***
— Нам следует отблагодарить ро… этих радушных людей за еду и крышу над головой, — вдруг с самого утра заладила Лилит. Когда она так упирала руки в бока, Роб видел в ней ту безжалостную королеву из воспоминаний. Хотя, это же она и была? Голос у нее здесь такой же поставленный, командный. Да и не поспоришь — проиграл, изволь теперь следовать. Не в правилах Румпельштицхена нарушать договоренности. Только вот проигрыш обходился ему все дороже. — Мы их родную дочь спасли, — отнекивался он как мог. — Не думаешь, что это уже неплохой обмен? Аргумент явно подействовал. Лилит отвела взгляд в сторону и замолчала. Ненадолго. Сжав ладони в кулаки, подошла еще ближе. Буквально нависла над ним, сидящем на стуле, и прошипела: — Роб, сейчас же хватай Бертилака, и отправляйтесь за дровами в лес. Роб встал в расчете, что разница в росте даст ему преимущество в этом споре. Но Лилит даже снизу вверх ухитрялась смотреть все так же властно. И не скажешь, что всего несколько дней назад она молча сидела в клетке. Трон ей явно был больше к лицу. Взбрело же в голову, и теперь не успокоится ведь. Проще согласиться. Спустя несколько мгновений молчаливого противостояния кивнул и направился к Берту. Который снова ускользнул куда-то ночью, а вернулся лишь под утро. Сейчас же крепко спал за шторой в выделенном их разношерстной компании углу. — Берт, — позвал он тихо. В ответ раздалось недовольное мычание. Лилит нетерпеливо кивнула на штору, призывая к более активным действиям. Роб вздохнул и, отодвинув ткань, окинул взглядом спящего. Тот крепко обнимал мешок с сеном. Тот самый, что ночью служил Робу подушкой. Конечно лестно, но… «Лучше бы ночью обнимал так… — подумал было Роб, но засомневался: — Кого? Меня?». Качнул головой, отгоняя шальные мысли, и потряс Берта за плечо. — Нежнее… — пробубнил тот, не открывая глаз, и сжал мешок еще сильнее. Что ему снится?.. Роб почувствовал, как краснеют его уши. Оглянулся на Лилит, проверяя, не услышала ли она. Та поняла взгляд по-своему и намеренно громко уточнила: — Бертилак де Хаутдезерт желает начать утро с освежающего душа в постель? — Уже встал! — Подействовало мгновенно. — Готов наломать дров и преподнести их к твоим ножкам. Берт, откинув подушку, сиял. А спутанные волосы совсем не закрывали от Лилит бледный обнаженный торс. Роб, едва не отодрав, резко задвинул штору назад. С глаз долой этого симулянта!***
Холод пробирался под одежду, а осеннее солнце, несмело выглядывая из-за серых туч, совсем не грело. Надо было брать теплую одежду. Но кто же знал, что путешествие с Лилит так затянется… Когда Роб и Берт уже почти вышли за пределы деревни, их окликнули. К ним бежала незнакомая девчушка. Ее светлые кудряшки выбились из-под белого платка, а лицо раскраснелось от бега. Выронив что-то из подола, она никак не могла решить, догонять их или собирать потерю. И, стоя на месте, продолжала звать: — Господа, стойте… Сто-о-ойте! Берт, сорвавшись с места, стал ей помогать, что вызвало усмешку подошедшего Роба — этому рыцарю лишь бы погеройствовать, а возраст дамы не важен. Пока тот собирал рассыпавшиеся ярко-красные яблоки, девочка сбивчиво объясняла: — Дядя… Глава Рэймунд просил… — Быстро отдышалась. — Передать вам… — Да успокойся, малышка. Мы не убежим, — успокоил ее Берт и попытался вернуть ей фрукты. Девочка энергично завертела головой, отказываясь их брать. — Это вам! Дядя попросил передать, как… — Она задумалась, вспоминая слово. Затем проговорила