Как до тебя добраться?

      Следующие три дня прошли в состоянии почти полного отрешения от окружающего мира. Ему как-то удавалось нормально работать и даже почти не опаздывать: было несколько съемок у знакомых фотографов, одна премьера отечественного сериала… Во всех ситуациях, от встречи к встрече, Анар действовал на автопилоте, но актерские навыки его спасали.       Его дурманило ощущение потери контроля: он явно не держал свою идею фикс насчет Дамиано в узде, и она взяла управление на себя. Все, что сейчас интересовало, это очередное сообщение итальянца, диалог с которым пошел как по маслу после того «funny».       Не то чтобы они много переписывались, но Анар умел правильно подбирать слова и чувствовать настрой собеседника, и Дамиано, несмотря на очевидную занятость и «звездный статус», тоже не стал исключением. Периодически отвечал в течение дня, и несколько раз они были в чате вдвоем: Анар видел светящуюся строчку «собеседник печатает» и выпадал из реальности окончательно. Рановато для бабочек в животе — но зато солнечное сплетение будто нагревалось, и он застывал, как верный пес в ожидании команды.       В основном, конечно, обсуждение вертелось вокруг их творческих профессий: Анар сразу представился как актер, Дамиано спросил, где снимался, играет ли в театре, и даже лайкнул несколько его фоток. Иногда актера захватывала мысль, как же это, блин, сюрреалистично и как же просто все получалось — ну с чего Дамиано вообще поддерживать диалог? Так быстро и непринужденно пойти на контакт? Их уровни популярности на данный момент сильно отличались, и парень отдавал себе в этом отчет.       Но они переписывались. И это для Анара служило основным индикатором того, что, зависая в телефоне и пропадая для окружающих, он семимильными шагами идет к цели.       К вечеру третьего дня понял, что все мало-мальски нормальные темы, которые можно обсудить двум незнакомым людям, уже обсуждены, и диалог потихоньку себя изживает. Наблюдение не вызвало панику, но пришло четкое понимание, что пора переходить на следующий уровень коммуникации. Вопрос только, что это за уровень?       Анар отлип от телефона. С ощущением песка, если не стекла, в глазах, признал, что время отдохнуть точно пришло, физически и морально. Нацелился на легкий ужин из сэндвича, который сможет быстро смастерить из имеющихся в холодильнике продуктов (позавчерашняя буженина по запаху казалась вполне нормальной, и если добавить консервированные вяленые помидоры, листья салата и немного сладковатой горчицы, получится прекрасно) и кофе, который он будет готовить в турке, с тремя ложками сахара и корицей. Ммм… Довольно улыбнулся. Потягиваясь и проходя мимо зеркала в прихожей, заговорчески себе подмигнул.       Пока суетился на кухне, включил колонку и попросил «Алису» на фактически минимальной громкости поставить что-нибудь инструментальное и спокойное: заиграли фортепианные переливы в неясной тональности. Мелодия была ему незнакома, но в голову ассоциациями полезли знакомые образы — может, потому, что он учуял запах кофе, над которым колдовал у плиты.       Ему вспоминался Рим: то дичайшее ощущение восторга, которое он почувствовал, когда впервые вышел из метро и уперся взглядом в Колизей. Потом лазил по форуму, снизу вверх восхищаясь всеми этими арками, храмами, величественными остатками древней цивилизации. Было совсем раннее утро и такая же ранняя весна, дождь средней промозглости (что нетипично даже для весны в этих южных местах) и пока что мало народу у достопримечательностей (тоже нетипично).       Он чувствовал себя попаданцем в другой мир. Смутно вспоминалась школьная программа и рассказы исторички про Древний Рим, которые помимо прочего включали красочные описания жестокости, кровавых событий и драм (классная была историчка). Несмотря на это, в тот момент ему хотелось остаться среди травертиновых построек подольше и по-настоящему испробовать жизнь в веке эдак первом до нашей эры.       В современном Риме была и мощь, и поэзия. И тонны любовных вайбов. Одна подруга как-то сказала ему, что в Риме очень грустно без пары, мол, это город для влюбленных. И, может, уже в ту поездку Анар ощутил, что город готовит для него нечто плюсом к восхищению атмосферой и красотами архитектуры — нечто, связанное с его жителями. Но Рим сохранил интригу на потом: в первую поездку любой самый распрекрасный человек просто помешал бы Анару наслаждаться этим местом. И собой в нем.       Жуя сэндвич, запивая кофе и крайне эстетично и даже эротично — он был уверен — облизывая пальцы в жире от буженины, парень щурился на садящееся солнце. Думал о том, что сейчас он, в принципе, не нуждался ни в чувстве влюбленности, ни в отношениях. Он был суперполноценным и при этом умел очаровываться реальностью и тысячью ее проявлений, больших и маленьких. В его жизни уже давным-давно не находилось место одиночеству и отверженности: иногда печалило, что его не понимают, но Анар быстро напоминал себе, что он не обычный, не рядовой, а потому это естественно. Грусть сразу уходила: смысл грустить, если ты есть ты, и хотя бы за это достоин собственной бесконечной любви?       Эта нескромная любовь покрывала все. И бонусом дарила непрошибаемую уверенность в себе. Поэтому он ни на секунду не сомневался, когда писал всплывшее в голове сообщение для Дамиано. Погуглил, убедился, что пишет правильно (узнал новое забавное выражение со словом «плоть»), и сразу отправил.       «It’s hard to explain, but I feel we need to meet in the flesh»*.

