В твоём сломанном мире

(Sweden — ibi) Солнце отчаянно пыталось пробиться сквозь плотные Тотспеловские тучи, но тщетно — тучи эту войну явно выигрывали. Погода Тотспела восхищала мало кого, но к этому меньшинству всегда относилась Мэд. Солнце было ей вовсе не по вкусу, а вот пасмурность — наоборот, в самый раз. Откуда-то снизу доносился звон посуды. Все, по-видимому уже проснулись. Но если Берт не зашёл к ней — значит, ещё спит. Интересно, который сейчас час? Мэделин открыла глаза и устало потёрла лоб рукой. В ее голове, как кадры пленочного кино, сменялись картины вчерашнего вечера. Таролог… Почему он пришёл к ней? Неужели за столько лет страсть не утихла? А в ней? В ней тоже что-то ещё бушевало? Нет, не бушевало… Скорее это догорал огонь прошедших воспоминаний. До безумия яркий… но уже вот вот стремящийся истлеть. Встав с кровати, девушка медленно, качаясь из стороны в сторону, подошла к шкафу и распахнула его. Она нервно оглядела содержимое шкафа. Ничего из уведённого ей не понравилось, всвязи с чем она, решив купить что-нибудь новое в лавке, надела первое попавшееся чёрное кружевное платье с рукавами-фонариками. У туалетного столика сегодня Мэд долго крутиться не стала — лишь припудрилась и сделала незамысловатую причёску, после чего вышла из комнаты и отправилась к Берту. Бесконечно длинные плохо убранные коридоры. И вот, наконец, заветная дверь. Особой ритмичный стук, что-то вроде сигнала. — Мэд, заходи. Девушка распахнула дверь и застала Берта на утренним кофе и с газетой в руках. — О Великий, Берт… — она рассмеялась. — С каких пор ты читаешь газеты? — Давно не был в Тотспеле, хочу быть в курсе всех последних событий. — Резонно. И что там пишут? — Да как всегда. Мистика, Точка Невозврата… — Она до сих пор бытует здесь? — Похоже на то. — Нас не было целых пять лет, а ничего не изменилось, — печально улыбнулась Мэд. — Ну тут уж у твоего таинственного знакомого надо спросить, он же руководит здесь всем. — Да… Мэд медленно присела на кровать Берта. — Он вчера приходил. — Таролог? — Да… На его лице заиграл интерес. Он придвинулся на край кресла. — Вы говорили? — Нет, — она смущенно рассмеялась. — почти нет. На её лице проскользнула тень вины, которая не скрылась от внимания Берта, знающего её вдоль и поперёк. — Тебе не понравилось?.. — Понравилось, но… Это уже не совсем то, что было тогда. — она рассмеялась, — Годы идут, я меняюсь, потребности меняются… и я не хочу зацикливаться на прошлом. Берт улыбнулся, подошёл к ней, присел и взял ее руки в свои. — Это правильное решение, дюймовочка. Ты знаешь, я думаю…думаю, он знал. Вы оба знали. Но это была последняя возможность для вас обоих. И вы, конечно, ей воспользовались. Все в порядке. Но если тебе нужно, я думаю, ты всегда можешь с ним поговорить. — К черту тревожные мысли, — она улыбнула и поцеловала Берта в щеку. — Пойдём в город после завтрака? — Обязательно. — Ура! — На сколько дней тебя отпустили из театра? — На четыре. — И какие планы? — он задумчиво прокрутил чашку в своих руках. Мэд подошла к окну, погружаясь в раздумья. Потом вдруг сказала: — Список Т? Берт задумчиво посмотрел на неё. — Напомни, что там было? — Поездка верхом по ночному полю, танцы в заброшенном замке и… — И плести венки из роз. Я вспомнил. — Да. Но сначала я хочу выбрать красивую одежду и вкусно позавтракать. — Это нетрудно организовать! Юноша и девушка вышли из комнаты и спустились вниз, где все уже вовсю завтракали. — Доброе утро, Мэделин. Доброе утро, Берт. — Доброе, Виктория. Помимо Виктории за столом сидел ее муж Ричард, их дети и младшая сестра Адель, которая только закончила академию благородных девиц на отшибе Тотспела и приехала домой к неприятным известиям. Настроения все ещё продолжали быть траурными. Мэд с Бертом неловко переглянулись, понимая, что находиться здесь им хочется как можно меньше. — Вы долго у нас гостите? — спросил Ричард. «Это ты гостишь, милый, а я в своём доме!» — пронеслось в голове Мэд. Берт слегка сжал ее руку под столом, уже зная наперёд, какую реакцию вызовет у неё подобное высказывание Ричарда. — На три дня, — ответил Берт. У нас здесь кое-какие дела. Послезавтра мы вас покинем. Воцарилось молчание. Было понятно, что вопрос не нёс в себе логической наполненности, а был просто задан, чтобы разбавить тишину. Мэд быстро попила кофе и поднялась из-за стола. Берт тоже поднялся. — Нам пора. Вернёмся поздно, так что не ждите. (The Theory of Everything- Johann Johannsson) Мэделин и Берт медленно