Потерянная

       Тогда мы еще могли наслаждаться жалкими крохами мирной жизни. И хотя поначалу затея прожить месяц на материке казалось безумной, я и представить не могла, что это обернется периодом, наполненным уютом, смехом, познанием себя и множества причудливых штуковин. Какую песнь завел тот дуэт молодых музыкантов, когда толпа зевак вопрошала сыграть нечто трогательное? Я бы не смогла воспроизвести мелодию, но вот слова въелись в подкорку сознания, не давая забыть. Я хотела дать тебе всё о чем мечтаешь ты И в облаках между странами        Я позволила Жану тогда увлечь меня в толпу танцующих. Так приятно было ощущать себя мирным жителем, который выбрался на вечернюю прогулку. Музыка лилась, а струнам гитары вторил нежный женский голос. Целовать, обнимать тебя Снова Снова Снова        Девушка вкладывала душу в каждое слово, ноты звенели в воздухе. Голова покоилась на плече друга. Я старалась впитывать магию момента, но все равно невольно искала ЕГО в толпе. Чтобы не потерять Не потерять тебя Я отдала всё, что только могла Тебе не нужна моя любовь        Но на площади были только двое: Жан и я. Леви с Ханджи отделились от общей группы практически сразу, как только мы оказались в торговом квартале. А мы, стыдно признаться, настолько увлеклись дегустацией местной выпивки, что потеряли остальных. Две дубины - это сила. И мы с Кирштейном доказывали эту теорию уже не в первый раз. Чтобы не потерять Не потерять тебя Я сделала всё, что только смогла Но просто наверное Ты не моя душа        Ее напарник вступил аккуратно, первые слова прозвучали неуверенно, но с каждым мгновением вокал набирал силу, а слова проникали все глубже в сознания слушателей. Твои белые крылья мне так нравятся Мой ангел, моя красавица        Жан вел уверенно, ни разу не запнувшись и не сбившись со счета, его прикосновения были невероятно осторожными. Мы кружили по площади среди десятков пар, поддаваясь общему настроению безмятежности. Глаза честные близко и я в них вновь потерял себя, увы Ты прости, я далек от идеальности        На мгновение, на долю секунды мне почудилось, что знакомые до боли серо-голубые омуты смотрели на меня из толпы прохожих, но я быстро откинула абсурдную мысль. Я лишь выдавала желаемое за действительное вновь, не так ли? Очередной поворот и я вновь смотрела на одних лишь незнакомцев. Но не хотел тебя отпустить Знаешь, я сделал правда Всё всё всё        С момента смерти Петры, я никогда ещё не была так близка к тому моменту, чтобы назвать себя счастливой. В руках мужчины, окруженная улыбающимися лицами, зная, что где-то неподалёку были наши друзья, которые поделятся вкусняшками и проследят чтобы ты напился вдоволь. Тогда, будучи на чужих землях, я ощущала себя как никогда живой. Часть меня жаждала разделить момент совсем с другим человеком, прижиматься к горячему телу капитана, но другая — до жути измотанная — требовала наслаждаться каждым мгновением. Рядом был Жан, который безмолвно почувствовал моё скрытое желание присоединиться к танцующим и помог исполнить его. Я была ему благодарна. Жан возмужал, да и вымахал на две головы, приходилось запрокидывать голову, чтобы встретиться с его взглядом. Кирштейн улыбался словно кот, налакавшийся сливок высшего сорта. И я не могла не улыбаться в ответ, ведь это значило, что ему действо нравилось ничуть не меньше. Леви бы ни за что не согласился... Отмахнулся бы от очередной бредовой идеи, которые частенько выдавал мой мозг. “Лучше бы направила энергию в исследовательское русло! Вон сколько диковинок навезли с собой марлийские разведчики,” — вот что ответил бы строгий капитан Аккарман.        