*** 1 ***
— Перестань смеяться! — Прошипел он кажется в сотый раз. Се Бом хлопнула ладонью по губам в отчаянной попытке сделать то, о чём он просил, но её смех от этого не стал тише ни на децибел. Даже его собственные губы приподнялись в подобии улыбки, так что он не мог винить её конкретно в этом, но в целом это она затащила их сюда. — Серьёзно, — начал он снова, всё ещё шепча, — если нас поймают, я распрощаюсь с полицией, а ты… — Я в курсе, — умудрилась ответить она чересчур весело, немного задыхаясь от попыток сдержаться. И Хён вздохнул и покосился на полоску тусклого света, пробивающегося из-под двери. Честно говоря, это была типичная ситуация, явившаяся последствием очередной «яркой и невероятно продуманной» идеи Се Бом. Как в тот момент, когда она столкнула его с крыши, например. Она появилась на их обычной пятничной алкогольной встрече с хмурым лицом, явно разочарованная своей неделей. Они оба перебрали, потому что неделя И Хёна оказалась не лучше. Оба всё ещё усиленно готовились к сдаче экзаменов: И Хён — для полиции, Се Бом — для спецназа, — и им просто необходимо было снять стресс. В таких обстоятельствах Се Бом предложила сходить на бейсбольное поле и даже не стала слушать его вялые возражения про окончание рабочего дня и закрытые двери. Она просто схватила его за руку и потащила за собой, несмотря на его громкие протесты. Разумеется, стадион уже был закрыт. Но останавливали ли когда-нибудь Се Бом закрытые двери? Нет. Настойчивая от природы, она сделала И Хёна соучастником, уговорив его помочь перебраться через забор, и долго кричала, пока он не последовал за ней. И теперь они, нарушившие правила и вторгшиеся на охраняемую территорию, прятались от идущего по их следам ночного сторожа. — Это глупо, — заявил он. Эта ремарка по какой-то причине вызвала у Се Бом очередной приступ смеха, и на этот раз И Хён спас их, прижав ладонь к её губам. Она даже попыталась бороться с его хваткой, пока он слегка не усилил давление. Её руки беспомощно упали на его бёдра, в чём, конечно же, не было ни чьей вины, потому что в этой каморке было слишком мало места. Но этот жест запустил в теле И Хёна не желательную сейчас реакцию, усиленную в десятки раз алкоголем. Се Бом смотрела на него снизу вверх, и полоска света из-под двери таинственным образом бликами играла в её темных зрачках. В коридоре послышались шаги, и его глаза превратились в блюдца, когда он испуганно уставился на неё. Кажется, они оба не дышали, пока ночной сторож бродил возле двери, отбрасывая тень и закрывая массивными ботинками подсвечиваемую полоску. Через несколько секунд свет исчез вовсе вместе с шагами, и они погрузились во тьму. Только в этот момент И Хён позволил себе выдохнуть, а пальцы Се Бом сжались на его бедрах в ответ. Это движение снова вызвало импульсы по всему телу, и ему пришлось осадить себя, чтобы не послать всё к чертям и не притянуть её ближе. Внезапно он ощутил, как кончик её языка прошёлся по его ладони, но это только заставило И Хёна равнодушно взглянуть на девушку рядом с ним, хотя она этого и не заметила — Се Бом любила играть с огнём. — Ты отвратительна, — прошипел он. Она проворчала что-то, вероятно, очень оскорбительное, но неразборчивое, в его руку. И Хён отвел её назад, освобождая подругу от хватки, но Се Бом опиралась на него, и внезапная свобода заставила её наклониться вперёд. Она врезалась в парня, почти болезненно прижав его к стене, им обоим стало жарко. Удивление выбило весь воздух из его лёгких, и это ощутилось особенно ярко, когда Се Бом чуть склонила голову, а её губы коснулись его шеи. Его пульс подскочил, и И Хён сжал кулаки до полумесяцев на ладонях, чтобы не протянуть руку. — Ты в порядке? — ему удалось совладать с чувствами и задать вопрос вполне спокойно. Ей потребовалось ещё некоторое время, чтобы ответить кроткое и простое «да». По какой-то непостижимой причине ей понадобилось ещё больше времени, чтобы отстраниться. Она уткнулась подбородком в его торс и посмотрела на него снизу вверх. И Хён задался вопросом, видела ли она что-нибудь в темноте и старался не делать резких движений. — Тебе уже лучше? — спросила она. Её голос звучал приглушённо, будто они находились под толщей воды. Он нахмурился, уставившись в потолок, избегая мыслей и о её вопросе, и о собственной реакции на её дыхание, касающееся кожи. Он чувствовал слабость в коленях, и у этого ощущения не было ничего общего с его травмой. — Это ты казалась расстроенной. Се Бом фыркнула, даже в этом тихом звуке сквозила