А что такое любовь? А что такое я? Если я был влюблен, то не взаимная Никуда мне не деться, ор и страхи – мое детство С детства был уничтожен, но спасибо за это Никуда мне не деться, никуда мне не деться
— Почему? — Спрашивает сам себя Арсений, вернувшись в свою пустую квартиру. Он будто застрял в том моменте, когда они лежали в одной кровати. А дальше был какой-то сюр. — Вот что ему надо, а? Чего он так разозлился, а? — спрашивает Арсений у игрушечной лисы, но та решает тактично промолчать. Так и не дождавшись ответа, Попов ложится спать, тогда как на улице уже глубокая ночь. Наступивший день полностью свободен, но вот ночь будет тяжелой. Будет сниматься ночная сцена где-то на природе. Судя по сценарию, съемки будут в поле. Впрочем, Попова это не заботит: все равно добираться он будет в качестве пассажира, а остальное уладит менеджер. Кстати, о нем. Арсению как никогда важно с ним увидеться. — Дай мне его номер, — вместо приветствия говорит Попов. — Кого? — Его. — А-а. Его. Конечно, все, что пожелаешь, но я предупрежу, что, сколько бы я ни звонил, абонент не абонент. — Ты давай по телефону болтай поменьше и поответственней к своей работе относись. А то хватит уже. — А ты чего с ним так носишься, вообще? Мне сегодня тебе в пассию кого приводить? — Никого. — В смысле никого? Арсений Попов изменяет своим привычкам? — Мои привычки. Хочу оставляю, хочу меняю. — Причем второй день уже. Да даже третий. Вчера ты вообще не появился, а позавчера выгнал человека, которого я к тебе привел. Кстати, куда ты вчера исчез? — Куда захотел, туда и исчез. — Стой, а не значит ли это, что ты… — Это значит, что ты очень много себе придумываешь. — Я не вижу других объяснений, зачем тебе его номер. Так, а вчера, значит, ты вот почему пропал. — Оставь своего внутреннего детектива для других более полезных дел, пожалуйста. — Если ты в него влюбился, то мне есть, что тебе сказать. Первое, это то, что ты серьезно проебался. Я не знаю, что такого между вами произошло, что он совершенно не хочет тебя видеть. Второе, я могу дать тебе его адрес. Я же к нему ездил. — Не надо. — Что это вдруг такое? — Я там уже был? — Что? Как? — Фигня, что ты сам оправдывался, как он перед тобой двери захлопнул. У охраны адрес спросил. Это же очевидно, что ты к ним побежал, чтоб его достать. — И что было? — Так, все. Я все еще не хочу об этом говорить. — Ладно-ладно. Но мы еще продолжим. В разгар рабочего дня раздается входящий вызов с неизвестного номера. Антон принимает это как знак, что пора пойти покурить. Он выходит на маршевую эвакуационную лестницу, которая за несколько десятков лет с момента постройки использовалась исключительно в качестве балкона для курящих людей, и принимает вызов. — Да, — Антон ставит телефон на громкую – все равно никто не подслушает – кладет телефон на слегка ржавые перила и вытягивает из заднего кармана джинсов помятую пачку сигарет. — Антон? — Да, секунду подождите. Антон пытается поджечь сигарету, но пламя зажигалки раз за разом тухнет от сильного ветра. Наконец, сигарета начала тлеть, и Антон может продолжить разговор. Только он прикладывает телефон к уху, как из динамика снова доносится: — Антон? Тут-то никакой шумящий ветер не способен помешать восприятию, и он узнает этот голос. — А, это ты. Что тебе еще надо? Я вроде четко сказал, чтоб ты проваливал, или ты отказов совершенно не понимаешь? — Арсений пытается что-то сказать, но Антон не слушает и продолжает. — Мне и твой номер стоит заблокировать? Или это не твой, потому что ты боишься, что я его солью? Когда Антон, наконец, закончил, Попов отвечает. Он, правда, забыл половину обвинений в его сторону, это, впрочем, не важно, он просто говорит то, что хотел сказать. — Почему ты меня выгнал? — Что, понравилось? Мне тоже. Тут Арсений натурально замолкает. — Блять… прости пожалуйста. Я же совершенно не подумал тогда. Ни тогда, ни сейчас, впрочем. Хочешь, я могу извиниться лично, просто давай встретимся? Пожалуйста. — Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое. Мне ничего от тебя не надо. Ни твоих извинений, ничего. И никакую информацию я никому сливать не собираюсь. И у меня нет никаких доказательств твоих чертовых сексуальных похождений. Можешь не переживать за свою прекрасную репутацию. — Да я совершенно блин об этом не