Атаманов конец

      — Ты что тут забыл? — зарычал Волчок, двинувшись на него. Он схватил Недута за ворот. — Я же сказал, не подходи к ней! Не трогай её! Не дыши около неё!       Недут столкнул его руки. Они часто теперь встречались в воинском круге. Недут тоже пошёл в дружину князя, хотя не был пока таким умелым бойцом, как Волчок.       — Успокойся, я не собирался её трогать, — огрызнулся Недут. — Я жду кое-кого.       Волчок оторопело отпрянул.       — Кого это, любопытно? — прищурился он и оскалился в ухмылке. Недут захотел ему врезать, но за драки вне учений можно было получить плетей.       — Не твоё дело, беглый атаман, — насупился Недут. Волчок одёрнул куртку.       — Пошёл ты к лешему.       Он развернулся, и они с Хельги пошли к дому. Там уже Хельги с ним простился, чтобы не ходить в дом князя просто так, и Волчок пошёл один. Ни князя, ни княгиню он не застал, но видел их детей и Лога, играющими вместе. Рабыни при усадьбе узнали его и отвели к Миланье. Она была совсем одна в рабской половине, все ещё работали. Миланья сидела на лавке и качала Равенна.       В груди стало тепло от её вида.       — Здравствуй, белая, — сказал Волчок тихо, чтобы не испугать. Миланья обернулась. Она была в чистой белой рубашке, и её длинные белёсые волосы вились вдоль спины.       — Здравствуй, — улыбнулась Миланья. — Я думала, что ты не явишься… Завтра вы уходите, да?       Волчок сел около неё. Равенн спал, морщась, и держал красные кулачки у круглого личика.       — Да. Как я могу не приходить? Я без тебя теперь не могу, — он поцеловал её губы. Запах Миланьи стал совсем другим, новым и сладким. От неё шло небывалое тепло, и хотелось быть к ней поближе. Она тоже потянулась к нему целоваться. Волчок отстранился, заглянул ей в глаза и шепнул: — Я хочу тебя.       — Нельзя, — смутилась Миланья, — обождать надо, у меня там всё…       — Не подумал.       «Когда она такая, я вообще не могу ни о чём думать», — он обнял её и потёрся носом о пушистые волосы.       Волчок побыл с ними ещё немного, поговорил о всяком, и Миланья — скромно и совсем тихонько рассказала ему, как у неё всё болит и как она уже устала быть матерью. Равенн, оказалось, совсем не давал ей спать и постоянно просил есть. Потом они простились.       — Я зайду утром, — пообещал он, уложив Миланью спать. Волчок укутал её одеялом и заправил волосы ей за ухо. — Но ты, наверное, ещё спать будешь.       — Не буду! Я буду тебя ждать, — она потянулась к нему и поцеловала сама. Миланья легла обратно на постель и погладила его по лицу. — Только вернись ко мне из похода, ладно? Купим дом, заведём скотину… как обещал!       — Всё устрою, белая, — сказал он на прощанье и ушёл.       Утром Миланья так его и не дождалась. Она встала, оставила спящего Равенна на подругу и выбежала на двор. Равенн опять не давал ей спать ночью и плакал, поэтому она надеялась, что сейчас он подождёт и поспит спокойно. Удивительно, но при Волчке он был очень спокойным! Будто уже боялся отцовского гнева.       Она увидела, что в Ульвнор уже никто не спит. Дружина была готова выходить, они прощались с жёнами и детьми. Миланья бесстрашно пошла к ним, стараясь угадать среди высоких плечистых мужчин в шлемах своего Волчка.       — Ульв, — услышала она и заметила, как один из воинов толкнул в плечо другого. — Твоя?       — Милка? Ты почему встала?! Тебе уже можно вставать? — воскликнул воин в шлеме. Он подошёл к ней и взял за плечо. — Глупая, я бы сам пришёл!       Волчок повёл её обратно в дом.       — Я думала, ты уже ушёл, — призналась Миланья. Она остановилась. Волчок обернулся, и Миланья заметила, как сверкнули светлые глаза под шлемом. — Когда ты вернёшься, лихо одноглазое?       Волчок снял шлем. Миланья увидела, что он совсем взрослый. Густая щетина на его лице грозила скоро отрасти до бороды, на лбу появилась суровая морщина, а глаза…       «Он всегда так смотрит», — напомнила она сама себе.       — Не успеешь заскучать, а я уже тут буду, — оскалился он привычной дерзкой усмешкой.       — Я уже скучаю, — ляпнула она, а потом смутилась. Странно, но после того, как она стала матерью, то и смелости будто прибавилось. И Волчок так на неё смотрел… никогда не было столько обожания в его ледяных глазах.       Он посмеялся и чмокнул в лоб. Потом они постояли рядом, в обнимку. Миланья старалась насытиться его теплом и запахом. Она гнала от себя мысль, что может видеть его в последний раз.       — Вот дела, — присвистнул Волчок.       Миланья обернулась и посмотрела туда, куда смотрит он. Она увидела Недута. На нём была воинская куртка, оружие, шлем Недут держал в руках. Рядом с ним стояла высокая девушка, Миланья знала её — девушка работала в доме князя, рабыня Ингигерд.       «Ну и хвала духам, пусть будет счастлив», — подумала Миланья и спрятала лицо на груди Волчка, обнимая его крепче.

***

      Запел рог. От его воя тревожно закаркали вороны. Они уже кружили над куском голой земли среди хвойных лесов, ждали мясо, которое склюют с трупов.       Волчок врубился щитом в ряды датхов. Вокруг стоял рёв, давка, крики. Запахло кровью. Волчок поскользнулся на сырой траве, но устоял. В его щит ударил вражеский топор.       — Гр-р!.. — зарычал огромный датх с косматой бородой. Волчок едва успел поднять щит, чтобы защитить голову от нового удара. Воин оказался настолько свирепым на вид, что Волчок испугался.       Датх упал, Хельги убил его. Волчок благодарно кивнул, а затем увидел, что на него несётся новый противник. В этот раз он забил его топором сам. Горячая кровь попала на лицо, на язык. Волчок шмыгнул носом и обернулся. Он выставил топор и отбил удар мечом. Лязгнула сталь. Датх с тёмной бородой, торчавшей из-под шлема, облизнул губы и снова ударил.       Рядом появились ещё двое. К спине Волчка встал Хельги берсерк, и вдвоём стало полегче. Постепенно появилось больше места. Но и трупов под ногами тоже стало больше. Трава почернела от крови, валялись сломанные мечи, расколотые щиты. Волчок потерял из виду Хельги, нырнувшего в самое месиво. Там же рубился князь. Волчок слышал его голос, ревущий проклятия.       «О, нет, — поморщился он, увидев ещё одного датха, искавшего новой жертвы для своего топора. Вражеский воин заметил его, оскалился и двинулся на Волчка. Тот узнал на нём волчью куртку. — Никакой это не датх! Недут!»       Он выставил щит, но удар Недута оказался настолько сильным, что дерево раскололось надвое. Волчок бросил щит и шарахнулся прочь. Секира просвистела у самого лица. Волчок оступился на кровавой траве и рухнул в трупы.       — Проклятье!.. — он не успел встать.       Недут занёс топор, солнце блеснуло на лезвии. Волчок увидел, как враг брызжет слюной, как капает кровь с топора, и ощутил холод трупов, на которые упал. Он вспомнил отца, мать-волчицу, Милу и Равенна…       «Я не вернусь».