Королевская двойня

      Следующие два дня Капелла всё свободное время проводила в библиотеке. Вооружившись взятым у Крауча справочником и ещё десятком энциклопедий и бестиариев, она старательно расписывала всё, что удалось разыскать о природе дементоров и способах борьбы с ними, не забывая ссылаться на источники и про себя загадывая, чтобы Дуглас счёл их достаточно авторитетными. Ещё ни один преподаватель защиты от Тёмных искусств на её памяти не доставлял столько хлопот в первую же неделю преподавания, а потому для себя она решила, что в крайнем случае пожалуется отцу, который состоял в Попечительском совете школы и вполне мог повлиять на ситуацию. Но это, конечно, было крайней мерой.       – Я не помешаю?       С усилием сморгнув, Капелла подняла глаза и уставилась на остановившегося в шаге от стола Римуса Люпина; прижимая к груди стопку учебников, он явно дожидался ответа, но она прежде решила уточнить:       – Твоих приятелей не фраппирует тот факт, что ты занимаешься вместе со слизеринкой?       – Не думаю, - отозвался он с лёгкой усмешкой и, так и не получив разрешения, опустил увесистые учебники на угол стола, потеснив книги Капеллы. – Особенно учитывая тот факт, что один из них приходится тебе братом. У нас в гостиной творится просто ужас – Гидеон и Фабиан поймали где-то нарла и пытаются трансфигурировать иглы в перья. Пришлось всем желающим сделать домашнюю работу подыскивать себе для этого более уединённое место.       Мимоходом пожалев несчастное животное, Капелла сочла своим долгом напомнить:       – И ты, как староста, разумеется, не можешь им помешать или хотя бы пожаловаться профессору Кеттлберну? Неудивительно, что в вашей Общей гостиной постоянно царит полный бедлам.       Люпин промолчал, занимая стул напротив и раскладывая пергаменты, и Капелла, отчего-то чувствуя себя крайне неуютно, решила смягчить острый угол и вздохнула:       – Эти Пруэтты – чёртовы маньяки-экспериментаторы и не имеют никакого представления о личном пространстве и чужом комфорте. Поверить не могу, что мы в родстве.       На это потрясающее заявление Римус не ответил, поскольку разговоры о семье в Хогвартсе всегда считались одними из самых щекотливых. Достав чернильницу и обмакнув перо, он вывел на листе пергамента заголовок и приступил к переводу рунического текста из хрестоматии. Понаблюдав за ним немного, Капелла с лёгким удивлением отметила, что он почти не пользуется словарём, но всё дело могло быть в том, что сам текст оказался лёгким - она пока ещё не знала, что им задали, поскольку всё её внимание поглотила защита от Тёмных искусств, и не могла сказать наверняка. Решив не спешить с оценкой, она вернулась к собственному докладу.       Некоторое время прошло в тишине, но, наконец, Римус окликнул, не поднимая головы:       – Тебе нужна помощь?       – Едва ли, - отозвалась она и, поставив фолиант стоймя, за что ей бы точно влетело от владельца, и тем самым скрывая собственный пергамент от посторонних глаз, с неожиданной желчью прибавила: – Я не безнадёжна и вполне способна переписать информацию из учебника самостоятельно.       Подняв глаза на внезапно раздавшийся смешок, Капелла смерила его недоумённый взглядом, в котором ясно читалось плохо скрываемое возмущение, на что Римус прижал кулак к губам, пытаясь таким немудрёным образом спрятать смех, но в конце концов не справился с собой и указал, тихо заметив:       – Капелла, прости, но ты держишь книгу вверх ногами.       Опустив глаза туда, куда он указывал, она вынуждена была признать собственную оплошность и, закрыв, бережно отложила драгоценность в сторону.       – Знаешь, я тоже кое-что заметила, - поделилась она, под столом забросив ногу на ногу и пригнувшись к самой столешнице. – В читальном зале полно свободных мест, но ты предпочёл ютиться за столом вместе со мной, что может свидетельствовать только об одном. Ты из каких-то неведомых мне резонов решил меня пожалеть. Так вот сообщаю тебе, Римус, что я в жалости не нуждаюсь и с Дугласом, который мнит себя профессором, вполне могу разобраться сама. И если даже по какой-то причине мне на это не хватит сил или злости – за мной стоят такие мужчины, что нехватки в заступниках я точно не испытываю.       Она говорила очень тихо, почти полушёпотом, но с таким жаром, что Римус слегка отпрянул, словно она погрозила ему кулаком, и Капелла мысленно чертыхнулась сквозь зубы. Второй раз за месяц они разговаривали практически наедине, и снова она вынуждена была напоминать, что её не нужно защищать. Со стороны это могло быть воспринято так, словно она пытается уговорить его, а уж этого она точно не планировала.       Однако Римус, тряхнув головой, лишь неловко пробормотал:       – Я... просто хотел узнать, как ты. У меня и в мыслях не было делать вид, что за тебя некому вступиться. Ты же...       Он не сумел договорить, даже если хотел, потому что в этот самый момент Капелла всплеснула руками и спросила, явно обвиняя:       – Мерлин всемогущий, ну почему ты вот такой? Как ты можешь постоянно оставаться таким... таким... любезным!       Из её уст это прозвучало как грубый упрёк, чего она вовсе не хотела, и Люпин ожидаемо растерялся, не ожидав нападок, и наконец протянул:       – Прости. Я не хотел, чтобы тебе было некомфортно.       – О, да перестань же! – вскинулась Капелла и вдруг рассмеялась.       В самом деле, ситуация была настолько смехотворной, что она просто не могла удержаться, хотя на них уже начали оборачиваться те, кто сидел за столами в глубине зала. По счастью, стойка мадам Пинс находилась достаточно далеко, так что строгий библиотекарь была пока не в курсе нарушений порядка, но всё же Римус украдкой взмахнул палочкой, накладывая Заглушающие чары, потому что смех Капеллы оказался чересчур заразительным, хоть и не для всех.       