думаю, Антон. — А какого черта тогда ты меня преследуешь?! Я, блять, не понимаю. — Я прошу, давай просто встретимся и поговорим. — О чем?! Мы итак сейчас разговариваем, при том, что я совершенно не хочу этого делать. Антон окончательно заводится и бросает трубку. Благо, только вызов. Сам телефон был очень близок к тому, чтоб отправиться в свободное падение. Но Антон сдержался. Вместо того он отправляет номер в блок и делает глубокую затяжку тлеющей сигареты, так и не тронутой с начала разговора. Он подходит ближе к ограждению и облокачивается на перила. Металл конструкции отдает холодом, пусть на улице май. К тому же ветрено. Зря Антон вышел в одной футболке. Здесь, на девятом этаже, ветер гораздо сильнее, чем внизу. Футболка прилично парит, то прилипая к худому телу, то удаляясь от него. Как же бесит этот Попов. Никто и никогда так не бесил. Цепляет он за что-то и не отпускает. Нет, нет к нему безразличия, как показалось Антону, когда он решил сделать вид, что ничего не было. А сначала хорошо получилось. А потом приперся этот Попов снова. И все испортил. Но Антон гордо выгнал его сразу после секса. Хорошая такая месть получилась. Совершенно не планируемая и внезапная. Но такая удачная. После этого все точно должно было встать на свои места. Но Попов позвонил и снова все испортил. Так бесит, что аж… …что аж что? Нравится? Да нет. Ну, то есть, нравился. Кумир и все такое. Кумир значит… Так, давай не привирать. Был кумиром. Нравился как кумир. Разонравился, разлюбился. И тому подобное. Противоположность любви — безразличие, верно? Верно. В том то и дело, что безразличие. А конкретно сейчас Попов его неимоверно бесит. И это не есть хорошо. Совершенно. Этот самовлюбленный извращенец просто не должен занимать столько мыслительных процессов в твоей голове, слышишь? — Слышишь? — А? — Антон оборачивается на голос. — Там начальник всех собирает. Через десять минут. — Ага, иду. Коллега закрывает дверь, уходя назад в офис. Антон тушит сигарету о перила и следует за ним. — Сука! — кричит Антон, захлопывая дверь своей квартиры. Весь день он был на взводе из-за злосчастного телефонного разговора. Так и хочется сломать все вокруг, чтоб хоть как-то выпустить пар. Он буквально нарезает круги по комнате, пытаясь успокоится. Спустя пять намотанных кругов ноги сами ведут к шкафу в спальне. Он достает смазку и игрушку и падает на кровать, параллельно снимая штаны с боксерами. Пальцы достаточно резко заходят внутрь. Антон забивает на хорошую подготовку и уже сует в себя смазанную игрушку. Зад отзывается несильным жжением. Это расслабляет. Легкий вид селфхарма, если хотите. Удовольствие заключается именно в снятии напряжения, посредством раздражения нервных окончаний особыми электрическими импульсами. Мозг получает сигналы, именуемые болью, и концентрируется на них, ища пути решения проблемы и снижения боли. Тем самым мозг концентрируется на этой проблеме и отодвигает на второй план все ментальные проблемы. Антон ускоряет движения, вместе с этим начинает накатывать возбуждение. Мышцы постепенно растягиваются, и с каждым разом игрушка заходит все легче и легче. Когда она уже свободно двигается, Антон прибавляет темп, добавляя руку на свой член. Большой палец проходится кругами по головке, вызывая бурные ощущения в сочетании с резкими толчками игрушки внутри. После оргазма Антон полностью расслаблен, пока не начинают колоть иголки осознания. Сука, он себя как Попов. Тот явно снимает стресс при помощи секса. Когда же он исчезнет из моей жизни? На удивление выспавшийся днем Арсений приходит на съемочное поле, тут же концентрируется на работе, максимально отстраняясь от колющих переживаний. Попову всегда было легко запереть в себе эмоции, полностью погружаясь в роль. Это привычка с детства. Когда был чем-то обеспокоен, Арсений никогда не показывал это родителям. К проблемам сына они всегда относились с пренебрежением, порицали за каждую ошибку и не поддерживали абсолютно ни в чем. Чего ноешь? У меня, знаешь ли, тоже много проблем. Иди вон посуду помой, все пройдет. Математику не понимаешь?! А на уроках слушать надо было, мне сколько раз тебе говорить? Иди вон к отцу, он тебе объяснит. Ремнем по заднице. Надо бы всю дурь из тебя выбить. Что-то не нравится? Дверь всегда открыта. Вещи собирай и проваливай. Тебе мать