***
Человеческая психика поражала своей гибкостью и умением адаптироваться, казалось бы, к любым ситуациям. Ни один андроид так бы не смог, программные алгоритмы просто не заточены под это. Ты либо работаешь как надо (или почти как надо, учитывая коррективы, что вносила девиация), либо доводишь себя до перегрева и самоуничтожаешься. Поэтому критический уровень стресса для андроидов был опасен, под действием тысяч сбоев одновременно выдернуть себя обратно в мир было тяжело, а решения, принятые во время краха программы, иной раз имели крайне негативные последствия. Это можно было сравнить с приступом психоза, когда действуешь, не отдавая себе отчёта в происходящем, а потом пожинаешь плоды своих ошибок, поэтому преступления на эмоциональной почве и самоубийства андроиды совершали чаще, чем люди. У людей в этом отношении было проще, они годами учились понимать, принимать и переживать свои эмоции. И даже если доходило до крайностей, даже если человек перегорал, всегда оставался шанс вернуть его в условную норму. Если перегорал андроид, то возвращать было нечего — он просто себя убивал. Люди удивительные, это точно, а Гэвин был удивительным вдвойне. Гибкость его психики и поведения поражала своей противоречивостью. Сложно было сказать, как вели бы себя на его месте другие полицейские, но он умудрялся сочетать в себе диаметрально противоположные черты: оставаясь верным дерзкому, язвительному характеру и грубой манере говорить, он научился прогибаться в сексе, перестал стесняться физиологии, стал честно отвечать на вопросы, охотнее шёл на контакт, доносил свои мысли, и, самое главное, он научился просить. Удивительное сочетание, когда он сжимался на пальцах или вокруг очередной игрушки, замирал в оргазме, практически срываясь на крик, а через несколько минут, отойдя от эйфории и действия возбудителя, не боялся посылать на хуй и огрызаться. Покорённый, но не сломленный. Как дворовый кот, который живёт у тебя дома, спит в твоей кровати, делает вид, что подчиняется твоим правилам, но не побоится оцарапать и укусить в любой момент, как что-то не понравится. Вот он принимает пальцы до самого горла, облизывает ладонь, прикусывает чувствительные подушечки или насаживается до упора на фаллос, учась делать горловой, а спустя время, получив свою порцию удовольствия, похвалу и некоторую свободу передвижения, рычит, ругается, даже пытается отбиваться. О лучшем результате нельзя было и мечтать, ведь с самого начала было важно, чтобы Гэвин оставался собой: тем хамоватым, заносчивым, саркастичным человеком. Полюбившимся человеком. Подготовить его к приходу людей, но при этом не сломать личность, сохранить характер было чертовски сложно. Даже алгоритмы социального взаимодействия и все дополнения, загруженные из Сети, не гарантировали достижение необходимого результата. Не общение, а ходьба по лезвию, тонкая, ювелирная работа, где малейшая ошибка привела бы к провалу. Но пока всё шло если не хорошо, то близко к этому, лишь один минус портил общую картину, выбивался из неё раздражающим ярким пятном – Гэвину было скучно. Проводить с ним круглые сутки не позволяли рабочие обязанности, приходилось довольствоваться вечерним взаимодействием и полностью посвящать ему редкие выходные. Благодаря тому, что Гэвин отсыпался днём, получалось тренировать и говорить с ним ещё и ночью, но по мере его привыкания к сексуальному взаимодействию приходилось сокращать часы ночного общения. Человеку нужен отдых. Не только человеку, конечно, андроиды тоже не могли работать круглосуточно, не теряя производительности, но здоровье Гэвина было в приоритете. Приближалось время, когда он должен был принять первого посетителя, а дальше людей стало бы больше. От одной мысли, что нужно подпустить к Гэвину кого-то, система выдавала такой ворох ошибок, что на их устранение уходили десятки секунд. Хотелось просто быть рядом: смотреть, ласкать, ухаживать, говорить, любить. Казалось бы, вот он, лежит