Взяв, наконец, себя в руки, она покачала головой, после чего подперла голову согнутым запястьем и с усмешкой протянула:       – И с чего я на тебя набросилась, ума не приложу...       – У меня просто лицо такое, - успокоил он, вновь берясь за перо, впрочем, не переставая улыбаться.       Просить прощения за собственные претензии было бы глупостью, так что Капелла, посчитав недопонимание исчерпанным, вернулась к докладу. Однако сосредоточиться ей не дали, поскольку к их столу, покачивая бёдрами и стуча каблуками, приблизилась Вивьен.       Одного взгляда на дражайшую старосту хватило Капелле, чтобы красноречиво закатить глаза. Со стороны Кларк всё выглядело куда как подозрительно, это она понимала кристально ясно – о чём это могут шептаться двое за завесой чар, да ещё и хохотать в унисон? По тому, как красноречиво искривилось крысиное личико Вивьен, можно было с уверенностью сказать, что вскоре по женской половине Слизерина прокатится очередная волна будоражащих кровь слухов о том, что Капелла Блэк нашла счастье в объятиях гриффиндорского старосты в попытке, наконец, оправиться от разрыва с новым профессором. Невольно Капелла задумалась о том, какая насыщенная у неё личная жизнь – если верить окружающим, конечно же.       – Ты что-то хотела, Вивьен? – уточнила она, планируя поскорее избавиться от неприятного общества.       – Извините, что мешаю вашему приятному времяпровождению, - сладко пропела та, налегая обеими ладонями на край стола, – но я хотела кое-что уточнить у тебя, Капелла.       – Я тебя слушаю, - откликнулась она, осторожно отодвигая собственный доклад на противоположный край. С этой гадюки станется залить почти оконченную работу чернилами – разумеется, совершенно случайно и безо всякого умысла.       Не заметив её жеста украдкой или же сделав вид, что не видит, Кларк стрельнула глазами в занятого своими делами Римуса, после чего вновь обернулась к Капелле и прощебетала:       – Это по поводу вечеринки в честь Айрин. Слышала, вы с Электрой сделали заказ в кондитерской?       – Да, всё так, - подтвердила Капелла, решив не заострять внимание на том, откуда у Вивьен вообще взялась эта информация. – Подарки будут позже, а это так, милый пустячок к завтраку, только от соседок по спальне.       Такая формулировка полностью исключала стороннее вмешательство, и Вивьен капризно поджала губы, будто всерьёз планировала поучаствовать в чествовании Айрин, которую терпеть не могла. Не найдясь, что возразить, она опустила взгляд на раскрытый на столе перед Капеллой учебник, вернее – на открытку, подаренную Агнес, которую она теперь использовала вместо закладки:       – Милая открытка. Ты сама сделала?       Вопрос прозвучал снисходительно, а перед Капеллой возникла дилемма, которую не так просто было разрешить. С одной стороны, она была сейчас обладателем эксклюзивной вещи, ведь больше с Агнес никто не общался, а значит, вероятность того, что у кого-то окажется такая же открытка, исключалась практически полностью. С другой же стороны, что-то внутри неё требовало рассчитаться в полной мере за выходку брата и её последствия, так что появившаяся у неё идея казалась теперь очень и очень неплохим вариантом.       – Агнес Степлтон делает такие на продажу, - сообщила она, чуть приподняв брови в самом манерном выражении, всем своим видом словно говоря, что не знать о таком зазорно. – Замечательная вещица, очень удобная. И всего один сикль за штуку, представляешь?       В голове Вивьен шла напряжённая вычислительная работа. Сикль серебра за такую безделушку был самой настоящей обдираловкой, но признать этого она, конечно же, не могла. А между тем получить вещь как у Капеллы Блэк ей очень хотелось, тут и к гадалке не ходи, и от этого сама Капелла испытывала ни с чем не сравнимое удовольствие, которое теперь волнами расходилось по всему читальному залу, и даже Римус поднял голову и взглянул на неё с плохо скрываемым интересом.       – М-м-м, хорошо, - наконец определилась Вивьен, переминаясь на месте. – Я обращусь к Агнес, когда её выпишут. Увидимся за ужином.       Капелла проводила её церемонным кивком, а Римус, дождавшись, пока Вивьен скроется за стеллажами, уточнил:       – Разве Агнес занимается коммерцией?       – Нет, но теперь ей придётся, - сообщила Капелла, состроив поистине ангельское личико. – В ближайшее время её завалят заказами, готова поспорить.       Почесав щёку пушистым кончиком пера, он помолчал, но всё же не утерпел и заметил:       – Наверное, стоило бы для начала её предупредить.       – Зачем? – искренне удивилась Капелла. – Неужели ты думаешь, что она бы отказалась от такой подработки? Брось, Римус. Она не богата и не избалована вниманием, к тому же, у неё в самом деле талант. Неправильно зарывать его в землю.       Говоря так, она подняла открытку на уровень лица, а после сунула её на прежнее место и убрала учебник в сумку, стоявшую на соседнем стуле.       – Привет, - окликнул между тем Римус, махнув рукой.       Капелла обернулась поверх плеча и увидела, что к ним, лавируя между столами, приближаются остальные Мародёры. Шествовавший во главе Сириус, подойдя к сестре, присел на незанятый стул и с коротким вздохом сообщил:       – Дедушка Арктурус заболел. Только что пришло письмо.       – Что-то серьёзное? – обеспокоенно встрепенулась она, но он в ответ лишь покачал головой:       – Отец не уточнял. Надеюсь, что нет.       