***

      Паника вообще не то чтобы была ему свойственна. Паника происходит от страха, а он имел прекрасное (кто-то скажет — глупое и опасное) свойство почти ничего не бояться. До страха как-то не доходило: он либо делал, либо нет. На внешние раздражители обычно тоже реагировал владея собой.       Но весь следующий день Анар был как на иголках: в груди будто гнездился дикобраз, поворачиваясь и ширкая изнутри каждый раз, когда парень хватался за телефон и не находил там ответа от своей новой мании. Хотя знал, что смотреть на экран бессмысленно — уже давно были подключены оповещения о действиях Дамиано в Инстаграме.       «Черт. Может, занят? Может…»       Да нет. Тут же обрывал себя. Не должно все так тупо закончиться. Он не жалел ни об одном слове, которое ему написал, в том числе и о последнем сообщении.       Дамиано счел его слишком самонадеянным? Хмыкнул и закрыл их диалог, уходя от странных намеков?       Но в том-то и дело, что Анар не считал свое поведение странным: он был уверен, что Дамиано его поймет — и вот с чего бы ему сейчас в этом сомневаться?       И тем не менее настроение было испорчено. Ему категорически не нравилось свое состояние: он терял время на хандру и обзаводился новыми морщинками, а это вообще было непростительно. Морщинки (с которыми он все равно расправится) должны возникать только от смеха и радости.       К вечеру следующего «тихого» дня Анар почти без раздумий принял решение применить еще более экстравагантную тактику. Звоня скользкому типу, продюсеру, обладающему помимо мутности большими связями, он не особо радовался предстоящему разговору, но тем не менее был благодарен судьбе за такие полезные контакты.       После разговора неизбежно чувствовал себя испачкавшимся: продюсер настаивал, чтобы они созвонились по видео, но Анар наврал, что не дома. «Ну мы же встретимся потом?» — от настойчивых маслянистых интонаций конкретно передергивало (и нет, они не встретятся потом, ни за какие коврижки), но он продолжал завуалированно мурчать в трубку, убеждая себя, что в данном случае цель оправдывает средства.       В результате он получил от продюсера сообщение, содержавшее заветный адрес. За следующие полчаса потревожил всех поздними звонками, сообщив, что пропадет примерно на неделю: суперважных проектов, которые нереально было перенести, не имелось.       Когда час нового дня уже прошел, он загуглил билеты до Рима и выбрал ближайший рейс: как говорится, если гора не идет к Магомеду…

