──────── • ✤ • ────────
Маккари иногда помогая людям, попадает в такие же неприятности, как и Друиг. Её обычный способ помочь — украсть что-нибудь, чтобы отвлечь людей от мелких разборок, разгорающихся с новой силой. Она делает это не так часто, как Друиг, который буквально способен разнять двух дерущихся людей и заставить их обняться, но она старается. Обычно она делает это для того, чтобы убедиться, что Друиг не попадет в беду. Маккари не осуждает Друига за его силу, скорее наоборот. Она восхищается тем, как хорошо он несет это бремя. Но как бы она его ни любила, ей не нравится, как легко он лишает людей свободы воли. Она сочувствует его беде и не хочет видеть, как он страдает, поэтому она помогает ему, отвлекая людей от их споров, надеясь, что они забудут о причинах своего гнева настолько, что Друиг не будет решать их проблемы за них и неизбежно попадет в конфликт с Аяк. Это её собственный маленький способ помочь ему, как он помогает ей успокоиться, когда она слишком возбуждена, чтобы сидеть на одном месте. Хотя она никогда не попадается на своей клептомании, её вмешательства в дела людей гораздо легче обнаружить. Однако Маккари никогда не жалеет об этом. Не тогда, когда Друиг улыбается ей с обожанием, точно зная, почему она вмешивается, зная, что это ради него. Она отрицает, когда он её дразнит, но её глаза всегда говорят правду. Он всегда целует её лоб или руку, чтобы показать ей, как он благодарен. От возникающего тепла, распространяющегося от головы до самых пальцев ног, ей всегда хочется бегать кругами вокруг земного шара и одновременно сидеть на месте. Друиг знает, что Маккари любит людей, но он также знает, что её не настолько беспокоят жизни людей, чтобы вмешиваться, если только не ради него. Она восхищается их ремеслами, но её мало волнует то, как они живут и умирают. Она вмешивается только ради Друига, и он благодарен ей за это. Маккари должна сказать, что его привязанность — достойная награда за предотвращение мелких стычек, даже если Аяк её ругает. Сегодня прекрасный день. Маккари с Друигом сидят возле полей какой-то провинции древнего Китая. Они живут здесь уже около десяти лет, и вдвоем сделали рощу деревьев возле одного из полей излюбленным местом, чтобы сидеть и нежиться на солнце, в перерывах между нападениями Девиантов, наблюдая за тем, как люди занимаются своей работой. Вдалеке видна Серси, которая помогает людям, используя свои силы, чтобы повысить плодородие почвы и полить посевы там, где в этом есть острая необходимость. Сейчас почти сезон сбора урожая, и скоро наступит осень. Жители этой маленькой деревни провозглашают Серси спасительницей, потому что она сократила большую часть их работы. За годы, прошедшие после прибытия Вечных, урожай стал намного здоровее и объемнее, сохраняясь на протяжении всех суровых зимних месяцев, а Серси провозглашают духом земледелия и плодородия. Голова Друига на коленях Маккари. Она прикрывает его глаза, проводя руками по волосам, чтобы занять их. Она нервничает. Сегодня ей нельзя далеко убегать, потому что Аяк предчувствует, что она понадобится. Назревает нападение Девиантов, они все это чувствуют, но не знают, когда разразится буря. А пока Маккари нужно чем-то заняться. Друиг ложится к ней на колени, чтобы она не убежала, и предлагает ей поиграть со своими волосами, чтобы унять её тревожную энергию в ожидании нападения. Всё мирно и спокойно. Легкий ветерок шепчет, и прекрасные цвета простираются перед глазами. Зелень полей, синева неба и полевые цветы в роще, где они сидят. Окружающие вибрации приятны: щебетание птиц и людская болтовня. Рядом с ней Друиг. Маккари наслаждается такими моментами больше всего на свете. У неё мало таких моментов, когда её энергия находится под контролем достаточно долго, чтобы