После уроков

      Капли крови все еще падали вниз. Срывались с края вышки и разбивались о дно бассейна. Это было физически невозможно, но Виктору казалось, что, войдя в помещение, он услышал именно звук падения капель. Только потом он посмотрел вверх.       Странно, но он не чувствовал ничего, хотя, должно быть, это было просто шоковое состояние. Виктор спокойно прошел дальше, обходя бассейн. В голове была пустота. Он не думал о Жене, не думал о том, жив ли он, либо уже нет. Просто продолжал медленно идти вперед, не думая ни о чем.       Виктор забрался на вышку. Раньше, когда он делал это, то всегда боялся. С годами так и не смог побороть страх высоты. Однако сейчас было совсем не страшно. Было безразлично. Оказавшись на самом верху, Виктор опустился на колени перед Женей. Все, что он чувствовал — холод и сырость заброшенного здания. Больше ничего. Виктор смотрел на Женю и будто не понимал, что происходит.       Женины глаза были закрыты, его лицо казалось непривычно бледным. Присмотрись Виктор чуть внимательней, он бы заметил, что Женя не дышит. Но он до последнего этого не замечал. Наверное, прошло несколько минут, прежде чем Виктор начал осознавать реальность.       Он коснулся руки Жени, она была холодной, такой же, как это помещение, как осень, как весь этот мир. Виктор сначала почувствовал липкую кровь на кончиках собственных пальцев и только потом заметил, что она почти везде. На бетонной поверхности вышки, на Жениной одежде, на дне бассейна. Он ощутил в воздухе ее отвратительный металлический запах. Это вернуло его в тот день.       Это ведь правда было почти как тогда. В день, когда Гриша покончил с собой. Было также много крови, и также была смерть. Виктор глубоко вздохнул, размазывая кровь по пальцам и только тогда, наверное, окончательно понял, что произошло. Он думал коснуться Жениной шеи, проверить пульс, но смысла в этом не было, все и так казалось слишком очевидным.       Женя мертв. Звучало слишком неправдоподобно, будто это какая-то глупая шутка. Такого просто не могло произойти! Еще пару дней назад все было нормально. Виктор искренне верил, что, соглашаясь на отношения с Женей, при этом поступившись законом и моралью, он сможет что-то исправить. Но, кажется, он не смог ничего.       Лучше бы они никогда не встречались. Лучше бы Виктор в тот день, когда они познакомились, не поверил, что Жене восемнадцать, и отправил бы его домой. Лучше бы… Впрочем, прошлое уже никак нельзя изменить. Как, к сожалению, и будущее.       У Жени ведь могло все наладиться. Он мог бы потерпеть два года, уехать от родителей, найти то, чем ему интересно заниматься. Пережить всю ту боль, что ему причинили, и попробовать жить дальше. Он мог бы быть счастливым, не важно, рядом с Виктором или нет. Но мертвые не могут ничего.       Виктор еще раз потрогал ледяную Женину руку, чувствуя, как его собственная кожа покрывается мурашками. Он испытал что-то, похожее на ужас, но не тот, от которого хочется плакать и рвать на себе волосы, а тот, от которого просто замираешь на месте, не в силах пошевелиться.       Виктор знал, что когда-нибудь будет очень больно, но сейчас он не чувствовал ничего. Однако способность мыслить начала к нему возвращаться. Но он старался не думать о себе, о том, что он чувствует. Должно быть, в сложившейся ситуации это было правильно. Точнее, это было единственным спасением. Виктор подумал о том, что надо позвонить в милицию и сообщить о том, что он нашел Женю. Так он и поступил.       До самого появления милиции Виктор сидел рядом с Женей. Он переплел их пальцы, не обращая внимания на кровь. Больше всего ему хотелось задать вопрос. Заставить Женю открыть глаза и ответить на один единственный вопрос. Зачем?       Да, ему было трудно. Да, появление в городе его отца говорило о том, что все совсем не в порядке, но, неужели, смерть была единственным выходом? Неужели Женя не мог поступить как-то иначе? И Гриша, он ведь тоже мог бы поступить иначе. Да и сам Виктор. Он мог бы сделать что угодно другое, но он вытащил шланг из газового баллона, открутил кран и дождался, пока его отец закурит сигарету.       Все они могли бы поступить по-другому. Но не поступили, потому что другие люди, повлиявшие на их решения, также не пожелали что-то менять. Ведь мать Виктора могла уйти от своего мужа, видя, как он относится к ней и детям. Мать Жени могла бы выслушать сына и хотя бы попытаться понять, а Владимир допустить то, что он не всегда прав. Однако они, к сожалению, не сделали этого.       И таким был весь мир. Порочный круг, который никак не разорвать. Люди будут совершать неправильные поступки, что будет подталкивать других людей на такие же неправильные вещи. А ведь все могло бы быть намного лучше, если бы все научились понимать и слушать друг друга. Наверное, тогда мир был бы прекрасным местом, где каждый день наполнен счастьем и радостью, но такого не случится никогда. Люди никогда не поймут друг друга и не научатся любить. Это неизбежно, также, как смерть.

