***
Когда Джеймс Поттер получил письмо на Рождество от неизвестной сипухи, он насторожился. Не без причин, конечно же, ведь как раз за ночь до этого он отправил письма многим Слизеринцам с шутливыми розыгрышами. Не серьезно конечно, никаких травмирующих или, не дай Мерлин, калечащих шуток. Мама и так наказала его за ссору с Снайвелусом, да и, сегодня, про вечерний бал Блэков не стоило забывать. Так что, в этот раз шутки были не серьезные, к сожалению, просто чтобы поднять настроение. Настроение Джеймса конечно же. И поэтому первым делом он проверил письмо на всевозможные заклинания и проверил его артефактом отца, выявляющим яды, который Флимонт, знающий о любви своего чада к так называемым шуткам, сделал для его безопасности. И лишь после всех обязательных процедур он наконец проверил от кого было письмо. Это было от Лили! Джеймс чуть не заорал от счастья, когда увидел его! После стольких лет «добивания» от Эванс внимания, она наконец написала ему письмо! Ха, Бродяга наверное с ума сойдёт, когда узнает об этом. Нужно обязательно, потом, ему написать! Он уже представлял, как в письме будет признание в любви Лили к нему и то, что она предложит ему встречаться. Он кончено же поведет себя холодно, ведь она столько раз ему прилюдно отказывала и весьма грубо. Но всё же согласиться встречаться, так как он сам не повел себя как джентльмен и после нескольких лет вместе, они поженятся и у них обязательно будет ребенок. Первенца они назовут Гарри или Гарриэт в честь его дяди. И так, предаваясь розовым мечтам, Джеймс, чуть ли не забыл прочесть письмо. Благо, сипуха, что до этого с презрением на него глядела недовольно ухнула. И привела его в чувство. — Ха, ха, а вы с Эванс похожи, она тоже смотрит на меня так, — с весельем в голосе сказал Джеймс, взлохматив волосы на затылке тем жестом, который так бесил Лили. И приступил к чтению. К его разочарованию в письме не было никаких признаний и даже предложений встречаться. Лишь просьба Лили узнать могут ли в Мунго помочь магглам и сможет ли он устроить так, чтобы её семье помогли. За хорошие галеоны. Джеймс нахмурился. Конечно было немного обидно, что Лили-цветок, даже не спросила в письме про его дела и прямо указала, что помимо самого факта существования письма от Лили (как вам отсылочка? Терри), не носит романтический характер, он все же забеспокоился за неё. Да и то, что Лили написала ему письмо говорило о многом. К сожалению ни о чём хорошем. Так что, он отправил ей ответное письмо с заверением, что обязательно поможет и не забыл признаться в любви, всего лишь один раз, конечно же. У Джеймса есть чувство такта и сердце. Отдав письмо сипухе, которая чуть не сгрызла его палец, Джеймс отправился к своей матери Юфимии, что является одним из потомков основателей больницы Мунго, то есть большой шишкой. Усмехнувшись маггловскому сравнению, Джеймс постучал в кабинет матери. Им предстоял долгий разговор. Юфимия выслушала сына, что использовал всё свое красноречие, дабы убедить её помочь семье его возлюбленной. И согласилась, но с одним условием. До окончания Хогвартса он не будет оказывать ни одной ведьме никаких знаков внимания. И главное, начнет присматриваться к другим ведьмам помимо небезызвестной Эванс. Джеймс, услышав предложение матери, оторопел и смел было возмутиться, но холодный взгляд темно-карих глаз быстро остудил его. Он сам понимал, что загнал себя в ловушку, его мать и так была не вы восторге от выбора сына, считая что тому не стоит торопиться с «любовью». Нужно дать себе сначала пожить, а потом осознанно прийти к одному выбору. А после того как Эванс, которая, по еë мнению, чуть ли не поливала грязью её сына, без каких-либо моральных дилемм просила о помощи, возмутило её. Конечно она знает, что её сын не идеал, но вот в чём дело. Джеймс её сын, в то время как эта Лили ей никто. Так что сердце Юфимии болело за одного человека и этим человеком не являлась Лили Эванс. Но она даст им шанс, если Джеймс и вправду любит её, то она обещает присмотреться к ней, а если Лили окажется достойной ведьмой то и одобрит их брак. Но ровно когда им обоим исполнится 25. Не меньше. Юфимии это новая мода на браки сразу после школы