Бан Чан
Он так сильно хотел снова приехать в Россию и был очень счастлив, когда ему выпал шанс сделать это со своей женой. — Покажи мне свою родину, пожалуйста. Я уверен, что никто этого не сделает так, как ты. И Чан был прав. Мало того, что ты в России всё детство и юность провела, ты хорошо знала историю и любила русскую литературу, не смотря на то, что там постоянно кто-то умирал или страдал. Да и что уж скрывать, в основах культуры и искусства родного государства ты тоже разбиралась довольно неплохо. А говорят, университет — это бесполезно. Ты сама полностью составила программу вашего путешествия. Вы побывали в Москве, Петербурге, Новосибирске. Заехали в твой родной город. Ваше путешествие закончилось во Владивостоке, откуда вы полетели домой. Чан был очень удивлён тому, насколько многолика твоя страна. Богатые история и культурное наследие, прекрасная природа… Но с другой стороны грязь, огромная нужда… Но больше всего твоего мужа, конечно же, удивили люди. По началу ему, как и всем иностранцам, казалось, что на него злятся окружающие, но потом он понял, что это не так. Он понял, какой на самом деле у вас сильный характер (и на самом деле вы довольно дружелюбны и гостеприимны). И да, порой вы можете быть чересчур прямолинейными, возможно, даже грубыми, но ведь это всё от условий, в которых живет большинство. Это путешествие помогло Чану не только отдохнуть и познать другую культуру, но и начать ещё лучше понимать тебя. Он обязательно поедет с тобой ещё раз. Только теперь он планирует отдохнуть в Крыму, Калининграде и на Кавказе. Ваше путешествие не только пробудило новые чувства, но и вдохновило Чана изучать русский язык. Однако это уже совсем другая история…Ли Минхо
Всё началось с, казалось бы, простого вопроса: — А какой ты была в детстве? Вы поженились совсем недавно и тему детства почти не затрагивали, так что он очень удивился, услышав ответ. — Хулиганкой. Пиздила крапиву палкой… — Чего ты делала? — он нахмурился. — Пиздила крапиву палкой… — медленно по слогам произнесла ты. — Это что…? — он слегка испугался. — Растение такое. Жжётся больно и красные пятна на коже оставляет, тварь. Зато суп из крапивы… — ты довольно промычала, погладив живот, — ничего лучше в своей жизни не ела! — Понятно… А что ещё делала? Почему хулиганкой была? — Этот ящик Пандоры вскрывать не стоило. Если бы Минхо знал, к чему это может привести, он бы вообще о твоём детстве ничего не спрашивал. — С пацанами мяч гоняла. Почему-то именно у меня он всегда в окно летел, или в забор. А там почти у каждого собака злющая. Яблоки у соседа воровала — дяди Вити. Он тогда уже дедушкой стареньким был, но зато с ружьём, которое постоянно солью заряжал. У нас паренёк толстенький ещё жил — Борька; мы на ворота его постоянно ставили из-за веса — он как-то залез к дяде Вите на участок. Тот заметил и пальнул из ружья. Борька неделю жопу отмыть не мог. — ты рассказывала об этом с почти истеричным смехом. — А ещё у нас в деревне семья армяней жила; мы у них алычу пиздили. В общем да, любили по чужим огородам шастать. На пруд купаться ходили. Там потом вьюнов стало много. Один раз мужики местного алкаша дядю Колю оттуда выловили, так мы больше туда не ходили. Ходили в лес. Так классно было! Особенно, когда куст малины найдешь — залезешь в него, обожрёшься ягодами и уснёшь. Меня так однажды родители нашли. Батя меня потом за это крапивой по ногам отхлестал — уже стемнело давно, время около полуночи, а меня всё нет и нет. А я в малиннике уснула. — Минхо всё это слушал, и с каждым словом его глаза расширялись всё больше и больше. — В поле ходили. На стогах сена смотрели как солнце садится или утренняя заря занимается. А ещё я как-то чуть свадьбу одной девчонке не сорвала. Ленкой звали. Я тогда на сговоре водки нажралась и к её жениху целоваться полезла… — А сколько тебе лет было? — перебил тебя Минхо, протянув вопрос. — Ну, лет тринадцать… — задумавшись протянула ты. — Сколько?! — воскликнул твой муж, снова тебя перебив. — Тринадцать. Я в средней школе училась. Хотя после началки меня увезли из деревни, я на лето всегда из города приезжала. — Бедные твои