пренебрежительность: — Да, моя неделя была отстойной. Но и твоя ведь тоже. — Я чувствую себя лучше, — признался он. — Хорошо, я рада, — ответила она ещё тише, хотя казалось, возможности для этого уже были исчерпаны. Он ничего не смог с собой поделать и опустил голову, чтобы поймать её взгляд, почти забыв, что в темноте ничего не видно. Но он чертовски точно чувствовал её дыхание на своих губах, и оно выдавало их близость. На секунду в его голове мелькнула мысль наклониться и прижаться губами к её губам, наконец сделать то, о чём он мечтал с той самой истории на школьной крыше. Ещё несколько секунд он раздумывал над тем, чтобы признаться в любви. Вместо этого И Хён прочистил горло — в замкнутом пространстве это прозвучало оглушающе. Он почувствовал, как Се Бом сдвинулась, хотя и не была уверен, вперёд или назад, и его охватил приступ паники. Его руки взлетели сами собой, отталкивая её. — Мы должны, — начал он, и это прозвучало безумно даже для его собственных ушей. — Мы действительно должны идти, он может вернуться. Се Бом не ответила, но сдвинулась ещё немного, окончательно прервав контакт их тел. И он ненавидел себя. Ненавидел за то, что оттолкнул, за то, что упустил возможность и бездействовал. Это было весьма болезненной неудачей, как бы он на это ни смотрел.*** 2 ***
— Слава Богу, — беззастенчиво воскликнула Се Бом. Несколько человек рядом с ней отреагировали по-разному: кто-то весёлым смешком, а кто-то возмущённым взглядом. Ей было всё равно. Это была неделя самых кошмарных тренировок: ни общения с окружающими, ни перерыва, ни алкоголя. Еды еле хватало на всех, она была практически на грани смерти. Говоря проще, это был настоящий ад. Но тренировки завершились. Се Бом поблагодарила за это небеса и, взвалив на плечи спортивную сумку, покинула тренировочную площадку вместе с остальными. Не то чтобы она хотела перекинуться с ними парой слов перед отъездом домой. Честно говоря, сейчас она могла думать только о горячем душе и плотном обеде, от которых её удерживали целую неделю. Но она остановилась, словно вкопанная, так и не дойдя до машины, на которой их всех должны были вернуть домой. Потому что там, чуть в стороне, стоял Чон И Хён. Выглядевший так же небрежно, как и всегда, державший руки в карманах куртки, невероятно красивый в лучах солнца. Она понятия не имела, как он здесь оказался. Господи, да ей плевать, как ему удалось! — И Хён-а! — закричала она, размахивая рукой, как сумасшедшая, чтобы привлечь его внимание. Не то чтобы в этом была необходимость, ведь он уже направился в её сторону с той самой яркой, непрошенной улыбкой, которую он приберегает для неё. Она чертовски скучала по этому. Подбежав к нему, Се Бом, разумеется, совершенно не обратила внимание на перешёптывающихся вокруг людей. Она просто наслаждалась его улыбкой, бросив сумку на землю, порывисто обняла, крепко сжав в своих объятиях, прежде чем так же быстро отстраниться. — Как ты тут оказался? Он пожал плечами, будто ничего особенного не произошло, исключая тот факт, что никто не должен знать места тренировок специальной группы. Ему не стоило приезжать, а он… Чёрт, она была так рада его видеть. — Я полицейский, — улыбнулся он. — Могу иногда воспользоваться привилегиями, чтобы выяснить такие вещи. — А это что? — Се Бом уже переключила внимание на пакет в его руке, попыталась заглянуть в него, но провалилась. — Ты можешь подождать хоть минутку? — Да ладно тебе, — проворчала она, но И Хён просто приподнял бровь и жестом предложил ей уйти с всеобщего обозрения в более комфортное место. Се Бом закатила глаза, но всё равно подчинилась. Подхватив спортивную сумку с земли, она широко улыбнулась и направилась к краю тренировочной площадки, где можно было расположиться спокойно. Всего несколько минут ходьбы, но она всё равно взяла его под руку, а он никак не попытался этому препятствовать. В их отношениях, в этой простоте, всегда было что-то, заставлявшее её сердце заходиться в бешеном ритме, когда она думала об этом. С ним было легко: никакого притворства, никакой лжи, никаких масок. Можно было не подбирать слова, не сомневаться, не играть кого-то другого. Их отношения были просто поддержкой и утешением, а иногда и Солнцем, сияющим внутри, когда И Хён говорил комплименты или позволял своим стенам рухнуть. Они сели друг напротив друга, а И Хён разложил на земле приготовленную еду. Аромат, исходящий от неё, сразу же заставил Се Бом вспомнить, что она была невероятно голодна всё это время. — Мы что-то празднуем? И Хён пожал плечами. И