шли по заполненной улочке Тотспела. Все казалось одновременно таким забытым и таким родным… Мэд зашла в старую лавку, в которой ей всегда нравилось любоваться на причудливые вещицы. Девушка прошлась вдоль витрин, рассматривая их. Ее внимание привлекла подвеска в виде крестика, похожего на крест Таролога, только гораздо более изящный и миниатюрный. Глазки у змеи были сделаны из маленьких изумрудов, которые завораживали и не позволяли оторваться. Внезапно прямо над её ухом раздался знакомый вкрадчивый голос: — Красивая вещица, да? — Лиам… Подкрадываться сзади в любых обстоятельствах — твой конёк? — Прости, моя милая Мэделин, я вовсе не хотел тебя пугать. Она рассмеялась. — Я почти не испугалась. — Будешь много врать — уши вырастут, как у эльфов! — Ну ладно, ладно, испугалась… — Я думал, вы уехали ещё вчера. — Нет, мы здесь три дня еще. Исполняем мои маленькие мечты. — Какие же? — Хочешь поучаствовать? — Хочу! — Чудно. Ты же ездишь верхом? — Разумеется. А почему ты спрашиваешь? — Я хочу покататься в поле верхом. Ночью. — Ух ты… В голосе Лиама звучало явное увлечение. По плечам Мэд пробежал ток от случайного соприкосновения их рук. — Пойдём выберем мне красивое платье? — вдруг оживленно спросила девушка, — Я уже попросила Берта посмотреть, что там есть интересное, нам нужно будет только выбрать из нескольких вариантов. Лиам улыбнулся. — Давай. (Nocturne No. 19 — Frederic Chopin) Через несколько минут они оказались в лавке. Берт задумчиво перебирал ткани в руках, но завидев Лиама и Мэделин улыбнулся и подошел к ним. — Привет, Лиам. Рад тебя видеть. — Взаимно. Мэд перевела взгляд с Лиама на Берта и сказала: — Лиам умеет ездить верхом. Поэтому мы возьмём его с собой в поле. — Конечно возьмём, Мэдди, о чем речь. Я буду рад его компании. Она чуть скептично оглядела юношей, но заметила только искреннюю заинтересованность друг в друге и максимальное расположение со стороны обоих. Чудно! Это именно ей и было нужно. Она улыбнулась. — Так что с платьями? Нашёл что-нибудь? — Да, смотри… Он вернулся к разложенным на столе платьям, показывая ей находки. — Выбирай из этих. Качественный пошив, дорогие ткани… твой любимый самодостаточный чёрный, — на последнем он хитро улыбнулся. — Лично от меня совет — бери вот это. Здесь v-образный вырез и рукава-фонарики. Тебе очень пойдёт. — Откуда такие глубочайшие познания в области женской моды? — рассмеялся Лиам. — Да он у меня вообще чудо, — бросила Мэд и скрылась за ширмой. Лиам задумчиво посмотрел ей в след, потом перевёл взгляд на Берта и тихо спросил: — А в каких вы отношениях, позволь поинтересоваться? Берт отмахнулся и с улыбкой сказал: — В моем сердце для тебя всегда особое место, mon chéri. Лиам сначала посмотрел на него с недоумением, а потом оба звонко рассмеялись. — Ладно, если серьезно, Берт понизил тон, — У тебя сейчас есть все шансы. Дерзай. Из-за ширмы появилась Мэд в блистательном чёрном платье и с довольной улыбкой. — По-моему, оно восхитительное! — Повернись спинкой, — Берт бережно развернул ее за плечи, открывая взору причудливую шнуровку корсета, оголяющую добрую половину спины. — Хороша! — Не то слово, — преодолевая оцепенение сказал Лиам. — Великолепно… — Берём? — Мэд вдохновенно посмотрела на Берта. — Берём. До вечера оставалась ещё куча времени и они решили посетить заброшенный замок. Заброшенных замков в Тотспеле не выло, зато в отеле Valle Deliria, где Лиам жил с сестрой, было заброшенное, спаленное когда-то жадным пламенем пожара крыло. Туда они и держали путь. Их поприветствовала Жозефина и провела в сторону восточного крыла. Серые изгоревшие стены обвивали зелёные побеги вьюнков, будто бы говоря, что то, что сгорело однажды, может расцвети снова, пусти ты в него свет. Мэделин прикоснулась к листику, нежно гладя его. Она ушла куда-то в свои мысли. (Toss A Coin To Your Witcher — Solo Piano Version — Sonya Belousova) Из раздумий ее вывели нежные звуки фортепиано откуда-то снизу. — У вас есть фортепиано? — Ага. — с улыбкой ответил Лиам. Она развернулась и заметила отсутствие Берта. Это вызывало у Мэд улыбку. Лиам опустился в торжественном поклоне. — Могу ли я пригласить Вас на танец, мисс? — Разумеется, — приняла его приглашение Мэд. От нежных прикосновений его рук на её спине девушку бросило в жар. Плавные движения танца захватили ее разум. Остались только они вдвоём и музыка Берта. Но это, на удивление, был не вальс. Характер музыки слегка изменился, переходя в яркую мазурку. Лиам умело увёл ее