родители… — схватившись за голову простонал мистер Ли. — Ничё ни бедные! Зажиточные фермеры вообще-то. — ты надулась, — У них скота знаешь сколько?! А сад с огородом какие большие?! Когда дед жив был, так вообще кайф. Он у нас рыбалкой занимался, в лес ходил, там набирал всего: мёд диких пчёл, ягоды, грибы, орехи. Меня с собой брал, чтобы деревню не терроризировала. Он мне такой орешник один раз показал! — Боже… тебя хоть кто-то успокоить мог? — Конечно. Дедушка и бабушка. Дед мне всякие сказки рассказывал, легенды. Про домового там, про лешего, про кикимору; былины читал. — Минхо понял, что ты говоришь о части твоей культуры, и, хоть значения слов не понимал, слушал очень внимательно, — Бабушка в городе жила; работала гидом в историческом музее. Я когда уезжала обратно в посёлок, она мне говорила каждый раз: «Т/ишка! Не шали, а то в музей не возьму!». Это всегда работало. Представь сколько всего там интересного было! Ещё она мне перед сном или за чаем рассказывала что-то из истории; бывало исторические книги читала. — Это ты с бабушкой, получается, в городе жила? — Да. Родители поняли, что деревенские дети на меня плохо влияют. Я же не училась совсем и деревню разоряла. Дедушка умер, когда я в началке училась, так что со мной никто теперь справиться не мог. Ну, в город и отправили. На перевоспитание. — И как, получилось? — В целом да, но в деревне летом я всё равно постоянно дебош устраивала. Класса до восьмого. Потом поняла, что фигня это всё. — твой муж слегка улыбнулся, — Спасибо бабушке. Она очень старалась вырастить из меня человека. Благодаря ей я в итоге в университет поступила на филолога. Закончила между прочим очень хорошо! — А как ты в Корее оказалась? — удивился Минхо. — У нас ребята востоковеды учились. Одна из девочек с того факультета мне клип АОА показала. Потом мы с ней дорамы начали смотреть. Ну, как-то закрутилось, завертелось… Начала корейский учить, потом переехала в Пусан. Ну, а дальше ты знаешь… Твой муж довольно улыбнулся, вспомнив вашу первую встречу. Но быстро его лицо приняло задумчивое выражение. — Т/и… А покажи мне Россию… — попросил Минхо с глазами полными восторга. — Говно вопрос! Бронируй билеты, дорогой!Со Чанбин
Этот парень был из тех… Кто заменяет Ларисочку Гузееву в кругу друзей. Его уже в край задолбали некоторые сокомандники, жалующиеся на то, что не могут найти себе хорошую жену. Что б и красивая, и умная, и что б не скучно с ней было… Чанбину на ум сразу пришла его любимая женщина. Красивая, горячая, с эмоциональными качелями… То, что нужно! — Солнце, а ты не хочешь на родину съездить? — Чанбин подошёл к тебе сзади, когда ты готовила и обнял тебя за талию, чмокнув в шею. — Да вроде не собиралась, а что такое? — Есть у меня друзья одни… — Нет. — Ну почему?! — Я сказала нет! — Да что не так-то?! — Хёнджин вечно драматизирует. Он физически не вывезет такого яблоневого сада и умрёт от разрыва сердца в первую неделю знакомства. Джисон постоянно в тильте. На такого дед инсайда только восьмиклассница клюнет, а это статья. Я бы поняла, если бы ты для Чана жену искал — в России девочек с daddy issues полно. А то вон оно что! Может ты и Феликсу русскую жену поищешь? — Ну… — Не нукай! Он будет постоянно про слей-культуру затирать и девушка сбежит к сестре. Причём не к своей! Чанбин встал теперь уже сбоку от жены и уставился на нее жалобными глазами. Т/и не выдержала такого напора. — Ну ладно! Ладно! Звони ребятам, говори, чтоб чемоданы собирали. И Чанбиба счастливый побежал к телефону.Хван Хёнджин
Все мы знаем, насколько творческий этот паренёк, и как сильно он связан с искусством, так что он попросил тебя провести отпуск в Петербурге. Вы посетили Кунсткамеру, Эрмитаж, сходили на балет в Мариинский театр, покатались на теплоходе. Ты была рада снова оказаться на родине. Наконец-то можно было поесть сырки и шаурму! Хёнджин удивлялся всему вокруг: зданиям, людям, еде. Всё время ходил с фотоаппаратом, чтобы запечатлеть эти моменты. — Хёнджин, давай нас нарисуют? — возле Эрмитажа, как и всегда, гнездились художники, пишущие портреты на заказ. — Нет. — холодно ответил он. — Почему? — ты захныкала. — У меня лучше получится. — Ну это же память! В итоге ты уговорила своего мужа, и добрая женщина лет пятидесяти написала ваш портрет. Хван даже улыбнулся, глядя на него. Вечером вы отправились на Лиговский проспект выпить в баре. Хёнджину не понравилась атмосфера там, и вы отправились в номер. Следующие дни вы ездили в Петергоф, Кронштадт и на Финский залив. Хёнджин никогда не рисовал так много. По возвращении домой Хвана ждал приятный сюрприз: большая коробка масляной пастели, которую ты купила ему в Петербурге. Твой муж надолго запомнит этот прекрасный отпуск, и, наверняка, попросится в Россию ещё.Хан Джисон
