Дивные чувства в грудной клети

Он пьянит меня, как вино, Его взгляд на меня – любовь, Яблоком подкрепите меня, Лепёшкою накормите меня, Любовью я больна. Правой рукой он обнял меня, А на левой его – голова моя Песнь Песней 2:4–6

Он всю ночь нежно обнимал девушку, боясь перестать слышать биение сердца, которое некогда смел прижимать к грудной клети и даже, выпив словно дурмана, целовать. Право, был в те мгновения своей жизни безумен так, как никогда раньше или после. «Оно снова бьётся и снова находится в груди моей Жаннеты», — подумал Франция, с лёгкой улыбкой на устах наблюдая за спящей Лизой и вместе с тем гладя ту по волосам. В конце концов Бонфуа лишь горестно вздыхает да убирает руку. Вдруг припомнил, как когда-то давно этой самой девушке с трепетом и жаром в сердце признавался в любви, придав слову новое значение. Помнил, как покрывал нежнейшим лобзанием — столь невинны и легки были те касания, что с трудом верится — хладные ручонки Жанны, как шептал ласковые словечки, горя от чувств. Ах, как давно это было… «Я снова увильнул от правды, так и не ответив на вопрос своего ангела. Снова выбрал ложь, и за это я каюсь пред тобой, Жанна…» Невесомо коснулся губами лба девушки, заставив ту вобрать в себя всю нежность этого касания, исполненного любовью. Но вдруг Франциск отшатнулся, как только узрел приоткрытые и всё ещё сонные морские очи, в коих заключена спокойствия гладь Бонфуа. Несомненно, Лиза — Жанна — смысл всей жизни Франции. «О Господь, и как можно не любить её?» — Спи, Лиза… — прошептал он, поглаживая американку по тёмным власам, что так любезно ласкает лунный свет — давно луна покровом их укрыла. — Засыпай, моя любовь, ещё рано. — Почему ты не спишь? — сонным голоском спросила девушка, не отрывая взгляда от Бонфуа, что в сей момент казался ещё прекраснее, чем днём. — Видишь? Я права, тебя что-то терзает, ты уже даже спать не можешь. Потому-то и должен всё мне рассказать! Франциск лишь отмахнулся и лёг рядом, подперев щёку ладонью; всё самозабвенно глядел на единственный свой помысел, желая, чтоб сей момент никогда не заканчивался. — Ты напридумывала себе что попало и теперь веришь в это, а у меня на самом деле всё хорошо, ничто меня не терзает, Лизенька, честное слово. От негодования и чувствуя горечь — та, несомненно, была острее боли ран Иисуса — его лжи на языке, который вдруг прикусила, так сильно нахмурила брови, что они прижались к ресницам. Жанна приподнялась и совсем легонечко, будто бы дурачась, ударила по лбу, хотя её взгляд и говорил об обратном. — Врёшь и даже не краснеешь! Франциск от такого действия со стороны возлюбленной только заливисто рассмеялся, совсем при этом не чувствуя боли. Ему невообразимо грело душу родимое сердцу поведение Девы, в очередной раз доказывающей, что не ошибся и не сошёл с ума, узрев возлюбленную в чужих чертах лица. Это определённо была Жаннета. Франциск игриво закатил глаза, в то время как Жанна сморщила недовольное личико. Совсем такое же, когда не питал эти чувства, схожие с дыханием весны, и заигрывал на глазах Девы с одной проституткой. — Ах, Жа… ты прекрасна, когда злишься, моя любовь, — честно сказал ей, поцеловав в покрасневшую ланиту. «У неё не такой уж и хороший французский. Надеюсь, не поняла, что я чуть не назвал её другим именем». — Говори медленнее, я тебя так не понимаю, — взвыла Дева, как вдруг взял её ангельский лик в свои ладони да стал укрывать ласковыми поцелуями. «Я готов цепляться за неё даже в том случае, если станет хладным трупом. Даже тогда проявлю эгоизм… Я ужасен да отвратен Господу, Жанна, и всему виной я сам, ибо должен был оставить тебя. Но не смог… Я бы не смог существовать, зная, что ты живая. В том моё истинное проклятие…» — Знаешь, есть всё-таки кое-что, что меня беспокоит, — молвил он, поглаживая девушку по лицу. — Смерть одного дорогого мне человека, мы с ней были очень близки, увы, она трагически погибла много лет назад. И по сей день я пребываю в печали из-за её смерти... Франции было больно из-за Жанны, и удивительным было то, что в этот момент его жалела Лиза, которая в той жизни являлась Девой... Он страдал и вместе с тем успокоивал своё болящее сердце её присутствием и нежными касаниями; Лиза шептала: «Мне так жаль тебя и ту девушку...»