Атаманов конец

      Была глубокая ночь. Миланье не спалось. Равенн захныкал, и она взяла его на руки, чтобы унести и не разбудить уставших за день рабынь. Она не могла спокойно спать с того дня, как Волчок ушёл в поход, боялась за него. Миланья приложила сына к груди, вышла в залу и увидела княгиню у разожжённого очага. Видимо, той тоже не спалось.       Миланья села рядом. Равенн толкал её грудь кулачками и причмокивал. Княгиня посмотрела на них. Около неё спала дочь, положив голову ей на колени.       — Два месяца, — вздохнула княгиня, опустив голову, и погладила дочь по волосам. Девочка поморщилась во сне. Маланья увидела, какая молодая на самом деле княгиня. Она показалась ей даже маленькой и беззащитной с распущенными волосами и в ночной рубашке. — Я боюсь раскладывать камни, чтобы не увидеть…       Княгиня смолкла, и Миланья удивилась ещё сильнее, поняв, что та боится за своего князя.       «Конечно, боится! Она же тоже женщина, жена и мать!»       — Знаешь, он столько воюет, — проговорила княгиня, — и я каждый раз думаю, что сойду с ума, если его тело принесут на щите.       Весь следующий день в голове Миланьи крутились страшные слова княгини. Она так живо представила, как на щите несут Волчка, что расплакалась, и рабыни долго не могли унять её слёзы. А потом от шума проснулся Равенн, подал голос, и пришлось взять себя в руки.       Без воинов в Ульвнор стало совсем тихо и будто бы безлюдно. Время замерло, текло медленно, как неповоротливая телега. Весна выдалась дождливой, пасмурной. Хотя, как слышала Миланья, в Ульвноре всегда так.       Она работала в зале, пока Равенн спал в люльке. Миланья поглядывала на него, но сын был спокоен. В зале были только рабыни и княгиня, сидящая за шитьём на троне. Её дочь играла с Логом на полу, сынишки мучали белую пушистую кошку.       Со двора послышось конское ржание.       — Боги милостивые, приехал, — выдохнула княгиня, бросила дела и побежала к дверям на нетвёрдых ногах. Она толкнула тяжёлые двери, чуть не выпала по двор.       Миланья кинулась за ней.       Она увидела князя на вороном коне. Он спрыгнул на землю и вовремя подхватил княгиню на руки. Миланья удивилась, услышав, как расплакалась княгиня. Она всегда казалась такой сильной и холодной, а теперь такая маленькая… Миланья побежала навстречу войску, которое было ещё на подходе к крепости. Просто князь вырвался первее них.       «Духи, пожалуйста, пусть будет жив! — мысленно взмолилась она, выбежав за ворота крепости. Ей навстречу шли усталые воины с перемотанными головами, руками и ногами, ехали обозы, несли всадников тяжеловесные кони. — Где ты, лихо?»       Миланья расплакалась, так и не увидев среди проходивших мимо воинов Волчка. Она упала на колени и закрыла лицо руками.       «Нет. Духи, нет… Хотя бы тело, духи, тело похоронить!..»       Мир рушился для неё. Казалось, что больше жизни не будет. А сын? Что она скажет сыну?.. Нет, Миланья не сможет больше одна.       — Ты чего тут, белая?       Она вскинула голову, когда услышала родной голос и горячие руки взяли за плечи. Сквозь слёзы Миланья разглядела загорелое лицо Волчка, заросшее тёмной бородой. Она завыла в голос и повисла у него на шее.       — Ты что? Хватит, успокойся, — он погладил её по волосам. — Я вернулся, белая, чего ты ревёшь? Представляешь, меня Недут чуть не убил… Я думал, всё, конец атаману! Хах, а это не Недут! Куртку у него украли, а я уж было… Тихо, белая. Тихо, тш-ш…       Мимо шли воины, а они всё сидели на земле в обнимку. Хельги остановился, чтобы предложить помощь, но Волчок только отмахнулся от него. Никто ему был не нужен, ничего ему было не нужно: ни золото, ни добыча.       «Пошло всё к лешему, — он покрепче обнял дрожащую от слёз Миланью. — Моё от меня не уйдёт».

Конец