если он действительно полагал, что это могло спасти от смущения, то он совершенно её не знал. — Ты закончила обучение, это важный повод. — Мог просто признаться, что соскучился, — заявила она, улыбаясь слишком широко и чувствуя себя по-глупому счастливой из-за этого. — Хей, но мы ещё не разлучались так надолго, — отметил он в свою защиту, протянув ей палочки для еды и бенто. — Ооооу, ты и правда соскучился, — засмеялась она, игриво ударив его по руке, прежде чем забрать палочки и обед. Она сорвала крышку, чуть ли не завизжала от вида и запаха пулькоги и риса, и тут же приступила к еде. И Хён засмеялся, дав ей мгновение, а потом спросил: — И каково это было? — Нууу, — начала она с набитым ртом, что вызвало его недовольную гримасу, ей пришлось прожевать, прежде чем продолжить. — Это был ад. Нет, правда, — настояла девушка в ответ на его фырканье. — Так оно и было! Мы тренировались целыми днями, а ночью нас будили сирены, так что спали мы всего несколько часов. — Ты же им всем надрала задницы, да? — Разумеется! — Умница! — Прошептал он себе под нос, будто она могла обидеться, если услышит подобное. К сожалению, Се Бом… была в полном восторге от похвалы И Хёна, а они не всегда шли ей на пользу. Дело в том, что он, вероятно, был единственным человеком, чьё мнение для неё когда-либо имело значение, единственным, чьего одобрения она ждала, хотя оно было и не нужно. Но ей нравилось это. И он же гордился ей, не так ли? Это заставляло гордиться и её. — Это был ад, — повторила она, отправив в рот очередную порцию еды, чтобы просто сосредоточиться на чём-то другом и не говорить того, чего не следует. — Я вижу. — Я имею в виду, что даже не могла позвонить тебе, хотя была уверена, что ты вляпаешься в неприятности без меня. Это казалось бесконечным. — У меня и правда были сложности, — он мягко улыбнулся своему бенто. — Но нет ничего, с чем бы я не справился. Се Бом щёлкнула его по лбу, заставив И Хёна вскрикнуть и перевести взгляд на неё. — Ты всегда делаешь глупости, когда меня нет рядом. — Тебя ведь так долго не было, — вздохнул он с насмешливой улыбкой. — Ты меня даже не узнала. — Ты постарел, посмотри на эти морщины на твоём лице, — поддразнила она, проведя указательным пальцем возле его правого глаза, по морщинкам, проявившимся из-за смеха и множества улыбок. Следы счастья были ему к лицу. Её прикосновение стало ощутимее: пальцы скользнули вниз по щеке к тому месту, где всегда появлялась ямочка, когда он улыбался, попытались нащупать её. Се Бом обрисовала уголки его губ, где паутинки линий остались свидетельствовать о его радостных моментах. Она не была большим поклонником губ, но, как и во всём остальном, И Хён был исключением. Его губы очаровывали своей пухлостью и розовым цветом, манили к себе. Се Бом задалась вопросом, каково это — целоваться с Чон И Хёном. Прежде чем эта мысль успела воплотиться в жизнь, девушка призвала себя к спокойствию. — Усы отращиваешь? — Пошутила она, и это легко устранило напряжение. И Хён рассмеялся — хоть и немного хрипло — и щёлкнул её по лбу. Девушка чуть откинулась назад, а её губы в улыбке стали похожи на половинку сердца.*** 3 ***
— Это идиотизм, — скучающе констатировала она. И Хён закатил глаза. — Да, спасибо. Мы и в предыдущие десять раз это поняли. — Это заслуживает повторения. — В старшей школе она тоже была такой болтливой? — Ён Чжа задала вопрос, выглянув над её головой. — Понятия не имею, но в академии она была намного смешнее. — Ах ты… — начала Се Бом, повернувшись к нему лицом и приготовившись схватить его за воротник. И только его очевидное веселье остановило её от рукоприкладства. Раздражение Се Бом подстегивало даже не его дебильная манера, а скорее то, что он находил её невероятно смешной. Это и вправду бесило. — Я такая же смешная, как и всегда, просто эта игра… — Идиотская, — заключили её друзья в унисон. — Мы уже поняли, — вздохнул брат Ён Чжа, в чьей квартире их большая компания и собралась на этот раз. — И всё же это классика. К тому же… — Позволяет быстро напиться, — со знанием дела заявил И Хён, перебив друга. Се Бом раздраженно фыркнула. — Тогда я за правду, — проворчала она, и ей хотелось плакать от одной только мысли, что ей придётся играть в «Правду или действие» с алкоголем в компании своих друзей. Все знали, что она была самой таинственной в их компании, даже если это не мешало ей приоткрыть завесу тайны в каких-то аспектах. Но также ребята отлично знали темы, из-за которых ей придётся выпить. Друзья Се Бом были такими же, как и она