Спасти рядового Ибрагима

      Несколько следующих дней я провела, стараясь никому не показываться на глаза, но и не прячась — привлекать к себе внимание было страшновато.       — Нармин, ты представляешь, — на следующий день после происшествия сказала мне Шивекяр, — Тут такое произошло!       — Что именно? — спросила я.       — Турхан попыталась посадить своего сына на престол, а повелитель в этот момент явился во дворец, — ответила Шивекяр. — В каком гневе он был! Как хотел все тут разнести! Велел явиться мне и утешить его. Ну я и утешила.       Шивекяр лукаво улыбнулась, а я решила подыграть ей:       — Да, ты очень хорошо можешь утешить повелителя.       — Своими чудесными руками, — еще больше улыбнулась Шивекяр. — Только я могу снять его головную боль.       О головных болях Ибрагима не было уже ничего слышно достаточно давно, поэтому я даже не сразу сообразила, о чем идет речь.       «Впрочем, — подумала я. — От такого хоть у кого голова заболит».       Мне не было положено знать, как развивались события в тот самый злополучный день, правду я узнала только спустя немало времени.       Оттолкнув Турхан, Ибрагим в гневе бросил Мехмеда о пол дворца.       — Одни предатели! — воскликнул султан. — Одни предатели! Вы все будете лишены жизни!       Ибрагим резко развернулся и пошел в главные покои.       Через пару часов в главные покои пришла Турхан.       — Повелитель с гаремом, — ответил хранитель покоев.       — С кем? — спросила Турхан.       — Шивекяр-хатун, султанша, — сказал хранитель покоев.       По-видимому, эту женщину Турхан мало воспринимала всерьез, возможно, из-за ее излишней полноты, поэтому Турхан сперва вернулась к себе, а потом, когда Ибрагим был уже в куда более хорошем настроении, вернулась к падишаху.       — Повелитель, — поклонилась Турхан. — Прошу вас выслушать меня!       Ибрагим ничего не ответил.       — Повелитель, мне пришло вот это послание, будто бы вы отправились в свой последний поход, — начала Турхан.       — И ты поверила столь гнусным сплетням?! — возмутился Ибрагим. — Да кто ты такая, чтобы посметь сделать то, что сделала?! Пойди прочь с глаз моих!       — Повелитель, это была Нармин-хатун, — произнесла Турхан. — У нее нехороший взгляд, только она могла дерзнуть на подобное и оговорить невиновную!       Вечером следующего дня за приездом Ибрагима ко мне в покои пришел евнух.       — Нармин-хатун, — произнес он. — Тебя зовут.       Моя душа упала в пятки. Изо всех сил сдерживаясь, чтобы не выдать себя, я спросила:       — Кто?       — Джелал-ага, — ответил евнух.       От такого поворота событий я испугалась еще больше, ведь неизвестно, о чем хотел поговорить хранитель покоев с простой наложницей, однако я накинула на себя первый попавшийся платок и пошла навстречу неизвестности.       Я вошла в какую-то комнату: за все время жизни во дворце я не изучила, наверное, большую его часть.       — Нармин-хатун, — сразу же начал Джелал-ага. — Это ты написала поддельное письмо о том, что султан Ибрагим-хан предстал перед Всевышним.       От такой наглости я просто опешила.       «Перед тобой уж точно оправдываться не буду», — подумала я и сказала: — Это наглая ложь. Тот или та, кто это придумала, хочет просто очернить мое имя.       — Письмо было написано твоим почерком, — продолжил хранитель покоев.       — Ложь, почерк не мой, — ответила я.       — Ты хотела устранить со своего пути соперницу и ее сына, старшего наследника, — сказал Джелал-ага.       — Это все ложь, — в который раз повторила я. — Это ложь! Турхан просто хочет очернить меня!       Внезапно из-за ширмы вышел Ибрагим.       — Это была ты, Нармин, — достаточно грустно сказал падишах. — Ты. Иначе бы ты так не переживала.       — Повелитель! — я изумилась, не ожидая увидеть здесь Ибрагима, и порадовалась, что не сказала правды, наивно полагая, что с хранителем покоев мы находимся вдвоем. — Я не писала этих писем!       — Стража! — позвал Ибрагим.       Предчувствую неладное, я испугалась еще больше.       — Уведите эту женщину в темницу, — произнес султан.       Стража подошла ко мне и взяла под руки. Я изумленно посмотрела на падишаха.       — Виновная понесет свою кару за все, — произнес Ибрагим. — И та, которая разожгла это пламя.       «В нем же и сгорит», — усмехнулась в глубине души я.       — И та, которая воспользовалась этим пожаром, — Ибрагим намекнул на Турхан. — И та, которая пыталась убить меня.       «А вот это уже интересно», — подумала я, понимая прямой намек на Кесем.       Однако больше ничего Ибрагим не сказал, а стража уже повела меня в темницу.       «Да, плохи твои дела, Нармин», — с некоторой тоской подумала я и даже мысли, что Турхан и Кесем не погладят по головке, не радовали.