Пара тысяч вопросов

      В глазах Никкаль вспыхивают озорные искры. Она наблюдает полуукрадкой, бросает быстрые взгляды и трепещет ресницами. Пожарище, что невозможно залить водой, только разгорается с новой силой. И Никки самым безответственным образом подбрасывает побольше дров.       Син не понимает, к чему все идет.       Они бредут по лесной звериной тропе. Юноша впереди, придерживает ветви, чтобы те не хлестнули спутницу по лицу. Никки идет след в след, практически уткнувшись ему в спину. И все случается словно бы само собой.       Никкаль охает и налетает на Сина со спины. Он замирает, когда ее руки, словно в поисках опоры, скользят по его груди и сцепляются в замок на талии. Никки пыхтит ему куда-то в лопатки, уткнувшись в спину лбом.       Они стоят, престав дышать. Там где она касается его, под одеждой, кожа пылает расплавленным металлом. От ее шумных вдохов мурашки бегут по его спине. Подобно раскаленному углю она жмется к нему, всем телом, так, что от этого огня, сжирающего все преграды, он должен бы уже давно вспыхнуть пламенем.       Но Син непривычно смущен и обескуражен. Эти чувства держат его на земле, сильнее любого якоря. А руки Никкаль, крепко сжимающие его в неловких объятьях, более напоминающих клетку, играют злую шутку. Сину не повернуться к девушке лицом и не стиснуть в более страстном объятии.        — Прости, я оступилась, — настолько деревянным голосом говорит Никки, что Син вздрагивает.       Он кивает не в силах сразу вернуть себе способность говорить.        — Не ушиблась?        — Нет.       Юноша накрывает ее ладони своими, теперь вздрагивает уже Никкаль. Ее пальцы — квинтэссенция пламени и нежности, и Син перебирает их, когда разжимает их замок. Оглаживает своими ледяными руками, скованными кожаными перчатками, каждую косточку и костяшку, ласкает запястье и замирает большим пальцем на бешенной линии пульса. Он улыбается, подставив лицо луне, которая не предаст его и никому не расскажет о секундной слабости.        — Тогда можешь отпустить меня.       Никки ойкает, отшатывается и чуть было не падает, на этот раз по-настоящему. Син ловит ее за руку и резко тянет на себя, так, что девушка на этот раз утыкается ему в грудь.       Когда она поднимает голову, полумрак не в силах скрыть алый цвет ее лица.                     В следующий раз они встречаются в пустом коридоре.       Солнечные лучи бьют из распахнутых окон, наполняя помещение золотым светом. В нем Никкаль сияет, словно позолоченная. Ее волосы свободной копной падают на открытые плечи, а светлая одежда очерчивает тонкую фигуру. Сама богиня шагает к нему и с улыбкой на манящих губах протягивает книгу.        — Вот, я подумала, тебе будет интересно.       Син и правда заинтересован. Ему не терпится узнать, чем она хочет поделиться, что привлекло ее внимание, так, что она сразу же вспомнила о нем?       Он тянется к ней рукой, но за миг до того, как его пальцы коснутся переплета, Никки разжимает свои.       В первое мгновенье они оба удивленно смотрят друг на друга, потом Никкалль запоздало ойкает. Сину приходится давить в себе непрошенную улыбку, он только наклоняется, чтобы подобрать фолиант, пряча тем самым лицо. И Никки, словно очнувшись, повторяет его движение. Син нарочно медлит, давая ей необходимые секунды, чтобы нагнать его. Поэтому, когда их пальцы якобы случайно соприкасаются на раскрытых страницах, он может взглянуть ей в глаза почти спокойно.       Ее ладонь поверх его руки. Привычный огонь топит извечный лед. Уже не страшно, больше не в нетерпении. Теперь это ровное ожидание и четкое осознание, что все повторится вновь.       Поэтому Син наслаждается моментом. Впитывает в себя обескураженное восхищение Никкаль, которая глаз не может оторвать от их рук. Словно завороженная тем, как смуглая кожа контрастирует с его светлой. Тем, как бусины ее деревянного браслета цепляются за тонкую, серебряную цепочку, выглядывающую из его рукава. Тем, что кожаных перчаток на нем сегодня нет.        — Я могу взять ее? — его голос звучит почти ровно.       И, тем не менее, Никки подскакивает вверх, словно током ударившись. Она одергивает рубашку, поправляет волосы и кусает губы. А Син неспешно закрывает книгу и выпрямляется, держа ее в руке.        — Спасибо.       Никкаль только отмахивается, не в силах смотреть ему в глаза.                     Любопытство, непривычное для Сина, изводит его, мучает, подобно простудному жару. Он ждет тот самый момент, гадает, что же она придумает на этот раз?       И Никкаль с торицей оправдывает его ожидания.       В предрассветных сумерках, он провожает ее до жилого корпуса. Луны и звезд сегодня не видно, на улице накрапывает мелкий дождь, потому они крадутся через давно заброшенную пристройку. Син останавливается и осторожно выглядывает на улицу, проверяя, не идет ли кто-то следом. Никки любопытно высовывается вслед за ним.        — Идем дальше? — шепчет она.       Юноша кивает, опускает глаза на спутницу и успевает заметить проблеск хитрого озарения в ее глазах.        — Кажется… У тебя что-то на лице… — проглатывая буквы, выдавливает она из себя, заливаясь румянцем.       Сину привычно было бы отмахнуться, мазнуть по лицу тыльной стороной ладони, скрытой перчаткой, и стремительно пойти вперед. Но он подыгрывает, невесть откуда взявшимся актерским талантом. Потому что его сердце бьется, словно готово проломить грудную клетку и пасть к ее ногам.        — Здесь? — он проводит большим пальцем по скуле.       Никки приоткрывает рот и только отчаянно качает головой.       Юноша легко смахивает несуществующую пыль с волос, и Никкаль шумно сглатывает.       Он прищуривается, не отводя глаз от ее лица, и проводит кончиками пальцев по губам.       Их сердца бьются с такой силой, что попробуй к ним сейчас подкрасться рота стражников в полном рыцарском облачении, они бы не услышали ни звука.        — Нет, — шепчет Никки.       Словно заколдованный, пригвождённый к месту, одеревеневший и безвольный, Син наблюдает за тем, как медленно она тянется двумя руками к его лицу. Пальцы Никкаль замирают на уровне его висков, ей приходится приподняться на цыпочках, а он, напротив, склоняется ниже. К ней. Ее руки не касаются его кожи, невесомо замирают на мучительный миллиметр выше. Не смея коснуться, она движется, очерчивая каждую его черту. Из ее глаз пропадает испуг и удивление, девушка сосредоточена, словно на занятиях, как будто бы сдает самый важный экзамен в своей жизни. И Син вполне разделяет ее чувства.       Наконец, она касается его подбородка, мягко ведет подушечками пальцев, заставляет его наклониться еще ближе. Так, что их дыхания смешиваются. Ее губы маняще приоткрыты, а глаза блестят ярче миллиардов звезд.       Остается один последний шаг, и они ждут его друг от друга, до того момента, пока где-то вдалеке не хрустит ветка.                     Когда последние лучи освещают тренировочную площадку, словно медленно закрывающийся занавес сцены, Никки тянет Сина за руку.       Юноша не сопротивляется, и они быстро и бесшумно покидают площадку и прячутся за разросшимися кустами орешника. На самом краю, напротив них, замирают две фигуры. Молодые люди о чем-то переговариваются, в их руках поблескивают клинки.        — Который? — спрашивает Син.       Он отодвигает ветку от лица и смотрит в получившийся проем. Щели ели хватает, чтобы разглядеть обоих учеников.        — Тот, что справа, — шепчет Никкаль.       Она почти что шипит, когда Син одергивает ее за руку, не давая выглянуть из-за укрытия. Сам юноша подается вперед, еще чуть раздвигает листву и впивается взглядом в того, кого они так долго искали. Невысокая Никки пыхтит ему куда-то в плечо, не видя совсем ничего.       Так они и проводят последние минуты заката. Когда солнце садится, парни, словно дождавшись команды, разворачиваются и уходят в сторону Академии.       Только команда, оказывается, нужна не только им.        — Син, — знакомым приказом произносит Никкаль.       Он поворачивается прежде, чем понимает, то происходит. Действует на инстинктах, ведомый ее голосом, как путеводной нитью. Чтобы столкнуться с ней, потеряться в горящем взгляде, почувствовать руку на своем предплечье и самому коснуться тонкой талии. Они замирают, подкравшаяся охотница и застигнутая врасплох дичь.       И когда губы Никкаль оказываются в миллиметрах от его, Син может только чуть заметно улыбнуться.