сама, — безжалостными. Наблюдая, как они установили бутылку в центре круга, она снова глянула влево. — Не смей бегать или прыгать с чего-то, — предостерегла она И Хёна, ткнув в него пальцем. — Я большой мальчик, Се Бом. — А ещё ты очень глупый мальчик. — Ага — засмеялся он, стукнув по её пальцу. — Я могу разобраться с собой самостоятельно. Да, у него действительно было слабое место, когда дело доходило до его больного колена. Се Бом полагала, что оно появилось из ненависти к вынужденному признанию, что некоторые активности ему были теперь недоступны. — Ну что, детишки, готовы? Они оба устроились поудобнее и показали подруге, что готовы начинать, подняв большие пальцы вверх. — Поехали. Как и предвиделось, в этой игре события развивались стремительно. Впрочем, как и всегда. Не прошло и часа, как двое из них оказались без штанов, на полу валялся бра, несколько прядей волос Ён Чжа стали ярко-рыжими, её брат продолжал игру с палочкой для еды в носу, Бён Хону провели эпиляцию до колена только на одной ноге. Се Бом же начала напиваться. В общем-то, они все были пьяны, но она держала себя в руках. Лучше всех выглядел И Хён. Он всегда был лучшим из всех, но в этот раз оказался самым способным в игре. Се Бом кидала взгляды в его сторону чаще, чем ей хотелось, потому что видела в его ответах изысканный танец вокруг беспокоящей его правды, позволяющий парню утаить некоторые моменты и не быть пойманным на лжи. — Эй, И Хён, твоя очередь! — Воскликнул Ён Чжа, оторвав её от пристального разглядывания. — Эм… Се Бом. — Какой сюрприз, — проворчал Бён Хон, но все проигнорировали его выпад. Она тем временем полностью повернулась лицом к своему лучшему другу, угрожающе прищурившись: — Делай выстрел. — Правда или действие? — Правда. — Всё-таки ты не такая веселая, какой была в академии, — пробормотал он под нос, играя левой рукой со стаканом. Она просто показала ему язык, не ощущая никакой опасности от предстоящего вызова. — Задавай свой чёртов вопрос. — Что ж… может у кого-то есть идеи? — Что ты подумала о Чон И Хёне, когда впервые встретила его? — Спросил довольный Бён Хон, словно акула, учуявшая запах крови в воде. — Немного странно звучит, — нахмурился И Хён. — Это и есть твой вопрос? — Уточнила Се Бом. И Хён развёл руками, показывая, что не в силах придумать более оригинальный или интересный вопрос, нежели предложенный. — Ну, он был весьма раздражающим и эгоистичным, потому что из-за него никто из нас не мог покинуть чёртову школу. Вот, что я тогда подумала, — произнесла она и всё равно выпила очередной шот, потому что это была самая большая ложь, которую она когда-либо говорила. Ён Чжа смотрела на неё, обвиняюще изогнув бордовую бровь. Но у неё не было никаких доказательств, так что это вряд ли сейчас было важным. Но зато Се Бом могла признаться самой себе. И Хён был, вероятно, самым интригующим человеком, которого она когда-либо встречала. И когда они разговаривали — действительно разговаривали — на крыше, он был очарователен и во многом напоминал её саму, что застигло Се Бом врасплох. Ей казалось, что он был сломлен, но в своей печальной грусти этот парень был невероятно прекрасен. Она попыталась вновь настроиться на игру, когда радостное восклицание Бён Хона привлекло её внимание и заставило посмотреть на бутылку. Её горлышко указывало ровно на Чон И Хёна. — Ну что ж, ты должен… — Давай придерживаться классики, — прервала её Ён Чжа с коварной усмешкой, которая никому не сулила ничего хорошего. — Ты должен осмелиться поцеловать Се Бом. Когда значение сказанных слов наконец дошло до неё, сердце предательски забилось сильнее. Се Бом не была уверена, что должна была ощущать это яростное предвкушение, она облизнула губы от этой мысли. Вряд ли её можно было в чём-то обвинить, особенно с учётом того, как выглядел И Хён. Она не могла солгать, что ей не было любопытно. Потому что ей очень хотелось узнать. Но её подруга, её лучшая подруга, не должна была так поступать, верно? И Хён колебался всего секунду, украдкой пытаясь поймать её взгляд и прочесть в нём отношение к происходящему, а потом выпил стопку. Се Бом ощутила внутри себя бешеную смесь чувств, с которыми совершенно не хочется разбираться, потому что сам И Хён отказывается встречаться с ней взглядом. Друзья восприняли исполнение правил игры свистом, но он просто закатил глаза, и всё продолжилось.***