что сказала?! В школе заниматься надо. Какая приставка? Обойдешься. Вот мы в детстве как-то без приставок жили. И нормальными людьми выросли. Не то, что ты. За что мне такой неблагодарный сын достался? Я тебе дам щас, в школу вызывают… не виноват он. Если избили, значит было за что. И вообще, драться бы научился, а то вон какой щуплый. И не ной мне тут. Плачущий мужик — это баба. Мне сколько раз тебе повторять, чтоб я больше такой хуйни не видел. Эти актеры все современные – пидоры, перестрелять их всех мало. Потому было гораздо проще натянуть маску безразличия, пока на тебя направлен пристальный взор четырех вечно недовольных глаз. И вернуться к своим проблемам ночью, оставшись наедине. Так и оставшись наедине в своих апартаментах с видом на Финский залив, Арсений и возвращается к своим проблемам. Съемки длились больше двенадцати часов. Режиссер просто решил снять уже дневные сцены на той же локации в один день. Раньше бы Попова это совершенно не беспокоило. Сейчас же ему было очень тяжело столько времени сдерживать свои эмоции. Он уже в своей квартире, погруженной во мрак. Темнота помогает скрывать эмоции от внешнего мира. По щеке катится одинокая слеза. Давно он себе такого не позволял. Давно поведение людей его не ранило. Только вот сейчас действительно виноват он, и он это понимает. Позвонить с другого номера? Можно. Но будет ли от того толк? И вообще, стоит ли в принципе делать что-то? Если ничего не получится, то будет только больше разочарования. К тому же, ты подумай, это же никакая не любовь. И даже не влюбленность. Ты никогда и не в кого не сможешь влюбиться. Тем более, тебя никто и никогда не полюбит. Как человека, а не актера. И сколько не пытайся это менять, все равно ничего не получится, — навязчиво диктует внутренний критик. — Андрюха, приезжай, пожалуйста. — Что такое? — Да так, хуевое моральное состояние. — Скоро буду. Андрей, он же менеджер Попова, а по совместительству лучший и единственный друг Арсения, как и обещал, приезжает меньше, чем через полчаса. Даже несмотря на то, что на улице практически ночь. Попов открывает дверь с бутылкой виски в руке. Через пару минут они уже сидят за барной стойкой, расположенной прямо около огромного закругленного панорамного окна от потолка до пола, длиной метров двадцать, вид из которого просто потрясный: круглые узоры газона прямо под домом, сразу далее Малая Невка, обрамленная берегами с множеством зелени и переходящая в Финский залив, который пересекает Вантовый мост, а вдалеке виднеется стрела Лахта центра. Арсению очень нравится его квартира. Она находится в достаточно тихом, отдаленном от суеты месте, с видом на воду, о котором он мечтал всю жизнь, и к тому же недалеко от дрейфующего центра Петербурга. Правда две комнаты буквально простаивают попусту. Арсений большую часть времени проводит в стометровом открытом пространстве, совмещающем в себе кухню, бар и гостиную. Одна небольшая (ну как небольшая, относительно основной небольшая) комната служит спальней. Есть еще вторая спальня со своей ванной и еще одна комната. И обе комнаты с лоджиями. Они то как раз не пользуются популярностью у Арсения. Зачем тогда ему такая роскошь? Побочный эффект. Он просто гнался за огромными окнами. С ними в комплекте шло несколько ненужных комнат, ну что ж, это не проблема. Денег немерено, поэтому можно просто исполнить свою мечту. Арсений звенит стаканами, разливая виски. — Вот скажи, пожалуйста, какой я как человек? Только честно. — Ты великолепный актер, хороший друг. Вспыльчивый, правда, очень. Вспыльчивый начальник – и это уже намного хуже. Но это терпимо. Ну и бесишь иногда. А еще ты меня ни разу не уволил, хотя я много раз думал, что сделаешь это. Хотя иногда хочется тебе врезать за твое поведение, но я все равно тебя терплю. Ты же мой друг. — Я идиот. Вот, видимо, в чем дело. Я так ужасно к людям отношусь. Вообще ко всем. Даже к тебе. — Ладно, ты иногда бываешь мудаком, но в остальном ты очень хороший человек. Пусть и со своими проблемами. Но у кого их нет. — Он не хочет меня видеть. — А чего ты ожидал? Если, как ты говоришь, ты его выгнал сразу после секса, а потом только и делал, что доставал его своими вопросами, то чему тут удивляться. — Он отомстил мне. — Чего? — Когда я к нему приехал… короче, мы переспали, а потом он меня выставил. Андрей смеется. — Прости, пожалуйста, это смешно. Самого Арсения Попова выставили за дверь. Его же фанат. Видимо ты его серьезно обидел. — Думаешь, у меня есть хоть какие-то шансы? — Ну, я не думаю, что ты ему безразличен. Конечно, мне со стороны судить очень сложно. Но не думаю, что он занимался бы всем подобным, если его к тебе не тянуло. — И что мне делать? — Тебе нужно показать, на что ты настроен. Мне кажется, это будет эффективнее всего. Покажи ему, что он тебе дорог. — Я даже совсем его не знаю. — Вот и узнай. Ты же этого хочешь? — Да…***