***

      Виктор плохо запомнил, что происходило после появления милиции. Когда он более-менее начал приходить в себя, за окном было уже темно. Он находился в школе, в своем кабинете, только сидел не за учительским столом, а за первой партой.       На стул по соседству опустилась Надежда Сергеевна. Она спросила:       — Ты любил его?       Виктор покачал головой. Нет, он не любил — это был честный ответ. Прошло слишком мало времени. Они с Женей были знакомы всего полтора месяца, недостаточный срок, чтобы полюбить по-настоящему, но достаточный, чтобы привязаться. Возможно, Виктор полюбил бы Женю, будь у них больше времени, но теперь этого не произойдет. Отчасти даже хорошо, ведь такая любовь никогда бы не стала чем-то правильным.       — Я же обещал себе никогда никого не любить, — вздохнул Виктор, то ли отвечая на вопрос, то ли повторяя это для самого себя.       — Глупое обещание, — сказала Надежда. — Да, терять тех, кого любишь больно, но если не любить, то какой во всем смысл?       Виктору хотелось ответить, что никакого. Он правда не понимал, зачем жить. Едва ли в жизни было что-то хорошее. Ведь, если задуматься, само существование человека — не более, чем случайность. Просто когда-то очень давно эволюция повернулась таким образом, что появились люди. Вряд ли в этом есть какой-то смысл. Однако Надежда сказала:       — Смысл в том, чтобы найти в жизни что-то, ради чего ты готов продолжать бороться, несмотря ни на что. Есть такая фраза: хочешь изменить мир — начни с себя. Мне она нравится.       — Разве это не бред? — возразил Виктор. — Даже если я буду делать что-то хорошее, другие люди останутся такими же.       — Может и бред, — согласилась Надежда. — Однако тогда точно никакого смысла нет. Я не говорю, что надо пытаться изменить людей, это вряд ли возможно, но можно хотя бы попытаться. Попробовать заменить ненависть любовью. И начать стоит с себя. Человек, который не любит самого себя, не способен дать любовь кому-то другому. Это огромная проблема. Многие, почти все, страдают из-за этого. Мы просто не умеем любить. Поэтому я и считаю твое обещание глупым. Я не предлагаю тебе найти кого-то, вступить в отношения. Я сейчас вообще не об этом. Попробуй полюбить себя, отпустить обиды и чувство вины, — Надежда взяла Виктора за руку и продолжила: — Ты не виноват в том, что случилось с Гришей. И с Женей тоже. Сейчас ты спокоен, но это только защитная реакция. Когда-нибудь ты обязательно подумаешь о том, что мог бы сделать что-то, чего не сделал. Подумаешь о том, что в смерти Жени есть твоя вина. Ты не должен позволять таким мыслям появляться в голове, хорошо?       Виктор кивнул, правда, скорее инстинктивно. Он не до конца вдумывался в смысл ее слов, просто не был способен на это сейчас. Но, быть может, он вспомнит их когда-нибудь потом.       — Ты хочешь, чтобы я побыла с тобой? — спросила Надежда.       — Нет, — тихо ответил Виктор.       — Хорошо. Если захочешь поговорить, можешь звонить в любое время.       — Спасибо.       — И еще, — сказала она, поднявшись на ноги и направившись в сторону двери. — Тебе будет больно, это нормально, не пытайся подавить эмоции, позволь себе пережить эту потерю и попробуй жить дальше. Можно дать тебе один совет?       Виктор кивнул.       — Уезжай отсюда. Этот город всегда будет напоминать тебе о прошлом.       — Я подумаю, — вздохнул Виктор.       — Конечно, я не прошу тебя решать что-то сейчас. Сейчас тебе стоит просто отдохнуть, попытаться поспать.       — Ладно, — ответил Виктор, провожая Надежду взглядом.       Правда, этой ночью он так и не уснул. Пролежал в постели до самого утра, не сомкнув глаз. Внутри по-прежнему была пустота. Наверное, когда в жизни приходится пережить слишком много боли, такой исход закономерен. Ко всему когда-нибудь привыкаешь, к боли тоже.       Идти в школу на следующий день совсем не хотелось. Однако Виктор чувствовал, что обязан что-то сказать своему классу. Он пришел к ним на первый урок за несколько минут до звонка, извинился и попросил выслушать его.       — Вчера… вчера не стало вашего одноклассника.       