После уроков

      Спустя две недели Виктор продолжал перечитывать Женину записку. Понимал, что смысла в этом нет, но остановиться не мог. Какое-то нездоровое желание заставляло вновь и вновь брать в руки помятый листок и перечитывать одни и те же слова.       Однако в тот день он пообещал себе, что читает письмо в последний раз.       Виктор не знал, зачем пришел в санаторий. Наверное, заставило то же нездоровое желание, что и побуждало перечитывать записку. Он пришел в здание бассейна и забрался на вышку. Следы крови все еще были заметны, никто не стал их убирать. Виктора это не пугало, как больше не пугала и высота. Он спокойно сел на край и свесил ноги вниз.       Уже было не больно. Стадия принятия наступила неприлично быстро. Первые дни после похорон он пребывал в растерянности, даже плакал в подушку, пусть и считал, что это не совсем нормально для человека его возраста. Потом стало легче, он смог принять, но до конца так и не смирился. Наверное, не смирится никогда. Так или иначе, Виктор порой будет вспоминать Женю и думать о том, что, наверное, мог его спасти. Правда, смысла в таких мыслях не будет, как и в перечитывании записки. Но Виктор достал ее из кармана и внимательно пробежался взглядом по каждому слову.       Привет. Начну с извинений. Прости меня, правда. Я вел себя ужасно по отношению к тебе, мне не стоило пытаться принуждать тебя к сексу и делать прочие сомнительные вещи, но я все равно рад, что в самом конце мы были вместе. Кстати, официально только три дня. Это одновременно забавно и грустно. Но, в любом случае, я очень рад. Мне кажется, что ты — лучшее, что со мной случалось. Серьезно. Я правда благодарен тебе. Спасибо. И еще раз извини. Если ты это читаешь, значит меня уже нет в живых (какая же тупая и пафосная фраза). Ты ни в чем не виноват. Я принял такое решение из-за родителей и из-за своих проблем с головой (хех, они ведь, подозреваю, у меня были), ты здесь ни при чем. Не нужно думать, что ты мог что-то изменить. Ты не мог. И вообще. Я ведь не глупый, я понимаю, что между нами ничего нормального не получилось бы. Все равно однажды пришлось бы расстаться. А если бы кто-то узнал и сдал нас, тебя бы посадили, а сейчас не посадят, поэтому я рад. Ладно. На самом деле, я просто хочу сказать, что был счастлив с тобой, и попросить не грустить после моей смерти. Не думаю, что тебя это утешит, но мне правда лучше здесь. Хотя я не верю, что куда-нибудь попаду, когда умру. Скорее всего, после смерти ничего нет, только пустота и покой, но это именно то, что мне нужно. Мне не нравится гипотеза про рай и ад, мне больше нравится идея о перерождении, у буддистов, вроде, так. Если что-то подобное существует, то я бы хотел встретиться с тобой в следующей жизни. Надеюсь, тогда мы будем счастливы. Впрочем, это все ерунда. Будь счастлив сейчас, ты этого заслужил. Еще раз извини. И еще раз спасибо. Прощай.

17.10.2017

Женя

      Перечитывая последние строки, Виктору всегда хотелось сказать: «Ты тоже, ты тоже заслужил счастье», — но сейчас он больше не испытывал желания этого говорить. Принял то, что Женя, как он сам написал, обрел покой. Вероятно, ему это действительно было нужно. Впрочем, какая уже разница.       Виктор вытащил из кармана зажигалку. Он курил, когда учился в университете, потом бросил, но сейчас начал вновь. Огонь пугал и завораживал одновременно. Виктору огонь не нравился, ведь именно его мерцанием был окрашен самый страшный кошмар в его жизни. Но огонь мог не только причинять боль, еще он освобождал, избавляя от страданий.       Пламя быстро охватило листок. Виктор смотрел, как исчезают слова, написанные неровным Жениным почерком. Он больше никогда не сможет прочитать их вновь. Возможно, Виктор будет сожалеть о том, что сжег записку, но, не сделай он этого, то возвращался бы к ней снова и снова, потеряв шанс начать жизнь заново.       Этот шанс был ему необходим. Виктор пообещал, что сделает это ради себя, ради Гриши и Жени, даже ради своих родителей. Попробует найти счастье вопреки всему.       В кармане лежал билет на поезд. Виктор уезжал через час. В городе, куда он ехал, у него не было квартиры, не было работы, но те деньги, что оставил ему Женя, внушали определенную надежду. Он решил, что их хватит на первое время, а дальше он что-нибудь придумает.       Покидать Заозерск было грустно. С какими бы ужасными воспоминаниями не было связано это место, здесь прошла вся жизнь Виктора, и, если задуматься, в ней случались и хорошие моменты. Еще труднее оказалось попрощаться со школой, с классом, который совсем не хотел его отпускать. Все же Виктор привязался к своим ученикам, но не настолько, чтобы остаться.       Поэтому он принял решение уехать. Надежда искренне порадовалась тому, что он прислушался к ее совету. Еще она попросила Виктора звонить иногда. Он пообещал, что обязательно будет звонить хотя бы потому, что благодарен ей, ведь она сделала для него так много.       Квартиру Виктор даже не стал пытаться продать. Все равно вряд ли получится. Квартира осталась у него, это будто бы давало чувство безопасности, но, несмотря на это, Виктор чувствовал, что больше не вернется в Заозерск. Даже чтобы сходить на кладбище. Посещение могил никогда не казалось ему чем-то необходимым. Память об ушедших — это то, что в сердце, а не ежегодные походы на кладбище. К тому же, он совсем не имел желания однажды увидеть красивую дату Жениной смерти на памятнике, если у него, конечно, будет памятник.       Когда записка догорела, Виктор слез с вышки, намереваясь уйти, но, дойдя до двери, обернулся. Сквозь грязные окна в здание бассейна проникали солнечные лучи, непривычно яркие для ноября. Почти как в день похорон.       — Я попробую начать все сначала, — зачем-то вслух произнес Виктор. — Попробую быть счастливым.       Его голос эхом отразился от стен, словно кто-то пытался ответить на его слова. Взглянув на вышку в последний раз, Виктор покинул помещение, а солнце продолжало светить.

Конец