Даже спустя несколько часов, Се Бом никак не могла выкинуть из головы его глупый поступок. Брат Ён Чжа уже давно уснул на диване, свесив ноги на пол, сама девушка вместе с Бён Хоном невероятно фальшиво исполняли песню, которую невозможно было даже распознать. И Хён же исчез на кухне после того, как они… с того момента… как кто-то пролил на него свой напиток. Се Бом с трудом поднялась на ноги. Казалось, пол прогнулся под ней, прежде чем она выпрямилась и смогла сфокусироваться на одной точке. Она обнаружила И Хёна в ванной склонившимся над раковиной. Помещение было достаточно просторным, чтобы она зашла внутрь и встала позади друга, скрестив руки на груди и принявшись наблюдать за ним. Он казался странно расстроенным. — Ты в порядке? Он даже не взглянул в её сторону, просто продолжал мыть руки, и всё же Се Бом уловила, как напряглись его плечи. — Разумеется. — Разумеется, — она насмешливо передразнила его ответ, заработав от парня укоризненный взгляд через зеркало, который её немного успокоил. — Я в порядке, Юн Се Бом, — вздохнув, снова ответил парень. Помимо этого, он обернулся, почти врезавшись в неё, когда она отказалась сдвинуться с места, и вздрогнул. — Что с тобой не так? — Спросила она, но ответ её уже не интересовал. Его лицо было слишком близко, а губы выглядели намного соблазнительнее, чем она когда-либо помнила. — Ничего такого. — Почему ты выпил? — Спросила она, движимая алкоголем и неутолимым любопытством. — Прости? — Ты не хочешь целоваться со мной, Чон И Хён? Он хмыкнул, отвернувшись в сторону. Се Бом сделала полшага вперёд, и этого было достаточно, чтобы заставить его дёрнуться назад и прижаться к раковине. Она положила руки на раковину по бокам от него и подняла взгляд, прищурив глаза. И Хён выглядел таким потерянным, что это было почти смешно. — Что ты делаешь? — Спросил он, задыхаясь. — Ты считаешь меня страшной? И Хён наигранно закатил глаза, но всё ещё выглядел более взволнованным, чем обычно. Он попытался выбраться из импровизированных объятий, при этом минимизировав прикосновения к её коже. — Конечно же нет. — Тогда почему ты не поцеловал меня? И Хён сглотнул от напряжение, и его кадык подпрыгнул от такого действия. Оторвав взгляд от её глаз, он принялся рассматривать стены и пол. — Потому что мы… Мы друзья. Се Бом и сама не знала причину, почему это слово столь странно оседало в комнате, в этой тишине, в ней самой. Но из его уст оно звучало совершенно неправильно для их отношений. И это было действительно странно, поскольку ими они на самом деле и были, друзьями. Вообще-то, лучшими друзьями. И Хён был её половинкой. Человеком, на которого можно положиться, позвонить в свободное время, потому что он делал её счастливее и знал ближе всех. Он не смотрел на неё, и это беспокоило её. Она ведь что-то не упустила, не так ли? Не в силах сопротивляться собственному любопытству, она приподнялась, а И Хён тут же откинул голову назад. Его глаза были комично широко распахнуты и уставились на неё. — Что ты делаешь? — Он повторил снова, но его голос прозвучал на несколько тонов ниже, чем раньше. Се Бом шикнула на него, и он замолчал. Без всякой на то причины, правда, её желудок сжался. Их близость помогла ей рассмотреть всё то, что раньше она счастливо игнорировала, и созерцать его красоту с такого близкого расстояния. Её нельзя было винить в том, что она не сопротивлялась этому, нельзя было упрекнуть, что дыхание застряло у неё в лёгких, что желание обладать им растеклось по венам. Губы Се Бом скользнули по его губам в обещании того, чего она так жаждала в это мгновение. Внезапно дверь ванной распахнулась, и бледное лицо Ён Чжа едва мелькнуло перед ними, прежде чем девушка упала на колени перед туалетом. Воспользовавшись ситуацией, И Хён сбросил правую руку Се Бом, открыв себе путь к выходу. Его глаза лихорадочно метались между ней и дверью, он смущённо потёр рукой затылок перед тем, как произнести: — Я собираюсь… Я… Ты должна… Он покачал головой, так и не договорив, и исчез прежде, чем она успела оттащить его от двери. Будь она пьяна немного меньше, обязательно заметила бы, как он спотыкался на словах, как не мог встретиться с ней взглядом и как, на самом-то деле, явно не был против поцеловать её и лишь в последний момент отказался от этого вызова. Как бы то ни было, Се Бом посмотрела на Ён Чжа, которую тошнило после излишнего количества алкоголя, и присела рядом с ней. Собрав волосы подруги в хвостик, чтобы ей было немного комфортнее, и похлопав рукой по спине, Се Бом ласково пробормотала: — Ты настоящая заноза в моей заднице.*** 4 ***