Взволнованно повертев в пальцах высохшее перо, Капелла помолчала, но всё же поинтересовалась:       – Ты сообщил Регулусу? – Сириус молчал, морща лоб, и она вздохнула: – Хорошо, я сама скажу. Заодно верну ему книгу и поблагодарю Барти.       От её внимания не ускользнуло то, как переглянулись мальчишки, так что впору было заподозрить очередную пакостную шалость.       – По этому поводу мы и пришли, - протянул Джеймс с видом бывалого заговорщика и, опершись на спинку стула, который занимала Капелла, сообщил: – Слышали новость? Дугласа забрали в Больничное крыло.       Краем глаза покосившись на дописанный доклад, Капелла без особого интереса спросила:       – И что с ним?       – Неконтролируемая икота, - ответил Питер и пожал плечами. – Бедняга ни слова произнести не может, чтобы не икнуть.       Повернувшись к брату, Капелла смерила его пристальным взглядом, поскольку в её планы вовсе не входило вновь выгораживать его перед деканами и директором, а то и кем повыше. Нападение на преподавателя, пусть даже такого, как Дуглас, было делом серьёзным, так что с такими вещами лучше было не связываться, стараясь решать конфликты максимально мирными и официальными методами.       – Это не я! – поднял руки Сириус, и Капелла почему-то ему поверила – в отличие от Римуса, который, гулко сглотнув, протянул:       – Парни, я искренне надеюсь, что никто из вас к этому не причастен.       – О чём разговор, Лунатик, - хмыкнул Джеймс, поправив очки. – И вообще, у нас на этот вечер алиби.       – И какое же? – уточнила Капелла, в то время как Римус, медленно зеленея лицом, поднялся и, взмахом палочки убрав в сумку дописанный перевод, коротко пригласил:       – Давайте обсудим ваше алиби чуть подробнее. Капелла, благодарю за компанию.       Возражающих не нашлось, но Сириус, прежде чем уйти, помедлил и, наклонившись к самому уху сестры, шепнул:       – Завтра в половине девятого утра. Жди меня на четвёртом этаже у статуи Одноглазой ведьмы, ладно?       Сердце Капеллы подскочило, гулко забившись где-то в горле, но всё же она бесстрашно кивнула. До сих пор она не была уверена, что так уж хочет увидеть Андромеду, но идти на попятный было не в её правилах. К тому же, рядом будет Сириус, а значит, всё будет в порядке.       Как бы то ни было, идея Джеймса насчёт алиби ей приглянулась, так что своими планами она перед сном поделилась с Электрой.       – Айрин может обидеться, - предупредила та, причёсываясь перед зеркалом, но тут для Капеллы выбор был куда как однозначным, так что она лишь легко отмахнулась:       – Другой возможности в ближайшее время может и не предвидеться, так что я не могу не пойти. Мы с утра поздравим Айрин, я отмечусь на завтраке, а после сбегу под благовидным предлогом.       Шикнув, Электра глазами указала на задвинутый полог на четвёртой кровати. Агнес сегодня, наконец, выпустили из Больничного крыла, что уже спровоцировало у Айрин настоящие нервные спазмы, так что она даже спать отправилась задолго до отбоя с ворчливым бормотанием: «Глаза бы мои её не видели!»       – И ты что, хочешь оставить меня одну наедине со всем этим? – уточнила Электра, и Капелла, устыдившись, напомнила:       – Мы вряд ли пробудем там долго. К вечеру точно вернёмся, я тебе обещаю.       – Да уж, в противном случае у нашей именинницы могут возникнуть очень неприятные вопросы.       Капелла в ответ лишь покачала головой, поскольку обе они прекрасно понимали, какова будет реакция Айрин на возможные объяснения.       – И где я была всё это время? – в качестве репетиции уточнила она, и Электра послушно оттарабанила:       – В библиотеке, делала домашнюю работу по нумерологии. Как будто больше не на что потратить выходной.       – А если в библиотеке меня не оказалось?       – Пошла к профессору Слизнорту за уточнениями по цветовой гамме предстоящего вечера.       – А если и там меня не было?       – Отстань! Может быть, пошла к Сириусу.       Капелла удовлетворённо кивнула. Доступ в Общие гостиные студентам других факультетов был не то что запрещён, но всё же не рекомендовался. Исключения допускались лишь в частном порядке для братьев и сестёр, так что они с Сириусом в особую категорию попадали, а Айрин даже при большом желании не могла сей факт проверить или опровергнуть. Сама она в башню Гриффиндора ни за что бы не пошла даже от крайней скуки, просто потому, что это было ниже её достоинства, ведь не было большего сноба на всём Слизерине, чем Айрин Бёрк. Впрочем, это вряд ли можно было ставить ей в вину.       Между тем Электра убедилась, что волосы лежат ровно так, как ей подсказывало чувство прекрасного и, отложив щётку, будто бы между прочим прибавила:       – Стоило сказать, что ты пошла навещать профессора Дугласа в Больничное крыло – это придаст слухам о вас особой пикантности.       Капелла, глядя на неё сквозь отражение, лишь покачала головой. Она понимала, что слухи эти распространяет точно не её подруга и что, возможно, Эл сейчас просто дразнилась, но оставлять такие выпады без внимания было в любом случае нельзя.       Опершись свободной рукой о спинку кресла, в котором она сидела, Капелла негромко признала:       – Послушай, я благодарна тебе, но ты могла хотя бы посоветоваться со мной.       Красноречиво наморщив нос, она немного помялась, но в конце концов протянула:       – Ладно. В другой раз так и сделаю.       – Надеюсь, что другого раза не случится, - выразила надежду Капелла и, наклонившись, порывисто поцеловал подругу в щёку.       Та со смехом увернулась и, обернувшись, потребовала:       – Но тогда мне тоже потребуется услуга от тебя.       – Что угодно, если это в моих силах.       