Спасти рядового Ибрагима

      Пока мы спускались в подземелье, я уже была морально убита — к такому повороту событий я не была готова. А отдав украшения и оказавшись взаперти, я и вовсе растерялась.       Холод, тишина, стража где-то вдалеке… Я попыталась успокоить себя тем, что Ибрагим по мне соскучится и обязательно вернет обратно, но до конца веры в свои же мысли не было.       «Вот если бы у него вот так пропал «сахарный кубик», то без него он бы не выдержал и двух дней, — подумала я, вспоминая Шивекяр. — А без меня… А без меня, может быть, он и вообще обойдется…»       Следующим развлечением, которое пришло мне на ум, была попытка посчитать площадь камеры, попытавшись найти площадь кирпича. Однако без бумаги и карандаша я постоянно сбивалась, поэтому вскоре была вынуждена отказаться от этой затеи.       «Интересно, а зачем на входе сюда украшения отбирают? — вдруг подумала я. — Чтобы стражников не подкупали? А, может быть, у меня в трусах цепочка спрятана, никто же не обыскивает…»       Однако и эти мысли тоже вскоре мне надоели. Ну отобрали украшения и отобрали, вернут же.       «Если вернут», — подумала я.       Я присела на каменную лежанку и начала мечтать:       «Вот бы сейчас раз — и в обморок. Прямо как в кино, картинно так. При ком-нибудь. Ко мне сразу присылают лекаршу, она меня осматривает и говорит: «Хатун, поздравляю, ты беременна!» И все, часа не проходит, как слова об этом доходят до Ибрагима и он с радостью возвращает меня, будущую мать шехзаде, обратно».       Однако на беременность ничего не намекало, поэтому я с легким вздохом выпрямила ноги на лежанке и решила просто посидеть, не думая ни о чем.       Наслаждаться тишиной и покоем слишком долго мне не удалось. Через пару часов в темницу буквально прибежал Ибрагим, причем вид у него был примерно таким же, как и в первые дни моего попаданства. Не успела я встать, чтобы поприветствовать падишаха, как он воскликнул:       — Отпирайте дверь! Моя наложница должна быть только со мной!       — Да будет вами доволен Аллах, — ответила я, даже не подумав, что эта фраза может быть не очень уместной в данной ситуации.       — Нармин! Ты пойдешь со мной! — отрывисто и взволнованно говорил Ибрагим, пока я спешно получала свои украшения обратно. — Ты должна всегда быть со мной! Только ты и мой сахарный кубик дарите мне покой, а покой мне куда дороже каких-то мелочей!       — Как прикажете, повелитель, — с поклоном ответила я и подумала. — «Ну а что, неплохо так: захотела другую подставить — сам падишах посчитал это мелочью».       Через пару дней я узнала, что, оказывается, Турхан была настолько счастлива от известия, что Ибрагим отправил меня в темницу, что это было видно всем. Ибрагим же не смог видеть радующуюся женщину, которая была готова только что посадить на трон своего сына, что велел сразу же привести меня в главные покои.       Мы сидели с Ибрагимом на банкетке и обсуждали погоду, как вдруг по ту сторону двери главных покоев раздались голоса.       — Пусти! Я к повелителю.       — Повелитель с гаремом.       — Кто там?       — Нармин-хатун.       После этих слов Турхан буквально влетела в главные покои и, увидев меня, опешила.       — Выйди, Турхан, тебе сказали, что я с гаремом, — произнес Ибрагим. — Сегодня я с Нармин-хатун, завтра буду с Шивекяр-хатун. Потом опять с Нармин-хатун и опять с Шивекяр-хатун. И так до скончания века!       Турхан скривилась и, не говоря ни слова, вышла в коридор.       — Все виновные, Нармин, понесут свою кару, все! — воскликнул Ибрагим и от этих слов мне стало не по себе — я же тоже была виновной. Тем временем, султан продолжал. — Ты писала письмо или не ты — какая разница? Моя валиде пыталась меня убить — валиде понесет за это свою кару. Она отправится в Египет навсегда!       «Свежо предание, а верится с трудом, — подумала я. — То, что ты свою валиде из дворца выгнал, уже достижение».       Жизнь снова потекла своим чередом. Каких-то значимых событий не происходило, а мелкие гаремные разборки меня не интересовали. Ибрагим и вправду достаточно часто звал меня или своего «сахарного кубика» в главные покои, однако счастье материнства никак не улыбалось ни мне, ни Шивекяр.       «А вот это печальненько, — подумала я. — Шивекяр-то ладно, не нужно плодить конкуренток, а мне бы ребеночек не помешал… Укрепить свое положение — это всегда хорошо».       В городе, казалось, все было тихо, недовольства не возникало. Но, памятуя о том, что в сериале именно Кесем спровоцировала бунт против Ибрагима, я однажды сказала падишаху:       — Повелитель! Вы печетесь о народе, не забываете сирот, нищих и нуждающихся. Я слышала, покойный Мурад-хан, да пребудет он в раю, нередко выходил в город, переодевшись в простую одежду, чтобы увидеть жизнь народа своими глазами. Может быть, и вам стоит проверить лично, как живут люди? Своими глазами.       — Да, Нармин, этой же ночью мы пойдем в город, — сразу же согласился Ибрагим, который, по-видимому, даже не думал о том, что можно так поступить. — И ты, Нармин, пойдешь со мной. Я подарю тебе эту прогулку.       — Благодарю вас, повелитель, — с искренней радостью ответила я.