После уроков

      Жене так или иначе приходилось взаимодействовать с одноклассниками. Конечно, он бы предпочел этого не делать, но подобное было физически невозможно. И дело не в том, что он плохо или презрительно относился к ним. Нет, просто он не видел себя рядом с этими людьми. Пусть они и были всего на год младше него, по ощущениям между ними пролегала бездонная пропасть. Словно они жили в разных мирах. Эти люди видели жизнь по-другому, для них самой страшной катастрофой была двойка по математике, а высшей степенью удовольствия — возможность прогулять урок белорусской литературы, что выдалась на третий день учебы. Женины одноклассники правда радовались этому, а он просто ушел домой, оставаясь абсолютно равнодушным. Ему для счастья требовались совсем другие вещи.       По этой причине Женя не искал никакого контакта с ними. А если кто-то пытался пообщаться с ним, ограничивал свой лексикон словами «да», «нет» и «нормально». Какая-то девочка сказала, что он скучный. Наверное, она даже была права. Женя действительно не знал, о чем разговаривать с одноклассниками, как, впрочем, и с другими людьми. За последний год все его общение свелось исключительно к теме секса. Это малость напрягало, но поделать он ничего не мог.       Но что Жене нравилось, так это наблюдать за одноклассниками. Он пристально присматривался к ним в первые дни. Было правда интересно смотреть на то, какие люди разные и в то же время одинаковые. Идут разными путями, но желают добиться одного — внимания. И еще, быть может, любви.       Женя не знал, прав он или нет, но ему всегда казалось, что все хотят, чтобы их любили. Без этого сложно жить. Начинаешь чувствовать себя одиноким и покинутым. Таким, каким он ощущал себя, когда пересекался с Виктором. Особенно невыносимо было высидеть все сорок пять минут урока химии. На нем Виктор рассказывал о правилах безопасности. Сперва Жене хотелось возразить, сказав, что реактивы, используемые во время лабораторных работ, разбавлены настолько, что совсем не способны причинить вред. А потом понял, что Виктор и сам это прекрасно понимает, но обязан сказать обратное. Еще позже Женя испытал обиду на учителя, однако умом понимал, что поступить иначе он просто не мог. Только вот Женю это не останавливало, он верил, что однажды подвернется способ попробовать еще.       В школе, чтобы не думать о Викторе, Женя наблюдал за одноклассниками. Всего их было пятнадцать, непривычно мало, по сравнению с минской школой, где он учился раньше. Имен большинства он не смог запомнить даже к концу первой недели, все эти люди будто сливались в серую бесформенную массу. Но были и те, кто выделялся. Первой стала Дина Верескова, Женина соседка по парте. Не то чтобы он хотел с ней сидеть, но Виктор сказал, что в их школе принято соблюдать рассадку. Возражать не стал, к тому же Дина не напрягала.       Сперва Жене показалось, что она из тех, кто болтает без умолку и ко всем цепляется, но вывод этот был основан только на рыжем цвете ее волос. На деле Дина оказалась крайне молчалива и нелюдима. Женю она словно не замечала, все время сидела в телефоне, что-то читая. Ему даже стало интересно узнать, что конкретно, но спрашивать он не стал.       Самой бросающейся в глаза фигурой класса, что странно, была отличница Августина Теплякова. Именно ее мать не дала Жене поговорить с Виктором в конце августа. Запомнилась Августина тем, что постоянно становилась причиной конфликтов. Она правда старалась учиться, но стоило кому-то из учителей указать на ее ошибки или, не дай бог, поставить оценку ниже девяти, как она тут же заливалась слезами и пыталась исправить положение вещей. Так был сорван урок английского, до конца которого Августина не могла успокоиться. Жене было искренне жаль ее. Он предполагал, что виной всему мать, заставляющая учиться на отлично. Ему даже хотелось сказать Августине, что все это ерунда, но он, опять же, промолчал.       Маргарита, девочка, наверное, просыпающаяся в пять утра, чтобы успеть накраситься, была влюблена в Виктора. Женя услышал ее разговор с подругами, проходя мимо. Маргарита думала, как бы привлечь внимание учителя. Они сошлись на том, что поможет короткая юбка. К ней Женя был снисходителен. Но одновременно с этим, злорадствовал, ведь никакая короткая юбка ей не поможет.       Влад и его компания были теми, кто решил поиздеваться над Женей, ведь он новенький. Однако быстро оставили его в покое. Когда Влад сказал, что Женя похож на педика, тот никак не отреагировал, даже не посмотрел в его сторону. Знал, что реакция жертвы — единственное, что хочет получить агрессор. Он ее не дал, и Влад отстал.       