казались сущей глупостью, она вышла замуж за Флимонта в 30 лет и в то время это казалось нормой. А сейчас из-за маггловских тенденций даже аристократы вступают в брак в раннем возрасте. Юфимия может лишь головой качать на это. — Я надеюсь, мы хорошо поняли друг друга, молодой человек, — сказала Юфимия, глядя на Джеймса. На что тот покорно опустил голову, — Не смейте даже думать, что сможете меня обмануть. Думаю вы, как никто другой, знаете, что у меня везде есть глаза и уши, а особенно их много в Хогвартсе. И, не давая своему сыну даже шанса ответить, знаком показала ему выйти. Джеймс, знающий о темпераменте своей maman, тихо покинул её обитель. Что ж, главной цели он достиг, остальное придёт лишь со временем. *** Юфимия, если признаться, не ожидала, что обычное удовлетворение прихоти Джеймса принесёт такие плоды. Кто же знал, что трагичный случай сделает из обычного сквиба — ведьму! Пока что целителю, что за ней сейчас приглядывает положено, читай приказано, держать язык за зубами. Благо, на этот случай припасены различные клятвы целителей, что запрещают сообщать о личности пациента…до поры до времени, конечно. Да и самой Юфимии было весьма интересно узнать, как это получилось чтобы сквиб из простецов, смог овладеть магией. Как никак у самой Юфимии есть парочка кузенов с таким недугом, а у Поттеров их в последнее время ещё больше. Она хотела помочь на благо семьи и рода. Джеймс, этот хитрый проныра, которому место в Слизерине, а не на алом факультете. Решил, что раз есть тайна и он косвенно стал причиной её появления, то он должен «охранять» её, чтобы, не дай Мерлин, о ней кто-то узнал! Поэтому он вместе с Сириусом решили толпиться у палаты мисс Эванс и случайно встречаться с её сестрой. Юфимия, как выпускница серебристо-зеленого факультета, быстренько решила что раз сын заинтересован в Мунго, то и Мунго заинтересуется им. И оперативно записала его на курсы молодых целителей. Флимонт, что узнал об этом, лишь сочувственно посмотрел в сторону сына, но предпринимать какие-то действия не смел. Его внутренний барсук подсказывал, пока отойти и дать жене и сыну пообщаться. И так, план Джеймса «обойти мамины запреты и сблизиться с Эванс» был провален, а сам Джеймс учился различным медицинским заклинаниям, к сожалению, ему пришлось дать клятву не использовать их в корыстные целях, кроме как помочь другим. Что ж Юфимия 1, а Джеймс 0.***
«Я убью Бродягу», — думал Джеймс, медленно открывая дверь палаты старшей Эванс. Для всех это была просто непримечательная дверь от которой так и хотелось отвернуться. О том, кто или что находиться за этой дверью, знал лишь очень узкий круг людей включая Джеймса и Сириуса. Даже Эванс точно не знала, где находиться эта палата. Хотя в ней лежит её сестра. Мощные чары и полная конфиденциальность, в таких палатах лежали лишь очень высокопоставленные лица или преступники. Ну, или люди под патронажем Поттеров. Когда Сириус, Мерлин бы его побрал, на выигранный спор пожелал, чтобы он зашёл в палату старшей Эванс и сфотографировал её, он не думал, что это будет так трудно. Последний раз когда он видел старшую Эванс она была страшна как смерть. Безволосая и с опухшим лицом. После прохода двух месяцев целительских курсов, Джеймсу стало стыдно за свои мысли. Но внутри, его всё ещё немного коробило от последствия первого впечатления. Дверь бесшумно захлопнулась и сердце Джеймса быстро застучало без объективных причин. Новейший колдоппарат мертвым грузом висел на шее. Медленно дыша он подошёл к кровати на которой лежала девушка. Его глаза внимательно осматривали бессознательное тело. И на удивление, без травм и с волосами до плеч, старшая Эванс выглядела даже красиво. Джеймс заметил, что у неё высокие скулы и тонкие брови вразлет. И мысленно дал себе подзатыльник, когда понял куда унесли его мысли. Медленно сняв с шеи колдоппарат, Джеймс наконец решился исполнить глупый фант и покинуть эту Мордредову палату. Ему и вправду стало жутко, в комнате из-за чар не было слышно ни звука кроме мерного дыхания девушки. Приблизив лицо к камере Джеймс чуть ли не заорал, потому что с камеры на него глядело лицо старшей Эванс, с самыми зелёными глазами на свете.