не заставлять постоянно двигаться. Возможность чувствовать окружение — одна из самых любимых вещей в её способностях. Маккари вздыхает, прислонившись спиной к стволу дерева, в тени которого они сидят, и закрывает глаза. Она не знает, как долго они так сидят. Когда Маккари снова открывает глаза, солнце уже высоко в небе, но её настораживают вибрации позади, не похожие на те, что она ощущает в остальной окружающей обстановке. Она не обращает на них внимания, намереваясь не позволить разрушить её мирный день. Только когда Друиг вскакивает с её коленей, она тоже поднимается. Друиг смотрит на двух мужчин, которые явно ссорятся. По вибрациям и по тому, как покраснели их лица, Маккари чувствует, что они разговаривают довольно громко. Судя по их простым грязном одеждам, это полевые рабочие, и их коллеги, работающие неподалеку, останавливаются и смотрят на то, что происходит между этими двумя. Они говорят слишком быстро, чтобы Маккари могла понять, что происходит, но Друиг переводит для неё. Его руки двигаются в мышечной памяти, отточенной веками. Она понимает, что ссора разгорается из-за чего-то до смешного мелкого, за что ни один из мужчин не несет ответственности. Частично Маккари раздражена. Она так хорошо проводила время со своим лучшим другом… кем-то большим… кем бы ни был для неё Друиг. Они не навешивают ярлыки. Она наконец-то смогла расслабиться, а теперь эти люди прерывают её покой. Она чувствует, как тревожная энергия наполняет конечности и снова несется по кровотоку. Спор перерастает в драку, и только заметив кинжал в руке одного из мужчин, Маккари бросается вперед, чтобы остановить перепалку и не дать всему перерасти в убийство. Но мужчины не останавливаются, и Маккари понимает, что самообладание Друига, которое удерживало его от вмешательства, обрывается, как только она вступает в схватку. Глаза обоих мужчин становятся золотыми за секунду до того, как кинжал вот-вот вонзится в сердце, и они резко оборачиваются, забыв о драке. Маккари хмыкает и возвращается к Друигу. Обычно она дразняще отчитывает его за вмешательство, но сегодня она и сама хотела вмешаться. Люди часто превращают мелкие споры в нечто большее, чем они есть на самом деле, но это все равно неприятно видеть. Если бы Друиг не вмешался, Маккари знает, весь оставшийся день его бы мучило чувство вины. Всё хорошее этого дня, было бы забыто, запятнано этим инцидентом. Друиг собирается убедить этих людей работать на отдельных участках поля, вероятно, полностью вычеркнув драку из их сознания. Но прежде, чем он успевает это сделать, подходит Серси, чтобы посмотреть, что за суматоха. Она настолько молчалива, что даже Маккари не замечает её присутствия, пока она не заговорит. — Что происходит? — спрашивает Серси, видя, что все остановились и смотрят на неё. Маккари пытается остановить её, пока Серси не увидела, чем занят Друиг, но она делает тяжелый вдох, замечая, что именно происходит. — Друиг! — кричит обычно тихая Серси, — Отпусти их! Ты же знаешь, что мы не должны вмешиваться. Друиг вздрагивает, совершенно не заметив присутствия Серси. Она редко кричит, а если и кричит, то это верный способ развести панику. Из-за нарушенной концентрации Друиг теряет контроль над собой, отпуская людей. Он с досадой разворачивается, зная, что Серси просто так не отстанет. В отличие от него, любовь Серси к людям не заставляет её сомневаться в приказах. Не верность Аришему, как у её мужа, а твердое доверие к самим людям заставляет её не соглашаться с Друигом. Серси больно видеть, как страдают люди, но она считает это частью их природы и тем, что должно быть вне вмешательства Вечных. Естественно, она не одобряет поведение Друига, хотя и позволяет ему больше, чем Аяк или Икарис. Очевидно, сейчас не тот случай. Друиг поворачивается