***
Фрэнк, в свою очередь, обладал ещё более размашистым и уверенным шагом, который устоялся в его образе ещё с подросткового возраста, когда ему приходилось так же много работать — да и ещё физически. С четырнадцати лет он окреп и вырос, с тех пор не пряча широкие плечи и сильные руки, которыми гордился ещё в глубокой юности, с того момента становясь завидным бойфрендом для множества девиц. Почему в последнее время его привычное женское окружение куда-то улетучилось? В своё время он осознал привлекательность в расслабленном и гордом лице, грубоватом поведении и зачастую невероятной навязчивости. Если Фрэнк горел — это длилось до тех пор, пока порох в запасе не кончится. Никогда ни один человек до Джамии не был уверен в его словах до конца: то он рассказывал что работает учителем (несмотря на свои тату), то представлялся певцом, что у него хорошо получалось, играл одну роль, а затем менял сцену и образ. Да, он был талантлив в музыке, но это никогда не приносило ему ни цента, только втягивало в бесконечную нирвану, которая в очередной раз свалилась на его голову. Он сам не заметил, как снова начал гулять по клубам после работы, оставаясь трезвым не дольше суток. Домой он практически бежал с остывающей пиццей в руках, в скрипящей кожаной куртке, стесняющей движения, и с трудом сдерживался, чтобы не рвануть на красный свет. Он трезвый уже три дня, немного заработал и решил отпраздновать это праздничным ужином, напоминая себе о существовании других прелестей жизни. Только он забыл о существовании гребанного Уэя. Своими изящно-кошачьими движениями он пришел на звук открывающейся двери и, даже не поздоровавшись с входящим, выхватил у него пиццу, на ходу пихая целый кусок в рот. Фрэнк промолчал. Он долго развязывал ботинки, прислушиваясь к очередной дурацкой мелодии, выбранной дурацким сожителем. Отражая на лице всю боль собственного существования, он уселся на стул на кухне, хватая себе два кусочка «маргариты», чтобы точно не остаться таким же голодным и злым. — Что за новая кофточка, откуда ты взял это уродство? — в отвращении морщился Фрэнк, оглядывая новую одежду Джерарда. Это был легкий вязаный свитер с изображением мультяшной лягушки на груди. Но про себя подумал, что лягушка точно такого же оттенка, как глаза сидящего напротив. — Уродство — это твое лицо после утренней смены, — отозвался Джерард, облизывая жирные от плавящегося сыра пальцы, — Накопил и купил. Или ты думаешь, что я эти картины бомжам на улице раздаю? — Ага, они тебя за родного принимают, — буркнул Фрэнк в ответ, хватая последний кусок, пока Джерард ещё не успел до него дотянуться, нарочно медленно откусывая хрустящую корочку. Он встряхиванием головы отбросил чуть мешающую челку назад, откидываясь на спинку стула. <tab— Говна кусок, — едва слышно кинул Джерард, ударив по столу кулаком, встал, забирая из холодильника последнюю банку светлого холодного пива, громко хлопая открывашкой, с хлюпаньем делая первый глоток, когда белая пена чуть брызнула во все стороны, попадая и Фрэнку в спину. Джерард громко залился смехом, будто такая мелочь правда вызвала у него эмоции, но нет, ему просто хотелось помучить агрессора в ответ. — Дай глоток, — Фрэнк подошел к нему и, не дожидаясь ответа, схватил его руку с банкой, сжал пальцы, с одного раза отпивая чуть ли не половину, с металлическим хрустом сжимая её. — Ты не охренел, Айеро? — Джерард с искренним сожалением уставился на своё пиво, остатки которого плескались на самом дне, а в следующую секунду уже со всей силы летели в мусорный бак, когда Фрэнк резко выпрямил его руку, не отпуская, а, наоборот, почти до посинения сжимая запястье. — Нет, это ты решил, что может состязаться со мной, Уэй, — брызгаясь слюной, отвечал Фрэнк, оголяя ровные зубы, почему-то