перед тобой — открытый, честный — протяни руку, и он станет твоим, со временем позволит если не всё, то многое. Но нет, фантазии разбивались о суровую стену реальности, и в этой реальности не дано было так просто занять место рядом с ним. Пока не дано, но впереди было достаточно времени, чтобы повернуть ситуацию в свою пользу. А до этого момента оставалось мириться с необходимостью подпустить к нему посторонних и успокаивать себя тем, что люди будут приходить и уходить, одно лицо будет сменяться другим, и единственной константой будет механический голос во тьме, который Гэвин, привыкнув, будет ждать каждый день. Сейчас Гэвин крепко спал, обняв одеяло руками и ногами. Исходя из времени засыпания, была фаза глубокого сна, можно было без опаски войти в комнату, завязать глаза, и он бы ничего не заметил. Каждый раз приходить к нему без подстраховки в виде снотворного было рискованно. Вдруг что-то услышит, вдруг проснётся из-за кошмара, которые хоть и стали реже преследовать Гэвина, но до конца не прошли. Что будет, если он раньше времени узнает о том, с кем был всё это время? Предполагать было страшно, но при этом не получалось заставить себя сначала отправлять в комнату куклу, чтобы завязала маску, а потом заходить самому. Криминальные психологи назвали бы такой риск подсознательным желанием разоблачения, и, возможно, это было не так далеко от правды. В любом случае придёт время снять все маски и во всём сознаться, и нестерпимо хотелось, чтобы это время пришло как можно быстрее. А сейчас нужно было дождаться, пока Гэвин проснётся. Сновидения стали реже. Если первое время, стоило закрыть глаза, проигрывалась картинка нападения в тоннеле, то со временем она размылась, потеряла насыщенность и почти не вызывала эмоций. Иногда мозг путал воспоминания. То на месте похитителя оказывался Ричард, душащий уверенно, но с точным расчётом, чтобы не навредить. То снова кидало в гущу событий, в день захвата, в день поцелуя и признания, только на месте Ричарда теперь был неизвестный без лица и с механическим голосом. Нет, не неизвестный, а Тин. И целовал он чувственно, немного неуверенно в начале и со страстным напором в конце. Из этих снов выдёргивало резко, грубо, сердце колотилось в горле, пока сознание старалось как можно скорее вычеркнуть из памяти ощущение пластиковых губ и собственное согласие быть вместе. Это пугало, это злило, разжигало внутри костёр ненависти ко всем: к себе, что сдавался так быстро; к Ричарду, что искал так долго; к Тину, что уверенно отвоёвывал место в голове. Иногда снились детективные будни: скучные отчёты, опросы свидетелей, поездки по городу или сидение в офисе за очередной игрой. Сейчас был один из таких снов: опен-спейс, середина рабочего дня, вокруг шум раций, разговоры патрульных, очередные унылые занудствования Коннора. И в хор голосов постепенно примешивался какой-то звук, негромкий, при этом такой знакомый. Скрип. Напарник снова был чем-то раздражён? — Ричи? — просыпаясь, пробормотал Гэвин и перевернулся на бок. — Как интересно… Ты ассоциируешь меня с ним? — механический голос справа, а следом матрас прогнулся, когда Тин сел рядом. — Нет. — На автомате попытался потереть глаза, но напоролся на повязку. — Забудь, просто приснилось. Сев на край кровати, Гэвин потянулся, хрустя позвонками, и, перебросив цепь от ошейника за спину, на ощупь двинулся к туалету. Тин сдержал обещание, в свободное от его сраных тренировок время можно было самостоятельно передвигаться по комнате. Длины цепи хватало дойти до двери санузла, а вот до выхода или фейкового окна не получалось дотянуться даже кончиками пальцев — рассчитал расстояние. Но из-за его непредсказуемых появлений пришлось наловчиться двигаться, ссать и мыть руки, не полагаясь на зрение. — И что же тебе такое снилось, Гэвин, что ты решил назвать меня Ричи? — не скрывая интереса, спросил Тин, стоило вернуться обратно в кровать. — Скрип, — односложно ответил Гэвин. — Что за