4
В руках золотая нить, игла и кусок фиолетовой бархатной ткани, приятный и нежный, настолько, что хочется приложиться щекой и блаженно закрыть глаза. Мирабель нравится текстура ткани: шелк струящийся и гладкий, шерсть мягкая и теплая, хлопок тонок и чуть не ровен, фатин легок, прозрачен и так, казалось бы, до бесконечности. Она осторожно вышивает цветы и узоры, на своем будущем платье. Оно будет обязательно красивым, самым красивым. Никак иначе. Девушка блаженно вздыхает, прикрыв на мгновение глаза. Шитье ее успокаивает. Оно заставляет забыть о тревогах и бедах, о ночных кошмарах и жутких двойниках. Ей нравятся такие моменты, когда никого нет и она погружена в легкую и приятную работу. Иногда девушка думает о том, что собственно говоря ничего больше не умеет, кроме шитья. Она не блистает способностями к готовке, как мамита, она не так артистична, как Камило, рисует не так хорошо, как Долорес... Она не может ничего из этого. Но это было бы не так обидно, если бы все они были равны. Без каких-либо супер сил и даров. Потому что у них кроме собственных талантов, есть волшебство. У Мирабель лишь ткань и игла. Она шьёт усердно несколько долгих часов, не выходя из комнаты. Мирабель никто не зовет, никто к ней не приходит, кроме Антонио, что доверчиво жался к боку и молча наблюдал за ее работой. Мирабель хотелось бы больше таких спокойных моментов. И на удивление день начался неплохо. По крайней мере, сегодня все утро она не видела двойника. Быть может ранее ей просто привиделось? Сейчас то все спокойно. Надежда сияла на душе маленькой скромной бабочкой. И еще пару часов спустя, ближе к обеду она дошивает платье. Оно красивое, струящееся и лёгкое, такое необычно богатое и в тоже время простое. Рукава зауженные, до самых кистей, подол расклешен, и когда кружишься он нежно порхает вслед движениям, небольшой треугольный вырез , мягко открывающий ключицы и вышивка, опоясывающая весь низ, блестит золотом. Когда-нибудь она наденет это прекрасное платье, когда в полной мере сможет принять себя. Не сейчас. Сейчас она еще раз осматривает себя и выдыхает. К обеду она спускается довольная.***
Камило красив, за ним бегают девочки, да собственно и не только. Он талантливый актер и мастер перевоплощений. Мирабель видит как меняется его характер, лицо, тело. Камило рожден для того, чтобы веселить людей. «Он теряет себя» — шепчут мысли, а быть может и не совсем они. Камило яркий, добрый и учтивый. Он помогает семье, заботливо подает чай Пепе, когда та слишком взволнована и зла. Он кивает Абуэле в знак уважение. И никогда не смотрит на Мирабель. «Он ненастоящий, фальшивый.» Камило состоит из лоскутков разных характеров, сшитых неровно и неаккуратно. «Камило —шарнирная кукла» К своему стыду Мирабель не может не согласиться.5
Антонио окружила группа детей, они что-то говорили ему и жутко смеялись. Мирабель замечает это еще издалека. Дети хватают чужую рубашку и злобно скалятся. Девушка ускоряет шаг и с замиранием сердца смотрит на то, как один из мальчишек поднимает камень с земли. Сегодня рядом с Антонио нет его верного спутника—леопарда. Глаза Антонио блестят от влаги. А у Мирабель все холодеет внутри, кажется, что даже кости замёрзли, они противно скрипят о такие же замёрзшие органы и ткани. Скрип-скрип-скрип... В один прыжок она оказывается рядом, расталкивая всех прочь, и перехватывает тонкую руку с еще не примененным оружием избиения и травли. В ее глазах злость, там гроза похлеще Пепеных. Она сверкает, ослепляя. Мальчик смотрит на нее бесстрашно и самодовольно. Его губы кривятся, а глаза весело блестят. Она сжимает руку крепче наклоняясь: —Еще раз увижу такое и вам не сдобровать, —выходит сипло, по змеиному. Антонио робко хватает ее за юбку, боязливо смотря в глаза. Мирабель сразу теряет весь былой пыл, ее выражение становится мягким и нежным. Она проводит по волосам мальчика рукой и выдыхает. Как хорошо, что ничего плохого не случилось. —Тонито, с тобой все в порядке? Мальчик кивает искоса поглядывая на детей. Этот жест такой понятный и простой, этот жест разбивает ей сердце. Девушка легко сжимает ладошку ее солнышка и уводит от этих мерзких детей. Кто бы подумал, что такие малютки уже настолько отвратительны. Они заходят за ближайший безлюдный угол и останавливаются: —Милый, когда все это началось? —тихо спрашивает, а сама начинает вспоминать все ссадины и еле заметные синяки. Антонио говорил, что он просто неуклюж и Мирабель ему верила. Господи, какая же она была глупая. Ей неприятна мысль о том, что она пропустила столь серьезную проблему. Если бы только она поняла это раньше. Тонито стыдливо отводит взгляд: —Почти сразу после того, как я получил подарок. —Почему ты не сказал никому про это? —Я говорил Пе-маме. Она сказала, что я придумываю. —А мне то ты почему ничего не сказал? —Не хотел волновать тебя, —Антонио рыдает от испуга и как-то нервно сжимается. Раньше такого не происходило, раньше милый Тонито был смелым и веселым, если только это не касалось животных. Раньше Тонито ничего не боялся рассказывать ей. Что они черт возьми сделали? Что черт возьми произошло? Почему ее солнце такое зашуганное? В груди клокочет. Мирабель обнимает мальчика крепко-крепко, даря спасительное лекарство от страха и боли. — В следующий раз не молчи и рассказывай все мне, как раньше. Что бы ни случилось я буду рядом, запомнил? Антонио получает легкий щелчок по носу и от это на его губах цветет улыбка. —Хорошо, мами. Мирабель наконец таки спокойно выдыхает. День они проводят вдвоем на улице, гуляя по лесу.***
Ночью Мирабель чувствует тяжесть. Ее тело каменное, неподвижное и словно бы мертвое. Сознание разбросано по углам черепной коробки и мысли роются, тараканами где-то в ее стенах. Часы слишком громко тикают, крысы громко скребутся, а за стеной что-то падает и разбивается. Мирабель кажется, что хрустят чьи-то кости, быть может и ее собственные. Тело все еще тяжелое, но глаза трепещут. Ей бы выдохнуть, но не получается, лишь еле заметный хрип. Мирабель смотрит в темноту из полуоткрытых век, темнота окружает и обнимает ее. Что-то ледяное касается щеки, ведёт к шее, а после к ключицам. Что-то мягкое касается виска. Мирабель открывает глаза и видит тень. Эта тень наклоняется ближе, позволяя уловить черты двойника. Двойник касается ее коже под рубашкой, оглаживая бока. Ей хочется плакать от своей беспомощности. Не оттолкнуть, не закричать, ничего. Она не могла ничего. Двойник приподнимает лицо, смотря на нее. Он улыбается, а потом все исчезает. В груди все так же невыносимо тяжело. Она засыпает зыбким беспокойным сном, но уже через два часа, с рассветом, подскакивает на кровати ,испуганно озираясь по сторонам.