ещё не пожелтевшие от многолетнего курения. Фрэнк опустил их руки вниз, замечая, как Джерард чуть покосился от боли, но даже не моргнул, пытаясь быть для него равным соперником. Эта стойкость, которую парень получил в последнее время, удивляла Фрэнка, но пробуждала в нем дикое желание соперничества, потому что он никогда не находился на втором месте, он должен оставаться таким же сильным, как раньше. Джерард на мгновение расслабился, опуская плечи и отрывая глаза от игры «Кто первый моргнет», и тут же почувствовал, как Фрэнк наступил ему на ногу, заставляя вскрикнуть и пластом упасть на пол. — Уэй, когда ты обрел такую смелость, начиная сопротивляться мне? — интересовался Фрэнк, присаживаясь на колени и с высока довольно оглядывая ослабевшего Джерарда, который хватался за его руки и согнутые ноги, пытаясь встать так, чтобы не задевать ломящие ноги, — Я приспособил тебя ко взрослой жизни, но ты ведь должен иметь хоть немного уважения к своему учителю, — наигранно-ласковым тоном продолжал он, скидывая с себя хрустящие от резких движений пальцы. Но Джерард резко поднялся на четвереньки, всё это время просто прикидываясь побежденным, и тут же впился в губы напротив, притягивая отпрянувшее лицо к себе, налегал на него первый, не решаясь приоткрыть рот, лишь горячо дышал на тонкие губы, языком медленно проводя по торчащему кольцу в них. Но ответ подействовал бесповоротно: Фрэнк моментально притянул его к себе за руки, с невероятным удовольствием целуя Джерарда, чьи ноги пошатнулись, и он соскользнул назад, оказываясь так же лежащим на полу. — Потому что я — твоя слабость, ты больше не посмеешь меня ударить или вообще тронуть после этого, — с улыбкой протянул Джерард и принялся медленно подниматься, пока Фрэнк сидел все такой же шокированный, понимая, что его кулаки правда не могут двинуться, — Стоило мне это понять, как все вокруг стало намного проще. Разве ты способен мне сопротивляться? Да ты рядом со мной будешь просто паинькой. Пока Джерард разворачивался, он не услышал, как Фрэнк вскочил с пола вслед за ним и сейчас крепко прижался к нему со спины, не давая сделать и шагу, повернул его лицо на себя, ещё раз уверенно облизывая припухшее от укуса губы, и тут же оторвался, чуть ослабил руки, как бы опомнившись от заклинания, пришел в себя с полными ужаса глазами, наконец понимая абсолютно всё происходящее в их странных взаимоотношениях с парнем, который замер в его грубых объятьях. — Ты же меня хочешь, да? И что тебе мешает сделать это со своим дурацким другом? Ненавидишь меня, Фрэнки? — тихо проговорил Джерард со странной улыбкой, будто не своим голосом. Всё происходящее было крайне спонтанным и странным, эти слова противоречили тому, как он закинул голову на татуированную грудь. — Я, блять, готов просто убить тебя, — без всякого сарказма признавался Фрэнк, снова впадая в непонятное неконтролируемое состояние, захватывающее всё его сознание. Без всяких раздумий Фрэнк уже стягивал с себя брюки, когда не менее заведенный всей этой атмосферой Джерард наблюдал за этим действием с ломающими ребра бабочками, которые просто не умещались внутри, когда рядом с ним был именно такой Фрэнк: грубый, дикий, невероятно агрессивно-сексуальный, от силы которого сносило голову, стоило получить только один укол его взгляда на себе. Он загляделся, не заметив, как Фрэнк подлетел к нему, жадно прилегая к шее, до боли покусывая всю кожу от уха до ключиц, при этом не спуская рук с его бедер, заставляя их сильнее прижиматься к своим, образуя невыносимое трение, будто они вот-вот сгорят под искрами, которые разжигались и в глазах, когда Джерард в наслаждении закидывал голову назад, издавая очень глубокий и однозначный стон. Фрэнк, пока его партнер прогибался в спине, кинул его новый