Тогда тело несла волна живой музыки, очаровывая. И я охотно поддалась магии момента. Но в последнее время происходящее вокруг куда больше напоминало водоворот неизбежности. Крепления, на которых держался прежний мир, были снесены, дабы на их место водрузить новые. Железная дорога теперь соединяла Шиганшину со столицей. Дымящаяся махина доставляла людей и грузы с немыслимой скоростью. Лошадям было за ней не угнаться. Не из-за этого ли их стали отправлять мясникам куда чаще? По моему мнению, это можно было назвать кощунством. Гарнизон распустили, а солдаты из его подразделений были поделены между Разведкорпусом и Военной полицией. Что чувствовал Рин, когда его заставили сменить подразделение? И почему, Пресвятые стены, он сделал выбор в пользу Крыльев свободы? Я несколько раз порывалась написать ему, но слова на бумагу попросту не ложились. Разве несколько предложений могли пересечь пропасть длиною в девять лет? Что я могла ему сказать? Хотя Жан отчего-то был уверен, что попытаться стоило. Из нас двоих роль оптимиста подходила ему куда больше. Я раз за разом выводила буквы, в порыве злости зачеркивала целые предложения, комкала незадавшееся послание и отправляла бумагу в камин. Неоправданное расточительство ресурсов...        Я приоткрыла левый глаз, оценивая обстановку. С верхушки столетней сосны я могла видеть пленника, находясь при этом на солидном расстоянии от потенциального места превращения. Кто-то бы окрестил меня параноиком, но близкое знакомство с Женской особью многому меня научило. Леви что-то обсуждал с посланниками неподалеку. Судя по языку его тела, новости были из числа паршивых. Одна рука сжата в кулак, когда другая — потирала лоб. Хотя когда мы получали обнадеживающие сведения? Вопрос на корону Хистории. — Какого лешего... — я не успела сформулировать мысль точнее. Движение Зина привлекло внимание как мое, так и Леви, но крик Йегера последовал до того, как кто-то из нас начал действовать.        В лесу гигантских деревьев несли караул тридцать солдат. Бежать было бы глупо, если конечно ты не желал испытать все прелести расчленения на своем теле. Так мы думали. Но Зак, видимо, имел туз в рукаве. С убийства последнего безмозглого титана на острове минуло несколько лет, но инстинкты взяли верх. Правила такого мира были мне хорошо знакомы, они были кристально ясны. Солдат разведчик убивал титанов. Промедлишь — и сам станешь чьим-то обедом. Пальцы тянулись к лезвиям, а тело сгруппировалось для использования привода.        Эти титаны были аномальными. Но я ринулись в бой, не медля. Убей ты или станешь очередным трупом за стенами. Так мы жили, пока не объявился чудо-мальчик Эрен Йегер. Эти правила были мне знакомы. Губы растянулись в усмешке. Чистое убийство. Точное рассечение клинком шеи гиганта с одного замаха. После длительного перерыва очень даже неплохо! Отрубила пальцы тому, кто тянул свои лапища к Леви. И только тогда заметила... Сильнейший воин человечества медлил, колебался, вглядывась в лица тех, кто руководствовался лишь одним инстинктом — голодом. Осознание пришло позднее... Когда вокруг не осталось гигантов, а Аккерман рванул вдогонку за Зиком. Мы вновь переступали через трупы своих друзей. А Леви Аккерман был вынужден собственноручно казнить свой собственный отряд. Все из-за чертовых игр Звероподобного. Я последовала за Леви, но ему не понадобилась помощь, чтобы в который раз одержать верх над Зиком в облике титана. Я поежилась при видела израненного тела беглеца. Взгляд скользнул дальше, к тени деревьев, откуда вновь смотрели ОНИ. Несколько раз моргнула, но силуэты не растворились, как это случалось раньше. Петра, Эрд, Оруо и Гюнтер не спускали с меня глаз.        Я только что вырезала целый отряд. Все они были солдатами, все они были нашими товарищами по оружию, а я… Перерезала их будто так и должно быть, не моргнув и глазом. Кровь. Одежда была перепачкана бурыми пятнами, клинки, руки… – алая жидкость была повсюду. Они были не просто титанами, так ведь? Все убитые мной сегодня живые люди. Кто-то единственный сын, кто-то любимая дочка или невеста. Кто-то… Что они почувствовали, обращаясь в титанов? Что ощущали, сохранили ли хотя бы частичку разума? И почему… почему это произошло со всеми, кроме меня и Леви? Как мы допустили подобное!        