Быть может, с её стороны было опрометчиво давать вот такие обещания, но она была почти уверена, что Электра не попросит невыполнимого. Откровенно говоря, она вообще редко о чём-то просила, так что приложить некоторые усилия для подруги Капелле было бы даже в радость.       – Так что это? – спросила она, и Электра чуть прикусила губу, пообещав:       – Я потом тебе расскажу, ладно? Сейчас ещё не время.       Так откровенно интересничать было не в её характере, и Капелла против воли насторожилась, уточнив:       – Эл, это ведь не опасно?       – Ну что ты, - успокоила она, крепко сжав пальцы Капеллы. – Всё просто отлично, уверяю тебя. Мне точно ничего не угрожает.       Таким заверениям хотелось верить, и Капелла отправилась спать с заметно полегчавшим сердцем, решив для себя, что глупо терзаться страхами предстоящего дня и пока что лучше всего просто пустить ситуацию на самотёк.       Профессор Слизнорт не подвёл, и к тому моменту, когда девочки поутру открыли глаза, школьные домовики уже успели украсить пространство вокруг кровати Айрин принесёнными цветами, а в изножье оставить не только поднос со сладостями и свежим какао, но и милые сувениры от миссис Бёрк и других ближайших родственников, принесённые внеочередной совой.       Исполнив обязательную песню с пожеланиями долголетия и процветания, подруги зажгли нарочно воткнутую в тыквенный кекс свечу, которую Айрин, лучась от восторга, задула.       – О, это так мило с вашей стороны! – пролепетала она, влепив каждой из девушек по поцелую в щёку. – Девочки, это просто чудо! Вы – самые лучшие подруги на всём свете... Ой, это мои любимые пирожные!       Чуть склонившись к Электре, Капелла шепнула так, что её было едва слышно за умилённым лепетом:       – Профессор свою долю забрал?       – Ты что, первый год его знаешь? – отозвалась та с коротким смешком, и тут же болезненно нахмурилась, метнув взгляд в сторону: – Дьявол...       За радостными хлопотами раннего утра они напрочь позабыли, что в спальне есть кто-то ещё, а между тем Агнес, по-прежнему в ночной рубашке и в халате, стояла теперь возле собственной кровати и улыбалась, глядя на рассыпавшуюся по ковру яркую мишуру и блёстки – Электра в порыве вдохновения догадалась взорвать хлопушку. И вроде бы во всей тонкокостной фигуре Степлтон не было ничего возмутительного, но лицо Айрин, до сих пор безмятежно-восторженное, уже исказилось недоброе предгрозовой судорогой.       «Только молчи,» - упрашивала про себя Капелла, мимоходом подумывая, не наложить ли на наивную дурочку Заклятие немоты, пока ещё не поздно. – «Просто пройди мимо... Молчи.»       – Поздравляю тебя, Айрин, - пробормотала Агнес, и глаза Бёрк тут же сузились, превратившись в две щёлочки.       Громко с неудовольствием хмыкнув, она отбросила одеяло, поднялась на ноги и, путаясь пальцами в завязках халата, наконец, сварливо выпалила:       – Что, ты не могла остаться в Больничном крыле ещё на один день?       Степлтон от шока в ответ на такие явные нападки не смогла выдавить ни звука, и Капелла, опасаясь скандала с утра пораньше, заслонила оторопело моргавшую Агнес спиной и нараспев предложила:       – Ну что, время открывать подарки от родных? Что прислала тебе миссис Бёрк? Это украшение?       – Она ведь обещала бриллианты, верно? – тут же включилась в суету Электра. – Судя по весу, там не меньше сорока карат. Ну же, открывай!       Так, ласковыми шпильками и уговорами, её всё же удалось отвлечь достаточно для того, чтобы Агнес сумела проскользнуть в ванную и таким образом скрыться с глаз долой.       Вообще-то Капелле было немного совестно оставлять Электру единственным заслоном между морально неустойчивой Айрин и Степлтон, но она, конечно же, не могла отвечать за чужие настроения и мнения. Поэтому в назначенное время она, уже в верхней одежде, стояла в указанном коридоре, прислушиваясь, готовая в случае чего спрятаться от случайного прохожего за ближайший гобелен. Её нервы из-за предстоящей авантюры были напряжены до предела, так что она невольно подпрыгнула, когда за спиной раздалось:       – Скучаете, мисс?       – Мерлин, ты меня напугал! – попеняла она и, скрестив руки на груди, уточнила: – И что мы здесь делаем?       – Собираемся в гости, - ответил Сириус так, будто это была самая элементарная вещь в мире. – Ты не передумала?       Она в ответ смерила его уничижительным взглядом, и он удовлетворённо кивнул. Сделав пару шагов в сторону от статуи, он поднял палочку и прошептал:       – Гоменум ревелио!       Огонёк заклинания метнулся по коридору в обе стороны, но не откликнулся - время было выбрано идеально, и все ученики сейчас были внизу, в Большом зале, на завтраке. Удостоверившись, что им не помешают, он вернулся к статуе и, постучав палочкой по голове ведьмы, приказал:       – Диссендиум!       В ту же секунду Капелла почувствовала, как её губы разомкнулись в беззвучном охе: статуя, которая до сих пор казалась монолитной, пришла в движение, а уже через мгновение её горб открылся, образовав отверстие – не слишком широкое, но как раз такое, чтобы сквозь него смог пролезть человек.       Не веря собственным глазам, она обернулась к Сириусу, и он тщеславно усмехнулся:       – Не хочу тебя торопить, Элл, но нам не стоит стоять здесь весь день.       Чуть наклонившись, он сложил ладони ковшом, и Капелла, наступив на эту импровизированную ступень и оттолкнувшись, первой бесстрашно нырнула в темноту горба.       Внутри оказался гладкий земляной скат, оканчивавшийся утоптанной земляной площадкой, на которую Капелла и приземлилась, тут же вскочив на ноги. Мгновения спустя рядом оказался Сириус, горб статуи с тихим шорохом встал на место, и внутри воцарилась непроглядная темнота.       – Люмос!       Вправо, насколько хватало глаз, уводил земляной лаз, довольно узкий и столь же тёмный, как всё пространство вокруг.       – Идём, - поманил Сириус, засветив собственную палочку и, крепко взяв сестру за руку, первым бесстрашно шагнул навстречу темноте.       Глядя то себе под ноги, чтобы не споткнуться на неровном полу, то брату в спину, Капелла наконец ограничилась тем, что восторженно выдохнула:       – Тайный ход... Я должна была догадаться!       По достоинству оценив её реакцию, Сириус объяснил:       – Ход ведёт прямо в Хогсмид, в подвал «Сладкого королевства». Есть ещё несколько, но они далеко не так удобны.       – Ты это удобным называешь? – огрызнулась Капелла. Идти приходилось, низко пригибая голову, чтобы не стукнуться макушкой о потолок туннеля, хотя до сих пор она вовсе не считала себя высокой. – И давно ты им пользуешься?       – Довольно давно, - уклончиво ответил Сириус, и она поняла, что на сегодня раскрытых тайн для неё достаточно.       Коридор петлял словно нора гигантского кролика. Капелла держала палочку с огоньком на конце так высоко над головой, как было возможно, но то и дело спотыкалась и, наконец, испустила сдавленный вопль и отпрянула к левой стене, вырвав руку из хватки.       – Мерлин всемогущий! Сириус, тут дохлая мышь! – указала она, и он, приглядевшись, вздохнул:       – М-да, не повезло бедняге.       Передёрнувшись от омерзения, Капелла зачем-то отряхнула руки и, чтобы хоть как-то отвлечься, выпалила тот самый вопрос, который терзал её с самого спуска в туннель:       – Надо думать, Римус Люпин в этом ходе тоже бывал?       Предположение было вполне логичным, учитывая их дружбу с Сириусом, но сам он, похоже, так не считал, потому что тут же отозвался:       – С чего это ты взяла?       – С того, - проворчала она в ответ, оглядываясь на оставшуюся позади в темноте мышиную тушку. – Где ещё он мог так пораниться?       – О чём ты? Я не понимаю.       Капелле не с руки было признаваться в том, что она подглядывала за Римусом в Больничном крыле, поэтому она уклончиво качнула головой - благо, в темноте это было не заметно.       – У него на руках следы от шрамов, - наконец нашлась она, про себя порадовавшись собственной способности в мельчайших подробностях восстанавливать в памяти однажды увиденное. – И на шее – это хорошо видно, они совсем свежие. Вряд ли его обижают на факультете, вот я и подумала, что он мог пораниться в таком вот лазе.       Оглянувшись на ходу, Сириус окинул её пристальным взглядом – только глаза блеснули в отсветах двух Люмосов, – и, наконец, ответил:       – Это очень вряд ли. Это, конечно, не самый удобный способ выбираться из школы, но ходы безопасны, в этом можешь не сомневаться.       Они шли, наверное, не меньше получаса, но, наконец, Капелле показалось, что туннель едва заметно пошёл вверх, а воздух стал холоднее, так что теперь у неё изо рта при выдохе вырывались крохотные облачка пара. Наконец, Сириус остановился, подняв палочку повыше. Заглянув ему через плечо, Капелла увидела, что в полу, прямо в сырой земле, вырублены грубые ступени, уводившие вверх. Некоторые из них обвалились, и она, держась одной рукой за омерзительно влажную стенку туннеля, а второй опираясь на руку Сириуса, принялась карабкаться, глядя строго себе под ноги.       Подъём вовсе не был быстрым. В какой-то момент она принялась было считать ступени, но не успела дойти и до двух дюжин, как Сириус снова остановился.       – Тихо, - шикнул он, приложив палец к губам, и приказал: – Нокс!       Капелла со своей стороны сделала то же самое, и в туннеле снова стало темно, но теперь откуда-то сверху блеснула тонкая полосочка света, и она догадалась, что это люк. Прислушавшись, она уловила доносившийся с той стороны гул голосов и негромкий звон придверного колокольчика.       – Сириус...       Не успела она заикнуться, как он без предупреждения стукнул её палочкой по макушке, и от места касания вниз потекла неспешная прохладная волна заклинания. Подняв собственную ладонь на уровень лица, Капелла убедилась, что её рука стала полностью прозрачной – Сириус наложил на неё Дезиллюминационные чары. Проделав то же самое с собой и не без труда поймав её невидимую руку, он осторожно толкнул крышку люка вверх.       По ту сторону оказался освещённый подвал, заставленный деревянными ящиками, мешками и корзинами. В лицо пахнуло тёплым сахарным воздухом. Опираясь на невидимые руки, Капелла выбралась наверх и едва успела движением ноги захлопнуть за собой крышку, как Сириус потащил её куда-то в сторону, в нишу за опорной колонной. Напрягая слух, она поняла, в чём дело – откуда-то справа доносились шаги, их звук приближался, а чары хоть и давали иллюзию невидимости, всё же не стирали образ полностью, и что-то всегда можно было заметить по колебаниям воздуха.       – И ещё кислотных леденцов! – крикнул вдогонку женский голос.       – Я помню, дорогая!       Выглянув из-за колонны, служившей им укрытием, Капелла увидела, как в подвал вошёл лысеющий толстячок, в котором она, немного погодя, узнала хозяина «Сладкого королевства»; что-то мурлыча себе под нос, он стал передвигать корзинки, после чего склонился над увесистым мешком в противоположном углу. В тот же момент она почувствовала, как невидимый Сириус потянул её в сторону лестницы наверх.       Едва сдерживая рвущийся из груди заливистый писк, Капелла припустила следом, беззвучно моля Мерлина, Моргану и всех Основателей, чтобы под ними не скрипнула ни единая ступенька. На той же скорости проскочив торговый зал, где было совсем не много посетителей, они вырвались на улицу, где, пробежав один квартал, наконец, остановились в тупике за «Завитками и кляксами».       