свитер на пол, открывая для себя торс, уже покрытый мурашками. Спускаясь нежными поцелуями вплоть до линии трусов Джерарда, он замер, очень медленно пальцами стягивая их на пол, не спуская взгляда с неожиданно покрасневшего лица, пытался поймать зелёные глаза на себе, но те уставились куда-то в потолок. — Может ты уже наконец поймешь, что ходить по квартире в одних трусах неприлично? И после этого ещё думаешь, почему я не могу перед тобой устоять? — Фрэнк поднялся обратно к его лицу, буквально заставляя беззащитного парня, который потерял всю свою уверенность и хитрость, будучи вот так зажатым между холодной стеной и пылающим жаром телом, — Давай, сделай тоже самое, или твоя бесстрашность уже прошла? — он брал партнера на слабо. Теперь была его очередь указывать и издеваться. Джерард нервно улыбнулся, прикрыв глаза, потянулся вниз, неуверенно проводя ладонью вверх-вниз, второй немедля оттягивая резинку боксеров и всю лишнюю ткань. Теперь их тела были обоюдно оголенными, и Фрэнк, облизывая губы, ещё ближе придвинулся к Джерарду, а тот только усерднее двигал руками, замечая, как улыбка Фрэнка медленно сходит с лица, а глаза прикрываются, пока он кладет руки на Джерарда, резко разворачивая его лицом к стене. — Чего молчишь, малыш? Ты ведь сам этого просил, — Фрэнк ловко ухватил его руки одной своей, ударом по коленям заставляя Джерард согнуться, одной щекой прижимаясь к шершавей штукатурке, — А мне даже нравится, когда ты вот так себя ведёшь, а потом и слова сказать не можешь. — Думаешь сломать меня этим? Чем ты жестче, тем больше показываешь, что я был абсолютно прав, — тихо ответил Джерард, загадочно улыбаясь, правда, его лицо сейчас видела только стена, — Хватит обманывать себя, Фрэнки. Джерард больше не мог сказать ни слова, концентрируясь лишь на том, как бы удержаться в таком положении при постоянных толчках сзади, от которых его руки тоже постепенно ослабевали, но его держала крепкая хватка Фрэнка, сдавливающая ему всю диафрагму, от чего голова, которая оставалась почти без воздуха, опускалась вниз. Но рука Фрэнка тут же возвращала её обратно, впиваясь в череп всеми пальцами, он поворачивал лицо Джерарда на себя, даже успевая поправить его волосы. Взглянул в глаза, пропадая глубоко в них, снова отворачивал чёрную макушку снова прямо в стену. — Господи, Джерард, зачем ты упал мне на голову, — бормотал Фрэнк и, оставляя Джерарда неподвижным, прошелся губами сверху-вниз по выпирающему позвоночнику, тут же быстро разворачивая тело лицом к себе, — Ты же знаешь, что это всё наш с тобой секрет? — Боишься неодобрения своих друзей? Или родителей? — даже как-то обиженно отзывался Джерард, которой уже привычно чувствовал себя под строгим взглядом, обвитым татуированными руками, которые всегда норовили притянуть его как можно ближе, — А что иначе? — Иначе я убью тебя в этой спальне, и никто не вспомнит, что ты там себе придумал, понятно? — угрожающее спрашивал Фрэнк и, пока партнер был озадачен таким резким ответом, подхватил его на руки так, что он теперь оказался выше почти на две головы, — Сейчас посмотрим, кто кого переиграет. Джерард даже не пытался сказать, насколько ему было неудобно оказаться так непривычно высоко над ним, как тяжело было упереться ногами на шкаф позади, ещё и держаться руками за плечи Фрэнка, который выжидающе смотрел на него с нового ракурса, замечая прежде незамеченный острый подбородок. Джерард сглотнул ком неудобства, забыв про всю обстановку и прелюдию происходящего, он только в ответ уставился на Фрэнка, готового свести его с ума этой невыносимой паузой. Почему он так долго прожигал его взглядом? Джерард знал ответ, но это стало неважно, когда Фрэнк продолжил властвовать над его телом, распоряжаясь, как ему вздумается. — Блять, блять, блять, — вылетало