После уроков

      В понедельник Дина не пошла в школу. Ее отец уехал в командировку, взяв с собой мать. Она сочла это веским доводом, чтобы посидеть дома. Она проснулась в районе десяти утра, неспешно позавтракала. Настроение было хорошим, несмотря на плохую погоду и последующую необходимость придумывать причину, по которой ее не было на уроках сегодня. Наверное, ей повезло, ведь причина нашлась сама собой. Где-то в одиннадцать ей позвонил отец и сказал срочно идти домой, забрать из почтового ящика какой-то документ, который ему доставили с работы, отсканировать его и отправить ему. Дина выждала необходимые двадцать минут, что ушли бы у нее на путь от школы до дома, и вышла во двор.       В почтовом ящике действительно лежал большой конверт, предположительно с тем самым документом. Дина забрала его и уже была готова закрыть дверцу, как заметила, что на дне ящика еще что-то лежит. Лист в клеточку, сложенный пополам. Она осторожно взяла его в руки и развернула.       Сперва Дина не поняла, но осознание пришло к ней достаточно быстро. Она разозлилась на саму себя за то, что не уделила Жене должного внимания. Во время их последней встречи он действительно вел себя как-то странно. Потом ей стало по-настоящему страшно.       Вроде, в записке не было намеков на то, что Женя решил уйти из жизни, это прощание могло также означать, что он, например, уезжает из города. Только вот Дина была достаточно неглупой, чтобы поверить в эти утешения. Она прекрасно понимала, что значат эти слова.       Пребывая в состоянии шока, Дина просто стояла возле почтового ящика и смотрела куда-то в пустоту. Конверт с документом выпал у нее из рук и теперь плавал в центре большой лужи, но она этого даже не заметила. Дина еще раз перечитала записку, после чего, поддавшись какому-то инстинктивному порыву, разорвала листок на куски, словно это могло что-то изменить.       Понимание того, что она обязана сделать хоть что-то пришло позже. Дина вернулась домой и позвонила Жене. В трубке тут же послышались короткие гудки, после которых равнодушно-издевательский голос произнес: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Дина чувствовала, как ее охватывает паника. Засунув обрывки письма в карман, она выбежала из дома, даже не закрыв дверь.       Дина хотела пойти к Жене домой, выяснить, что вообще происходит. Она все еще старалась надеяться, что эта записка — какой-то дурацкий розыгрыш, за который она потом обязательно накричит на Женю. Дина почти добежала до Жениного дома, но на перекрестке свернула в другую сторону. Она побежала к школе.       Только поднимаясь на ее крыльцо, Дина задумалась о своем поступке. Оказалось, он был правильным. Со слов Жени Дина знала, что бабушка, с которой он жил, была человеком не самым приятным. Вполне возможно, она не стала бы помогать.       Дина, даже не дав себе времени отдышаться, побежала на второй этаж, пропуская мимо ушей недовольные крики вахтерши и угрозы о том, что она сейчас пойдет к директору. Она не знала, что скажет Виктору, но была уверена, что стоит бежать именно к нему.       Она без стука ворвалась в кабинет химии. Какой-то семиклассник, пытающийся решить у доски задачу, с недоумением посмотрел на нее.       — Что случилось? — спросил Виктор, вставая со стула.       — Там записка… и… Женя… я…       Дина поняла, что не способна говорить внятно. Паника все же овладела ей. Виктор подошел к Дине и, мягко коснувшись ее плеча, тихо сказал:       — Успокойся, пошли, выйдем, — потом громче, обратившись к классу, он добавил: — Закончите это задание и подумайте над пятой задачей.       Виктор вывел Дину в коридор, стараясь сохранять спокойствие. Точнее, пока он был спокоен, но то, что она упомянула Женю, заставило насторожиться. Первой мыслью почему-то было то, что она каким-то образом узнала о том, что происходит между ними. Однако он быстро отбросил ее, решив, что в таком случае Дина была бы не напуганной, а злой и, скорее всего, пошла бы не к нему, а в милицию.       — Сделай глубокий вздох и попробуй рассказать, что случилось, — спокойно попросил Виктор.       Дина честно попыталась, но попытка вдохнуть ни к чему не привела. Ей было настолько тревожно, что она не могла сделать даже это.       — Женя, он…       Дина вытащила из кармана обрывки письма и разложила их на подоконнике так, чтобы написанное можно было прочитать. Виктор пробежался взглядом по тексту, чувствуя, как сердце перестает биться. У него не было никаких сомнений в том, что это предсмертная записка. Ведь чем еще это может быть?       