***
Я резко поднимаюсь с кровати, пытаясь отдышаться. Моя рубашка была застегнута, но когда я сжал ее, чтобы унять волнение в груди, то почувствовал какая грудь холодная. Что это блять сейчас было? Сонный паралич? Я этой хренью не страдал с третьего класса! Что это сегодня? Мои ноги дрожат, но я поднимаюсь на них, хватаясь за голову. Подойдя к зеркалу, я замечаю свое уставшее лицо, совсем не выспался. Вздыхаю, зачесав волосы пальцами назад. Лоб совсем потный, будто действительно рядом со мной костры жгли. Я быстро вытираю его рукавом, наплевать на свою форму. Главное поправиться и выйти спокойно на молитву к семье. Но какого было мое удивление, когда вместо семейного застолья перед завтраком, я никого не обнаружил. Взглянув на время, уж только тогда и понял, почему это никого нет, сейчас около пяти утра, а родители встают в шесть. Я вздохнул, наведя себе хоть немного кофе. Завтракать одному — табу в нашем доме. Новый день нужно встречать, поблагодарив бога за хлеб и то, что мы, видимо, дожили. Вдохнув запах свежего кофе…ладно, кого я обманываю, обычного растворимого из пакетика три в одном, я чувствую себя более живым. Не то, чтобы бодрее только из-за запаха, а от осознания, что снова чувствую его запах рядом. Не знаю что это за аномалия такая, может, у него духи были такие? Но от Твика всегда пахло кофе, ярко и четко улавливал запахи капучино или обычного, очень густого эспрессо. Мне кажется, или в темноте коридора кто-то стоит.? Я оглянулся туда, затаив дыхание, стараясь не дышать. Мне не кажется. я отчетливо вижу фигуру. — Триша, перестань придуриваться, не маленькая уже, — говорю сестре. Но какого было мое удивление, когда в ответ послышался тот же смех, что и в сонном параличе. Я вжался в столешницу, чуть ли не садясь на нее, снова ощущая тот холод. Моя грудь снова заледенела, а пальцы закололо от контраста горячего кофе и заледеневшего от страха конечностями. Что происходит? Бог решил наказать меня дьяволом за не веру? Тьму снова озарил свет огня, но я не чувствую запах гари, да и родители бы уже проснулись. Я стараюсь дышать, смотря вдаль, за тем как размытая фигура подходит ко мне. Оно ниже меня, руки скользят по моей груди, заставляя втянуть живот, не отрывать взгляда от этих красных глаз. Ладони с кровавыми когтями, будто, Триша вновь сделала неудачный маникюр, касаются моих плеч. Я слышу, в этой удушающей тишине, как трескается нитка на моей рубашке, а когда ладони сжимают мои плечи, я делаю глубокий вдох. Неприятно, что-то поцарапало меня. Тень поднимается на носках, придерживаясь за меня, снова этот холод у уха, дыхание этого существа явно не живое. — Найди, призови меня, — говорит оно томно, медленно, будто гипнотизирует меня. И я ведь охотно верю в этот гипноз, наконец-то повернув взгляд на силуэт. Я вижу эту широкую улыбку снова. Значит, то был не сон, это существо преследуют меня с самого утра. — Как? — этот вопрос вышел из меня сам. Я бы лучше спросил о том: кто ты? почему ты знаешь Твика? Что тебе от меня нужно? Но мозг видимо выбрал иную версию. — У твоего отца, — шепот становился все тише, будто эта тень исчезает, — некрономикон… Тень исчезает, оставляя после себя постепенно тлеющий огонь. Что это сейчас было? Я выдыхаю, пар пошел изо рта. Что.? Я удивленно смотрю на это. В комнате ведь действительно холодно, даже после того, как здесь побывал огонь. Демон хочет, чтобы я призвал его? Но, что вообще мне это принесет? Интересно, а смогу ли я попросить этого демона о бессмертии или бесконечном богатстве взамен на душу как в фильмах? Я помотал головой, что это со мной сейчас… — Крейг? — слышится неожиданный голос отца. Я вздрагиваю, все еще держа кружку кофе в руках. Взглянув на родителей, замечаю еще и маму, что поправляла свой халат. — Ты чего так рано, сынок? — спрашивает она, глядя на меня сонными глазами. Только отец и казался бодрым, он привык уже вставать рано. — Вы не видели никого странного? — спрашиваю я на лету, не отвечая на вопрос мамы. Отец заметно хмурится, проходя на кухню, он с мамой всегда готовил завтрак вместе. Так было быстрее, да и он смотрел за тем, соответствует ли этого сегодняшнему дню в религии. — Крейг, прекрати нести чушь! — папа стал греметь посудой. — Никого странного никто и никогда не видел! Ты просто не выспался, вот и залипаешь с самого утра в одну точку и не отвечаешь! Меньше в телефоне нужно сидеть. Я вздохнул, отложив чашку кофе. Мама тут же берет ее, кладя в раковину. Она погладила меня по плечу, сжав его. — Сходи, отдохни, через час