— Боже, я так устал… Хочу уехать куда-нибудь далеко, чтобы меня никто не трогал. Джисон пришёл домой подавленным, вялым и уставшим. Вы смотрели фильм на диване в гостиной. Его голова лежала на твоих коленях, и ты мягко массировала кожу голову, играя с волосами. Из его глаз покатились слёзы. — Я не хочу видеть всех этих людей, они мне так надоели. И ты увезла его далеко-далеко, в свой маленький родной город где-то в Сибири. Вы часто ходили в лес, много спали, играли на гитаре, кушали жареную картошку на кухне старой квартиры твоей бабушки. Вы играли в карты, смотрели мультики твоего детства на коробке-телевизоре. Было так хорошо и спокойно, что Джисон не хотел возвращаться. Хотелось остаться здесь, с тобой, в месте, где его никто не знает. Вы не пользовались интернетом, только кнопочной нокиа на двоих. Ничто не тревожило и он впервые за долгое время почувствовал себя живым и счастливым, и самым-самым здоровым. Было здорово кататься на советском колесе обозрения, закупаться чипсами в ближайшем ларьке, выбивать ковёр во дворе и качаться на качелях на детской площадке. Джисона очень забавляли бабушки на лавочках, щёлкающие семечки, дети, купающиеся в лужах, парни в костюмах адидас на турниках. Всё казалось таким родным и знакомым, будто твой муж снова оказался дома. — Я люблю тебя. — прошептал он тебе особо жаркой ночью, когда старый бабушкин диван скрипел громче, чем обычно. В Сеуле вас ждал серьёзный разговор о переезде в Россию и уроках русского языка для Джисона.Ли Феликс
Хотел в Европу, но не хотел в Европу. Он понимал, что стей не дадут вам нормально отдохнуть, а съездить на Запад очень хотелось. Вы поехали в Калининград. Твой муж был очень удивлён, увидев архитектуру. Первым делом вы отправились в католическую церковь, где Феликс помолился. Во время отпуска он смог даже исповедоваться. Хорошо, что один из «батюшек» говорил на английском. Вы очень много гуляли, ели вкусную выпечку и рульку, сходили в музей мирового океана. Австралиец очень удивился низким ценам в магазинах одежды, а также тому, что размеры везде были почти одинаковыми. В общем да, с отпуска в Сеул вы привезли много шмоток. Теперь Феликс знает, где можно отдохнуть в тишине и спокойствии и съесть рульку.Ким Сынмин
Он просто хотел на море и заграницу. Он согласился на Геленджик, потому что ты рассказала ему про шашлык. Сынмин и шашлык покушал, и чурчхеллу, и чачи напился, и в море поплавал, и в горы сходил. Твоему мужу очень понравилась природа и вкусная еда, а также весёлое местное население. Но больше всего ему понравилось проводить это время с тобой. А ещё горячая кукуруза. Да, горячая кукуруза это очень здорово. У вас получилось много замечательных фотографий, которые дети потом буду подписывать: «Мама и Папа. Геленджик, 2023». «Т/и, а что нужно для шашлыка?» — кажется, в гости идёт Чанбин.Ян Чонин
Он узнал, что в России есть корейская диаспора и попросил тебя отвезти его туда. Вы полетели на Сахалин. Каково было его удивление, когда он понял, что его практически никто не понимает. — Почему они не понимают меня? — вы сидели в местном кафе, так что парень старался не возмущаться слишком громко. — Они же корейцы! Почему они не сохранили свой язык?! И тут перед ним на стол ставят морков-ча. — Это что… — он покосился на тарелку. — Почти как кимчи. Только морковь вместо пекинской капусты. Я такое в детстве очень любила. — Мда, треш. — Не выпендривайся! Сейчас поедим, и в музей тебя отведу. Узнаешь почему никто почти не говорит на корейском. В музее Чонин заплакал.