самим владельцем галереи.
Купец Павел Михайлович был высоким худым мужчиной с длинной, согласно московской купеческой традиции, бородой, человеком волевым и умным, однако сейчас находился в состоянии, близком к истерии, так не свойственной ему. Всегда безупречно спокойный в делах семейных и торговых, он становился истиным фанатиком, когда речь шла о его страсти — коллекционировании картин. Он сидел, подперев кулаком голову, осунувшийся.
Рядом сидела его жена Вера Николаевна, дама немного моложе своего мужа, изящно одетая, с тонкими правильными чертами лица и умными глазами. Она сочувственно держала мужа за руку и вскинулась, лишь увидев княгиню с Анной.
— О, моя дорогая Ольга Николаевна, благодарю, что Вы с Вашей племянницей нашли время приехать, оказать содействие полиции в поиске картин. Мы с Павлом Михайловичем крайне признательны Вам за участие! — горячо сказала супруга купца.
Молодой полицейский насмешливо посмотрел на вошедших женщин.
— Позвольте представиться. Лебедев Алексей Юрьевич, следователь. — Мужчина встал, оправив сюртук. — Я наслышан о Ваших талантах, но не сочтите за дерзость, отношусь к спиритизму и прочим волшебствам весьма скептически. Однако, Вы приглашены владельцем галереи и не в моих полномочиях Вам запрещать находиться здесь. Хотя не скрою, очень бы этого хотел.
Будучи уязвленным, как ему казалось, сомнениями Третьякова в своих сыщицких талантах, Алексей Юрьевич разозлился на княгиню и ее племянницу, которую княгиня успела расхвалить как человека с феноменальными способностями к поиску потерянного. Нет, барышня была безусловно, весьма хорошенькой и могла украсить любое общество, где она появилась бы. Но барышня-детектив на его территории это было абсолютно недопустимо и возмутительно.
Игнорируя скромно стоящую Анну, Лебедев продолжил опрос владельца галереи.
— Павел Михайлович, в ближайшие дни Вам встречались среди гостей галереи люди подозрительные? — Пытливо спрашивал следователь.
— Милостивый государь, — устало отвечал Третьяков, — обо всех посетителях Вы уже опросили моих смотрителей. В день нас посещают гостей, почитай, 2-3 тысячи человек. Иной раз и школьники приходят, и рабочий люд. Все хотят коллекцию осмотреть. Где же разберешь, подозрительный человек или нет.
Воспользовавшись тем, что на нее не обращают внимания, Анна принялась за дело.
Она следовала зову интуиции и пошла по галерее, не спеша, прислушиваясь к собственным ощущениям. В левом крыле здания она увидела приоткрытую дверь и вошла, как предупреждала табличка, в личную мастерскую П.М. Третьякова. Здесь коллекционер на досуге реставрировал отдельные полотна. Судя по услышанному разговору неприятного следователя с купцом, одна из картин пропала прямо отсюда.
Сосредоточившись, она мысленно услышала звон буддийских колокольчиков, и лама в красных одеждах крикнул ей:
— Не призывай духов, маленькая шаманка! Вредно живым говорить с мертвыми. Прислушайся к небу и ветру, и тебе откроется истина. Он улыбнулся ей.
— Легко сказать: слушай небо и ветер! — задумалась Анна. Она закрыла глаза, представляя увиденную бескрайнюю зимнюю степь и палящее солнце.
— Колдуете? — Подкрался к ней, как оказалось, полицейский.
— Пытаюсь помочь. — вздохнула Анна. Алексей Юрьевич испугал ее. Ей не нравился этот невозможный, наглый и циничный следователь.
— Но позвольте, Анна Викторовна, — продолжал иронизировать Алексей Юрьевич, — разве Вы не должны сесть во главе стола и взять нас за руки, повинуясь зову духа Пушкина?
— Ох уж этот дух Пушкина! — разозлилась Анна. — Каждый шутник, не придумывая ничего оригинального, насмешничает, упоминая как раз дух поэта.
— Полноте, — добродушно рассмеялся Лебедев, явно довольный тем, что вывел барышню из себя.
К Анне неожиданно пришло видение, сопровождающееся уже знакомыми колокольчиками. Она затихла и забыла о насмешках. В её видении грязный, нестриженный, дурно одетый мужчина убеждал Третьякова дать ему скипидар. Позже этот же мужчина уносил скатанный холст прочь из особняка.
— Простите, Алексей Юрьевич, мне нужно идти. Я кое-что должна сказать Павлу Михайловичу.
Анна стремительно убежала от следователя и тот, раздосадованно, пошел за ней. Других зацепок не было.
