Возвращаясь в Неверленд

Тот же день, 15:50, концертный зал Motown 25. Алисия Рейнборн. Эх, ну кто бы мог подумать, что я приеду раньше своих братьев и что мистер Горди вообще меня не узнает? Нет, я, конечно, догадывалась о том, что за 11 лет меня большинство знакомых могли забыть, потому что я ни с кем не могла общаться, но чтобы мистер Горди, у которого память в стократ лучше моей… В общем, мне по приезду было ужасно неловко, ибо я в порыве эмоций обняла владеющего звукозаписывающей кампанией, а он, совершенно меня не помня, удивленно посмотрел в мои глаза и осторожно сказал: - Мисс, мы с вами вроде бы не знакомы… И все. Этого мне было достаточно, чтобы понять – пытаться что-либо доказывать уже бесполезно, и я, коротко сообщив цель своего визита и некоторые указания насчет моих приемных братьев, молнией умчалась за кулисы концертного зала. Возможно, я ошибалась – кто же не ошибается в своей жизни? – однако в тот момент мне казалось намного благоразумнее скрыться и «переждать грозу», чем нарываться за такие же возможные неприятности. В итоге мне пришлось ждать еще долгих пятнадцать минут и то и дело выглядывать из-за занавеса, прежде чем у входа я заметила пять знакомых до боли фигур. Мое сердце подпрыгнуло от радости – наконец-то я смогу с ними поговорить!.. Однако мои ожидания так и остались моими мечтами. Никто из братьев меня не узнал. *** 16:05, концертный зал Motown 25. Майкл Джексон. Знаете, когда я захожу в людное помещение, то мне сразу становится не по себе. Не потому что боюсь, что я страшный или что на меня могут напасть, просто я все-таки недолюбливаю те ситуации, когда ты приходишь к людям и они тут же воззаряются на тебя, словно ты какой-то диковинный экспонат или роскошная вещь, и на которую можно пялиться и дотрагиваться безо всякого разрешения. По крайней мере, так казалось мне. Хотя… все же люди ошибаются? И я, между прочим, совсем не исключение из правил. Так вот, когда я зашел в зал, то больше половины посетителей обратило свои взгляды на меня. Я поежился и просто смотрел в пол; рядом послышались восхищенные вздохи нескольких девушек. Джеки с Марлоном дружно закатили глаза и постарались не обращать внимания на искательниц счастья, Тито же решил не упускать возможность повеселиться и послал какой-то молодой влюбленной «дурочке» воздушный поцелуй. У девицы со светлыми волосами, уложенными в типичную прическу 80-х, расширились глаза от шока и чего-то еще, вероятно, фанатизма и надежды; она сделала резкий вдох и затем закачалась на ногах, чтобы потом феерично и по всем правилам упасть в обморок. Джермейн тихо хохотнул, а я ничему не удивился. Снова один и тот же сценарий развития событий, скучный до безобразия. Ну хоть съязвила бы немного, чего уж сразу в оковы любви и тьмы-то падать, а? Э-эх, вот потому-то я еще подружкой и не обзавелся. Потому что нужной и правильной для меня дамы сердца как таковой нет. По крайней мере, сейчас. Когда мистер Горди завел нас за кулисы, попрощался и ушел, из-за поворота выбежала какая-то девушка, улыбающаяся до ушей. Сначала я вообще не понял, что случилось, а когда наконец начал соображать, то уже был заключен в объятиях «ходячего урагана». - Братец! – Воскликнула она и стиснула еще сильнее. Я слышал ее всхлипы, как она радовалась, что я пришел. – Братец, как я по тебе соскучилась! Тито, немного оклемавшись от неожиданного поворота событий, осторожно дотронулся до нее. - Эм… Мисс, как вас зовут? Девушка мгновенно подняла голову. Я на минуту выпал из времени, разглядывая ее лицо. Оно было очень необычным и красивым; ее глаза цвета льда смотрели на старшего брата с недоумением и разочарованием, в них притаились еле уловимые злоба, гнев, печаль на кого-то мне не известного. Черты лица не были правильными, но удивительными. Я мог поклясться, что в незнакомке было сразу несколько национальностей. Даже где-то затерялись и негритянские корни, хотя в основном она была похожа на эдакую смесь русской и американки. «Интересная дама», - пронеслось у меня в голове. Я и не заметил, как смотрю на нее очень пристальным взглядом и не отвожу его, и поэтому, покраснев, быстро перевел его в сторону, разглядывая стену. Однако девушка восприняла мои действие и реакцию не в том смысле, в каком воспринял его я, и лукаво спросила: - Что, братец, так соскучился, что хочешь меня рассмотреть? Я на мгновение вспыхнул от стыда, но быстро вернул самоконтроль. Девица же перевела взгляд на Тито и с грустью спросила: - Тито, неужели вы все меня не помните? Он переглянулся с Джеки, Джермейном и Марлоном. - Нет. Даже не знаем, как вас зовут, - ответил затем он за всех. Она вздохнула и тихо сказала: - Я Алисия Дарья Рейнборн. И тут я вспомнил, что нам пятерым накануне говорил мистер Горди, и осторожно спросил: - То есть… Это ты заявила мистеру Горди, что мы – твои приемные братья, так? - Ну да, - пожала Алисия плечами, будто бы это было само собой разумеющееся. – Я живу в семье Теда и Дарьи Рейнборн на берегу моря в усадьбе. Успешная певица и деятель в сфере борьбы против расизма. А что, вы обо мне даже не слышали? - Нет, - выдохнул Марлон. Он зачарованно смотрел в ее ледяные глаза. Эх, братец, тут я с тобой, пожалуй, могу согласиться – они действительно очень красивы и редки. Алисия как-то сразу поникла. - Эх, жаль, что вы меня не помните. Так бы поговорили, как родные люди… - А потом улыбка озарила ее прекрасное лицо, и Рейнборн побежала куда-то, на ходу крича нам: - До встречи на концерте! Мы на мгновение переглянулись. - До встречи, - нестройным хором крикнули мы ей. *** Когда я исполнил «Billie Jean», мне показалось, что я все сделал плохо. Однако крики, овации и искренний восторг людей убедил меня со временем в обратном, потому что после концерта я пришел в находящийся неподалеку от здания, где проходило шоу, клуб, и ко мне двинулась толпа народа. Казалось, они задавят друг друга просто чтобы подойти. Они словно сошли с ума. Они словно приняли меня за сокровище, вышедшее на поверхность земли, которое надо срочно изучить и рассмотреть. Мои братья тоже были шокированы моим выступлением, однако в отличие от других умели себя сдерживать. Джермейн, правда, ничего не видел, потому что ушел в дальний конец костюмерных и гримерных комнат, как потом рассказывал Джеки. Я не знал, что в будущем все изменится, и от удивления и восхищения не останется ничего. Что даже близкие мне с детства люди будут мне завидовать. Хотя если ты гений, и другим не достались твои способности, это вполне естественно. Возможно… Приехав с концерта домой в Индиану на день – из клуба я почти сразу вышел, когда пришел, так как там начало творится что-то невообразимое при моем появлении, – я первым делом решил разузнать у родителей об Алисии Рейнборн. Мне всегда казалось, что они что-то от меня скрывали, и теперь я хотел знать, что именно. Поэтому, едва Мама открыла мне дверь, я сразу с порога произнес: - Привет, мам. Расскажи мне все об Алисии Дарье Рейнборн. Мама замялась сначала, но потом кивнула: - Хорошо, сынок, проходи. Видимо, ты с ней встретился сегодня? - Да, мам. – Я прошел на кухню. – Я с братьями встретил ее за кулисами, когда она налетела на меня, обняла, расплакалась и сказала, что очень по мне соскучилась. А когда Тито возразил, что никто из нас ее не помнит и не знает, она погрустнела. Как будто мы ей действительно как родные люди. Неожиданно на кухню зашел Джозеф. Он не изменился за эти 11 лет – такой же вечно грозный, жестокий и чрезвычайно вспыльчивый. Посмотрев на меня, он осведомился: - Как дела? - Хорошо, - буркнул я, не желая быть многословным. Мама же сообщила: - Джозеф, тут Майкл хочет узнать про Алисию, расскажешь ему? Отец только кивнул и повел меня в мальчишескую спальню. На старом, небольшом комоде около некогда моей кровати, стояла фотография в рамочке. Джозеф взял ее и показал мне. На пожелтевшем фото расположилась вся моя семья из двух родителей и девятерых… нет, десятерых детей. Рядом со мной, которому тогда было четырнадцать лет, сидела девочка, выглядящая младше меня на три года. И почему-то ее лицо показалось мне странно знакомым. - Это Алисия Рейнборн, - подтвердил мои догадки Джозеф. – Когда тебе было десять лет, она постучалась к нам в дом и попросила ночлега, а потом так и осталась у нас на несколько лет. Эта фотография – последняя, на которой она запечатлена. Однажды за ней вернулись ее настоящие родители, Тед и Дарья Рейнборны, и больше она никогда не общалась с нами. Но я думаю, это не связано с ней. Наверное, кто-то просто не хочет, чтобы Алисия с тобой виделась. Она тесно общалась со всеми нами, но больше всего с тобой, Джермейном и Джанет. У нее всегда был хороший голос, а потому те четыре года, что она прожила в нашем доме, Алисия разъезжала с вами на гастролях. Когда ее забрали, ты писал ей еще год, но она не отвечала. А сегодня вот, объявилась наконец. Вот такие вот дела. Ничего себе… Но почему я тогда ее не помню? В чем дело? Вопросов у меня было огромное количество, и на все требовались ответы. - Спасибо, - поблагодарил я Джозефа, и на следующее же утро отправил Алисии письмо с просьбой принять меня на усадьбе ее родителей. Мне нужно во всем разобраться, как и ей, моей… сестренке, странно похожей на меня почти во всем. Даже если мне в итоге придется узнать страшную правду и ужасающую тайну.