будет готов завтрак, как раз разбудишь сестру. Глядя в глаза матери, я и не знаю что ответить. Рассказывать про демона не хочется, либо буду купаться в ванне со святой водой неделю, либо действительно отправят в юношеский монастырь, ибо я разозлю отца окончательно. — Мать дело говорит, — сказал он, как отрезал, — сходи, отоспись хотя бы пол часа. Я молча киваю, ладно, будет, по-вашему. Зайдя к себе в комнату, я заглядываю в каждую щель в полу, шкаф и ящичек. Ничего странного в них нет, чтобы подумать, что это все было по-настоящему. Ну не может ведь… Я застыл, глядя на подгоревшую дощечку пола. Проведя пальцем по этому небольшому пятну, я понимаю, что это свежее. Не курю, спичками не балуюсь, а это значит, что мой сонный паралич действительно был правдой. «Черт возьми», — думаю, вздохнув. Я осел на пол, прикрывая глаза. Что хотел тот демон? Должен ли я вызвать его. Наличие некрономикона у отца меня почему-то не удивило. Но, силуэт будто знал, что нужно говорить. «Соскучился по Твик Твику?» — словно эхом звучит у меня в голове неестественным голосом. Конечно, скучал, скучаю и до сих пор. Не могу забыть его образ в голове, вырвать из жизни воспоминания о нем. — Так восстанови его у себя в голове, — шепчет что-то так сладко на ухо. Я вздрагиваю, запрыгнув на кровать. Пятясь назад, снова словно ощущаю холодок в груди. — Ты сомневаешься? — снова шепот у самого уха. Чьи-то руки так нежно оглаживают мои плечи, что-то прижимается к моей спине. Я готов поспорить, что чувствую отчетливое холодное дыхание. Мертвец, позади меня мертвец. — Чего ты хочешь от меня? — осмеливаюсь спросить, не поворачиваясь. — Того, чтобы ты воскресил меня, — голос стал до боли знакомым, не таким пустым как раньше. Я резко оборачиваюсь, взглянув на силуэт. Мне показалось, или эти красные глаза сейчас блеснули голубым? — Что я должен взамен? Моя голова, будто не работала, не знаю, почему я говорил так, будто тут же намеренно пойду в комнату к отцу, найду эту странную книгу и тут же призову непонятное нечто! Почему я разучился думать головой, стал лезть напрямик? — Чужие души, — бархатно, я чувствую мягкость в голосе, она такая соблазнительная. Мне хочется просто прикрыть глаза, что я и делаю, и идти вперед за этим сладким голосом. — Мне нужны души, родные, полные жизнью, — голос говорит все тише, будто душит, — призови меня, мы рассчитаемся. Я замираю, чувствуя, как руки уходят, чужая грудь отстраняется от моей спины, и я резко раскрываю глаза, глубоко вздохнув с кашлем. Будто, действительно сейчас задыхался. Мои руки трясет, так странно чувствовать что-то такое. Слышу, как мама зовет к завтраку. Вновь подойдя к зеркалу, я серьезно гляжу на себя, вдыхаю и выдыхаю, стараясь унять дрожь. Как Твик постоянно жил с этим? Ужас. Я поправляю прическу, глядя на себя в отражение. — Ты не сумасшедший, Крейг, — говорю себе, перед тем как спуститься в столовую к семье. Мама встречает меня улыбкой, а отец недовольно смотрит на мой усталый вид. Ну, не выспался, подумаешь! С кем не бывает? Сестра уже вся при параде, собственно как и я уже в одежде пастыря. Но в отличии от меня Триша после завтрака уезжает к очередной богатенькой семье, оплакивать покойного. А я все так же не пойму, почему люди покупают такие услуги? — Сынок, а ты случайно не, — отец медлит, глядя на меня, садящегося за стол, — рукоблудил? Мама вспыхивает румянцем от таких слов, да, говорить на такие темы, у нас в семье, было не особо принято. Но мой уставший взгляд никак не изменился. Я хотел было ответить что-то вроде: «Нет, папа», — что было привычно для нас всех, но изо рта вышло: — Ага. Отец удивленно раскрывает глаза, а после просит Тришу закрыть уши. Боже, будто семнадцатилетняя девочка не мастурбирует тоже. Она лишь вздохнула, закатив глаза, но послушно закрывает уши, параллельно жуя что-то во рту. Я, кстати, так и не взглянул на наш завтрак. — Крейг! Иисус все видит! — папа был опешен.- Все твои грехи и…ночные похождения! Они все потом пойду против тебя! — Ага, — снова отвечаю я, вздохнув. Блять, мне двадцать… А сколько мне точно лет? Я не особо считал, наверное, двадцать три? Но сам факт! Если я хочу дрочить, я буду дрочить! — Не угукай мне тут! — отец видимо, недоволен ответом. — Сегодня, будешь убираться на кладбище, понял? Отлично, постепенно схожу с ума, папа знает, что я дрочу, так еще и на кладбище убираться! — Хорошо, отец. Я слышал, как сестра тихо усмехнулась, ах она мелкая…***