Не с первой попытки, но мне все же удалось вернуть лезвия на места, руки дрожали. Нужно отмыть кровь, смыть хотя бы видимые следы преступлений, хотя бы их… – Посмотри какой ты уродливый, грязный и вонючий кусок дерьма, – Леви уже тащил Зика за волосы к повозке, – Но не волнуйся, я тебя не убью. По крайней мере пока…        Его волосы слиплись от крови, по лицу стекали алые дорожки, плащ, да и вся одежда были покрыты кровавыми разводами. Мой видок, наверняка, был ничуть не лучше. И все из-за ублюдка, который возомнил, что сможет сбежать от сильнейшего воина человечества. – Что, Пресвятые стены, произошло? – голос дрогнул. – Как? – В вине была спинномозговая жидкость Зика, – рыкнул Леви в ответ. – В вине?        Мозг работал заторможенно. В вине? Которое я вчера едва ли не выпила? Сделай я хоть один глоток, разделила бы судьбу всего отряда Леви. Умереть в обличье безмозглого гиганта, пытающегося сожрать Леви? Нет, пожалуйста, только не так! Только не так… Лучше уж от взрыва… Но чертовым гигантом… Перед глазами плыло, окружающий мир расплывался. Вдох-выдох, как там говорил Леви, дышать размеренно, вдох-выдох, еще один. Когда мир вокруг вновь обрел резкость, я заметила, что Леви уже затащил Йегера в повозку и теперь привязывал к его шее трос от взрывателя громового копья. – Леви, – я направилась к Аккерману, – Ты слишком рискуешь. Одно неверное движение – и вы оба окажетесь в эпицентре взрыва. Это неоправданный риск… – Когда он поймет, что именно прикреплено к его шее, ни за что не посмеет шевельнуться. Этот ублюдок слишком хочет жить, ведь его ждет великая миссия! Так что это лучшее решение в сложившейся ситуации. Больше никаких попыток сбежать.        Леви монотонно продолжал работу. И я предприняла еще одну попытку: – Малейшее движение по нелепой случайности, и вы оба разлетитесь на мелкие кусочки! Телегу подбросит на кочках, лошадь резко остановится, да что угодно… Должен быть другой вариант… – Довольно. Запрягай лошадей. Мы уезжаем отсюда. – Да услышь же ты меня! – я повысила голос от отчаяния. – Я уже слушал, – Леви резко поднялся, впиваясь в меня разъяренным взглядом, – Знаешь, почему я позволил оставить то чертово вино? На материке ты неустанно твердила, как важно иметь возможность радоваться мелочам. И я позволил себе расслабиться на жалкое мгновение. Подумал, почему бы и не попробовать. Ведь ничего плохого не случится, если мои подчиненные порадуются изысканному напитку из другой страны! Ведь ранее такие привилегии были только у Военной полиции. И вот к чему это привело! Двадцать девять человек умерли сегодня, они мертвы потому, что я потерял бдительность, потому что прислушался к твоей излюбленной песне про маленькие радости жизни, потому что я отвлекся... – Аккерман отвернулся. Он не мог смотреть на меня из-за пожирающего изнутри чувства вины. – Из-за меня? – я сглотнула. – Ты оставил его из-за меня? – Ты отвлекаешь меня, Лана, – сквозь зубы процедил Леви, – Твои сладкие речи туманят разум похуже крепчайшего алкоголя! Ты словно вредная привычка! А должна помогать, будучи капитаном Исследовательского отряда. Таков был уговор, помнишь? Мы солдаты! Мы прикрываем спины друг друга, мы сражаемся бок-о-бок против всего мира, мы отдаем сердца во благо человечества! Мы не можем позволять себе терять бдительность или расслабляться! Вот к каким последствиям это приводит! Оглянись вокруг! Неужели ты не видишь? – Я не хочу умирать за человечество, Леви, – просипела я, – Мне важны только ты и мои друзья. Мне важны лишь Леви Аккерман, Жан Кирштейн, Ханджи Зое, Армин Арлерт, Конни Спрингер и Микаса Аккерман. – Тогда тебе стоило уйти еще тогда, – холодно бросил Леви, вновь поворачиваясь к пленнику. – Но я здесь… – А раз ты здесь, то запряги чертовых лошадей!       Я более не спорила. Развернулась на носках и устремилась искать разбежавшихся животных. В висках пульсировало сильнее обычного. Тени Петры и остальных безмолвно следовали за мной по пятам.