скороговоркой: — Передать в качестве извинения! Вот. — Не стоило, — отказался Роб. И потянул Берта за собой: — Пошли уже. — Да подожди… Хочет зарыть топор войны, значит. — Берт понимающе кивнул, а девочка опасливо покосилась на его топор за поясом. — Осознал, что заслужил, да? — Заслужил! — закивала девочка. — Так и сказал. — Ладно, малютка. — Берт погладил ее по голове. — Возьмем парочку. Спасибо тебе. А дяде этому передай, чтобы лично приходил. Нечего за спинами детей прятаться. Как только радостная девочка отбежала, улыбка сошла с губ Берта. Продолжив путь вглубь леса, он выругался: — Мерзкий хорек, думает, что парой яблок может искупить то, что годами отдавал в лапы смерти своих же людей. Роб понимающе кивнул. — Ты за это ему врезал? Знал, что здесь творится? — Нет, но рожа знакомой показалась. И как вспышкой ослепило тогда. Из-за него ведь тогда мы… Там… — Берт бросил короткий взгляд на Роба. Во взгляде Роб уловил гнев, сожаление, боль, которые нашли отражение и в нем. Словно собственное вспомнил чужое досадное прошлое. Задумчиво ответил: — Советник всегда вел какую-то свою игру. Но я даже не мог предположить, каких масштабов. А я ведь мог предугадать… — Не ты. Другой. Да и что теперь… Впредь будем знать, кому нельзя доверять. В следующем мире тоже встречу его оплеухой, — хищно улыбнулся Берт. — Напомнишь, если забуду? Другой… А чувства, что который день не дают ему покоя, его собственные или этого, другого? Того, что прожил совсем иную жизнь, полную ненависти, борьбы и одиночества. И закончил ее так скоро и неправильно, едва лишь узнал, что, оказывается, можно иначе. И ради чего? — Напомнишь, Роб? — Берт остановился, словно услышать ответ было слишком важно. Роб кивнул, вызвав теплую улыбку. — Считаешь, что будут еще миры? — Мне нравится так думать. Все разнообразнее, чем смерть, — пожал плечами Берт. — А мне не нравится забывать. Я словно только сейчас нашел себя. А до этого… «Пустота и одиночество». — Что? — Не важно, — отмахнулся. — О, пришли. Небольшие голые деревья выглядели неплохой целью для усмирения Лилит. Берт, вооружившись топором, сразу принялся за работу. А Роб развел костёр, чтобы не замерзнуть в перерывах. Впрочем, это похоже было лишним. Физический труд грел лучше огня. Совсем скоро Берт, воскликнув: «Ух, запарился», стянул с себя рубаху, выставляя напоказ напряженные мышцы и разгоряченную влажную от пота кожу. Затем снова взялся за топор, а вот у Роба работа встала. И не только она. Он честно пытался не пялиться. Некультурно это, когда он все еще не понимал, кто они друг другу. А Берт к тому же так и норовил сбежать от него всякий раз, когда разговор подходил к самому важному. Но тело тянулось ближе. А сердце настойчиво шептало: «Вот же он. Лишь руку протяни». — Помоги поднять ствол, Роб. Внезапная просьба заставила взгляд самовольно опуститься на штаны развернувшегося Берта. — Зачем? — уточнил шокированно. — Лежит неудобно. Роб шумно сглотнул. Шагнул ближе. — Смелее. Хватай уже за конец. Еще шаг. Лишь руку протяни… — Эй! Э-эй! Ты чего?! — отскочил Берт назад. — Сам же просил. — Я не… — Берт задумался на мгновение. Затем его лицо разгладило осознание. Рассмеялся, чуть громче, чем нужно: — Шутить изволишь, Румпельщтильцхен? Не знал, что ты умеешь. Роб же наконец увидел поваленное дерево на земле. Покраснел, поняв ошибку. Вечно с Бертом он теряется. Уж это остается в каждом из миров.***