— Павел Михайлович! — воскликнула Анна. А что за человек, по всей видимости сильно пьющий художник, просил у Вас недавно скипидар и зачем?
— Знамо дело, Смолин все ходил сюда. Я уж насилу распорядился не пускать его. Он на своих картинах все время что-то порывается переделывать. — Развел руками Третьяков. — То руки ему не нравятся у рыбака, то лицо. Но не нравятся мне его переделки, ведь это моя уже собственность, хоть и его работы. Давеча оттирал скипидаром розовый оттенок грозовых облаков, исправленных его неуемной рукой.
Лебедев почуял реальную зацепку, и тут же распорядился городовым немедленно наведаться на квартиру к художнику.
— Еще. Аня сощурилась, сосредотачиваясь. — У вас, Павел Михайлович, недавно был конфликт с десятником, изготавливающим короба для картин.
— Не было никакого конфликта. — угрюмо сказал Третьяков.
— Да как же это не было, батюшка, всплеснула руками Вера Николаевна, чуть до рукоприкладства дело не дошло!
— Десятник, плут этакий, — хмуро сказал галерист, — плохо совсем стекла к рамам приладил. А если бы стекло выпало, оно могло картину повредить. А ведь я много тысяч рублей на них трачу! Все, чтоб люди русские ходили и на картины смотрели.
— Вы не заплатили мастеру? — мгновенно ухватил суть конфликта следователь Лебедев.
— Задаток дал, а расчет до переделки отложил! — Твердо сказал купец. — Я в своем праве.
— Одна из похищенных картин у десятника спрятана на чердаке, — кивнула Анна.
Казалось, сегодня сведения к ней приходили прямо из Универсума. Анне не было плохо, как бывало частенько при расследованиях, духи не докучали. Может быть, загадочный монах прав, и ей не следует говорить с мертвыми? Надо написать дяде об этом.
Пока полиция отдавала распоряжения, направляла городовых к дому, где проживал десятник, следователи время зря не теряли, дополнительно опрашивая служащих галереи. Аня, узнав, что время близится к обеду, решила отправить записку в «Малороссию», чтобы предупредить мужа и попросить забрать ее.
Страшно довольная собой, княгиня Буремская уехала готовиться к музыкальному вечеру, на прощание расцеловав «племянницу» в обе щеки.
Анна осталась наблюдать, скромно присев в кабинете, за тем, как на очную ставку привезли художника. Следователь Лебедев покосился на нее, однако промолчал.
— Да я взял картину на время, — оправдывался художник. — Одна из рук рыбака была безобразно длинна, а Павел Михайлович не позволяли мне переделать ее.
— Так что же Вы, Панкратий Инокентьевич, пошли против воли владельца? — Наседал на него Лебедев. — Ведь судя по расписке, 400 рублей получили за картину.
Анне подумалось, что молодой следователь чем-то неуловимо напоминал ей мужа. Лебедев тоже был прямолинеен, умен и сообразителен. Однако для Анны не было никого милее своего проницательного, талантливого мужа, так поразившего ее своей сдержанной мужской красотой. Как она соскучилась по нему!
С этими мыслями Анна вышла во двор особняка и присела на скамейку, ожидая Якова. Вот сейчас он приедет, и они отправятся знакомиться с его родными!
— Я должен перед Вами извиниться, — раздался уверенный голос рядом с ней, — При Вашем непосредственном содействии дело мы раскрыли.
Анна подняла глаза и увидела Алексея Юрьевича.
— Конечно, мы обнаружили только две картины из четырех, но и это большая удача. Другие картины пропали, по всей видимости, много раньше, ведь пропажа обнаружилась только во время инвентаризации.
— Ну что же, удачи Вам в поисках, Алексей Юрьевич! — Искренне и дружелюбно сказала Анна.
Полицейские возки все, как один собирались трогаться.
— Может быть, Вас проводить? — Неожиданно спросил Лебедев.
— Что? — удивилась Анна.
— Ну, или городового могу с Вами отправить, — смущенно поправил свою мысль следователь.
— Нет, не нужно. Сейчас за мной заедет супруг. — сказала Анна.
— Ну тогда не смею Вас задерживать, мадам, — сказал чинно Лебедев. — Честь имею!
Только полицейская пролетка скрылась из виду, во двор к Анне вышли Третьяковы.
— Анна Викторовна! Душенька! — растроганно сказала Вера Николаевна. Вы так помогли нам, ангел мой! Две картины вернутся после реставрации на место!
— Я Ваш должник, Анна Викторовна, — серьезно сказал Третьяков, — Ваше участие позволило поймать похитителей. Просите у меня, что хотите.