Какая же идиотская традиция, подумал он, взглянув на омелу. Дурацкая, совершенно дурацкая традиция, которую его родители зачем-то переняли из Соединенных Штатов. По-видимому, им казалось красивым проявление привязанности по праздникам. Потому что это то, чем они были известны — контактом со своими чувствами, верно? И Хён ненавидел глупую ветку, издевавшуюся над ним, и ненавидел то, что ему каждый раз приходилось идти в обход, чтобы избежать выполнения дурацкого требования, получая раздражённый взгляд от матери. Даже сейчас, когда он был на кухне, выгнав родителей на улицу, где они могли присесть и по-настоящему расслабиться вместо того, чтобы переживать о еде, одна мысль об омеле в этом доме раздражала его. По крайней мере, Се Бом была снаружи, успокаивал себя он, выкладывая жареную курицу на тарелку. Словно вызванная его мыслями, она появилась рядом с ним, сияя улыбкой на лице, на которую он частенько слишком засматривался. Не помогал и тот факт, что в этот день она решила «нарядиться» для его родителей и выбрала действительно красивое белое платье, ярко контрастировавшее с её черными волосами и красной помадой на губах. И Хён даже поймал себя на мысли, что это было вредно для его здоровья. — Я очень нравлюсь твоему папе, — усмехнулась девушка, сморщив нос. И Хён закатил глаза, раскладывая на тарелке цыплёнка. — Хоть кому-то. — Как грубо, — ответила она, хотя её внимание уже было приковано к цыплёнку в хрустящей панировке прямо напротив неё. И Хён дёрнулся, преградив путь её протянувшейся руке, а она лишь фыркнула и снова попыталась прорваться к курице, чтобы ухватить кусочек. — Ты прекратишь? — Я проголодалась, — снова фыркнула она. — Тогда неси это на стол и не смей есть прямо сейчас. — Ты сейчас похож на бабушку. — Это могло бы быть оскорблением, но моя бабушка была потрясающей. Се Бом прищурилась, схватив со стойки две последние тарелки и направилась в сторону веранды. Это было сюрреалистично — присутствие Се Бом в доме его семьи. В доме, где он вырос и научился играть в бейсбол, где врезался в стену и заработал шрам, напоминавший об этом, где он провёл первые дни после операции, где он упаковывал коробки для своей новой квартиры. Слышать её безудержный смех, доносящийся из сада, и сопровождающие его глубокие смешки отца и весёлый голос матери — тоже было немного странным. И Хёну нравилось это до боли между рёбрами, в месте, где, кажется, были сосредоточены все его чувства к Се Бом. Ему нравилось видеть её здесь, вместе проводить праздники и наблюдать, как родители веселятся из-за её грубоватого поведения и нелепых историй из академии. — Почему ты всё ещё на кухне? — Голос его мамы, донёсшийся из сада, отчётливо слышался, будто она стояла рядом. И Хён вытер руки полотенцем, положил его обратно на стол и встряхнулся, попытавшись вернуть себя в настоящее. — Поторопись! — Голос Се Бом вторил маминому, но звучал менее осторожно. Он едва сдержал смех, вызванный её прямолинейностью и тем, что его семья так легко приняла её, а он всего два дня назад был подавлен мыслью о совместных с родителями выходных. Очевидно, он не должен был волноваться. И Хён покинул кухню и тут же столкнулся с ней. Даже если бы он не был уверен на 100 процентов, что это была она, проклятия, которые она озвучила, стали бы отличной подсказкой. — Эй, — воскликнул он, придержав её руками, — осторожнее. — Ты слишком долго. — А ты слишком нетерпелива, это… — Посмотрите, вы всё-таки под омелой! — Его мать радостно хлопнула в ладоши. Ну конечно же. Отстой. И Хёну хотелось бы провалиться под землю или умереть прямо сейчас, даже когда Се Бом ярко улыбнулась ему, будто омела — это самая смешная вещь на свете. Возможно, именно поэтому это было вдвойне отстойно. — Ладно, давай, я правда проголодалась. — И что дальше? — Глупо спросил он, взглянув в её огромные, тёмные и слишком весёлые для такой ситуации глаза. — Поцелуй её! — Ответил отец, хоть этот ответ и был абсолютно бесполезным. Поцелуи с Се Бом постоянно возникали в его голове со старшей школы. Он даже думал об этом на краю той крыши, когда её рука так идеально смотрелась на его ладони. Может, это были обостренные эмоции, бардак в голове, но это было то, чего он хотел на самом деле. К несчастью для него, несмотря на все оправдания, которые ему удавалось придумывать все эти годы, всегда оставалось только одно, которое не исчезало. Потому что другого варианта просто не могло быть. И Хён хотел поцеловать её, потому что был влюблён. И именно эта омела была кошмаром. Он не хотел целовать её сейчас и под таким предлогом, не в тот момент, когда они ещё не были готовы