Было достаточно обычное светлое утро, когда Антон собирался на работу. Все как обычно: позавтракать, собраться, одеться и выходить из дома. И это утро так и осталось бы совершенно обычным, если бы не одно но. Антон просто выходил из своей квартиры, когда в подъезде прямо около своей двери обнаружил сидящего Попова. Он выглядит так жалко. Но не в плохом смысле. Его очень хочется пожалеть, он вызывает такое сочувствие, от которого невозможно отделаться. Он сидит прямо на холодном бетоне лестничной клетки, с накинутым на плечи пиджаком поверх легкой футболки. И смотрит куда-то в пустоту. Когда Попов замечает Антона, он встает, явно желая что-то сказать. — Мне на работу пора, — опережает того Антон, — Можешь остаться, пока я не вернусь. Запасные ключи в тумбочке в прихожей. Он оставляет дверь открытой и уходит. Арсений медленно заходит в квартиру, закрывая за собой дверь. Попов прилетел в Воронеж ночью, сразу после разговора с Андреем. Он стучал ночью в квартиру, но ему естественно никто не открыл. Нормальные люди ночью спят, не правда ли? Пока Арсений сидел в подъезде, на него косо посмотрели люди, спускающиеся с верхнего этажа, его хотела выгнать какая-то бабка, которая, к счастью, не была знакома с личностью Попова. Потому что она, казалось, хотела прожечь его взглядом. Арсений проходит в квартиру, начиная рассматривать интерьер, до того им игнорируемый. Обстановка квартиры вполне приятная, пусть и совершенно не богатая и не современная. Простого вида мебель в сочетании с обоями в мелкий узор не вызывает особого эстетического удовольствия, но и не отталкивает. В гостиной на полках стенки под телевизор стоит несколько рамок с фотографиями. На одной Антон стоит с женщиной, мамой, скорее всего. На второй, получается, с обоими родителями. А вот у Арсения в принципе нет ни одной фотографии родителей. Антону, видимо, повезло больше. Попов решает закончить с этим делом, решая сходить в магазин и подготовиться к вечеру. Магической силой охраны было выяснены некоторые предпочтения Антона, а потому Арсений примерно знает, что будет покупать. Осталось найти магазин и подумать о конспирации (чертов Штирлиц). В шкафу в коридоре Арсений находит кепку и решает ее на время позаимствовать. В тумбочке он берет ключи от квартиры и, надев кепку и набросив пиджак, Попов выходит из квартиры. Судя по карте, ближайший магазин находится в соседнем дворе, туда и направляется Арсений, по пути ловя на себе косые взгляды. Магазином оказывается небольшой супермаркет с работниками количеством в полтора человека. И столько же покупателей. Впрочем, для Арсения это только к лучшему. Он берет пиво и все к нему прилагающееся, расплачивается и возвращается в квартиру. Остается только сидеть и ждать Антона.***
Антон возвращается с работы, бегая мыслями и пытаясь смоделировать разговор с Поповым. Но в голову ничего не лезет. Придется действовать по ситуации. Только хлопает дверь, как Арсений тут же оказывается в коридоре. Он молча смотрит, как Антон раздевается и проходит в гостиную. Молчание только накаляет напряжение в комнате. Антон садится на диван, а Арсений на кресло напротив. — Выпьем? — Я с тобой пить не собираюсь. Иди со своей охраной пей. Куда ты ее дел, кстати? Я удивлен, что под окном нет черного мерседеса с парнями в костюмах и травматом за поясом, а у входной двери не стоит очередной вышибала. — К черту охрану. Я устал от их постоянного присутствия. Пора перестать параноить. Давай выпьем. Я пиво твое любимое купил. — Интересно, как же ты это узнал. — Это не имеет значения. — Ты даже сам о человеке узнать не можешь. Обычно, знаешь ли, люди спрашивают человека о том, что хотят узнать. — Прости. Я попытаюсь. — А есть ли смысл? Зачем ты приехал? Я вроде