Пара тысяч вопросов

      Зажигаются фонари.       В мягком оранжевом свете Никкаль кажется бледной. Ее большие глаза горят на осунувшемся, заостренном из-за теней лице. Губы упрямо поджаты. Роскошные волосы, стянутые в высокий хвост, разметались. На лбу блестят капли пота. В руках Никки держит лук.       В мишени, в пятидесяти метрах от девушки, дрожит стрела. Оперение подрагивает, словно издеваясь над тем, что девушка не смогла попасть в обозначенный круг.       Син стоит, замерев, сумерки надежно прячут его. По тому, как неуверенно оборачивается Никкаль после выстрела и, хмурясь, обводит взглядом тренировочное поле, юноша догадывается, что она чувствует его присутствие. Он может и дальше прятаться в тенях. Не составит труда, скрывшись в парковых деревьях, обойти поляну и подняться к жилому корпусу. Для него несложно и незамеченным прокрасться мимо девушки. Вместо этого Син, против собственной воли, поддавшись одному лишь не свойственному ему любопытству, делает шаг вперед.       Мягкий свет падает на его лицо. Разгоняет тени, разглаживает светлую кожу и делает взгляд ясным и горящим. Никкаль смотрит на него, узнает мгновенно и улыбается неуверенно, но дружелюбно.        — Разве Этан не учил тебя стрелять из лука? — вместо приветствий спрашивает Син.       Единственное, что беспокоит юношу — это ее неловкие навыки. Очередная ложь, которую он щитом выставляет между собой и Никкаль. Притворство и игра, уже очевидно вышедшая на новый уровень. Уловка и обман, которые он принимает и возводит на пьедестал.        — Ну, он пытался, — Никки утирает пот рукавом рубашки. — Этан считает, что если он один раз объяснил что-то, то все сразу должно быть понятно. Если задавать ему вопросы и тупить, то он начинает беситься.       Син задумчиво кивает. Движется полукругом, медленно приближаясь.        — Для начала, ты странно выворачиваешь ступни. Ноги на ширине плеч и чуть разверни носки.       Никкаль ерзает на месте. Она делает все в точности, как говорит Син, мысленно приказывая себе ничему не удивляться и не задавать вопросов. Он, словно дикий зверек, и стоит ей сделать резкое, необдуманное движенье или комментарий — его тут же поглотят вечерние тени.        — Все равно выворачиваешь.        Юноша качает головой, подходит ближе. Между ними расстояние всего в три шага. Он встает вполоборота, принимает устойчивую для стрельбы позицию, и Никки повторяет за ним. Теперь он удовлетворенно кивает.        — Хорошо. Дальше.       Никкаль улыбается. От долгих, упорных, но безрезультатных тренировок с луком у нее уже подрагивают руки, несмотря на это, она упрямо продолжает. Стрела ложится на тетиву, Никки поднимает лук, натягивает и замирает, косясь взглядом своего неожиданного учителя.       Син обходит ее с другой стороны. Рассматривает так пристально и внимательно, что у Никки пересыхает в горле. Волнение нарастает в ней, подобно воде закипающей в котелке. Он волнует ее, но причину этого чувства сейчас она не в состоянии понять.        — Пальцы касаются щеки, а не скулы. Да, верно. И опусти локоть.       Его голос — тихое шуршание листвы, потревоженной ветром. Его движения — размеренная охота камышового кота, подкрадывающегося к добыче. Его взгляд — ледяная пропасть, в которую падаешь и не желаешь спасения. Никки вздрагивает, ведет плечом, таким образом выигрывая мгновенье, пытаясь успокоиться и привести мысли в порядок.       Син хмурится, глядя на сбитую неловким движеньем позу, делает шаг вперед, сокращая расстояние.       Пальцы на тетиве дрожат, зажатая стрела ходит ходуном, а оперение щекочет щеку. Никки должна быть сосредоточена на мишени, но вместо этого во все глаза смотрит на юношу. Словно видит его впервые и никак не может насмотреться.       Син останавливается. Расстояние в два коротких шага становится непреодолимым, пропастью, что не оставляет им шанса на сближение. Он смотрит на Никкаль чуть прищурившись, выхватывая цепким взглядом ее волнение и испуг.       Стрела дрожит в воздухе, выписывает дугу и падает, даже не приблизившись к мишени.       Оба они кажутся одинаково обескураженными неловкостью стрельбы. Словно и юноша, и девушка совсем забыли о предмете их беседы.        — Что ж, ты пытался, — вздыхает Никкаль.       Когда она переводит взгляд с пустой мишени на Сина, то готова поклясться, что он давит улыбку. Его глаза искрятся задорными беснятами-смешинками. Даже его вечно мрачное лицо, кажется, разглаживается, словно тени забот и внутренних волнений на мгновение покинули его.        — Не отвлекайся, когда держишь оружие. Сосредоточься.       Син смотрит Никки в глаза. Его взгляд снова становится холодным и отстраненным. Как будто бы перемена ей только почудилась.       