и смотрит на Серси, остатки золота в глазах медленно рассеиваются, пока она наблюдает за ним. Прежде чем Друиг успевает что-то сказать, возразить, защитить себя, раздается хлюпающий звук удара лезвия, вонзающегося в плоть и болезненный крик. Человек с кинжалом не опустил кинжал, когда находился под контролем. Друига напрягается, понимая, что человек завершил начатое. Серси смотрит за спину Друига, а затем на него самого, словно на чудовище. Его изначальные действия по предотвращению драки, ставятся под сомнения. Друиг видит, как взгляд Серси меняется. В тот момент, когда она начинает думать, что он стал причиной этого инцидента. — Что ты наделал, Друиг! — задыхается Серси, глядя на кровь, заливающую поле. Её тон обвиняющий, будто она считает, что Друиг натравил этих людей друг на друга. Ярость не помогает Друигу. Серси открывает и закрывает рот, глядя на пролитую кровь, внезапно испугавшись того, что её товарищ Вечный заставил сделать людей, вместо того, во что она сначала верила. Но времени на слова нет, потому что прежде чем Серси успевает высказать свои обвинения, раздается второй хлюпающий удар. Мужчина, стоящий позади них, полудикий от гнева, набрасывается на Друига, как на второго человека, стоящего на его пути. Друиг вскрикивает, и во внезапной дымке шока и боли он пробивается в сознание мужчины и с силой отталкивает его. Человек падает на землю замертво. Друиг вздрагивает от боли, когда нож, всё ещё зажатый в руке мужчины, выскальзывает наружу и режет глубже, упираясь в органы. Он поднимает руку к животу, откуда торчал кинжал, прорезавший его насквозь. У Друига кружится голова, когда рука окрашивается в красный. Маккари срочно убегает за Аяк, а Серси бросается вперед, чтобы поймать Друига до того, как он упадет на землю. Они знают, что люди и их инструменты теоретически причиняют им вред, но такого ещё никогда не случалось. Вечные почитаются как божества. Люди не осмеливаются нападать на них, и, конечно же, ни один из них не может быть застигнут врасплох. Это первый раз, когда кто-то из Вечных получает ножевое ранение, и от шока и быстрой череды событий Друиг замирает. Крови так много, что Серси ощущает непреодолимый гнев, вину и панику. Она не осознает, что её эмоции выходят наружу, пока земля вокруг них до самых краев поля, на котором они находятся, не превращается в пепел, а посевы по мере его распространения становятся обгоревшими и гнилыми. Маккари приводит Аяк, которая мгновенно приступает к лечению, не замечая окружающих разрушений в своем беспокойстве о Друиге. Ее губы сжимаются в твердую линию, когда она позволяет теплу своей силы распространиться по поврежденной коже, сшивая её обратно. Друиг отталкивает Аяк, как только она заканчивает, и смотрит на неё обиженно, ожидая её решения. — Ты снова вмешался, — Это утверждение, а не вопрос. Аяк не собирается задавать вопросов о логике того, что только что произошло. Её это почти не волнует. Но Серси всё ещё в шоке. — Ты убил его, — выдыхает Серси, всё ещё бледная. Теперь, когда Друиг в порядке, она смотрит на тело человека, убившего первого. Кровь течет из его ушей и носа. Его глаза открыты в выражении, навсегда застрявшем между страхом и ужасом из-за того, что он почувствовал, когда Друиг причинил ему вред, прежде чем его ничтожный разум сдался. Это несчастный случай! Маккари яростно подписывает с пылающим взглядом. Он пытался остановить их, чтобы они не убили друг друга! — Почему ты не остановила его, Маккари, — обращается к ней Аяк. Она спокойна, но обычно это означает, что Аяк злится больше, чем говорит. Маккари не ослушивается приказов напрямую. Но когда она с Друигом, она больше склонна поддерживать его желание помочь людям, а не препятствовать, вмешиваясь самостоятельно, чтобы ему не пришлось