Единственным, кто Женю в покое не оставил, несмотря ни на что, был Федя, парень, одиноко занимающий последнюю парту. Он позвал Женю в четверг после уроков погулять по городу, и последний зачем-то согласился.       Федино желание подружиться с новым одноклассником обуславливалось тем, что до этого он не особо с кем-то общался. Возможно, дело во внешности и вытекающей из этого неуверенности в себе. Федя был полным, прыщавым, к тому же носил очки, которые не особо сочетались с его круглым лицом. Женя соврал бы, сказав, что пошел с ним гулять не из жалости.       Точнее, была еще одна причина. Женя не хотел идти домой и сидеть с бабушкой Тамарой в одной квартире. Она его не трогала, но одно ее присутствие напрягало. Тамара постоянно смотрела телевизор, выкрутив громкость на максимум. Это раздражало, но основная проблема крылась не в этом. Жене не нравилось находиться рядом с ней, потому что она старая. Он в принципе некомфортно себя чувствовал в окружении пожилых людей. Женю правда не пугала смерть, но старость — другое дело. Он почти до ужаса боялся, что однажды перестанет быть молодым. Причем страх его начинался с определенного возраста — шестьдесят один, в таком возрасте умерла его другая бабушка. Люди, не достигшие этой отметки его не пугали. Но сам он предпочел бы никогда не становиться старше Виктора.       Первое время прогулка с Федей была невероятно скучной. Женя даже пожалел, что согласился. Федя рассказывал о Заозерске. В нем он провел всю жизнь, но знал, кажется, больше других местных жителей. Например, он назвал дату установки мемориала жертвам Великой отечественной войны на центральной площади. Но Жене все это было совсем не интересно. Заметив, Федя сменил тему, спросив:       — Куда планируешь поступать после школы?       Женя пожал плечами. Он правда не знал, понятие «после школы» казалось слишком далеким и абстрактным. С тем же успехом Федя мог спросить, что Женя будет делать в следующей жизни, если она существует.       — А я стану программистом, наверное, — произнес Федя.       Когда-то Женя хотел стать врачом, но отец сказал, что у него не получится. Еще раньше, в детстве, он мечтал полететь в космос, но мать сказала, что это опасно, и становиться космонавтом ему не следует.       — Круто, — ответил Женя, — они, вроде, много зарабатывают.       Его самого деньги не интересовали. Он не думал о том, что надо работать, чтобы получать их. Отец обеспечивал, Жене этого хватало. А если мистическое будущее все же наступит, то, благодаря Джону, он знал о более предпочтительном способе получения дохода, чем работа.       — Что тебе нравится? — спросил Федя.       Обычно, на этот вопрос Женя отвечал, что ему нравится пожестче. Но Федя бы юмора не оценил.       — Какой у тебя любимый фильм? Книга? Игра?       Женя вновь пожал плечами.       — Мне вот нравятся «Звездные войны», очень интересная вселенная, ну, мне так кажется.       Женя усмехнулся. Когда-то ему тоже нравились «Звездные войны», но сейчас точно нет. Воспоминания о том, как они с одним человеком прогуливали школу в его квартире и смотрели эти фильмы, сидя на диване в обнимку, больше не казались приятными.       Позже Феде позвонила мать и сказала, что он должен вернуться домой. Его лицо сразу стало каким-то смущенным. Женя его понимал, когда-то ему так же необходимо было возвращаться домой к четко обозначенному времени. К счастью, больше нет.       Женя не знал, почему согласился проводить Федю, просто захотелось. Тот жил в частном секторе, находящемся западнее центра. В этой части Заозерска Женя никогда не был, однако, ничего не потерял. Просто деревенские дома вперемешку с коттеджами.       Федя жил на крайней улице, сразу за которой начинался лес. Живописное место. Федя сказал:       — Мне здесь нравится.       Наверное, Жене тоже нравилось.       — В этом доме, — Федя указал пальцем на одноэтажное здание, — живет Надежда Сергеевна, она работает психологом в нашей школе. А тут, — его палец переместился на пустующий участок по соседству, — когда-то был пожар. Мне тогда был год, но мама рассказывала, что здесь газ взорвался. Все, кто был в доме, погибли, поэтому, думаю, здесь до сих пор ничего не построили.       Женя посмотрел на участок, поросший высокой травой. Он только со второй попытки заметил очертания фундамента, говорящего о том, что когда-то на этом месте стоял дом. Между пустырем и жильем школьного психолога виднелся проезд, уходящий куда-то в лес.       — Что это?       — Там заброшенный санаторий, на берегу озера. Если пойти по этой дороге, окажешься там. Есть еще проезд со стороны станции.       — Заброшенный санаторий? — переспросил Женя.       