изо рта у Джерарда, когда он находился на грани боли и восторга, когда восторг уже начал усиливаться, приливая кровью только в нижнюю часть тела, — Блять, только не останавливайся… Фрэнк и не думал. Он вслух смеялся над этими словами и быстрой переменой ощущений зеленоглазого, который по мере получаемого удовольствия царапал ногтями его грудь, все сильнее дергаясь из стороны в сторону, отчего Фрэнк только прижимал тело к себе как можно ближе, вдыхая почти выветрившийся аромат духов и легкий запах пота, секса, животного наслаждения. Фрэнк не хотел закрывать глаза, чтобы не упустить ни одно малейшее изменение мимики его полуоткрытых губ, покрывающийся складками лоб, и это все, что сейчас заставляло его продолжать. Фрэнк думал, что на несколько минут отключился от происходящего, он совсем забыл о телесных удовольствиях, которые резко стали ему безразличны, как бы сильно всё это время он не желал Джерарда, хрупкого и красивого, отчаянно прыгающего на нем — когда-то это было всё, что могло мерещиться ему во снах, но сейчас он мог только слушать тонкий ломающийся голос и наблюдать за россыпью непослушных волос. У него захватывало дыхание, когда Джерард наконец открывал глаза, превращая подлое наблюдение исподлобья в зрительный контакт, заставляющий их двоих двигаться быстрее. — Фрэ-Фрэнк, стой, стой, — прокричал Джерард, впиваясь пальцами в его шею, нежно обвивая её, — Тя-тяжело мне, — на выдохе выскользнуло у него. И Фрэнк без раздумий усадил его на стол, замирая от такого приятного невесомого касания холодных пальцев к его спине, словно он какой-то девственник, смущающийся этого. Если его опыт был так богат, почему за него сейчас все делал Джерард, в свою очередь очень нежно распоряжающийся этим процессом? К сожалению, скрип стола и их крепкие объятья продлились ещё недолго, так как почувствовав приближающийся оргазм, Фрэнк тут же отпрянул от Джерарда, будучи настолько потерявшимся, что оставил на его ноге медленно стекающий след спермы. — Черт, прости, я сейчас, — Фрэнк засуетился, будучи ещё под волной наслаждения, схватил ближайшую к ним пачку салфеток, быстро стараясь избавиться от этого недоразумения. — Так что, мне не поможешь? — Джерард звучал как никогда игриво и насмешливо, он ни разу не коснулся себя, он послушно сидел на одном месте, куда его опустили сейчас чуть трясущиеся руки абсолютно растерявшегося Фрэнка, — Ну, ты же мечтал об этом, когда только увидел меня, — без сомнений продолжал Джерард, терпеливо облокотившись руками на стол, чуть больше раздвинул ноги с перенапряженными от необычной позы коленям. Фрэнк, проглотив выходящий изо рта вздох, неуверенно и аккуратно прикоснулся к нему, и, казалось бы, делал то, что и всегда, но сейчас будто онемел, двигая рукой медленно, и когда Джерард первый раз громко выдохнул, вздрогнув, ускорился, не удержался, впиваясь в губы напротив, закрывая своими норовящий кричать рот. И когда он почувствовал разливающуюся по рукам горячую жидкость, не оторвался от его губ, пока маленькая ладонь не толкнула его в грудь, восстанавливая дистанцию. — Твою же мать, Джерард, этого всего не должно быть, — тут же закричал Фрэнк, которому в голову будто резко ударило какое-то наставление свыше, от чего он тут же бросился куда-то из комнаты. Джерард молча вздохнул и, спрыгнув со стола, устроил себе быстрый душ, надевая первую попавшуюся на пути футболку, одну из немногих чистых в доме. Он не заходил на кухню, откуда доносились какие-то звуки разрушения, будто Фрэнк решил сделать прямой проход оттуда в спальню, продырявив стену. Он точно не мог сказать, сколько длился этот гнев Фрэнка, когда он то переворачивал весь дом, то ненадолго замолкал, будто набираясь сил. Вернулся Фрэнк таким, будто ничего не произошло, он