Никкаль откидывает волосы с лица, упрямо поджимает губы. Стрела вновь ложится на тетиву, и девушка вскидывает лук. Она приказывает себе не смотреть на него, зная, что одного взгляда будет достаточно, чтобы сбить настрой.        — Локоть, — Син вновь обходит ее. — Подними подбородок.       Он останавливается на месте, рассматривает девушку, не отводя глаз. От его взгляда Никкаль ощущает, как сердце то пропускает удары, то бьется испуганной птахой где-то в горле.       Стрела вновь отправлена в полет раньше времени. На этот раз получается чуть лучше, оперение дрожит в нижнем углу мишени.        — Возможно, я просто не создана для этого, — смущенно пожимает плечами Никки.       Син на этот раз не смотрит на нее. Все его внимание приковано к только что выпущенной стреле. Он хмурится.        — Позволишь? — не поднимая глаз, юноша кивает на ее лук.       Никкаль с готовностью протягивает его ему, только радуясь, избавиться от неподдающегося оружия. Син медлит. В нерешительности, так не свойственной ему, он протягивает руку. Пальцы касаются прохладного верхнего плеча. Вместо того, чтобы взять лук в руки, он вдруг отталкивает его от себя.       Когда их глаза встречаются — все вокруг замирает. Стихает ветер, играющий с кронами деревьев. Замолкают вечерние кузнечики. Плавно сходит на нет тихая мелодия арфы, доносящаяся откуда-то из глубин парка. Весь мир словно застывает в предвкушении.       Син еще раз, теперь настойчивей, отталкивает лук. Наконец, обескураженная Никкаль понимает, что он имеет ввиду.       Ее руки дрожат вовсе не от усталости, когда она неловко прикладывает очередную стрелу, вскидывает лук и замирает, перестав дышать.       Син, напротив, делает глубокий вдох, как перед прыжком в воду. В два широких, решительных шага уничтожает расстояние между ними. И замирает почти вплотную.       Он выше, подбородком почти касается ее макушки. Ее пушистые волосы щекочут ему нос. Спиной Никки ощущает его широкую грудь, хоть он и старается не касаться ее. Носком ботинка он осторожно и очень мягко, все так же, почти не касаясь, пододвигает ее правую ногу, выравнивая стопу. На мгновение Син замирает, словно пытаясь разобраться, как действовать дальше. Наконец, он решается. Его руки просто ледяные, и Никки вздрагивает, когда он почти невесомо прикасается к ее пальцам. Прикосновение почти робкое, юноша лишь направляет, указывает ей, как правильно натягивать тетиву. Дальше он так же аккуратно касается ее локтя, приподнимает его и осторожно чуть поворачивает предплечье, заставляя держать руку ровно.       Они замирают.       От Никкаль приятно пахнет травами, шампунем для волос с легким запахом полевых цветов, новыми свитками и сочными, спелыми яблоками. А еще Никкаль источает запах солнца. Син тонет в моменте. В нежданном и нежеланном ощущении близости и вседозволенности.       Что, если он сожмет ее локоть и развернет лицом к себе? Что, если вырвет лук из ее рук и отшвырнет его в сторону? Что, если она позволит ему?       Происходящее кружит ему голову. То, что девушка из солнца и тепла будит в нем, пугает и будоражит одновременно. Сина словно на куски разрывают две неведомые ему силы. Между ними нет преград, кроме тех, что он сам воздвиг. Но что-то останавливает его, пригвождает к месту. Есть что-то еще, мрачное, сотканное из сплошной тьмы. И он не должен позволить этому запятнать девушку-солнце.       Ладонь Сина невесомо ложится на ее солнечное сплетение. Никкаль в очередной раз вздрагивает.        — Стреляй на выдохе, — шепчет Син ей в волосы.       Никки делает глубокий вдох, прямо сейчас она не готова попрощаться с его почти не ощутимыми прикосновениями. Девушка примеривает, закрывает один глаз, потом распахивает. Смотрит на мишень, поджав губы, как на злейшего врага.        — Син, но я не понимаю, как целиться? — смущенно признается она.       Никкаль не уверена, но ей кажется, что он тихо ухмыляется. Прикосновение его ладони становится чуть ощутимее. Никки уверена, что ее волосы касаются его лица.        — Нет никакого фокуса. Поставь цель, сосредоточься, стреляй интуитивно, доверься себе.       Никкаль бурчит что-то неразборчиво себе под нос. Она уж точно не ожидала услышать от него подобную чушь. Это скорее было в духе Этана. Тем не менее, Никки упрямо замирает, смотрит прямо в цель, вздыхает полной грудью. На выдохе, мягко, но решительно, она отпускает тетиву.       Стрела летит стремительно и вонзается ровно в центр.        — Получилось! — вскрикивает Никки.       Сияя улыбкой, она оборачивается, готовая броситься в объятия к своему учителю. Но за ее спиной уже никого нет.