Это заинтересовало. Его всегда привлекали заброшенные объекты, они казались атмосферными, пугающими и в то же время умиротворяющими.       — Ага, закрыли десять лет назад по причине банкротства.       — Сходим туда? — обыденно спросил он.       Федя резко переменился в лице, будто ему предложили прыгнуть со скалы, и уверенно замотал головой.       — Ты что? Это же опасно! В такие места нельзя ходить! Между прочим, года два назад старшеклассницы из первой школы залезли туда, а потом их нашли мертвыми!       — Что с ними случилось?       — Не знаю, но они умерли. Поэтому я никогда туда не пойду. И ты не ходи, ты же не хочешь умереть?!       Телефон Феди вновь зазвонил, извещая о том, что ему следует вернуться домой прямо сейчас, а Женя многозначно усмехнулся.       На следующий день, в пятницу, вновь был урок химии. Женя одновременно хотел и не хотел этого. Желание увидеть Виктора было сильно, но иррациональная обида все еще не прошла. Впрочем, это был шанс сдвинуть ситуацию с мертвой точки.       Урок был посвящен повторению материала за прошлый год. Женя отметил, что Виктор интересно рассказывает. Пожалуй, он был лучшим учителем в этой школе, ибо остальные оставляли желать лучшего. За эти пять дней Женя успел невзлюбить англичанку, которая, кажется, выплескивала на учениках все свои негативные эмоции, историка, который, вполне вероятно, считал, что Советский союз до сих пор не распался и руссичку, убежденную, что президент Беларуси лучший человек в мире. Остальные просто казались скучными. Но не Виктор. Это только сильнее разжигало Женино желание вновь оказаться с ним в, так сказать, неформальной обстановке.       После объяснения материала он предложил кому-нибудь вызваться к доске. Августина уверенно записала все, что от нее требуется, но, когда она закончила, Виктор попросил:       — Посмотри внимательно, не видишь, где ошибка?       Щеки Августины тут же покраснели, а губы задрожали. Она что-то усердно шептала про себя, но ошибку так и не нашла. Когда Виктор окинул учеников взглядом, Женя поднял руку.       — Во второй реакции коэффициенты расставлены неправильно, там перед гидроксидом натрия нужно три заменить на два.       — Верно.       — Я… я буду лучше стараться, — нервно выпалила Августина.       — А мне кажется, тебе стоит больше отдыхать, — сказал Виктор, — ты отлично справилась с заданием. Я поставлю тебе девять, но помни, оценки — это не главное.       Благо нервный всплеск Августины не перерос в истерику так, как это случилось на уроке английского. А Женя в очередной раз убедился, что Виктор все же хороший человек.       После урока учитель подошел к нему и сказал:       — Ты молодец.       Женя скептически хмыкнул.       — Из-за чего? Я просто заметил то, что она не увидела, потому что волновалась. Или это намек?       Виктор тяжело вздохнул и сказал:       — Нет, Женя, это не намек, и я хочу, чтобы ты понял, что, между нами, никогда ничего не будет. Однако, если ты хочешь поговорить, я всегда готов тебя выслушать.       — Нет, я не хочу поговорить. Меня интересует кое-что другое.       С этими словами Женя вышел из кабинета. На классный час, что был в это день, он не пошел. Как только последний урок закончился, он направился к выходу из школы. Погода была отличная: солнечно и по-летнему тепло. Даже настроение поднялось.       Домой идти не хотелось. Ноги сами привели Женю к границе города и леса. Старый проезд возле участка, на котором, по словам Феди, когда-то сгорел дом, так и манил к себе. Решение далось слишком легко.       Дорога была длинной, но Женю это не заботило. Воздух в лесу оказался свежим, обстановка расслабляла. Когда среди деревьев показались очертания зданий, Женя достал из кармана телефон, сфотографировал их и зачем-то отправил Феде. Будто хотелось показать, что он совсем не боится. Женя действительно не боялся. Даже если там с ним что-то произойдет — все равно.       С мыслью об этом он вошел на территорию санатория. Даже если охрана и была, то находилась она, предположительно, у главных ворот. Хозяйственный проезд же никто не охранял. Женя прошел мимо серых обшарпанных зданий корпусов, решив, что заглянет туда потом, и спустился к пляжу. Он выглядел таким же заброшенным, как и все вокруг. Из земли торчали скелеты зонтиков, у самой кромки воды лежала перевернутая деревянная лодка. Пейзаж казался удручающим, но Жене нравилось. Он посмотрел на озеро, в честь которого, город, должно быть, и получил свое название. В груди зародилось какое-то странное предчувствие чего-то хорошего. Но он его проигнорировал, веря, что в его жизни ничего по-настоящему хорошего уже не будет.