скрип? — Когда Ричард раздражён или напряжён, он скрипит зубами, — нехотя пояснил Рид, понимая, что Тин в любом случае вытащит из него правду. — Мне снился офис, рабочий день, я играл в телефон, а Ричи не любил, когда я отвлекался, от этого и звук. — Дурная привычка, — протянул Тин и встал с кровати, — неужели не раздражала? — Меня больше раздражала его манера крутиться в кресле, а остальное — мелочи, — буркнул Гэвин. — И много этого «остального»? — Не очень, — вздохнув, Рид прислушался к тому, что делает Тин, но тот замер в стороне, словно старался не издавать и малейшего звука. — Кроме того, что я уже назвал, он крутил ручку, иногда слишком пристально пялился — сканировал, мать его. А ещё задавал странные вопросы, будто хотел знать обо мне всё. Хотя, учитывая его признание, теперь я понимаю природу этих вопросов. — Он ведь нравится тебе, может, ты даже влюблён в него, так ведь? — Молчание и заторможенный кивок в ответ. — Тогда почему вы не были вместе? В полиции не запрещены романтические отношения между коллегами, не приветствуются, как и везде, но не запрещены. — Зачем тебе это знать? — нервно дёрнув плечами, спросил Рид. — Ты мне интересен, я думал, это очевидно, — неожиданно раздалось у самого уха. — Прекрасно, блядь. — Вздрогнув, Гэвин отодвинулся. — Только не говори, что ты тоже запал на меня, кусок пластика. — Не переводи тему, Гэвин, — в механическом голосе послышалось недовольство. Рида временами пугало, насколько хорошо он научился отличать эмоции в этом искусственном звучании. — Когда я только получил должность детектива, меня приставили в качестве стажёра к сержанту Луи Райту, — глубоко вздохнув, начал рассказ Гэвин. — Он был старше меня почти на десять лет и опытнее ровно на столько же, опекал на заданиях, помогал советами, и со временем мы сдружились. Однажды, спустя месяца четыре совместной работы, он позвал меня в бар, и я на кой-то хрен согласился. Я же не пью даже, не переношу алкоголь, но решил, что от одной бутылки пива ничего не случится. Замявшись, Рид в задумчивости закусил губу, но пластиковые пальцы настойчиво приоткрыли рот, не давая кусать слишком сильно. Отстранив руку, Гэвин продолжил: — Меня унесло с нескольких глотков, но вместо того, чтобы вызвать такси и свалить домой, я полез к нему в штаны. — Вы переспали? — Нет, не в тот раз. Сначала у меня не встал, а потом накатила тошнота, и остаток вечера я обнимался с вонючим толчком, — брезгливо поморщившись, ответил Гэвин. — На утро было стрёмно, что пиздец, а когда я застал его у себя на кухне, стало ещё стремнее. Думал, что мы сделаем вид, будто ни хрена не было, даже не помню толком, какую хуйню нёс, чтобы отмазаться, а он и слушать не стал, упал на колени и отсосал так, что я, блядь, звёзды на собственном потолке увидел. Оказалось, он сох по мне уже пару месяцев, а я, долбоёб слепой, не замечал. Он думал, что я по бабам только, весь же из себя брутальный такой, небритый, дерзкий — истинный мужик, а тут такой фортель по пьяни выкинул. Откинувшись на спинку кровати, Гэвин сделал несколько глубоких вдохов, успокаивая бешеный ритм сердца. Он не любил вспоминать Луи, ненавидел себя за то, что решил попробовать те отношения. — Мы были вместе всего три месяца. На работе шифровались, чтобы меньше пиздели, хотя все и так просекли через пару недель. В любом случае пока отношения не мешали расследованиям, Фаулер закрывал глаза, а мнением остальных мы особо не интересовались. А потом на нас упало одно сраное дело с серийником. Мы вышли на его след довольно быстро, вломились в дом как раз в тот момент, когда он хотел застрелить очередную жертву, но отвлёкся на нас, и… — скомкав в кулаках одеяло, Гэвин постарался откинуть всплывшую в голове картинку. — Он выстрелил. Я был как раз на линии огня, но Луи оттолкнул и принял пулю на себя. Мою, блядь, пулю! Рид шмыгнул носом, но сдержал себя от лишнего проявления эмоций. — Я убил того серийника, прямо в голову выстрелил падле и кинулся