этого делать. Аяк знает, что Маккари думает, будто она не знает истинной причины, но она всё понимает. Аяк продолжает, в её голосе появляются нотки гнева, — Ты не хуже его знаешь, что мы должны придерживаться своего долга и позволить им самим уладить свои разногласия. Они первыми нас потревожили. Раздраженно фыркает Маккари. Сначала мы не вмешивались. — Если бы мы не вмешались, они бы поубивали друг друга из-за пустяка! —наконец говорит Друиг. Его голос и знаки выражают едва сдерживаемое разочарование. Он потрясен всем, что произошло, и будь он проклят, если ещё и Маккари получит словесную взбучку за свои действия, — Хозяин использует их в своих интересах, натравливая друг на друга за зарплату. Они оба не виноваты. У них обоих есть семьи! Они дрались друг с другом без причины! — Не твоя работа предотвращать это, — говорит Аяк. Она ещё не использует свою силу Верховной Вечной, но её тон уже близок, — Не твоя, и не Маккари. — Я только пытался помочь! Они бы ранили Маккари, если бы я вовремя их не остановил! — Маккари тоже не следовало вмешиваться, — вздыхает Аяк. Она выглядит на много лет старше их, и Маккари сторонится разочарования, исходящего от их лидера. — Они всё равно умерли, — грустно замечает Серси, глядя на два человеческих тела в нескольких футах друг от друга, — Они и тебе причинили боль. — Все благодаря тебе! — внезапно набрасывается на неё Друиг. Серси в шоке отступает. Друиг не особо дружелюбен с другими Вечными, но среди остальных, к Серси он относится добрее всего. Он редко выходит из себя в отношении Серси, и она быстро понимает, что ей не нравится быть на другой стороне. Маккари пытается шагнуть вперед, видя лицо Друига, полное вины и печали. Он отказывается смотреть на мертвое тело позади себя, и она знает, насколько он чувствует себя несчастным из-за того, что убил человека. Друиг редко пугается, не говоря уже о потере контроля над своими силами, но удар ножом в спину был неожиданным. Такого раньше никто из них не испытывал, и из-за шока Друиг применил к крошечному разуму смертного больше силы, чем тот мог выдержать. — Хватит, Друиг, — на этот раз Аяк тверда. Она не одобряет его обвинения в адрес Серси, и за это Друиг на неё злится. Лицо Аяк смягчается, замечая войну, происходящую в его сознании, и она пробует другую тактику: утешение. — Они нападут на тебя, даже если ты им поможешь, Друиг, — печально говорит ему Аяк, — Такова их природа. Быть такими жестокими. Ты не сможешь помочь им всем. — Ты не позволила мне помочь даже этим двоим, — огрызается Друиг, отступая от их матери. Он ненавидит, когда Аяк пытается угомонить его, словно он капризный ребенок, не понимающий пути смертных и их грехов. Он знает! Он знает лучше, чем она. Это его область. И поэтому он знает, что Аяк не права. Он произносит сквозь зубы, — Их природа не была бы такой, как ты говоришь, если бы ты пыталась помочь им, как это делаю я. Не дожидаясь ответа, он поворачивается и уходит прочь от них. Маккари хочет последовать за ним, но знает, что ему нужно пространство, прежде чем он захочет увидеть даже её. Неужели это действительно было бы так плохо? Печально подписывает Маккари. На её лице появляется печаль, когда она пытается встать на сторону Друига, понимая его боль. Психическое давление от невозможности вмешаться тяготит Друига больше, чем Маккари. Она научилась любить людей так же, как он, но она всегда будет любить то, что они создают, больше, чем их самих. Она никогда не сможет превзойти его сочувствие, и ей неприятнее всего осознавать, как ему больно. Он чувствует людскую боль, и это побуждает его к опасному состраданию. Маккари верит в свободу воли людей, но она также знает, что не может понять, сколько сил нужно, чтобы жить каждый день под давлением боли, которая