Многие кивнули, мол и так знали об этом, а Виктор впервые признал, что Жени больше нет. Он и раньше знал это, но слова, произнесенные вслух, будто что-то изменили. Виктор почувствовал, как в груди неприятно кольнуло, но продолжил говорить.       — Женя покончил с собой. Наверное, вы хотите узнать, что стало причиной, но я вам этого не скажу. Потому что я не знаю, да никто не знает. Я хочу сказать другое. Мы уже не вернем Женю, но… мы должны продолжать жить, в том числе ради него. Должны постараться быть более добрыми и внимательными друг к другу.       Виктор не был уверен в искренности этих слов. Во многом он просто вольно пересказал то, что ему вчера сказала Надежда. Вспомнив про нее, он добавил:       — Если вы сейчас чувствуете себя подавленно и нуждаетесь в помощи, обратитесь к школьному психологу, это совсем не зазорно. Если…       Виктор резко замолчал, поняв, что фраза «Если бы Женя к ней обратился, то, вполне возможно, ничего бы не случилось» прозвучит не очень уместно. Вместо нее он сказал:       — Если вы нуждаетесь в помощи, то нет ничего плохого в том, чтобы попросить о ней. Главное вовремя заметить, что что-то не в порядке. И помните, из любой ситуации можно найти выход, даже из самой, на первый взгляд, безвыходной.       Виктор хотел еще что-то сказать, но прозвенел звонок. Августина, сидящая за первой партой, тут же подняла руку и попросила ее отпустить, так как на следующем уроке проверочная работа, и ей требовалось повторить материал. Виктор сказал:       — Ты можешь идти, но оценки — это ерунда. Прошу, прекрати так сильно переживать из-за них и передай своей маме, что ей не стоит заставлять тебя учиться на отлично, в этом нет никакого смысла.       Она с недоумением посмотрела на него, но осталась за партой.       — Жить сложно, — сказал Виктор, — к сожалению, но надо попытаться найти что-то, что придаст этой жизни смысл. Надеюсь, хотя бы у вас это получится.       Какое-то время в кабинете стояла непривычная тишина. Виктор произнес:       — Можете идти, и еще раз прошу, постарайтесь с пониманием относиться друг к другу, будьте добрее.       Он подождал, пока все покинут кабинет, сам намереваясь сделать также, но к нему подошла Маргарита и спросила:       — Виктор Александрович, вы, наверное, расстроены из-за того, что случилось с новеньким? — она поправила топик, что был надет под пиджаком, таким образом, что ложбинка между грудей обнажилась, — но я могла бы с вами поговорить, если хотите.       Виктор снисходительно улыбнулся.       — Не нужно, — попросил он. — Я скажу прямо, я в курсе, что ты влюблена в меня, но тебе не стоит тратить свое время и силы на это, — он посмотрел на ее топик, — я все равно не отвечу тебе взаимностью. Я же твой учитель, так что найди кого-то другого, кто действительно будет ценить и любить тебя.       Виктору захотелось горько усмехнуться. Однако понимание, что читалось на лице Маргариты, если посмотреть глубже первичной обиды, успокоило его. Она серьезно кивнула и поспешила удалиться.       Виктор думал, что должен поговорить и с остальными своими учениками. Его преследовало чувство, что очень скоро их пути разойдутся, и больше он их не увидит. Стоило дождаться пятницы и классного часа, или хотя бы вторника, когда у них будет урок химии, но Виктору хотелось сделать все прямо сейчас. Точнее, он хотел поговорить не со всеми, а только с одним человеком. Выяснив, что следующий урок у его класса проходит в триста шестом кабинете, он поднялся на третий этаж. Отыскать в коридоре рыжую макушку не составило труда.       Виктор подошел к Дине и, отведя ее в более-менее уединенное место, спросил:       — Ты как?       Сегодня у Дины не были накрашены ресницы. Ее глаза казались красными от слез, однако, в настоящий момент она оставалась спокойной.       — Мне грустно, — честно ответила она, — но… Я кое-что поняла благодаря Жене, и я благодарна ему за это. А еще, вы, наверное, не знаете, но я пишу. Может, когда-нибудь я напишу книгу, посвященную Жене и тогда, может, станет легче.       — Отличная идея, — мягко улыбнулся Виктор.       — Можно спросить? — осторожно поинтересовалась Дина.       — Да.       — Между вами правда что-то было?       — Да, — ответил Виктор, понимая, что ему уже нечего терять.       Дина ничего не ответила, а в следующий момент прозвенел звонок на урок, и она ушла. Виктор еще долго смотрел Дине вслед, надеясь, что у нее все будет хорошо.       Виктор должен был идти в свой кабинет, по расписанию он сейчас обязан был провести урок для десятого класса, но он не испытывал никакого желания это делать. Не хотел заполнять журнал, спрашивать домашнее задание, объяснять новую тему. Никогда. Виктор пошел в приемную с одной единственной целью — написать заявление об увольнении.       По дороге он встретил Алесю Владимировну, завуча, что была к нему неравнодушна.       — Кошмар, — сказала она, — сейчас в школу всякие проверки приедут из-за вашего суицидника.       — Печально, что это единственное, что вас волнует, — произнес Виктор       Она попыталась коснуться его руки, но он сделал шаг назад и довольно грубо произнес:       — Отстаньте от меня.       Она хотела было начать возмущаться, но Виктор сказал:       — Я увольняюсь.       Завуч так и осталась стоять посреди коридора.       Написать заявление об увольнении оказалось на удивление легко. Виктор посвятил этой школе почти восемь лет жизни, но совсем не тосковал из-за того, что с ней придется расстаться, потому что, на самом деле, никогда не был здесь счастлив. Пусть ему и удалось стать хорошим учителем, работа эта не приносила должного удовлетворения, а Заозерск постоянно напоминал о прошлом.       Директриса пришла в негодование, увидев его заявление, но сделать ничего не смогла.       В этот же день Виктор узнал, что родители Жени погибли в аварии. Об этом ему сообщила Надежда. Он испытал странную гамму эмоций, но, в основном, сожаление.       — Жаль, что они не узнали, — вздохнул он.       — Почему? — спросила Надежда.       — Может, тогда бы они поняли, что натворили.       — Скорее всего нет, — сказала она. — Да, они бы не остались равнодушны, но, вполне возможно, так и не поняли, что вина за поступок Жени, во многом, лежит на них. Они могли бы начать искать виноватых.       — То есть, мне повезло? — усмехнулся Виктор.       — В этом плане да, но вообще никому не повезло. Грустно, что так вышло.       — Да, — согласился Виктор, и, попрощавшись с Надеждой, поспешил покинуть школу.       Напоследок она сказала:       — Помни, что всегда можешь позвонить мне.       Однако Виктор никогда ей не звонил.       Придя домой, он проверил почтовый ящик. Вчера он этого не сделал, потому что записка, оставленная Женей перед дверью, куда-то пропала. Он с подозрением повертел в руках толстый конверт, на котором Жениным почерком было написано «оставь себе». Подъем на пятый этаж казался непривычно долгим.       Он вскрыл конверт, будучи в квартире. Стопка денег удивила, но куда больше его внимание привлекла записка.       Читая ее, Виктор впервые заплакал. Слезы падали на лист, размывая синие чернила. Он не пытался их сдержать.       Второй раз он плакал на похоронах. Они состоялись на следующий день. Сперва Виктор вообще хотел не идти, но потом решил, что не простит себе такой поступок. К тому моменту мнимое спокойствие и отрицание произошедшего начали проходить.       Увидеть Женю в гробу было больно, но не больнее, чем Гришу. Виктор не подходил близко, стараясь держаться в стороне. Похороны слишком сильно напоминали то, что происходило тринадцать лет назад, только людей было больше, и погода стояла другая. В памяти Виктора осталась только Надежда, все время находящаяся где-то рядом, а еще Дина и Федя. Они держались за руки.       Виктор взглянул на Женино лицо в последний раз. Ему было жаль, правда жаль, но он уже ничего не мог сделать, как, наверное, и раньше. Есть вещи, которым суждено произойти, как бы ты ни старался. Порой, это плохие вещи. Глупо отрицать, что жизнь жестока и несправедлива, но также глупо полагать, что плохое — единственное, что в ней есть.       Когда на крышку гроба упала земля, по щеке Виктора скатилась слеза. Он быстро смахнул ее и посмотрел вверх. На небе светило солнце, и жизнь продолжалась.