Атаманов конец

      Недут вытер кровь рукавом и поморщился. Он выглядел злым, и Миланья не сразу решилась подойти к нему и спросить, что приключилось.       — Да дружок твой проснулся, — недовольно зарычал Недут. Он усмехнулся. Усмешка была страшная, кровавая. — Померились нравами…       «Мальчишки! Всё бы им кулаками махать!»       — Где он? — медленно закипая злостью, спросила Миланья. Недут кивнул на лес с почти безразличным лицом.       — Тебя пошел искать.       — И ты не сказал ему, где я?!       — На что? Да и стал бы он меня слушать? Он же тут самый умный… — Недут сплюнул кровавую слюну. Миланья развернулась и побежала туда, куда он указал.       — Эй, ты куда собралась?!       Миланья нырнула в чащу, выставив руки, чтобы уберечь лицо от острых веток. Волчок нашёлся довольно скоро. Миланья едва не пробежала мимо, он окликнул её. Волчок сидел у дерева, привалившись на ствол, и держал на коленях меч. Он даже не надел рубашки, лишь куртку набросил. Шрамы зловеще белели на смугловатой коже, а повязки из платья Миланьи туго перетягивали грудь. Он хмуро смотрел за ней исподлобья.       Но Миланья была слишком зла на него, чтобы пугаться.       — Ты чего удумал? Жить надоело?! — она упала на колени и проверила, не открылись ли раны. Миланья злилась: за то, что он успел подраться, за то, что сбежал, за то, что опять ухмыляется, а в глазах нет ни капли стыда! — Дурак ты! Лихо одноглазое!..       Она замолчала, устав кричать на него.       — Всё?       — За что дрались хоть, скажи, — вздохнула Миланья, поняв, что ругать его бесполезно. Всё равно ведь по-своему делать станет. — Ты ему нос сломал…       Он просто прижался к ней губами. Дерзко, без разрешения. Впрочем, как и всегда. Миланья упала на прелую листву, сдаваясь под его напором.       — За тебя, Милка, — горячо прошептал Волчок, склонившись над нею. Она вскинула брови. — Если тронет, я ему руки поотрубаю. Обе. За тебя, белая, потому что моя ты.       — Глупый… — дрожь пробежала по всему телу от слов его. — Неправильно так — руки рубать…       — Я лихой человек, Мила, мне плевать уже, — он поднял ей юбку. Миланья положила руки ему на грудь — горячую, с буйным сердцем и белым шрамом под шеей. И остановила.       — Страшно мне, — зашептала Миланья, поймав взгляд волчьих глаз. — Обидишь опять.       — Не хочешь, не стану.       — Волчок, — позвала она, погладив его острое лицо. Он потёрся об её ладонь, как зверёнок дикий. — И что ждёт нас дальше? Где жить станем? Чем сына кормить?..       — Я всё устрою, белая — заверил Волчок, и снова его губы отыскали её. — Только верь мне. Я, хочешь, кольцо тебе принесу? Как у честных людей всё будет.       Миланья вздохнула. Не про кольцо она слышать хотела. Боли боялась, что будет как в тот раз. И будущего тоже боялась. Волчок стянул с плеч куртку и, обняв Миланью за плечи, подложил под её спину, чтобы не замёрзла на земле лежать. Тепло стало от его поступка, и сердце заныло.       «Нет, в этот раз не так всё», — Миланья зажмурилась, прислушиваясь к себе. Но отвращения не испытывала. Только лёгкий страх щекотал живот.       Волчок потянул платье с её плеч. Миланья спрятала белые груди руками, испугалась, что голой её увидит. Волчок улыбнулся и развёл ей руки.       — Красивая ты, — шепнул он и схватил за грудь горячей рукой. Жёстко было от мозолей на той руке. Миланья выгнулась, сердце в ушах застучало.       