***
POV Северус Я любил праздники лишь за то, что студенты уезжали по домам и Хогвартс оставался практически пустым. В такой обстановке можно было заняться своими делами или просто насладиться любимой книгой, которую приходилось постоянно откладывать из-за срочных дел. У меня наконец-то появилось время на себя. На столе одиноко лежало несколько писем. Я присел в кресло у окна и открыл первое попавшееся. Это оказалось письмо от моего старого друга, который уже долгое время жил за пределами Британии. Поздравление было со свадьбой, и оно немного припоздало, учитывая, что та состоялась три месяца назад. Сейчас, действительно, не верилось, что уже столько времени прошло. Казалось, что весь это бедлам закрутился только вчера. Я отложил письмо и взял второе, адресата на нем не оказалось. Внутри была открытка в форме наряженной елки, стоило её открыть, как заиграла мелодия. Никаких пожеланий, лишь пара слов «Счастливого Рождества!», написанные корявым почерком Гарри Поттера. POV Гарри Утро Рождества. Что может быть лучше, чем яркие огоньки на елке, под которой лежит гора подарков? Аромат хвои смешивается с ванильным запахом только что приготовленного пудинга. Рождество — это сказка для любого ребенка. Я не пожалел денег и купил небольшую елку, которую украсил разномастными игрушками и бусинами. Получилось довольно ужасно, на мой взгляд. — С Рождеством, — сказал я своему отражению в небольшом зеркале у входа и уже собрался идти в кухню, когда заметил под моей елочкой аккуратный ярко-синий сверток, украшенный большим золотым бантом. О недоброжелателях, Пожирателях Смерти и прочей нечисти я подумал только, когда уже держал в руке теплую зимнюю куртку с меховым воротником. Это была очень красивая вещь, неужели Дамблдор решил так меня поздравить с Рождеством? Я абсолютно растерялся, когда на дне коробки нашел маленькую записку от собственного мужа: «С Рождеством, Гарри».***
Вот у вас были дела, которые вы постоянно откладывали и выдумывали всевозможные причины, почему именно сейчас вы категорически не можете их сделать? Вот я дошел до того состояния, что думал об этом деле каждый день, не в силах заниматься чем-то. Все постоянно валилось из рук, мысли разбегались и не желали собираться воедино. Я стал плохо спать и только тогда решил, что откладывать больше нельзя. Этот разговор с мужем должен состояться именно сейчас, когда в Хоге не было лишних ушей. Ученики были еще на зимних каникулах и Хогвартс пустовал. Я любил школу именно такой: тихой и загадочной, украшенной новогодней мишурой и веночками омелы. Благо, мне никто не встретился, я спокойно спустился в подземелья, быстро шагая, чтобы не дать себе время на раздумья и побег. Было страшно открывать дверь. Я не знал, как буду смотреть ему в глаза, а что говорить - подавно. Чары, по всей видимости, узнали меня и спокойно пропустили в покои декана Слизерина, который нашелся в своей комнате, перемывающим какие-то колбочки и баночки. Он, в отличие от других профессоров никогда не покидал Хогвартс на каникулы. — Привет, — слишком весело сказал я и, махнув рукой, так и остался стоять у двери. — Привет, — ответил Северус, продолжая заниматься своим делом, будто я не пропадал на три месяца, а просто зашел спросить - когда он придет на ужин. Наверно, злится на меня до сих пор. — Как проходят праздники? — я старался спрятать идиотскую улыбку, но выходило очень плохо. Нервы выдавали меня с головой. — Отлично, а твои? — Прекрасно, научился делать пудинг и домашнее мороженое. — Очень рад за тебя. Наступило гнетущие молчание. Взгляд почему-то упал на золотое, точно такое же, как и у меня, кольцо. Пусть мы и живем порознь, но всегда остаемся связаны невидимой нитью. — Гарри, ты что-то хотел? — спросил Северус, выждав несколько минут обоюдного молчания. Мне захотелось рвануть к выходу и снова скрыться за дверьми у себя дома, на Гриммо. — Да, хотел, — ответил я. — Слушаю. — Северус, у нас будет ребенок, — протараторил я и замолчал. Сердце вылетало из груди, а руки вспотели. Об этой новости я узнал спустя месяц, в больнице Святого Мунго, когда обратился с отравлением. Оказалось, что прокисший соус не при чем, а меня мучает простой токсикоз — обычное дело для беременных, коим оказался и я. Конечно, я бы мог подвергнуть сомнению слова доктора, если бы не видел ребенка собственными глазами на снимке аппарата, аналогичного маггловскому УЗИ. Мужчина лишь на мгновение прекратил свою бурную деятельность, взял белое полотенце на углу стола и медленно вытер руки, рассматривая что-то на полу. — Этот снимок мне дали в больнице. Я подумал, что тебя это тоже касается, — продолжил я, доставая вышеупомянутый предмет из кармана куртки и положил на стол перед мужчиной. На черно-белом снимке были лишь бледные очертания будущего ребенка, который должен был появиться на свет ровно через шесть месяцев. Я пока не знал, кто это будет, мальчик или девочка. — Прошло три месяца, и ты только решил мне об этом сказать? — тихо сказал Северус, поднимая снимок со стола. — Я… я не знал, как тебе сказать об этом. — Думаю, сейчас ты неплохо справился с этой непосильной задачей. Директор знает? — Нет, я не говорил никому. — Хорошо, — уже спокойнее ответил Северус, направляясь куда-то во внутренние комнаты. Мне не оставалось ничего иного, как просто пойти следом, несмотря на то, что здравый смысл твердил: делать мне тут больше нечего. На душе стало спокойнее. Возможно, сегодня я, наконец, смогу заснуть без угрызений совести. Но был еще один момент: — Северус, спасибо за подарок. — Ты о чем? — Куртка. Ведь это ты мне ее подарил. — Не за что, это все? — Нет. Я упорно оставался в комнате, не желая уходить… Еще мгновение, и я быстро пересек комнату и обнял мужа, крепко, чтобы он не успел сбежать от меня. Нос уткнулся в черную мягкую ткань мантии, а руки обвились вокруг талии. — Я соскучился, — тихо произнес я, сжимая руки до белых костяшек на пальцах. Одиночество не учит нас жить без других, оно не спасает от проблем, лишь еще раз убеждая нас в том, насколько тяжело быть одному, строить из себя сильного и независимого человека. Сколько я ни пытался обманывать себя, но Северус был первым, о ком я подумал, когда узнал, что в положении, и когда первый раз спалил яичницу, и ошпарил руку, и когда засыпал каждую ночь в одиночку, и когда… всегда. — И я скучал, — так же тихо ответил он, целуя меня куда-то в макушку.