Уборка на кладбище на самом деле была намного интереснее моей основной работы, сидеть в этой душной будке мне не нравилось, но, в ней есть и свои плюсы. Я часто сижу в интернете там, пока даже в своей комнате сделать этого не могу, да и послушать придурков иногда весело. На кладбище же серо и тоскливо. Я сразу вспоминаю свой первый рабочий день, его смерть… лицо… Так, нужно перестать думать об этом сейчас. Я будто снова чувствую, как что-то холодит у шеи. Смотреть на имена и даты смерти было моим единственным развлечением сейчас. Кто-то умирал и в столетнем возрасте, а кто-то в год. Даже в год рождения! Жизнь — штука странная, вот иногда задумавшись над этим, я не мог перестать нагружать себя такими мыслями. Как Твик сейчас? Действительно ли существует Иисус, подарит ли он мне жизнь после смерти, или отправит в ад, дрочить, потому что я рукоблудил при жизни? Хотя, возможно такой расклад был бы интересен, но все же… Я вздохнул, глядя на то, как листья на некоторых деревьях постепенно становятся краснее. Еще вчера парочки листьев тут не было, интересно наблюдать за природой. Это буквально живой пример того, как работает смерть. Я вспоминаю осень, дождь после школы. Все было таким иным в лет тринадцать. Маленькие еще были и даже не думали о том, что когда-то расстанемся таким событием.***
Тогда только началась школа, мы перешли в новый класс, добавились еще предметы. Твик так хотел начать читать новые книги из программы по литературе, но из-за его темпа чтения ему удавалось сидеть только в классах без усложнений. Но за то, он там явно блистал! Я снова нацепил тогда на себя ту дурацкую шапку с, уже выцветшим, желтым помпоном. Когда закончились уроки, дети удивленно глядели в окна, дождь пошел. Да, было не особо приятно, учитывая, что Твик уж точно не был готов к такой погоде. Он никогда не утеплялся, руки были ледяные, кончик носа тоже никогда не был теплым. Но друг говорил, что ему не холодно. Странный такой. К зависти остальным, в моем рюкзаке всегда лежал зонтик, потому, что как говорит мама: «Нужно быть всегда готовым к любым ситуациям». С таким же правилом у меня и трусы запасные есть в рюкзаке, но никто об этом не знает, кроме меня. Я протягиваю зонтик Твику, глядя ему в глаза. Голубые, растерянные, так и хотелось улыбнуться, сказать, что все в порядке, они не промокнут. Но получилось сказать лишь: — Пойдем ко мне, сыграем в настолку. — Пойдем, — он улыбнулся мне, кивнув. После последовал его тик, но я уже особо не обращаю на это внимание. Было ветрено и холодновато. Не знаю почему, но я был очень рад такой погоде, ведь Твик, пока мы бежали до моего дома, держался ко мне плечом к плечу. Лишь во взрослом возрасте я понял: я был влюблен в Твика с тринадцати лет. Дома мы переоделись, чтобы вещи высохли. В моей футболке Твик был таким милым, дергался постоянно, то ли от холода, то ли от своих тиков? Не помню! Но сам факт того, что у нас была небольшая дневная посиделка в моих пижамах, напоминала о ночевке, это было весело. Мы играли в лестницы и змеи, тупая, но одновременно забавная для меня игра.Конечно факт того, что все зависит не от того, как ты сходишь, а как случайно кубик упадет — мне не очень нравился. Я люблю больше думать головой, а не полагаться на случай. — Правда, что твои родители запрещают тебе быть в церкви? — вдруг спрашиваю я, нарушив нашу тишину и стук кубиков об стол. — Да, Гх! Боже, я не знаю, почему они так к ней стали относиться! — Твик отвечает, двинув свою фишку. — Тогда мы не сможем видеться после окончания школы. — Что, почему это? — он немного был удивлен, наверное, не ожидал такого услышать. — Я стану пастором, а тебе нельзя даже подходить близко к храму.Каким же я тогда был глупым ребенком…
***
Я убирался до самого вечера! Почему люди вообще умирают? Я хочу забыть о своих размышлениях в начале уборки, жизнь и смерть для меня вещи странные. Но, к его могиле я подошел лишь в самом конце. — Привет милый, — я неловко улыбнулся. Говорить с камнем для меня было всегда странно. Никогда не понимал людей, что приходят и часами разговаривают с табличкой, но, после его смерти я стал. — У тебя, — пятясь назад, я удивленно раскрыл глаза. Его фотография на табличке стала постепенно покрываться кровью. Из глаз и рта стали вытекать бордовые капли, постепенно наполняя и землю кровью. Что, блять, это сейчас было?! Я рванул в дом, стараясь отдышаться, даже дверь запер, облокотившись на нее. Мама с беспокойством смотрит на меня. — Крейг? Ты себя как чувствуешь? Сам не свой в последнее время… Но я не слушал. В голове было лишь одно: «Мне нужен некрономикон отца.»