— Кинь мне палку, — хитро попросил Берт, когда они расположились у костра на передышку. — Хватит уже. — Роб рассерженно бросил в него веткой. В последний час концентрация шуток превысила все допустимые пределы. Берт перехватил хворост и подкинул его в костер. — Не знаю, чего тебе не нравится. Ты же первый начал. — Так ты первым кончи, — проворчал Роб. Осознав, что сказал, закрыл ладонью пылающее лицо. — Черт! Берт прыснул. Загадочно улыбнувшись, прошептал на самое ухо: — Как прикажешь, главнокомандующий. Роб дернулся от горячего воздуха, пощекотавшего кожу, и обреченно закинул голову вверх. Им бы поговорить уже, а не вести себя как подростки. Прочистил горло. Спросил серьезно: — Почему меня избегаешь? Вот так. Вопрос в лоб. Вокруг только лысый лес, волки да белки. Теперь уж точно не убежит от ответа. — А знаешь, Рэймунд в чем-то молодец. Я как раз проголодался. Хочешь яблоко? — вдруг спросил Берт, доставая яркие плоды из кармана. — Что?.. Нет. Немыслимо. Даже сейчас. — Ну ладно, мне больше достанется, — улыбнулся Берт и хотел было приступить к трапезе, но Роб крепко схватил его за плечи. Он всматривался в темные глаза, выискивая в них отражения собственных метаний. Видел себя. Выжидающего. В отчаянии. — Ответь уже. Берт все молчал и изучал лицо напротив, сжимая в руках яблоко. Когда Роб уже готов был отпустить, сказал тихо: — Я боюсь. — Меня? — удивился Роб, отпуская. Руки от напряжения дрожали. — Я не… — Себя. Ты говоришь, что тебе не нравится забывать, а я, наоборот, мечтаю об этом. Я… потерял близкого человека когда-то. Где-то. Не здесь. Роб почувствовал холодное прикосновение чужой ладони к руке, обхватил. Переплел пальцы. — А теперь я еще знаю, что убил тебя. — Мы оба… — А если снова?! — Никогда. Не допущу, — уверенно выдохнул Роб. Берт кивнул, неотрывно глядя на костер, не отпуская руки. — И я. Снова тишина, но уже не такая тяжелая. Оба одновременно выдохнули облако пара. Берт звонко откусил яблоко. — И что теперь? Будешь спать по ночам? — продолжил допрос Роб. В ответ — ничего. Чужие пальцы обмякли в его руке. Берт упал на землю.***
Роб не помнил, как добрался до деревни. Дыхание сбилось еще в начале, а сердце норовило остановиться, отказываясь участвовать в этом безумном забеге. Всю дорогу он крепко сжимал живое недвижимое тело. И слушал, слушал, слушал — каждый вздох, каждое биение чужого сердца. Ругал свое собственное за то, что смело шуметь, заглушать, отвлекать. Берт словно спал, но разбудить его не выходило. Сколько Роб ни кричал, ни тряс — ничего. Чертов Рэймунд, чертово яблоко! Ногой раскрыл дверь и ввалился в их временный дом. Хозяйка испуганно ахнула, а Лилит смерила его недовольным взглядом. — Я просила дрова, Роб. А не в дрова. Но что-то в глазах Роба, заставило ее прикусить язык и одним взмахом расчистить обеденный стол. Деревянные ложки и тарелки застучали по каменному полу. Глиняная посуда осколками разлетелась по комнате. Но Роб не замечал, он бережно укладывал Берта на расчищенную поверхность, сбивчиво рассказывая, что случилось. — Может, он просто подавился? — предположила Мэри, пытаясь открыть Берту рот. — Тогда бы он не дышал, — рявкнул Роб, откидывая ее руки. — Надо к Нут! — Лилит, как обычно, тянуло к бабкам. — К черту старух, от них одни беды. — Нужен поцелуй, — подсказал Лиам, сидя на лавке. — Картине слова не давали, — по привычке бросил Роб. — А ведь юноша прав, — вдруг вступила в разговор хозяйка дома. — В наших краях этот яд «Вечный сон» часто встречается. Противоядие