Женя столько говорил об этом, что Виктор даже позволил себе воспринимать его разговоры как что-то несерьезное. Он понимал, что так нельзя, поэтому все время одергивал себя, когда подобные мысли приходили в голову. Виктор обещал, что поможет Жене. Решил, что теперь, когда они оба пришли к решению быть рядом, он сможет что-то сделать. Убедит начать ходить к психологу или просто покажет ему то, что в жизни есть и хорошее. Однако сейчас, уже в который раз перечитывая текст записки, он понял, что в жизни нет ничего хорошего.       Сначала Виктор подумал о причинах. Все ведь было так хорошо! В пятницу, каких-то два дня назад, они оба были счастливы. Виктор, как бы неправильно все это ни было, радовался тому, что, кажется, наконец нашел человека, рядом с которым сможет отпустить прошлое. И что сейчас? Чем все закончилось?!       О том, что Женя мог еще не совершить самую страшную ошибку, Виктор подумал несколькими мгновениями позже, когда заставил панику отступить. Времени, что логично, на письме не было, но дата стояла сегодняшняя. Быть может, Женю еще можно спасти.       — Когда ты получила это письмо? — спросил Виктор, стараясь сделать так, чтобы его голос не дрожал от волнения.       — Не знаю, я… я нашла это в почтовом ящике недавно, но я не знаю сколько оно там.       Дина закрыла лицо руками и отвернулась от Виктора, чувствуя, что вот-вот заплачет.       Эта информация совсем не утешала. Женя мог написать записку вчера или ночью. Виктор попытался вспомнить, когда они последний раз общались. Это было в субботу, тогда Женя сказал, что у него все в порядке, и Виктор не нашел веских причин не верить ему, но предчувствие всегда подсказывало, что ничего не в порядке.       Виктор достал телефон из кармана и позвонил Жене. Предсказуемо, он услышал то же самое, что и Дина. Короткие гудки действовали на нервы, и он поспешил сбросить звонок. Что делать дальше, Виктор не знал.       — Когда ты общалась с Женей в последний раз? — спросил он, чувствуя, что очень скоро не сможет сохранять самообладание.       — Вчера. Он… я… он вел себя странно! Но он и раньше был странным, то есть, он… мне казалось, что у него есть ну…       — Склонность к суициду, — вздохнул Виктор.       Называть вещи своими именами было трудно, но необходимо. Никакого смысла в самообмане не было. Они оба думали именно о том, что Женя решил покончить с собой, а не уехать или не смешно разыграть Дину.       — Да! — выпалила она. — Но я не хочу, чтобы он умер! Вы… Женя сказал, что между вами что-то есть! Я не знаю, правда это или нет… я не осуждаю, но, если вы любите его, то спасите! — по щекам Дины потекли слезы. — Даже если не любите, все равно, вы должны спасти его!       Дина отвернулась, продолжая плакать. Она никак не могла остановиться. Виктор осторожно положил руку на ее плечо, желая хоть как-то поддержать. Странно, но ее слова о том, что она знает про них с Женей, воспринимались Виктором равнодушно. Будто это не имело никакого значения сейчас. К слову, правда не имело.       Дина просила спасти Женю, и Виктор понимал, что обязан. Он никогда себе не простит, если не сделает этого, если все повторится. Только вот как это сделать? Виктор совсем не знал, куда ему сейчас идти и как поступать, от чего чувствовал себя совершенно бессильным и отчаявшимся.       — Ты знаешь, куда… куда он мог пойти? — с запинкой спросил Виктор.       Слезы не дали Дине ответить сразу. Еще какое-то время она всхлипывала, но потом смогла на несколько секунд взять себя в руки и ответить:       — Не знаю, он мог уехать или… не знаю, ему нравился тот заброшенный санаторий на берегу озера, но… нет, он вряд ли там. Я не знаю!       Дина разрыдалась с новой силой. Виктор сильнее сжал ее плечо, почему-то на подсознательном уровне чувствуя, что в санаторий нужно бежать прямо сейчас. Конечно, никакой гарантии, что это предположение верно, у него не было, но ошибиться лучше, чем бездействовать.       — Почему?! Почему он это сделал?! — сквозь слезы произнесла Дина.       Виктору тоже хотелось бы знать ответ на этот вопрос. С одной стороны, он понимал, что Женя не в порядке и одного их разговора, что произошел в пятницу, совсем недостаточно, чтобы он почувствовал себя лучше. Но, с другой, так хотелось верить, что теперь жизнь Жени начнет налаживаться. Виктор пытался найти причину в себе, может он сделал что-то не так. Но ведь он согласился быть с Женей, так в чем причина?       Впрочем, очень скоро ситуация прояснилась. Звук шагов, донесшийся с лестницы, заставил Виктора отпустить плечо Дины и заставить себя успокоиться в той мере, в которой это вообще было возможно. Он надеялся, что этот кто-то пройдет мимо, но, на самом деле, ему так не казалось. Шаги были тяжелыми, по лестнице явно поднимался не один человек.       