в легкий воздушный танец. Его руки плавно контролировали каждое движение, позволяя ей отпустить контроль и отдаться музыке полностью. Темп ускоряется. Мысли улетают куда-то далеко-далеко. Она вспоминает, как ещё совсем юной танцевала вальс на каком-то важном приёме. Танцевать она тогда совсем не умела и отдавила своему несчастному партнеру все ноги. После этого Мэделин серьезно решила учиться танцевать все светские танцы. И она научилась. Но ни кто из ее партнеров за всю ее жизнь не танцевал так чувственно, как Лиам. Мэделин не верит, что её маленькая мечта наконец сбывается. От адреналина подкашиваются ноги, и она вот вот уже готова безвольно повиснуть в руках Лиама… Но не тут-то было! Темп музыки вновь меняется, переходя в ещё более игривый и торжественный. Лиам резко отпускает ее, вынуждая перейти в наступление и исполнить сольную партию. Но Мэделин отчего-то не вспоминает технику танца и какие-то особенные движения. Повторяя за своим партнером, она начинает танцевать чувственно, основываясь только на интуиции. Все внимание Лиама приковано к ней. Он откровенно любуется ею, ее танцем, ее изящными движениями, тонкими запястьями и полетом ткани платья. Он заворожен ею, он поглощён ею целиком и полностью. Он вновь заключает ее в свои объятия и ведёт, ловко меняя направления. Он рисует ей небо, такое же чистое, как ее душа, солнце, чей свет, как и ее, освещает дорогу в непроглядном мраке, море с его пенными волнами и шумом прибоя, сходным с шуршанием ткани ее платья. О Великий, как бы он хотел ее нарисовать. Такую прекрасную, такую таинственную, полную какой-то загадки, которую невозможно разгадать. Изобразить ее красоту на холсте, наверное не получится… Движения рваные, яркие. Их руки то соединяются, то разлетаются по разным сторонам. Каждый из них тонет в музыке, медленно, томно, каждое из движение — отражение мелодии и самих себя. Здесь и сейчас они слились воедино, крепко сцепились с заброшенном западном крыле две потерянные души, отчаянно пытающиеся найти что-то, но не знающие, что именно. Лиам меняет направление. Их лица в сантиметре друг от друга. Это невыносимо! Неужели он с ней играет? Снова смена направления. Они замирают, рвано дыша… Но всего на миг. Кульминация. Им обоим не хватает дыхания, но прервать танец для них сейчас — как расстаться с собственной жизнью. Четкий ритм, плавное движения. Все смешалось в невероятный коктейль, будоражащий чувства обоих, доводя их до предела. Они не знали друг друга до этой секунды, они были лишь случайными знакомыми, но сейчас стали возможно самыми родными друг для друга людьми. Финальные движения. Расстояние между ними около метра. Финальные аккорды. В эту секунду Лиам резко сокращает расстояние между ними и впивается ей в губы. Страстно. Жадно. Забирая последнее дыхание… или наоборот, давая глоток так нужного сейчас кислорода? Что это? Сон или реальность? Впервые за долгие годы Мэд почувствовала себя живой. Живой и настоящей. Вот как мало, оказывается, надо для счастья… (Spiriteaux- Tony Anderson) Объятия ночи принимают их, нежно кутая в своей гармонии и спокойствии. Две лошади, три заблудшие души. Ехать быстро отчего-то совсем не хотелось, поэтому кони бежали рысцой, позже и совсем пошли пешком. Мэделин откинула голову назад, любуясь на звёзды. Интересно, если загадать желание, оно сбудется? «Желаю сохранить эту ночь в сердце… ее спокойствие и нежность… и вспоминать, когда будет тревожно.» Лиам подал ей руку, помогая слезть с лошади. Подошел Берт, обнял девушку за плечи. — Смотри, как красиво. Ее взору открывался бескрайний горизонт, усыпанный яркими звёздами. — Я где-то давно слышала легенду, что звёзды в небе — это несбывшиеся мечты… Их так много… Почему же люди отказываются от своих мечтаний? Лиам подошел к ним и тихо заговорил: — Жизнь в этом мире приучает, что мечтать вредно. Нужно заниматься рациональной деятельностью — торговать, вести хозяйство, учиться. — Ты, пожалуй, прав… — растерянно ответила Мэд, не отводя взгляд от завораживающего пейзажа. — Но мечтать — это не плохо. Мечтают смелые. — Верно. А трусы занимаются рациональной деятельностью. Мэд рассмеялась. — Не хочу, чтобы этот миг кончался. Она взяла за руки юношей, стоящих по бокам от неё. — Кажется, впервые за долгое время я почувствовала себя… Дома. Юноши молчали. Они чувствовали то же самое, что и Мэделин. И в этом молчании было что-то очень интимное, очень сокровенное. Как будто три потерянные души, наконец, нашли своё пристанище.