Волчок наклонился и поцеловал грудь. Миланья вздохнула. Жаркая ласка оказалась приятной, и она размякла совсем, позволила себе стать слабой женщиной, какой и была.       — Нравлюсь всё-таки? — усмехнулся Волчок. Он был румяный, как с мороза, и встрёпанный. И так посмотрел…       «Духи светлые, правда любит, лихо разбойное?..» — она удивилась. И слёзы потекли из глаз. Волчок погладил её по щекам, вытирая слёзы. Мозоли на руках его царапали кожу.       — Не хочешь если, не трону… — нахмурился он.       Миланья покачала головой.       — Тронь! — всхлипнула она. — Трогай, хочу!.. Не уходи от меня.       Миланья обхватила его шею, притягивая ближе к сердцу. Тяжко было принимать его, но не так, как той злобной ночью. Ноги обвили его, и стало тепло. Будто так правильно и нужно. Миланья погладила его по волосам, чувствуя внутри столько нежности, что казалось, будто разорвёт, если не поделиться ею.       Она услышала чей-то низкий голос и через мгновение осознала, что это она застонала. Лицо загорелось. Мурашки по всему телу побежали. Но было так хорошо…       «Лихо разбойное, — усмехнулась Миланья. Она погладила его по груди и рукам, в которых бежала лихая жгучая сила. — И в шрамах весь… За что же тебя так духи наказали? За дела твои?..»       Волчок глухо застонал и придавил собой. Миланья всхлипнула, погладив его волосы, спутанные на затылке.       — Спасибо, что не бросила, — проговорил он ей на ухо, и в его голосе звучала приятная хрипотца.       — Как я могла тебя бросить? — спросила Миланья, взглянув ему в глаза. — У нашего сына должен быть отец.       Волчок усмехнулся.       — Хорошо говоришь, белая. Так и будет, обещаю.

***

      Волчок подошёл к Недуту, сидящему у очага, и опустился рядом. Бедро отдалось щиплющей болью. Волчок стиснул зубы. Он не хотел показывать слабость кому бы то ни было, а этому парню — тем более. Жизнь в шайке разбойных людей научила жить по-волчьи.       Они сидели молча и слушали треск пламени в очаге. Миланья спала на лавке, укрытая шкурой, Лог жался к ней. Волчок многое бы отдал, чтобы спать рядом с ней, прижимать к себе и зарываться носом в светлые пушистые волосы…       — Ты пришёл просто посидеть? — подал голос Недут. — Или убить решил? Я знаю, кто ты, Волчок.       — Если бы я хотел тебя убить, ты бы уже лежал без головы.       Недут внутренне содрогнулся.       — За что тебя хотели убить лихие люди? Она мне рассказала, — добавил Недут, будто Волчок не догадался.       — Я был среди них. Я был первый среди них. Атаман, так меня звали. Веришь? — Волчок посмотрел на него. Недут сначала вскинул брови, потом нахмурился, и лицо его стало каким-то сурово-глупым. Волчок хотел посмеяться, но передумал. — Это она тебе не сказала, верно?       Недут поджал губы.       — Мила мало говорит, — рассказал Волчок. — Но она много слушает.       — Она сказала, что ты… что она… что носит твоего сына. Раз ты разбойник… силой брал?       Недут посмотрел на Волчка так, что тому сделалось неприятно. Он будто был грязным и валялся в канаве среди свиней. Волчку не понравилось это чувство. Он отвернулся. Кулаки зачесались — так сильно ему захотелось ударить дерзкого парня. Да кто он вообще такой, чтобы осуждать его?!       «Он мне не отец! Отец мёртвый».       — Сукин ты сын, Волчок, вот кто ты, — выплюнул Недут и шумно хлебнул из кружки.       Волчок схватил его за ворот.       Тяжёлая кружка упала на земляной пол, остатки отвара выплеснулись. Мальчишки смотрели друг другу в глаза. Недут усмехнулся. Волчка трясло от злости, но он понимал, что слова Недута справедливы.       — Ну, ударь! — хрипло сказал Недут, покосившись на кулак Волчка.       Волчок стиснул челюсти до боли. Желваки перекатились на щеках, но он отпустил и отпрянул. Они снова сели. Недут поднял выпавшую кружку. Волчок оглянулся, но Миланья с Логом по-прежнему спали.       — А она тебя любит, — сказал Недут. — Плакала и просила, чтобы я помог тебе.       — Плакала?..       — А ты не слышал? А, да, ты же был в беспамятстве… — Недут вздохнул. — Плакала… и я не смог отказать.       Волчок хмыкнул. Миланья умела просить так, что и ему было трудно отказать. А уж когда плакала… Он порвёт любого, кто обидит её.       — Я разрешил ей оставаться, сколько она захочет. За тебя разговора не было, и чем раньше ты исчезнешь, тем лучше.       — Лучше для кого, Недут?       Недут помолчал, перекатывая желваки на небритых щеках.       — Для неё лучше! Вот для кого. С тобой ей добра не будет.       — А с тобой, значит, будет? — Волчок повёл бровью. — Ты же об этом, да? Хочешь, чтобы она была с тобой?       Недут отвернулся. Волчок понял, что попал точно в цель. Он подумал, что хорошо бы сразу вогнать нож в горло этого здоровяка, чтобы не было более хлопот. Но… что скажет Миланья, если он убьёт Недута?       «Неправильно это — руки рубать… — вспомнил Волчок её слова. — Проклятье!»       — Отчего сидишь в лесу? — перевёл разговор Волчок, решив, что ему ещё нужно подумать о том, как поступить.       — Не твоя забота, — огрызнулся парень, нахохлившись.       — Я могу дать тебе то, чего ты хочешь.       Недут обернулся.       — Ну точно, нечисть! — буркнул он. — Откуда тебе знать, что я хочу, беглый атаман?       Волчок скрипнул зубами. Прозвище ударило по больному.       — Я вижу. Ты тут недавно. Вон, тебе самому неуютно. Говори, что натворил? За что тебя выгнали? Я могу помочь отомстить.       Прошли несколько мгновений, пока Недут мысленно метался туда-сюда и не мог придумать, как выкрутиться. Соврать? Казалось, этот парень напротив чует ложь. И глаза эти… нечистые, волчьи будто. В душу глядели эти глаза, вот что думал Недут.       — Я… я лихо совершил, — нехотя признался Недут. Он опустил взгляд, чтобы только не смотреть в глаза Волчка. — Страшное лихо.       — Не думаю, что оно страшнее моего, — невесело усмехнулся Волчок и посмотрел в огонь, грея мозолистые ладони о кружку с отваром. Щурился от света пламени, как зверюга какая.       — Какое твоё лихо? — не удержался Недут.       Волчок посмотрел ему прямо в глаза.       — Я Милу силой брал.       Недут поморщился. Ясное дело, другого Недут и не ждал. Он стиснул кулаки, но душить волчонка не стал. Хватит уже руки чужой кровью марать…       — И не убивал никого? Ты же лихой человек.       — Убивал, — кивнул Волчок, — много убивал. Да разве ж это лихо?       — Да! И ещё какое! — воскликнул Недут. Потом опомнился. Посмотрел на спящую Миланью и тише сказал: — Ты кто, дух, что ли, чтобы людскими жизнями распоряжаться?       Волчок промолчал. Недут видел, что переубедить мальчишку ему не удалось. Они помолчали. Недут тихо буркнул:       — Я человека убил.       Волчок вскинулся. Его острое, вытянутое лицо казалось удивлённым. Потом он сощурился, как лис, и усмехнулся.       — За дело хоть? Или по дурости?       «Да он дразнит!»       — За дело! — зарычал Недут. Волчок хлопнул его по плечу, будто они были давно друзья.       — Поведай. Я судить не стану.