снова выглядел полностью спокойным. — Джамия была права в том, что у тебя все чересчур плохо с агрессией, — тихо проговорил Джерард, оборачиваясь на шаги вошедшего. Джерард сидел за столом, где они только что трахались, но уже смотрел какие-то дурацкие посты в твиттере. — Ты ничего не знаешь про это, — с промелькивающей на середине фразы злостью отвечал Фрэнк, от таких резких слов снова заводясь, — Она переняла это от моих родителей. И если тебе все это не безразлично, тогда, перед моим днем рождения… Это была годовщина их смерти, приукрашенная расставанием с ней. Может хоть так ты поймешь, что дело не только в тебе, а все происходящее гораздо сложнее. И не смей больше упоминать их. — И в чем же ещё сложность? — на скрипящем кресле Джерард развернулся, и теперь выглядел не так, как умелый соблазнитель, а просто смазливым пареньком. Но глубоко кольнул его стыд за необдуманно брошенные слова в порыве страсти о мертвых родителях парня, который сейчас так спокойно упомянул всё это. — Если ты не забыл, то твой брат ненавидит тебя гораздо больше, чем я, — в ответ ранил его другим неприятным фактом. Они пристально смотрели друг на друга и уже немного не так, как было в интимные моменты невероятной близости. Теперь один казался другому даже чуть отвратительным, между ними было какое-то недоверие, опасение сказать что-либо неудачное. Джерард даже отводил глаза в пол, долго не выдерживая взгляда холодных глаз. — Давай будем солидарны к собственным проблемам? Нет никакого повода для вражды или соперничества, — пытался вывести некую мораль Фрэнк, которому тоже было немного неловко сидеть вот так напротив сразу после секса, уже второго секса, который до сих пор для них считался ошибкой, про которую лучше не говорить, — Я питаю к тебе только хорошее, понял? Не надо делать из меня такого изверга, и, если хочешь, закажи себе завтра ещё одну пиццу. Джерард молча кивнул в ответ так, словно понимал, что скрывалось за этими словами.***
Джерарду очень не нравились водолазки, но других вариантов одежды после этой ночи для него не было. Шерсть неприятно ложилась на кожу, которая тут же начинала чесаться, и волосы электризовались, вставая дыбом. С такими неприятными ощущениями начался его день. Всё было как обычно: беспорядок, два часа дня, отбиваемые маленькими настольными часами, Фрэнк, которого приходилось будить целый час или даже дольше. На столике он заметил распакованное письмо с сердечком на конверте, но в то же время сильно измятое. «Фрэнк, милый Фрэнк, мы с тобой ждем ребенка! Как ты думаешь, лучше назвать его Артуром или в твою честь? Ты можешь мне не поверить, но я всегда жду тебя по неизменному адресу там, где ты всегда самый дорогой гость! Я хочу воспитывать нашего ребенка вместе. Прости, что наговорила тебе много лишнего на твой праздник, я, вероятно из-за гормонов, была не в себе. Твоя цветущая розочка, Джамия». Джерард поморщился, быстро пробежав глазами по письму ещё раз, оглядев аккуратный почерк и пририсованные на полях цветы так, словно это писала маленькая девочка. Что не так с Джамией? Почему она ведет себя, как ненормальная, а Фрэнк всё ещё любит ее? Эти любовные вопросы были ему неподвластны, хоть и очень интересны. Будущий отец лежал на спине, распластав руки на всю кровать, как ни в чем не бывало посапывая. Не могла же быть его привлекательность только во внешности? Что заставило Джерарда уже во второй раз переспать с ним? Кажется, он получал всех, о ком только думал, так ещё и воплощая все свои мечты в реальность. Захотел приютить Джерарда — вот он не отходит от его постели, вспоминал про Джамию — она оказалась на празднике, захотел, чтобы Рэй исчез из кофейни из-за глупой ревности — он правда уволился через несколько дней. А как сильна была его воля