прекрасно выразился, что не хочу тебя видеть. — Ты говоришь, что не хочешь меня видеть, но притом со мной общаешься, не кажется тебе, что что-то не состыковывается здесь. — Это и так слишком большое одолжение для тебя. — А мне кажется, что тебе очень понравилось наше совместное времяпрепровождение. Тут Антон не выдерживает и вскакивает на ноги. — Убирайся из моей квартиры. Арсений встает следом. — Ты и правда хочешь, чтоб я ушел? Давай посмотрим. Тут Попов наглым образом начинает целовать Антона, который впивается в руки Арсения в надежде оттолкнуть. Но руки Антона так и застывают на руках напротив, лишь легко сжимая их. Антон понимает, что это неправильно. Как минимум, по отношению к себе. Но все равно делает. Тянет его к Попову во всех смыслах, и он больше не в состоянии этому противиться. Он же так целуется классно. Нежно проходится по верхней губе, а потом требовательно оттягивает нижнюю. И снова. А потом спускается к шее и целует в нежном месте за ушком. Именно там прикосновения ощущаются чувствительнее в несколько раз. Арсений начинает там очень легко, спускаясь вниз по шее и увеличивая напор. — Ненавижу тебя, — говорит Антон между вздохами. — От любви до ненависти один шаг, — отвечает Попов, прерываясь на поцелуи. — Ты слишком высокого о себе мнения, Попов. — Мое мнение о себе совпадает с мнением обо мне окружающих. Арсений, не прекращая терзать шею, все так же нагло расстегивает ширинку Антона, вытаскивает член и начинает ему дрочить. — Все ты на сексе зациклен, Попов. — Кто бы говорил. — За смазкой хотя бы сходи. — Сам знаю. Не смей мной командовать. — А то что? — А то оттрахаю тебя на столе, ты, кажется, очень этого хотел. — Слабоватые у тебя угрозы, Попов. — Это я тебя просто пожалел. Ты просто еще не видел весь мой потенциал. — Ну-ну, — тихо дразнит Антон вслед уходящему в спальню Арсению. Попов же прекрасно слышит эту дразнилку. — Ну ты идешь или нет? — Иду, — подрывается Антон, до того думавший, что Попов возьмет смазку и вернется в гостиную. Антон заходит в комнату, где около кровати уже стоит Арсений, скинувший с себя футболку. — Ну и ну, — тянет он, играя бровями. А потом сразу толкает Антона на кровать и начинает кровожадно срывать с него одежду. Поцелуи спускаются на грудь, не оставляя без внимания соски. Антон шарит руками по нежной спине Попова, ощупывая то выступающие лопатки, то мягкие бока, то поясницу. Под воздействием дурманящих поцелуев он не выдерживает и лезет под джинсы Арсения, на что тот реагирует легким укусом прямо в сосок. Антон вскрикивает больше от неожиданности, чем от боли, но свое дело не прекращает и дальше стягивает джинсы вместе с боксерами. А Попов позволяет. Пусть он наиграется. А потом я все припомню и жестко оттрахаю его на столе. Он сбрасывает уже спущенную вниз одежду и приступает к смазке. Разведя ноги Антона немного в стороны, он принимается за поцелуи, а руку опускает вниз, не медля вставляя первый палец. Антон прекращает поцелуй и шумно выдыхает Попову прямо в губы, пока тот не отдаляется и держит губы буквально в паре миллиметров. Отдышавшись, Антон заводит руку в волосы Арсения и притягивает к себе, сразу жадно целуя и параллельно перебирая волосы. Попов не обезврежен, и его не застали врасплох, об этом напоминают уже два пальца, резко входящие внутрь. Арсений как можно быстрее заканчивает с растяжкой, желая поскорее войти самому. Он отстраняется, направляет член в нужном направлении и снова опускается лицом к лицу, желая получить еще больше поцелуев. Антона об этом просить не нужно. Пока Попов ловит одну его руку, переплетая пальцы в замок, свободной Антон снова зарывается в волосы и притягивает ближе, оставляя все губы в собственной слюне. Громко дыша, они оба ритмично двигаются, ловя губы друг друга. Приближаясь к оргазму, Антон решает поиграть в покорного, спрашивая разрешения. — Разрешишь подрочить? — Я сам, — отвечает довольный Попов, опуская руку на член Антона и начиная резко двигать по нему рукой, за пару движений доводя до оргазма. Спустя еще несколько грубых толчков на животе Антона к собственной сперме добавляется сперма Попова, со стоном кончающего на него. Он падает рядом, укладывая свою руку чуть ли не нашею Антона, так, чтоб обнять, но не запачкаться. — Я останусь на ночь? — Ну не выгонять же тебя. Снова.