к Луи, но не мог ничем помочь: пуля пробила подключичную артерию, он истёк кровью ещё до приезда «скорой». А самое уёбищное во всей этой истории то, что если бы пуля попала в меня, то просто задела бы плечо. — Откуда ты знаешь? — Мне андроид сказал, патрульный, который приехал самым первым, рассчитал что-то в своей башке и выдал такой вердикт. Даже успокоить попытался, чем выбесил меня ещё больше. Будто пластиковый болван может что-то понимать в человеческих чувствах. — Скривив губы, Гэвин сделал несколько вдохов и продолжил. — Не сунься Луи прикрывать меня, он был бы жив. И вот после этого я раз и навсегда зарёкся завязывать отношения с коллегами, никакой романтики, никакой ебли, только работа и не более. — Ты не думал, что он бы прикрыл тебя в любом случае? — Думал, но какая хуй разница? Пока есть хоть мизерная вероятность, что он прикрыл меня из-за своих чувств, я лучше буду страдать от неразделённой любви, чем снова смотреть, как напарник умирает у меня на руках. — Приняв бутылку воды, Гэвин сделал несколько жадных глотков. — Твой напарник, Ричард, в подобной ситуации поступил бы так же, — с неопознаваемыми интонациями в голосе произнёс Тин. — Ты не можешь этого знать. — Могу. Ты не замечал, но в его глазах ты не просто коллега, не просто любимый человек, он смотрит на тебя, будто ты целый мир, без которого нет смысла существовать дальше, — хмыкнул и продолжил с усмешкой, — как думаешь, каково это, когда твой мир тебя отвергает? Гэвин молчал, не зная, что ответить. Неужели всё действительно зашло так далеко? Насколько сильно успел полюбить Ричард, что даже какой-то сраный андроид, который его и не знал толком, успел разглядеть подобное? Или он его знал?.. Внезапная догадка вспышкой озарила сознание, и Гэвин вскинулся, поворачиваясь в ту сторону, где сидел Тин. Что, если он один из сотрудников ДПД? Он знает, кто занимается поисками, а если соотнести его появления с графиком работы, то получается, он приходит после смены. «Нуэве» ведь могли подослать крысу, чтобы иметь доступ к базам, ведь в них можно дополнительно пробивать информацию о похищенных. Но если он коп, то почему не предупредил о готовящемся захвате борделя: не успел, уровень доступа не позволяет заглянуть в файлы расследования или решил не отсвечивать, чтобы не выдать себя? Кто же он: администратор, патрульный, спецназовец или детектив? Или догадка ошибочная, и Тин не имеет никакого отношения к участку? — Кем ты работаешь? — пересохшими губами произнёс Гэвин. — Ты ведь не просто шестёрка «Нуэве», не один из работников борделя, так ведь? — Угадал, — в голосе читалась улыбка, а потом Тин склонился и прошептал в самое ухо, — я офицер полиции. И прежде, чем Гэвин успел ответить, в бедро впилась игла.Поиски продолжаются
18 июля 2022 г. в 11:00
Примечания:
Продолжение, которого сегодня никто не ждал~ И да, в пятницу тоже будет глава.
3 сентября 2039 года
— Спасибо за сотрудничество, — прервав коннект, холодно произнёс Ричард и кивнул Миллеру, давая понять, что можно проводить андроида к выходу. Это было седьмое «спасибо за сотрудничество» за сегодня, хотя время только перевалило за полдень, а сколько таких неискренних «спасибо» было сказано за прошедшие две с лишним недели, он даже считать не хотел. Маркус быстро предоставил серийные номера и ай-ди, в течение суток удалось связаться со всеми андроидами, подключавшимися к Вай-Фай на Мичиган-авеню. Многие из них согласились приехать в участок, к некоторым пришлось добираться самостоятельно, чтобы проверить память. Все были чисты. Оставшаяся треть андроидов, которые отказались показывать память, повисла удручающим списком подозреваемых, имена из которого вычёркивались отвратительно медленно. Шестьдесят четыре имени. Повезло, что одиннадцатое — не выходной, иначе подозреваемых было бы ещё больше. Коннор явно перестарался с радиусом в два километра. Возможно, Гэвин не так далеко ушёл в своих предположениях, обозвав его контрол-фриком.