одно — поцелуй. — Я убью этого Рэймунда! — вскрикнул Роб. Поцелуй. Конечно, он слышал об этом яде и знал о поцелуе. Но ведь, как это обычно бывает? Принц целовал принцессу, отбив ее у стаи диких гномов. Разбойница целовала уснувшего пастуха (правда, там не до конца ясно, не симулировал ли тот). Инструкция предельно понятна — для исцеления всегда нужно два разных полюса. А у них все слишком совпадало. Роб опустил отчаянный взгляд на приоткрытые губы Берта. Хотелось попробовать. Но… Ни черта не выйдет же. Да и у всех на глазах? — Лилит, вы же вместе пришли. Целуй скорее! — подтолкнула Лола. — Ох, поищу Рэймунда все же, — не выдержала напряжения хозяйка и вышла из дома. Роб чуть не зарычал, когда увидел, что девушка и вправду решительно склонилась над Бертом. Но затем зачем-то посмотрела на Роба исподлобья и быстро чмокнула спящего в щеку. — Не работает, — пожала она плечами и отошла. — В губы потому что надо! — возразила Лола. — Он красавчик. Я бы могла… — Вы его совсем не знаете. Давайте я! — вызвался вдруг Лиам. — Но ты же мужчина! — пытался образумить его Роб. — И что? Важны чувства! — не останавливался тот. Шаг за шагом он подходил все ближе. Роб молча смотрел за ним, не зная, как остановить. Взмахом головы Лиам откинул светлые волосы назад. Они словно плетью ударили Роба по щеке. Он недовольно выдохнул. Сжал кулаки до предела, ждал, что что-то или кто-то остановит этот вопиющий акт. Но все замерли в ожидании, а Лиам стал наклоняться над Бертом. Внутри все тряслось от разрушительной ревности. Она затмевала взор и заставляла забыть о всякой осторожности. Роб не выдержал. Грубо оттолкнув обнаглевшего юнца, в решительном порыве сам навис над Бертом и обхватил его расслабленные плечи. Занял собой все пространство, чтобы больше точно никто не вздумал «помогать». А затем зажмурился и прижался к расслабленным прохладным губам в поцелуе. Время замерло. Роб не слышал чужих разговоров. Он вслушивался в ощущения, ждал реакции. Надо сильнее? Требовательнее смял чужой рот. Ну же… Очнись. Только очнись. Не смей больше оставлять. Одного. Не дыша, считал еле слышные удары. Пытался вспомнить хоть одну молитву. Ну же… Легкий укус за нижнюю губу. Чужой рот напрягся в улыбке. Получилось?.. Роб хотел отстраниться, удостовериться, но требовательная ладонь легла ему на затылок, притянула в новый совсем нескромный поцелуй. Живой. Роб шумно выдохнул, чувствуя разрастающуюся радость в груди. Мэри, Лола и Лиам выдохнули не менее шумно, очевидно пораженные чудесным исцелением, развернувшимся на их глазах. Роб снова попытался отстраниться, осознавая, что в данный момент на них смотрели все. — Можешь не слезать. Мне все нравится. — Не открывая глаз, промурчал Берт. Вибрации его бархатного голоса сводили с ума, но надо… — Кхе-кхе, Берт, доброе утро! — совсем рядом оказалась Лилит. Тот замер от звука ее голоса, а Роб, воспользовавшись заминкой, отошел от него на безопасную дистанцию, наглухо застегивая плащ. — Чувствую себя пасхальным чудом, — выдохнул Берт, приподнимаясь на локтях и оглядывая столпившихся вокруг людей. В этот момент входная дверь распахнулась, и в дом зашли Деймон и хозяйка. — Рэймунд сбежал… Зато вернулся Деймон. Ой… — Она увидела очнувшегося Берта. Воскликнула радостно: — Лилит, твой поцелуй снял проклятье. Вот она настоящая любовь! — Так это была ты?.. — удивился Берт. — А я думал… — Какой еще поцелуй?! — вспылил Деймон. — Подери меня, Тар! — тихо подытожил Роб.