сделать следующий шаг. Не сейчас, когда этот поцелуй ничего не значил для неё. Се Бом всё ещё смотрела на него, теперь слегка нахмурившись, и, возможно, ему потребовалось бы больше времени, чтобы прийти в себя. — Я не… Я… — Начал он и запнулся, когда в голову не пришло ни одного слова. Вероятно почувствовав его дискомфорт, а она часто таинственным образом настраивалась на его эмоции, Се Бом снова улыбнулась. — Всё в порядке, — произнесла она. Бесполезно, И Хён лишь наблюдал за её приближением, её глаза уже были закрыты. В последнюю секунду Се Бом немного сменила направление, чтобы поцеловать его в уголок губ. Его мама снова захлопала в ладоши, поторапливая их. И Хён продолжал смотреть, как Се Бом отступила, не зная, был ли яркий румянец на её щеках реальностью или желаемой иллюзией. В любом случае, она поправила прядь волос и оглянулась в сторону сада. — Идём, я голодна. После того, как Се Бом исчезла в саду, ему потребовалось ещё несколько мгновений, чтобы встряхнуться и осмелиться присоединиться к своей семье.*** 5 ***
— Что было твоей поддержкой? Она искренне ожидала, что он скажет «полицейская академия», потому что И Хён был одним из тех людей, которые находили радость в правильных поступках, полезности для окружающих и возможности делать мир лучше. Но нет. Как часто бывало в это адское время в этом адском здании, он удивил её. — Ты. Вот в чём дело. Се Бом знала, как работала их дружба. Она осознавала тот факт, что это не были идеальные отношения. Они не говорили каждый день, им не известно всё, но какие-то тёмные и самые важные вещи?.. На этом была основана их дружба — на этой крыше. Но она и подумать не могла… И Хён всё ещё говорил, признаваясь в вещах, которые она никогда не мечтала услышать от него, никогда не ожидала. Она не настолько глупа, чтобы учитывать эти дружеские благодарности. Она не была достаточно забывчива, чтобы не замечать его взгляд, скользивший по её губам, как и свой собственный, прикованный к его губам, даже когда он замолчал. Даже когда он медленно шагнул к ней, а потом сделал ещё шаг. Воздух вокруг них искрился после его признаний и из-за возникшей возможности. И она не была до конца уверена, почему не отстранилась. Возможно, потому что жизнь с ним помогла Се Бом осознать, что чувства к И Хёну были совсем не платоническими. Потому что её мечта о собственной квартире внезапно стала реальностью, когда он засыпал рядом, когда делал вид что приготовил её любимые блюда случайно, когда он двигал закуски поближе к ней и напевал песенки в душе, когда они чистили зубы бок о бок. Се Бом не отступила, а И Хён вновь шагнул к ней. Их прервали — ну разумеется, они должны были, — но предвкушение сохранилось.***
Это случалось вновь и вновь, кажется, каждый раз, когда она пересекалась с ним взглядом или вспоминала его слова. И она сделала и то, и другое. Теперь ночные разговоры на балконе или за кухонным столом стали ужасно похожи на свидания. Моменты, когда они отбрасывали доспехи, позволяли себе быть уязвимыми, когда они узнавали друг о друге больше всё, что никогда не произносили вслух ранее. И теперь, когда они стояли в этом лифте, а шрам на ключице оказался выгравирован, казалось бы, в самом её сознании как свидетельство опасно близкой смерти, Се Бом пришлось остановиться. — Я всегда хотел показать тебе только лучшие стороны себя, — произнёс он, и ей захотелось просто разрыдаться по стольким причинам: из-за несправедливости всего происходящего, из-за страха, скрутившего живот, и чистой покорности в его глазах, из-за того, что он до сих пор до конца не доверял ей. Он по-прежнему думал, что она могла отвернуться от него, упусти он контроль над собой. Она просто хотела его поцеловать и показать, что никогда не уйдёт и не боится. Она не боится. Огни лифта мерцали почти в такт её шагам в его направлении, а И Хён по-прежнему не смотрел на неё. Это противоречило тому, как он вёл себя на балконе, признавшись в том, на что она так и не успела ответить. Такой разительный контраст не нравился ей. Она любила слегка самоуверенного И Хёна, знающего себе цену и не сомневающегося в своих чувствах. И она ненавидела его неуверенность в собственном контроле. Се Бом сделала шаг вперёд и положила руку ему на грудь. Она была горячей то ли от лихорадки, то ли от усилий, потребовавшихся, чтобы отбиться от зараженных. Там, прямо под тканью, расположился шрам — символ его заражения и знак её неудачи. Это было так несправедливо. Её поцарапали гораздо раньше, и она была в порядке. Он получил травму в