Выйдя из допросной, Ричард на автомате отправился вниз, на парковку, где с пятнадцатого августа стояла машина Гэвина. Как и ожидалось, «хонду» детектива нашли на свалке — це́лую, даже почти чистую, только внутри не удалось обнаружить ничего полезного: остаточные следы пороха, ДНК самого Гэвина, пара ниток и немного грязи на ковриках — ни один из следов не помог бы выйти на похитителя. Попытки отследить перемещения автомобиля по городу тоже не дали результата. Машина Гэвина засветилась на нескольких дорожных камерах: в Корктауне и перед въездом в тоннель, когда за рулём был сам Гэвин; потом почти в одиннадцать вечера на границе Корктауна и Мидтауна; дальше по пути за город и на подъезде к свалке. Между похищением Рида в тоннеле и приездом автомобиля на городскую свалку прошло не больше сорока минут, но из-за малого объёма данных определить радиус поиска и обозначить примерное место, где могли держать Гэвина, не представлялось возможным. Как похититель добирался обратно в город, тоже оставалось под вопросом. Коннор рассматривал варианты, что на месте его ждал подельник или же неизвестный угнал на свалке одну из машин, что были ещё на ходу, но ни одну из теорий не удалось ни подтвердить, ни опровергнуть.
«Хорошо постарался, скрывая маршрут, знал же, где расположены городские видеокамеры», — если бы не саркастичные интонации в модуляции, можно было счесть за комплимент.
Знал, да, ведь даже по тем редким кадрам, на которых можно было разглядеть похитителя, не было ясно, кто он — лицо было скрыто за опущенным солнцезащитным козырьком или отвёрнуто в сторону. Удалось понять лишь то, что это всё-таки андроид, ведь на нескольких кадрах видна кисть без скина на руле и часть шеи, тоже без искусственной кожи. Мужской молд, исходя из силуэта, средний рост, средние габариты — модель определить было невозможно, похитителем мог быть кто угодно, начиная от уборщика, заканчивая патрульным. Удалось исключить только грузчиков TR400 и солдат SQ800, которые превосходили похитителя комплекцией. Не густо, учитывая, сколько моделей оставалось в списке подозреваемых.
Подойдя к чёрному капоту, Ричард привычно очертил пальцами неглубокую длинную царапину и после этого присел на него. Двери были опечатаны, сам автомобиль должны были отправить в соответствующее хранилище улик, но капитан распорядился оставить его на стоянке департамента. И теперь андроид ходил к нему каждый рабочий день, представляя, что Гэвин не где-то в городе заперт в комнате, а здесь, рядом. Так было проще дожидаться вечера, но даже дома не получалось полноценно отдохнуть.
Постоянная нагрузка на процессор давала о себе знать. Тянуть текущие расследования и думать о Гэвине, принимать участие в поисках и думать о Гэвине, приходить домой и думать о Гэвине было тяжело. Слишком тяжело. Из двадцати четырёх часов в сутках на отдых оставалось всего три-четыре, а функционирование без стазиса и постоянное волнение приводило к перегреву. Уровень стресса перестал опускаться ниже семидесяти одного процента, его едва получалось удерживать у верхней границы нормы.
— Поскорей бы всё закончилось, — прошептал Ричард, прикрыв глаза. — Взять Гэвина и уехать как можно дальше из Детройта, и к чёрту эту работу.
«Вот так просто, "к чёрту работу"? Ведь мог послать всё к хренам ещё до своего признания, перевёлся бы обратно в спецназ, были бы вместе. А теперь что?» — в модуляции звучала обида, укор, раздражение.
— «Дерьмо случается», так ведь? — грустно ухмыльнулся Найнс, ненавидя сам себя. В сложившихся обстоятельствах пользоваться выражениями Гэвина было кощунством. — Только этим не оправдать мою ошибку, её в принципе ничем не оправдать.
«Так придумай, как всё исправить, ты же гений, самый лучший андроид из существующих».
— Лучший… — хмыкнул, следя, как по интерфейсу разливается кислотно-зелёное марево сожалений, отравляя испорченную, переломанную систему ещё сильнее. — В жизни ты бы так не сказал. Больше не сказал.