Задыхаясь то ли от быстрого бега, то ли от нахлынувших эмоций, Капелла привалилась спиной к стене магазинчика.       – Мерлин всемогущий, у меня сейчас сердце из груди выскочит! – воскликнула она, прижав ладони к пылающим щекам, и Сириус, вновь став видимым и вернув видимость сестре, тщеславно уточнил:       – Понравилось?       – Не то слово! – выпалила Капелла, схватив его за руки.       Ей самой было неловко в этом признаваться, но иначе не получалось – тревожная радость била через край, так что все волнения по поводу предстоящей встречи с кузиной внезапно отступили на второй план.       Вполне удовольствовавшись такой реакцией, Сириус привлёк её к груди и напомнил:       – Держись крепче.       Капелла для верности ещё и зажмурилась, а, когда открыла глаза, они оказались уже совершенно в другом месте.       Они стояли на небольшом возвышении, пригорок был густо усыпан снегом, но между сугробов была протоптана узкая тропинка, ведущая вниз, в город.       – Где мы сейчас? – спросила она, отстраняясь и с любопытством оглядываясь.       – В Престоне. Славное местечко под названием Рея Грин.       С этим было сложно не согласиться – место и вправду было очень живописным: неподалёку блестел на бледном солнце небольшой пруд, схваченный корочкой тонкого льда. Лужайки и садики перед домами не были расчищены, так что со стороны эта часть городка больше походила на открытку, чем на обитаемую местность.       – Идём, - поманил Сириус, предлагая ей руку калачиком. – Это совсем рядом.       Им оказалось достаточно пройти до перекрёстка и свернуть налево, чтобы оказаться у цели их маленького путешествия. Фасад дома был густо оплетён плющом, так что за голыми стеблями едва-едва проглядывало голубое дерево. Каменная дорожка была заботливо расчищена – видимо, гостей всё же ждали, а над крыльцом безо всякой нужды горел фонарь, освещая мир вокруг тёплым масляным светом. На серо-голубом почтовом ящике белой краской была выведена фамилия: «Тонксы».       Первым взойдя на крыльцо, Сириус громко постучал и, обернувшись к Капелле, вполголоса попросил:       – Только не делай глупостей, ладно?       – Ничего не могу обещать, - откликнулась она, почти не разжимая губ, но тут дверь открылась и им навстречу вышел Тед.       При едином взгляде на Капеллу его лицо, от природы представлявшее собой правильный овал, вытянулось ещё сильнее, придавая хозяину вид несколько несуразный. Он вообще был какой-то нескладный, от взъерошенных светлых волос до этой дурацкой улыбки от уха до уха, которой он поспешил наградить Сириуса.       – А ты, должно быть, Капелла? – припомнил он, но тут же спохватился и пригласил: – Не стойте в дверях, проходите же.       – Это Сириус?       Из кухни выглянула Андромеда, которая, увидев снимавшую мантию кузину, мигом растеряла улыбку и, рассеянно вытерев руки о фартук, наконец вышла в тесноватую прихожую.       – Мне стоило догадаться, - произнесла она, наконец, после чего неожиданно шагнула вперёд и крепко обняла Капеллу, насколько позволял огромный живот.       – По крайней мере, моя совесть чиста, - философски протянул Сириус и пожал плечами, а Андромеда, наконец, отпустила Капеллу, которая так и осталась стоять столбом, слишком огорошенная.       Видя её растерянность, Андромеда коротко качнула головой и обратилась к мужу:       – Тед, ты не приготовишь чай? А я пока покажу Капелле дом, она ведь тут ни разу ещё не была.       Тонкс, приглядывавшийся к свояченице с некоторой долей подозрения, с готовностью кивнул, а Андромеда, протянув руку, уголком фартука вытерла полосу муки у мужа со щеки и попеняла:       – Какой же ты жуткий неряха! Ну, идём.       По правде говоря, показывать особо было нечего - дом был одноэтажным и, как скоро поняла Капелла, состоял из кухни, гостиной и спальни, куда её и отвели. Помимо супружеской кровати здесь же стояла пара кресел и заготовленная колыбель, пока ещё пустая, на бортике которой висели в беспорядке неглаженые пелёнки и детские одёжки.       – Я ужасная хозяйка, - посетовала Андромеда и с беспомощной улыбкой пожала плечами. – Тед, конечно, говорит, что я здорово справляюсь с таким-то животом, но я знаю, что могла бы гораздо лучше. Ну ничего, до рождения малышки есть ещё время.       Ухватившись за предложенную возможность, Капелла спросила:       – Откуда ты знаешь, что это девочка?       – Мать Теда сказала, - с радостью поделилась она. – У них в семье есть такая традиция. Если над животом подвесить на нитке кольцо и оно начнёт раскачиваться вправо-влево, значит, будет девочка, а если взад-вперёд – тогда мальчик.       – Надо думать, в тот раз, когда мать носила нас с Сириусом, кольцо сорвалось бы с нитки.       Говоря это, она не переставала оглядываться, и, наконец, поняла, в чём дело: несмотря на то, что стены покрывали светлые обои, хоть и бумажные, здесь было очень тесно, так что нельзя было повернуться, чтобы не налететь неосторожной рукой на какой-нибудь из предметов мебели.       Не имея желания рассуждать об уровне дохода Тонкса, который не смог позволить себе лучшего дома для жены и ребёнка, Капелла обернулась к кузине, отметив, что синее платье в мелкий цветочек её простит.       – Когда тебе рожать? – спросила она, и Андромеда с готовностью откликнулась:       – Целители говорят, что через месяц.       Со стороны это походило на обычный диалог будущей мамы с любопытствующей родственницей, с той лишь разницей, что, чем дольше они говорили, тем сильнее внутри у Капеллы крепло чувство ничем не замутнённого ужаса.       – Родители знают? – Андромеда промолчала, и она с нажимом переспросила: – Хоть кто-то?       – Теперь знаешь ещё ты.       Говоря так, она подняла с пеленального столика сложенное квадратом бледно-розовое с белым одеяльце, расправила и снова сложила, нежно пригладив. Наблюдая за её действиями, Капелла не могла отделаться от совершенно дурацкого чувства, что она спит и видит сон – не кошмарный, но оставляющий после себя неприятный осадок в виде беспокойства. Должно быть, что-то такое отразилось на её лице, потому что Андромеда, обернувшись, грустно усмехнулась и окликнула:       – Ну что ты так смотришь, милая? Кандалов на мне нет, как видишь.       Она в ответ лишь покачала головой, отказываясь верить собственным глазам.       – Меда, ты же это не всерьёз...       – Куда уж серьёзнее.       Осторожно ощупывая мир вокруг бледными тонкими руками, она опустилась в стоявшее у окна кресло и сложила руки на животе, поблёскивая тоненьким золотым ободком на пальце. Картинка выходила странно мирной и даже идиллической, но Капелла никак не могла успокоиться и настояла:       – Ты могла бы хотя бы попытаться...       – Могла бы, - согласилась Андромеда и тут же пожала плечами: – Но для чего? Чтобы получить очередную порцию унижения и в который раз убедиться, что моя семья с лёгкостью отказалась от меня?       Всё это она выпалила с чуть большим жаром, чем следовало бы, и Капелла, стиснув зубы, напомнила:       – Я от тебя не отказывалась. И Сириус – тоже. Наш отец тебе сочувствует и...       – Милый дядюшка Орион, - Андромеда усмехнулась, слегка прикусив полнокровные губы, – он всегда был слишком хорош для нашей семьи.       Мотнув головой, словно пыталась таким образом отмахнуться от заблуждений кузины, она продолжила так, словно и не прерывалась:       – Я уверена, если бы ты смирила собственную гордость и поговорила с дедушкой, он сумел бы убедить дядю Сигнуса...       Но Андромеда в ответ лишь покачала головой, словно перед ней разразился в истерике неразумный ребёнок, уже по тому, как она с грустной полуулыбкой смотрела на Капеллу, было предельно ясно – она ни за что не поддастся уговорам.       – Мерлин всемогущий, Капелла, какое же ты всё ещё дитя... – пробормотала она. – Даже если бы у дедушки Поллукса получилось убедить отца принять меня обратно, мне пришлось бы бросить Теда, а я... Я люблю его. Тебе это кажется невероятным, но я очень сильно люблю моего мужа, хоть он и не чистокровный и не богат так, как Булстроуды или Селвины, которых мне пророчили в мужья. Но есть ещё кое-что, - прибавила она, и Капелла поразилась тому, как изменился её голос, став более строгим и звенящим. – Задумайся хоть на секунду о том, какое будущее ожидало бы мою дочь, вернись я домой. Думаешь, её когда-то приняли бы как равную, поставив в один ряд с потенциальными детьми Нарциссы?       Понимая, что в этом споре она заведомо на стороне проигравших, Капелла с усилием сморгнула и, отчаянно ища повод сменить тему, спросила:       – А как же Беллатрикс?       – Не смеши меня. – Андромеда усмехнулась, теснее оплетя собственный живот ладонями. – Она никогда не стала бы рожать, тем более от Родольфуса. Моя сестра – чёртова фанатичка, но я такой никогда не стану. У меня всё будет добровольно и по любви.       Как раз в это Капелла отказывалась верить и напомнила так, будто об этом было легко забыть:       – Но ты же осталась совсем одна.       – Нет. - Она провела ладонью по животу и улыбнулась. – Я теперь никогда не буду одна... Ты поймёшь когда-нибудь.       Уже не впервые Капелла слышала это обещание, но, в отличие от речи матери, ситуация была иной, так что она не сдержалась и заметила:       – В твоей речи звучит слишком много «никогда», Меда. Ты пытаешься уговорить меня или себя?       Она не успела ответить, потому что по коридору простучали каблуки, и в спальню заглянул Тед, пригласивший:       – Девочки, чай готов.       – Конечно, Тед, - отозвалась Андромеда и с усилием улыбнулась. – Сейчас идём.       Разумеется, Капелла достало такта не устраивать выяснения отношений за столом, но про себя она отметила, что повторно в гости её вряд ли пригласят, однако Андромеда, провожая их с Сириусом, без утайки разрешила:       – Ты можешь приходить, Капелла, если захочешь. Но я попрошу тебя впредь воздержаться от проповедей о единении семьи, ладно? Сейчас они не к месту и не ко времени.       И тогда, глядя ей в лицо, Капелла поняла, что всё дело в серьгах.       Их семья жила по большей части традициями, и одна из них состояла в том, что лучший подарок – это украшение, причём подобранное точно под характер и потребности конкретного родственника. Руководствуясь этим прелестным принципом, дедушка Поллукс всем четырём внучкам на семнадцатилетие подарил по комплекту, состоящему из серёг, браслета и колье. Все предметы роскоши были исполнены из первоклассного жемчуга: чёрный для Беллатрикс, белоснежный для Андромеды, перламутрово-розовый для Нарциссы и кремово-золотой для Капеллы. Колье и браслет явно не предназначались для повседневной носки, но серьги каждой из них ожидаемо полюбились, так что не раз на семейных праздниках одна из кузин подбегала к дедушке и смешно, совсем по-детски оттопыривала уши, демонстрируя надетый подарок.       Но сейчас в ушах у Андромеды не переливался округлыми боками жемчуг, и этот незначительный на первый взгляд факт для Капеллы был равноценен удару под дых, от которого она просто не успела закрыться.       Когда они отошли достаточно далеко от дома, Сириус, на протяжении всего визита приглядывавшийся к ней с напряжённым вниманием, внезапно остановился.       – Давай-ка с тобой пройдёмся, - предложил он, и Капелла с готовностью закивала.       