В коридоре появился человек в милицейской форме. За ним шел высокий темноволосый мужчина, чье лицо выражало явное недовольство и даже гнев.       Дина вытерла лицо, прекратив плакать, посмотрела на них, потом на Виктора, и инстинктивно подошла к нему ближе, будто чувствуя угрозу, исходящую от этих людей.       Появление милиционера в школе никогда не сулило ничего хорошего. Увидев его, Виктор подумал, что прямо сейчас он скажет, что где-то на рельсах был найден труп ученика из его класса, и спросит, что могло случиться. Виктор не был убежден, что поступает правильно, но, когда милиционер и тот второй человек не смотрели в его сторону, он быстро собрал обрывки записки с подоконника и засунул в карман. Понимал, что в этой ситуации ему, как учителю, наиболее безопасно будет занять позицию «я ничего не знаю, Женя был абсолютно нормальным и вообще все хорошо». Но, как человек, Виктор отчаянно хотел что-то сделать или хотя бы узнать правду.       — Добрый день, что здесь происходит? — спросил милиционер.       Виктор посмотрел на Дину, едва заметно покачав головой, надеясь, что она поймет. Он не хотел впутывать ее в это. Ей не нужен был лишний стресс.       — Моя ученица расстроилась из-за плохой оценки, — соврал Виктор.       Дина кивнула.       — Нашла чего расстраиваться, — по-доброму усмехнулся милиционер. — Вон какая красивая, мужа себе хорошего найдешь, зачем тебе эти оценки?       Дина натянуто улыбнулась, пусть и не была согласна с его позицией. А Виктор отметил, что милиционер вряд ли бы стал шутить, если бы пришел сюда с целью сообщить о смерти Жени. Это дало ему определенную надежду, но она была слабой. Сам факт того, что милиция здесь, удручал. Разговаривать с представителями правопорядка Виктору не особо нравилось.       — Тут такое дело, — начал милиционер, — ученик девятого класса, Евгений Марков, сбежал из дома сегодня утром. Нам сказали подойти в двести седьмой кабинет, — он взглянул на табличку на двери, — это же вы классный руководитель Евгения Маркова?       — Да, — ответил Виктор.       — Может вы знаете, куда он мог пойти? Он был сегодня в школе?       — Я не знаю, — честно ответил Виктор, — я не встречался со своим классом сегодня. А что случилось?       Он говорил спокойно, удивляясь тому, что ему удалось держать себя в руках.       На вопрос ответил не милиционер, а другой человек:       — Я отец Евгения Маркова, сегодня я должен был увезти сына из этого города, но он от меня сбежал. Вы должны найти его в кратчайшие сроки и передать мне. Мне также нужно забрать его документы из школы, где я могу это сделать?       — В приемной, сто первый кабинет, — холодно ответил Виктор.       Смотреть на отца Жени было неприятно. Этот человек говорил о сыне так, словно тот является какой-то вещью, которую можно увезти и передать. А в его глазах не было ничего, кроме презрения. Заглянув в них, Виктор испытал то, что последний раз чувствовал, когда смотрел в глаза своему собственному отцу.       — Если вы найдете его, звоните мне.       Владимир протянул Виктору визитку со своим номером.       — Расспросите учеников о том, где может быть Евгений Марков, — попросил милиционер. — Школьная администрация уже в курсе. Если появится какая-то информация, звоните по номеру сто два, либо отцу Евгения. Если он не объявится в течение суток, мы начнем поиски.       — Каких еще суток? — с негодованием спросил Владимир. — Через два часа мы должны быть в Минске.       — Мы делаем все, что можем, — сказал милиционер.       После этого они ушли. Виктор посмотрел на визитку и, недолго думая, отправил ее в мусорку. Одного взгляда на Владимира хватило, чтобы понять, что Женю он этому человеку не отдаст.       — Что делать? — тихо спросила Дина.       Она успокоилась, но выглядела уставшей.       — Иди домой, — сказал Виктор. — Тебе стоит отдохнуть, постарайся не переживать. Мы еще не знаем, что произошло с Женей.       Виктор в свои слова не верил, но не хотел, чтобы Дина начала еще больше волноваться. Он был обязан сохранять спокойствие хотя бы ради нее. Он также был обязан вернуться к седьмому классу, ждущему его в кабинете, а, когда прозвенит звонок с урока, сходить к своему классу и объяснить им ситуацию. Он был обязан оставаться в школе до конца рабочего дня, был обязан прийти в нее завтра. Жизнь продолжалась, но Виктор больше не чувствовал этого.       Если с Женей что-то случиться, больше не будет ничего. Не будет никакой жизни. Он не справится с этим во второй раз.       Виктор знал, что поступает неправильно, но уже было плевать. Он просто взял и ушел из школы прямо посреди дня. В санаторий пошел той дорогой, что пролегала мимо места, где когда-то был его дом, потому что так было быстрее.