в отношении главаря группировки, которая и правда, несмотря на оставшийся страх, больше не трогала их. В чем была магия Айеро? — Артур… — Чего? — Это моё второе имя. Джерард Артур Уэй. Джерард невероятно испугался такого внезапного пробуждения Фрэнка, и тот уже через секунду уже вскочил, зевая ему в ухо, оглядывая уже одетого парня, которого привык видеть без одежды или разгуливающего по квартире обмазанного краской. Неужели они оба были такими свиньями, начав с первых дней этой странной совместной жизни ходить полуголыми друг перед другом. Фрэнку стало неуютно от происшествий этой ночи и своего обнаженного вида, так что он тоже натянул футболку, доставая сигареты с подоконника, который служил им складом самых необходимых вещей. Телефоны, деньги (обычно мелкие), расческа со сломанными зубчиками, немного спасающая их непрезентабельный вид, связанный с ужасным неестественным режимом дня. — Что лицо такое кислое? — спрашивал ещё сонным хриплым голосом Фрэнк. — Я не могу понять, что происходит в этой чёртовой квартире с тёмными чарами, превращающими меня в безмозглое животное, — честно отвечал Джерард, — Я должен подумать обо всем этом. Поработаю в две смены, пожалуй. — Эй, ты на ногах не стоишь, может не надо? — тихо задавал себе несвойственный вопрос Фрэнк, хватая его за руку, но когда на него уставились холодные недовольные глаза, одернул её, пальцами задевая его мягкую ладонь. — Тебя это никогда не волновало, а вообще, этой ночи не должно было существовать, ты был прав, — Джерард быстро вышел из квартиры в одних кроссовках, наплевав на вчерашние лужи. Работать он точно не шел. Куда тогда, он даже не знал, но ноги сами по какой-то мышечной памяти понесли его в сторону дома. Ненавистной дорогой, связанной с очень болезненными чувствами, которые медленно разгорались на месте старых шрамов в груди, заставляя покрепче сжать зубы, и становилось уже не так просто шагать по асфальту. Вероятно, Фрэнк правда начинал влюбляться в него, но взаимности Джерард не чувствовал. За двадцать лет он не мог припомнить ни одну влюбленность, длившуюся дольше недели, да и никакого опыта во всём этом у него не было, откуда понимание, что это всё как-то неправильно? Парень, девушка — разницы ведь никакой, если говорить о сексе, но больше ничего он предложить этому миру не мог. Джерард плакал: резко залился слезами, прорывающимися через всю эту стену безразличности и самодостаточности, которую он так долго по кирпичику строил всё это время, не жалея сил. Конечно, целиком ей никуда не деться, но неужели это письмо так сильно повлияло на его чувства, противоположные ночным? Никакой любви, только животная ревность и влечение к его внешнему образу. Машина родителей? Прямо как в фильмах, всё случилось очень вовремя, минута в минуту он оказался именно напротив выходящих родителей из супермаркета, которые, уже подходя к машине, заметили сына, своей усталой походкой привлекающего внимание. Мать тут же кинулась навстречу, и Джерард, глупо улыбаясь во все зубы, ничего не соображая за пеленой подступивших мыслей, обнял её в ответ, и теперь они вместе плакали, хоть и по разным причинам. — Сыночек, Джер, я тоже так рада тебя видеть, но почему ты не объявился раньше? Неужели он так запугал тебя своей ложью? Господи, прости всех нас, — женщина не останавливала свою речь, гладя сына по голове, — Ты так похудел, так изменился! Ты живешь с каким-то странным парнем, да? Джер, ты счастлив хоть чуть-чуть, он за тобой ухаживает? Тише-тише, нет, я не намекаю ни на что, но мы с отцом всегда думали… Отец, он обижен на тебя за такое, якобы предательство, но уже остыл, он любит тебя, но не хочет видеть правду про своего младшего сыночка. Майки в тюрьме, всё это расследуется, мне рассказали, как вы сами завалились