Дивные чувства в грудной клети

Ветер в Провансе, как успела за пару недель отметить Лиза, был весьма наглым и раздражающим, ибо не только заставляет противно скрипеть окна, двери и ставни, но и угрожающе завывает, ломая и срывая всё снаружи. Ливни же порой имеют сокрушающую силу, первородным гневом осыпаясь на прибрежные травы. После него на ветках старых древ всегда блещут капли, сверкая на лучистом солнце, будто драгоценные камни. Но грозовые тучи быстро рассеивает мистраль, возвращая безоблачное синее небо; долее дождь не кропит померкший небосвод. Солнце здесь, стоит выйти ранним утром из дома, заставляет воспрянуть духом и ощутить себя бодрой. К сожалению, днём оно нещадно да неутомимо палит — температура порой превышает сорок градусов, — вынуждая сидеть дома, но Лиза всё равно идёт гулять в тени деревьев, фотографируя всё, что только попадётся на глаза. Именно в такие летние дни более ясно ощущается аромат дивных розарий, пока кругом цветут поля с лавандой, пшеницей и болотно-зелёным виноградом. — Здесь воздух такой сухой и горячий, — произнесла девушка, настраивая объектив. — Mon amour, конечно, on est bien ici, но давай пойдём в дом? Тут так жарко... А в доме кондиционер. Откроем провансальское вино — раньше оно было воистину кошмарным, его можно было пить только из больших бокалов, чтобы пожиже разбавить водой, так что ты обязана его попробовать — и поговорим о чём-нибудь, пробуя засахаренные фрукты из Апта. Франциск, отдыхая на садовых качелях, пока Лиза делала снимки сада, прикрыл блаженно глаза и растянул губы в обворожительной улыбке, представив то, как они чудесно проведут этот вечер и даже посмотрят какой-нибудь культовый французский фильм. Да, определённо это будет лучший вечер. От подобной мысли Бонфуа пригубил вино. — Я хочу увидеть поле лаванды перед аббатством Сенанк и само аббатство, а не пить вино и разговаривать. Я бы поехала сама, но у меня плохой французский и саму местность не знаю, так что давай завтра туда съездим? — Лиза подошла к Франции и, убрав золотистую прядь ему за ухо, села рядом. Франциск положил ей на плечо свою голову, но перед этим лёгким поцелуем коснулся нежной щеки девушки, та была подобна лепесткам лилии. Право, ею был полюблен и приголублен. — О, mon age, твоё желание — закон, но то завтра, а сейчас давай пойдём в дом. — Да-да, — пробормотала себе под нос Лиза, просматривая полученные снимки, — ты иди, а я пойду прогуляюсь и пофотографирую. Бонфуа издал мученический вздох, после чего осторожно и ласково пробежал пальцами по руке Лизы, собираясь отнять у неё фотоаппарат. Он купил ей его, чтобы девушка не забрасывала своё хобби и чаще улыбалась, в особенности ему, а по итогу даже и не смотрит на Франциска, отдавая всё своё внимание фотоаппарату. — Лиза-а-а, — протянул Франция, растянув губы в ухмылке, — пойдём в дом, ты же солнечный удар получишь. Но если и дальше будешь настаивать, то я пойду с тобой. — Нет! Я не разрешаю тебе пойти со мной, иначе не дашь пофотографировать, будешь бубнить и мешать. Он любил с искрящейся теплотой её сгоревшие кости да те раны на живой плоти, оставленные врагом, теперь же по прошествии столько веков любил то, что Жанна жива. Именно поэтому и улыбнулся сладко, тягуче, но не менее печально прежде, чем всё-таки отобрал фотоаппарат. — Так-с, посмотрим, что ты тут нафотографировала. Хм, может тебе стоит выставку со своими работами организовать? — Очень смешно, — фыркнула Лиза. Он хотел было возразить и сказать, что он не шутит, как вдруг наткнулся на собственные фотографии, сделанные явно в тот момент, пока сам Бонфуа не видел. Франция не мог не отметить то, с каким мастерством и любовью те были сделаны, его душа даже хороший ракурс выбрала, дабы прекрасно получился. От этого он грустно улыбнулся. — Я люблю тебя, моя Лиза, — будучи исполненным пламенной любовью к ней, прошептал Франция, и тут же вовлёк девушку в лёгкий поцелуй. — Je voudrais vous dire combien je t'aime... Quoi qu'il arrive à côté... Je veux être avec toi. Lisa, tu es mon âme sœur... Она заливисто смеялась, прикрыв очи, пока Франциск целовал её ручки и всё не переставал признаваться в любви, от коей давно сошёл с ума, иначе он не может объяснить, почему с таким обожанием глядит. «Я всё сделаю для тебя, Жаннета, готов к твоим ногам кинуть всё, что только пожелаешь. Взамен прошу быть живой, даже не нужно меня любить, главное живи...»