Уютное кафе обнаружилось в конце той же улицы, и они заняли столик в углу у окна, натягивая рукава свитеров на ладони в попытке согреться.       Капелла, впрочем, все действия совершала бездумно, просто потому, что тело привыкло реагировать определённым образом, но разум в процессе уже не участвовал.       Все её мысли в данный момент бешеной каруселью вертелись вокруг несчастной дурочки Андромеды. Они никогда не были чрезмерно близки, но всё же поддерживали весьма тёплые отношения, как и приличествовало двум кузинам с невеликой разницей в возрасте, но сейчас сердце Капеллы разрывалось от боли и обиды за неё. Мерлин всемогущий, она ведь ничего не понимает...       – Что будете заказывать, дорогие?       Вздрогнув, она подняла глаза на улыбающуюся им официантку, чуть за сорок, но цветущую, и, замешкавшись, наконец передала право выбора Сириусу, попросив:       – Закажи ты. Я сейчас вообще ничего не соображаю.       С пониманием кивнув, он продиктовал заказ, который официантка продублировала и с жеманным смешком удалилась – Капелла услышала, как, отходя, та вздохнула, обращаясь к спешившей наперерез напарнице:       – Какая красивая пара!..       Усмехнувшись, она, наконец, позволила себе оглядеться, оценивая место, куда так неожиданно попала.       Зал был небольшим и довольно уютным, выполненным в жёлто-оранжевых тонах с небольшими вкраплениями шотландской клетки. На барной стойке в противоположном конце в кадке стояла разлапистая пальма, до сих пор увитая новогодними гирляндами, а с потолка свисали какие-то блестящие не то ракушки, не то кристаллы на длинных нитках, покачивавшиеся каждый раз, когда по залу кто-то проходил. Снаружи поднялся ветер, по всей земле мело сине-белым, так что сидеть внутри, в тепле, было вдвойне приятно, и всё же Капелла ёрзала как на иголках.       Заказ принесли быстро. Глядя на то, как распадается на части карамельная бомба в поданном ей какао, Капелла чувствовала внутри гнетущую пустоту, которую не смогли бы заполнить все волшебные сладости мира.       – У тебя зубы сведёт от такого количества сладкого, - заметил Сириус, но ответа не получил и окликнул: – Послушай, Элл... Я понимаю, что ты расстроена.       – Я не расстроена, - возразила она, не поднимая глаз. – Я... в растерянности. Сириус, почему она никому не сказала? Ведь дядя Сигнус и тётя Друэлла могут даже не знать, что у них скоро будет внук.       Поморщившись от того, насколько беспомощно звучал её голос, он всё же счёл своим долгом напомнить:       – Это ребёнок её и Теда, и только им решать, что за судьба у него будет.       – Ты говоришь жестокие вещи, - отозвалась Капелла, поднимая глаза, и он согласно кивнул:       – Быть может.       Он, похоже, и сам был не рад, что всё это затеял, и Капелла от всей души его пожалела, но остановить тревожный поток собственной речи уже не могла.       – Сириус, это неправильно, - прошептала она, качая головой. – Мерлин, мы должны что-то сделать...       – Пока что это вне сферы нашего влияния, - исправил он, и она ожидаемо встрепенулась:       – Пока что?       Откинувшись на спинку стула, он некоторое время смотрел в окно на разыгравшуюся бурю, отбил по столу пальцами короткую дробь и наконец призвал:       – Посмотри правде в глаза, Элл. Когда-нибудь именно нам втроём придётся решать, как будет жить семья. И мне страшно признавать, что это может случиться скорее, чем мы хотели бы.       Это практически лежало на поверхности, и всё же Капелла не ожидала, что он заговорит об этом вот так запросто. После недолгого раздумья она уточнила:       – Говоря о нас троих, ты ведь имеешь в виду прежде всего себя, верно?       Сириус в ответ посмотрел на неё так, что все пояснения стали излишни. Отчего-то он теперь показался Капелле гораздо старше, хотя это могло быть следствием игры теней, которые на его лицо отбрасывали лампы, укреплённые под самым потолком.       – Меда тоже принадлежит к нашей семье, Элл, - напомнил он безо всякой надобности. – Ты сама знаешь, кровь не знает градации, и мы не можем делать вид, что, сменив фамилию, она перестала быть Блэк.       Налегая локтями на столешницу, она сделала ровно один оборот чайной ложечкой в кружке и медленно проговорила:       – Буквально это означает, что ты всё равно будешь помогать Андромеде.       Сириус кивнул, так что прядь волос перечеркнула ему лоб, и объяснил свою позицию всего одной фразой:       – Если при первой же опасности мы разлетимся в стороны как напуганные пикси, это уже не семья.       Утверждение звучало весомо, но всё же Капелла не спешила соглашаться сразу, и в этом было их главное с братом отличие. В силу пылкости натуры Сириус склонен был рубить с плеча в большинстве ситуаций, в то время как сама Капелла прежде предпочла бы поинтересоваться подробностями. Именно поэтому сейчас она не остановилась и задала новый вопрос, однозначного ответа на который быть не могло:       – А если бы я совершила подобную глупость? Ты тоже не стал бы доводить до сведения родителей?       – С тобой бы такого не случилось, - возразил он, и Капелла болезненно оскалилась:       – Значит, градация всё-таки есть?       Проигнорировав явную издёвку в её тоне, он объявил:       – Тебя не отпустили бы так далеко. Не будь я уверен, что ты будешь счастлива в своём выборе, я не позволил бы затянуть это дело до необратимости. Для Меды уже поздно, Элл, - прибавил он и, вытянув руку через стол, сжал её протянутые навстречу пальцы. – Мы не сможем помешать ей стать счастливой, что бы это для неё ни значило.       Опустив ресницы, Капелла ограничилась тем, что медленно кивнула.