***

      Гарантий того, что Дамиано находится в Риме, у Анара не было. Он посмотрел даты их концертов и, кончено, решил, что это очередной знак: вчера они как раз выступали в родном городе для фанклуба (на фотках с выступления зал на пару тысяч человек напоминал рыболовецкую сеть с уловом в самый лучший день в году). Есть же вероятность, что группа задержится дома хоть на пару деньков?       «Становлюсь зацикленным на знаках», — он вышел из метро «Чирко-Массимо», подуставший от недосыпа и довольно крупного, зато вместительного кожаного рюкзака в форме торбы. Сразу задрал лицо к небу и сразу получил на кожу несколько капель дождя; глаза сами собой закрылись от восхитительных запахов, от понимания, что он снова дышит римским воздухом.       Знаком был дождь — погода, похожая на ту, что была в его первую поездку. То же время года. Он потихоньку побрел по улице, смакуя все на свете: если выяснится, что еще и даты совпадают, он просто свихнется. Поэтому в телефон не полез — долой проверку.       А вообще сейчас чувствовал себя совершенно счастливым и был нереально благодарен Дамиано (пока ничего не подозревающему), что тот спонтанно вытащил его в Италию. И даже восхождение на Авентин, один из семи холмов, на которых стоял Вечный город и к которому он приближался, Анар планировал воспринимать с благодарностью, несмотря на усталость.       Усталость как рукой снимало от прогулки сквозь розовые сады с зарождающимися бутонами всех цветов радуги, гигантскими соснами и кипарисами: подъем на холм был плавным и почти не грузил ноги. Парень ощущал себя во сне; еще меньше пяти часов назад он пытался счистить московскую грязь с голубых джинсов, надеясь, что пока ждал заблудившееся во дворах такси, не простудится в легкой кожанке. От силы плюс три и мокрый снег.       А потом он сел в самолет и на взлете почувствовал переход в эту удивительную розово-сонную реальность (или не-реальность?), в новый день совсем в другом месте и обновленного себя, идущего по следу человека, на котором его внезапно переклинило.       Авентин показался ему холмом римских дач: будто бы пригород почти в центре города. В качестве основных достопримечательностей — апельсиновый сад с видом на Ватикан, знаменитая замочная скважина в зелено-серой двери дворца кавалеров Мальтийского ордена, к которой стояла очередь из туристов и в которую, судя по путеводителям, можно было увидеть купол собора Святого Петра сквозь сад, куда никого, кроме Папы, не пускали. Прочие постройки с гербом этого же ордена.       В остальном — дачи дачами: небольшие особняки, чем-то походившие на двухэтажные дома в пригороде Москвы, которыми изобиловали коттеджные поселки, но более старые и самобытные в плане архитектуры. Не штампованные, и почти каждый — со своей незамысловатой изюминкой. Тишина и простота, лучившиеся доброжелательностью жителей. Повсюду вьющийся виноград.       Адрес, который ему дали, находился в сердце этих «дачных» домиков. Чем больше Анар приближался к якобы собственности Дамиано, тем больше подозревал, что это ошибка: он что, действительно будет искать свою рок-звезду среди этой пенсионерской благодати?       И тем не менее актер достиг указанного на гугл-картах адреса. И это был такой же двухэтажный обвитый виноградом дом за небольшой оградой, скрывавшей скромный по площади участок.       Конечно, его сюда не звали: должны были бы, но почему-то не ответили на сообщение. Но как-то по особенному захватывало и будоражило ощущение, что он осмелился явиться к Дамиано без приглашения. Только бы не ошибиться…       Взгляд упал на синий почтовый ящик: Анар поискал на нем отметку — и тотчас расплылся в улыбке, чувствуя, как мгновенный выплеск эндорфинов разгоняет кровь. Ящик хранил табличку с бледной надписью, свидетельствующей, что он все-таки по адресу: «D. David».       Параллельно в голову пришла мысль: неужели никто не попытался растрезвонить о местонахождении дома известного артиста? Если тот мог так спокойно оставлять свои персональные данные прямо на улице? Мало ли любопытных, которые начнут строить догадки… Анар хмыкнул: как бы то ни было, выходило, что ушлый русский продюсер знал больше местных фанатов.       Звонка не было. Заторможенно постоял пару минут перед закрытой калиткой, переваривая свой успех и думая, что дальше. Стоит ли долбиться в дверь? В результате решил, что бессмысленно и только привлечет лишнее внимание.       С другой стороны, положительным знаком было отсутствие колючей проволоки (кто ее вообще в Италии видел?): парень прошелся вдоль забора, который был чуть выше его роста, не отходя далеко от калитки, будто соблюдая приличия. Потом, недолго думая, перекинул свою торбу на ту сторону. Набрал в легкие воздуха; на выдохе схватился за верх забора, погружая пальцы во вьющийся виноград, находя опору, и одним движением ловко перемахнул на другую сторону. Циркачи бывшими не бывают.       Обычный ничем не примечательный двор. Только проскальзывающие то тут, то там элементы южного уюта (например, высаженные в горшки кактусы) давали понять, что ты не в средней полосе.       Позабыв про свой багаж и даже не задумываясь о том, что вообще-то незаконно проник на чужой участок, Анар направился к двери дома: тут уже был звонок, в который можно было трезвонить, и деревяшки дверной панели, по которым можно было стучать.       В итоге проторчал у входа некоторое время, поняв, что он единственный, кто нарушает тишину этого мирного места. Очевидно, что дома никого не было, а кто-нибудь из любопытных соседей уже наверняка разглядел шумящего за закрытой калиткой самозванца.       Можно было, конечно, оптимистично решить, что хозяин небольшой виллы спит без задних ног. Но Анар прям чувствовал: внутри ни души. Дом и участок выглядели ухоженными, но когда звезда последний раз одаривала Авентин своим присутствием? Может, когда-нибудь в детстве?..       Что оставалось делать? Блокируя рой мыслей, актер подобрал рюкзак и опустился на деревянную скамейку напротив входа. Тишину нарушало только стрекотание кузнечиков, дождь сдался, сменяясь пасмурным, но сухим небом.       Сложно сказать, сколько он просидел неподвижно: десять минут, а может, и весь час. Веки прикрыты, а в голове — почти дзен и всего одна проскочившая мысль о том, что происходящее вполне сойдет за медитацию. Если бы мысль пошла дальше, зацепилась бы за следующую: никаких посторонних пошлых образов сейчас в голову не лезло. Он все-таки в нужном месте в нужное время?.       Резко вздрогнул; на исходе непонятно сколько продлившейся медитации ручка калитки скрипнула: без фанфар, совершенно казуально, отодвигая буйный виноград, садящийся на голову, в проходе показался владелец недвижимости.       Взгляд отстраненный, словно (или не словно) под чем-то. Кожаная косуха — самый избитый, но, пожалуй, один из самых выигрышных его образов. А еще вылупивший глаза Анар отметил его природную красоту — по другому не скажешь — и вселенскую мертвенность на глубине темных глаз. Какую-то депрессивную опустошенность, в комплекте с поджатыми губами и очаровательным букетиком, видимо, не нашедшим адресата.       Дамиано Давид собственной персоной взирал на нежданного гостя в своем дворе — и будто вообще ни на кого не смотрел. Полная прострация.