***

      Владимир так и не дождался Женю. В два часа дня он должен был забрать жену из больницы. Согласно его первоначальному плану, он должен был сделать это вместе с сыном. Но Женя сбежал и так и не вернулся. Сказать, что Владимир злился — ничего не сказать. Он был просто в ярости, однако, поделать ничего не мог. Подобные ситуации выводили его из себя больше всего. Владимир терпеть не мог, когда что-то выходило из-под его контроля.       Ему не осталось ничего, кроме как сесть в машину и уехать из Заозерска без Жени. Владимира тешило лишь то, что, когда его сын вернется, он устроит ему лучшую в его жизни воспитательную беседу. Он накажет за все: за сегодняшние слова, за побег и, конечно же, за фотографии, объяснить которые Женя так и не потрудился.       Был ли Владимир плохим человеком? Определенно да, но он никогда не считал себя таковым. Он был убежден, что все делает правильно. Владимир родился и вырос в семье военного. В детстве к нему применяли куда более жесткие методы воспитания, чем он, как ему казалось, испытывал на собственном ребенке. Владимир думал, что он вырос хорошим человеком, а значит подобное воспитание действенно. Однако он не вырос хорошим человеком. Наверное, его можно было понять. Но понять — не значит оправдать.       Через какие испытания не пришлось бы пройти человеку, ничто не давало ему права причинять боль другим.       Владимир ехал и думал о том, что наказать следует не только сына, но и жену, ведь она знала про эти фотографии, но ничего не сказала ему. Татьяна покрывала сына, Владимира это злило. Его в принципе злило ее отношение к Жене. Она слишком его любила, слишком опекала. Причина тому — Татьяна выросла в семье, где к ней относились холодно и равнодушно. Она пообещала себе, что станет хорошей матерью и делала для этого все возможное. Отчасти, Татьяна действительно стала хорошей матерью, но только в своих собственных глазах. Для Жени ее забота обернулась кошмаром.       А все почему? Потому что люди, наверное, не способны понять друг друга, не способны выслушать. Говорить друг с другом, любить — звучит легко, но, на деле, невозможно. Люди будут конфликтовать и стремиться причинить друг другу боль, пусть даже неосознанно, до тех пор, пока последний человек на Земле не умрет. Единственное, что сейчас можно сделать — это просто попытаться быть добрее. Хотя бы попробовать.       Однако Владимир не желал пытаться. В ужасном расположении духа он забрал Татьяну из больницы. Она сильно изменилась, похудела, некогда красивые волосы тонкими сосульками спадали на лицо, взгляд был пустым и безжизненным. Однако она осталась собой, понимала, что происходит, даже радовалась появлению мужа, который навестил ее всего несколько раз. Жаль только, что Владимир не стремился разделить ее радость.       Он посадил жену в машину и завел двигатель. Татьяна сжала пальцами колени, когда он разогнался, сильно превышая допустимую скорость. Владимир всегда так делал, когда злился.       — Можно помедленнее, — тихо попросила она.       Но Владимир лишь сильнее нажал на педаль газа.       — Что это за фотографии?! Откуда они взялись?! — гневно спросил он.       Татьяна пыталась вспомнить, о чем говорит муж. Она, кажется, понимала, но никак не могла сформулировать свою мысль.       Костяшки пальцев Владимира побелели от того, насколько сильно он сжимал руль. Он начал обгонять машину, едущую перед ними, глядя то на дорогу, то на жену.       — Отвечай! — потребовал он.       В нужный момент Владимир не посмотрел на дорогу. Татьяна хотела было попросить мужа не злиться на нее и сына, но вместо ее слов послышался грохот и скрежет металла.       Быть может, узнай они, что случилось с Женей, они бы пожалели. Если не наказание, то хотя бы чувство вины должно было достаться им. Так было бы справедливо, но в мире нет справедливости. Они не узнают никогда.