попытке защитить её, и это… Он не заслужил подобного. Ничего из этого. Он достоин большего, чем грязный от крови лифт, эти кошмарные соседи и фиолетовая метка на коже, заставившая его бояться самого себя. Она не страшилась его. Раньше они шутливо обсуждали подобное развитие событий, потому что мысль о том, что кто-то из них заразится, была слишком пугающей, чтобы обсуждать её серьёзно. Правда была в том, что Се Бом знала точно — И Хён справится. Она с самого начала считала, что его воля сильнее болезни. Чон И Хён — самый упрямый, добрый и полный надежд человек, которого она когда-либо встречала. Теперь она одолжила у него немного оптимизма, сделав ещё один шаг навстречу. — Эй, не подходи слишком близко, — он упрекнул её напряжённым голосом, дрожащим от эмоций, которые он не позволял ей увидеть. Се Бом испытала подобие ненависти к нему в этот момент. Хотя бы потому, что она спрашивала его ранее, всё ли в порядке, а он солгал. Потому, что его единственной целью, кажется, была её защита, но он солгал, глядя ей прямо в глаза. Потому, что он всё ещё отталкивал её. Да, в этот раз он обошёлся без лжи, её заменил явный страх причинить ей боль. Хотя бы потому, что она совсем не ненавидит его, хотя он и солгал. — Каждый раз, когда я тебя вижу, моё сердце бешено колотится, а жажда становится сильнее. И в самом деле, разве это не самая страшная ирония? Лампы в лифте достаточно яркие и никак не скрывают его слёзы и сжатую в напряжении челюсть, он пытался сдержать рвущиеся наружу инстинкты, подстёгнутые инфекцией. Но и она сдерживалась. Она боролась со своими чувствами к нему, пыталась избавиться от них, пока не настал этот «подходящий» момент. Что ж. Если и был в этой жизни действительно правильный момент, когда она обязана доказать ему, что не сбежит и ничуть не боится, он наступил сейчас, полагала она. — Я тоже, — тихо призналась Се Бом, нежно проведя пальцами по выпуклости его шрама. Она ощутила его замешательство и то, как сгущался воздух вокруг, когда их взгляды встретились сквозь слёзы. — Потому что ты нравишься мне. Они ощущались слишком ничтожными, те слова, слишком неравнозначными эмоциям, бурлящим внутри них. Они оба не чувствовали восторга от этого признания, только горечь. Но она обязательно расскажет ему больше, когда они выберутся отсюда. Как только всё закончится, она расскажет всё, абсолютно всё. Не дождавшись ответа, Се Бом обвила руками его шею и притянула И Хёна к себе. Ей хотелось поцеловать его, чтобы он поцеловал её в ответ, хотелось, чтобы они оба забыли об остальном чёртовом мире. Но необходимость утешить мужа и поддержать всеми возможными способами, и эмоционально в том числе, была важнее. И Хён должен был понять, что она не собиралась держать дистанцию из-за страха, и то, как крепко обнял её, позволило ей думать, что он это понимал. Немного взбодрившись, она почти смогла поверить, что с ним действительно всё будет в порядке.*** +1 ***
— Эй, — воскликнула Се Бом. И Хён вопросительно изогнул бровь, но она ничего не сказала, чтобы как-то объяснить своё требование. Она села перед ним, немного запрокинув голову, а он сделал над собой усилие, чтобы сдержать смех. В этом была вся Се Бом: когда ему комфортно обнимать её, когда он хотел к ней прикоснуться, обнять, поцеловать её и держать за руку, она просто оказывалась у него на коленях или пристально смотрела, пока он её не поцелует. Она требовала внимания к себе, и ему это нравилось. Его улыбка казалось слишком широкой, но он всё равно поцеловал её, аккуратно коснувшись её губ. — И когда ты начала так нуждаться во мне? — Он поддразнил её, точно зная, что она и не подумает обижаться. Се Бом обвила руки вокруг его шеи, закатив глаза и притянув его к груди. — Могу ли я поцеловать тебя ещё раз? — Спросил И Хён, на этот раз тихо и с придыханием, чтобы не нарушить это деликатное молчание, порой возникающее между ними. Она снова закатила глаза, чтобы показать своё отношение к этому вопросу, сильнее его обняла, и он уже прекрасно знал, к чему всё шло. — Тебе не обязательно спрашивать, — отрезала она. Сдержав улыбку, он снова наклонился к её губам, остановившись на секунду так, чтобы не коснуться её. — Тебе ведь на самом деле нравится целовать меня, да? — Он прошептал это, вдыхая прямо в приоткрытые губы жены, позволяющие ему мельком увидеть её язык. Се Бом ожидаемо не попалась на приманку, в наказание лишь схватив его за волосы, взяв дело в свои руки и в самый последний момент прошептав. — У меня много времени, чтобы наверстать упущенное.