— Павел Михайлович, а Вы простите Смолина. Он не со зла картину выкрал. Он же в тюрьме совсем пропадет! — горячо попросила Анна.
За этой сценой и застал жену надворный советник Штольман, приехавший на ее поиски.
— Анна Викторовна? — Он выжидающе посмотрел на жену.
Анна представила Якову купца Третьякова и его супругу. Те, в самых лестных выражениях, благодарили Анну Викторовну за помощь, и просили чету Штольман нанести им визит. Яков конечно, был горд, что его жена опять помогла найти преступников, но еще он был раздражен ее своеволием и вечным поиском приключений.
Супруги Штольман попрощались и направились к ожидающему их извозчику.
— Анна Викторовна, — строго посмотрел на жену Штольман, как только они сели в карету. — Я так торопился домой, приехал не позднее обеда, и что я вижу? Вас и след простыл. Швейцар сказал, что Вы уехали на извозчике, в сопровождении дамы. Что я должен был думать те часы, пока вы не осчастливили меня запиской?
— Ну простите меня, Яков Платонович. — искренне, очень нежно просила жена. — Я не хотела беспокоить Вас. Думала, успею вернуться.
— Вы вообще не должны были уходить, Анна Викторовна! — продолжал наседать Штольман. Он злился.
Анна прижалась к мужу и сказала:
— Я так скучала по вам сегодня. Не сердитесь, пожалуйста.
— Анна, — сказал уже тише Штольман, он все еще был не в духе, — обещайте, что Вы больше не отлучитесь без предупреждения.
— Обещаю, — послушно сказала Анна. Она не понимала, как разговаривать с Яковом, когда он вот такой. Серьезный. Когда на ее непослушание злился папа, было достаточно его обнять и чмокнуть в щеку. Папа тут же оттаивал и прощал шалость. А Яков Платонович такой серьезный становится, с тяжелым недовольным взглядом.
— Свежо предание. — вздохнул Штольман. Он начал говорить о том, что Анна нарушает его запреты, игнорирует его просьбы, оспаривает его главенство в семье.
Анна слушала досаду мужа и думала, что она ни о чем, по большому счету, не жалеет. Она помогла чудесным людям. Она вовсе не хотела сердить Якова! А еще подумала о том, что ей так хочется быть не только его женой, а не смотря на всю любовь Якова Платоновича, личностью. Ей хочется общаться, ей хочется учиться. Ей нравится приносить пользу людям.
Яков искоса посматривал на жену. Она сидела опять насупленная. Лучистый огонек в её глазах спрятался от него.
— А что я хотел? — думал он. — Анна и в девичестве никого не слушала и убегала, куда хотела. Почему я решил, что она под моей опекой мгновенно перевоспитается?
— Я боюсь за Вас, — вздохнул Штольман. Сегодня все, вроде бы, мирно прошло, но вспоминая из скольких переделок я Вас вытащил, моя спина невольно покрывается каплями пота.
— Ну простите меня! — Еще раз горячо попросила Анна. Она пустила в ход самое эффективное средство переговоров — ласковый поцелуй. Штольман немедленно ответил, нежно возвращая ей ласку.
Анна прижалась к плечу мужа и, довольная их примирением, стала смотреть на пейзажи зимней Москвы.
— Вы же стратег, господин надворный советник! — думал тем временем Яков, не забывая поглаживать жену по руке. — Нужно действовать хитрее и искать обходные пути. К примеру, направить усилия на скорейшее появление ребеночка. Тогда все помыслы Анны Викторовны сосредоточатся на доме, муже и малыше.
Анна не подозревала о коварных мыслях супруга. Она принялась расспрашивать о родне Якова.
— Родственники, в гости к которым мы направляемся, это семья моей старшей сестры, ныне покойной. Ее муж, мой зять, заново женился, когда Алеше, племяннику, было 16. Брак оказался удачным. Сейчас это большая семья, полная детских голосов. Мой холостой племянник до сих пор проживает с ними, хотя с момента его блестящего выпуска из Училища Правоведения уже прошло достаточно лет. Его я и хочу забрать с нами на новое место службы в качестве помощника. Я удачно ходатайствовал об этом перед начальством. Он поедет несколькими днями ранее нас, ожидая в пути на станциях и помогая с организацией поездки.
Извозчик остановил экипаж у скромного особняка, скрытого за заросшим, диким садом.
Дверь им открыл Алексей Юрьевич Лебедев, собственной персоной. Поздоровавшись с дядей, он увидел Анну и, узнав ее, немало смутился, переменив несколько оттенков цвета лица.