просачивается сквозь самые сильные ментальные барьеры Друига. Он чувствует себя виноватым, когда рядом умирает кто-то из людей. Маккари беспокоится о его душевном состоянии после того, как он сам убил человека. Он никогда раньше не лишал жизни человека. Она боится, как он это переживет. Она также беспокоится о его ранении. Кинжал прошел насквозь, хотя Аяк подлечила его, убегать без оглядки, не дав только что зажившей ране затянуться, не очень хорошо. — Это не наша миссия, — снова твердо говорит Аяк, как множество раз прежде. Она печально смотрит вдаль, на удаляющегося Друига, — Пойдем, — она дергает Маккари, прежде чем та успевает отстраниться или запротестовать, — Дай ему немного пространства. Он будет в порядке. Серси кладет свою руку на руку Маккари и тянет её за собой, когда они начинают следовать за Аяк к их дому. Они делают всего несколько шагов по направлению к Домо, когда в момент внезапного неповиновения Маккари вырывает свою руку и молнией устремляется в другую сторону. Туда, куда уходит Друиг, темная фигура на фоне оранжевого заката. Маккари никогда не шла против Аяк или миссии, но в данном случае она не может не принять сторону Друига. Он не виноват. Остальным полевым рабочим приходится собирать останки своих погибших коллег и работать в потрясенной тишине, пытаясь рассказать о том, что они поняли с того расстояния, на котором находились. Некоторые перешептываются, видя, как Маккари мчится домой поздно ночью. На следующее утро Серси уже в поле, работает над исправлением того, что она случайно повредила. И всё же с годами история искажается. Во многих культурах люди нередко принимают Серси и Аяк за одно и то же божество. Их силы связаны с ростом, поэтому многие считают их одним и тем же. Именно через эту путаницу распространяется история о богине, которая в горе убивает посевы из-за потери своей дочери, сбежавшей под влиянием повелителя мертвых. — Она возвращается, чтобы увидеть свою мать, — говорят старейшины, — Вот почему мы выращиваем пищу только в теплую погоду, и только тогда её можно увидеть. Когда её мать в печали, она снова делает землю бесплодной. — Почему же тогда она просто не остается со своей матерью? — спрашивают дети, и старейшины объясняют, что богиня любит и свою мать, и своего мужа, разрываясь между двумя людьми, двумя разными идеологиями, с которыми она и согласна, и не согласна. Её муж видит её такой, какая она есть. Он видит её хаос и её силу и хранит её секреты до тех пор, пока не придет время раскрыть их, если оно вообще наступит. Он не осуждает её за драгоценности, безделушки и сокровища, какими бы бесполезными они ни были для других. Но какой любящий ребенок может разлучиться с обожаемой матерью? Разлучиться со счастливой семьей? Даже такой ограничивающей, такой неприветливой и недоверчивой к другой половине её души? Богиня весны слишком мягкосердечна, поэтому она прокладывает свой собственный путь по середине, решая разделить каждый год пополам, разделить свою безграничную любовь с двумя конфликтующими частями своего сердца.Часть 4
7 февраля 2022 г. в 13:00
Хорошо известно, что Деметра не одобряет ухаживаний Аида за её дочерью. Персефона — гордость и радость Деметры, образец невинности в глазах матери, испорченный лишь её злым мужем. Деметра не может смириться с тем, что её дочь покинула гнездо, поэтому она причитает, кричит и утверждает, что это нечестная игра. На самом деле Деметра знает, что в тот день, когда Персефона последует за своим мужем, она потеряет дочь раз и навсегда. Персефона навещает её. Персефона по-прежнему любит свою мать и всегда будет любить. Но она становится самой собой в тот день, когда решает последовать за Аидом в его царство, а не лесной нимфой, которой она когда-то была, всего лишь тенью своей матери.