домой к этому мудаку, я так удивлена, что ты на это способен… — Мам, подожди, — успокаивал её Джерард, уставший от такого потока информации, которая разом не укладывалась в голове, — То есть вы будете не против, если я вернусь домой? Ненадолго, потом я заработаю ещё чуть больше в кофейне и на картинах, потом съеду. Куда? Мне поздновато учиться, с этим уже налажено, меня всё устраивает. — Возвращайся, пожалуйста, я всегда буду ждать тебя, мой дорогой. Прости, что мы не уследили за Майки, а я, такая глупая, лишилась сразу двоих сыновей, моих бедных мальчиков, — она трясла Джерарда за ворот куртки, а её пакет из магазина валялся на полу с рассыпанными яблоками. Джерард думал, много думал, он не мог говорить, он за весь прошедший месяц не задавался такими важными вопросами разом, голова закружилась. — Донна, нам пора, — издалека кричал мужчина, который специально не смотрел на сына, уже заводя машину. — Господи, прости меня, сыночек, поступай так, как сердце велит, помолись ему, — мать быстро поцеловала его в обе щеки на прощанье, стирая слезы, кинулась к машине, по пути подбирая фрукты. Но если бы она только знала, что за грехи он совершал. Джерард плелся домой (теперь он называл ту квартиру своим домом) по ощущениям целую вечность, едва передвигая ногами, чувствуя всю эту душевную тяжесть всем телом. Осознание свалилось на него за эти пять минут сумбурного разговора посреди шумной улицы и презрительных взглядов, и пазл в голове собрался, остались лишь несколько деталей, которые ждали его там, куда вела конечная точка маршрута. Но этот пазл ему уж очень не нравился. — Джи, ты поступил как последний говнюк, вот так оставив меня, — налетел на него с порога Фрэнк, выпивший уже целый недельный запас энергетиков, от чего руки тряслись, а глаза наливались кровью, лопая капилляры, — Почему ты не можешь мне прямо сказать что-нибудь, я не могу прочесть твои мысли. — Хочешь правду? Я тебя не люблю, — Джерард смотрел в красные глаза, которых вовсе не боялся, как раньше, теперь они сами боялись его, хотя сейчас он был абсолютно спокоен, сказав эти слова прямо в глаза. — А я люблю тебя, чертов Уэй. Я, блять, люблю всю хуйню, которая в тебе есть, всё твое дерьмо в голове и нападки на меня, — кричал Фрэнк, первый раз расплакавшись перед ним, он выглядел как настоящий сумасшедший, стоило ему остаться одному всего на час, — Мне нравятся твои волосы и глаза, и, чёрт побери, ты целиком, с головы до ног, и ты это давно знаешь, но ничего не делаешь, — сорвался Фрэнк, пытаясь отдышаться, но чуть успокоился только тогда, когда кулак со всего размаха полетел в стену. — Что я должен делать теперь, Айеро? — под действительно шокированным взглядом, озадачевшим его таким напором и откровенностью, Джерард не упускал своей несокрушимости перед криками, к чему своим поведением Фрэнк его и приучил, — Нет, я не такой бездушный, ты знаешь, что важен мне, но не в таком смысле. Я знал, что давать тебе шанс было плохо, я очень сильно виноват, но я ничего не могу поделать с тем, что не чувствую ничего подобного, — сожалеющим тоном закончил он, оставаясь виноватым. — Иди нахуй, Джерард, — решительно отозвался Фрэнк и, толкнув его в плечо, кинулся собирать его немногочисленные вещи в спальню, пока их хозяин просто стоял, боясь пошевелиться. Не то чтобы боясь, а просто не желая, — Уходи отсюда, мне плевать, просто выметайся… — Фрэнки… — Не называй меня так! — до звона в ушах орал он, кинув в Джерарда небольшой рюкзак, вытолкнул в коридор, больше не сказав ни слова. Джерард стоял перед лифтом, из которого вышла радостная семья с маленьким ребенком, коляска которого выглядела очень уютно. Фрэнка тоже ждет такая тихая жизнь с ребенком? Хватит ли ему терпения, способен ли он полюбить кого-то другого?