— Ты снова здесь, — раздался сбоку голос Коннора, и Ричард, не заметивший его появления, с трудом удержал лицо и сдержанно кивнул. — ФБР прислали подробные отчёты допросов пострадавших и видеозаписи всех разговоров.
— Да, я видел, — не задумываясь, соврал девятисотый и подключился к базе, быстро просматривая новые данные.
— Пользы от них меньше, чем хотелось бы. Трое подтвердили, что их переправлял Гарсиа, ещё четверо описали другого перевозчика. Его фоторобот до сих пор прогоняют по базам, но уже нашлось пять совпадений по внешности. Остальные приехали в город легально.
— Двое из соседних штатов добирались на автомобилях, взятых в прокате, один приехал на автобусе, оставшиеся трое прилетели из Канады, — закончил за коллегу Найнс, завершив анализ протоколов. — Не понимаю. С перевозчиками всё просто, но вот остальные… У них же должно быть хоть что-то общее, иначе как «Нуэве» вышли на этих людей?
— В Бюро пытаются выявить взаимосвязь, проверяют кредитки, маршруты, звонки, но пока ничего полезного. Цифровой след постоянно прерывается, ведь похищенные в основном платили наличными, а в каких кафе ели и где снимали номера, они помнят смутно. — Обойдя машину, Эйтс тоже присел на капот и посмотрел на коллегу, пытаясь поймать его взгляд. — Ричард, скажи, ты не думал отдохнуть?
— Конечно, уже неделю мечтаю о том, чтобы взять отпуск, — съязвил в ответ и повернулся, смотря побелевшими от раздражения глазами. — Коннор, не начинай, мне надоело слушать про уровень стресса, скачки настроения, перегрев и прочее. Я не брошу кейс Гэвина, как бы ты этого ни хотел! — голос дрогнул, срываясь на статику.
— Это расследование тебя разрушает.
— Нет, — тихо, но уверенно, и тяжёлый немигающий взгляд не давал сомневаться в словах, — меня разрушает не оно. А теперь, если ты не против, я вернусь к работе, как раз привезли Грея, смогу, наконец, закрыть дело и передать его в суд.
Не дожидаясь ответа, Ричард направился в отдел. Нужно забыть болтовню Коннора и переключиться на текущие дела, ещё четверо андроидов согласились показать память за вечер одиннадцатого. Осталось каким-то образом уболтать оставшихся. И стоит провести повторный анализ видеозаписей допросов пострадавших, что-то в отчётах не давало покоя, не хватало какой-то мелочи, но Найнс не мог понять, какой именно.
7 сентября 2039 года
— Братья! — крикнул Ричард, чуть ли не бегом приблизившись к столу лейтенанта. Коннор и Хэнк, прекратившие разговор, с немым вопросом в глазах посмотрели в ответ. — Я пытался понять, что не так в ответах пострадавших. Все они рассказали о том, как их накачивали, насиловали, подробно описали свои будни, но никто и словом не обмолвился о Братьях, которых упоминал сам Кастильо. Почему?
— Э-эм, Найнс, — от внезапности чужого воодушевления Андерсон растерялся, — ты не рассматривал вариант, что они просто не сталкивались с этими самыми Братьями?
— Рассматривал, но это не сходится со словами Кастильо. Зачем ему упоминать этих людей, если они не посещали его бордель лично? Посмотрите. — Склонившись над столом лейтенанта, Ричард запустил поочерёдно несколько фрагментов допросов.
— И что я должен здесь увидеть? — недоумённо спросил Хэнк, следя за тем, как одна из девушек нехотя описывает контакты с клиентами.
— Вот её поведение, когда она отвечает на вопросы про содержание в борделе. — Ричард промотал запись на ранний фрагмент. — А здесь, — видео перескочило вперёд, — её просят описать клиентов. Видите разницу?
— Ну, нервничает девчонка, отвечает нехотя, что в этом такого? Найнс, она полгода провела в плену, почти постоянно находилась под действием наркотиков, её ежедневно насиловали, подобное тяжело просто вспоминать, а уж рассказывать незнакомым людям подавно.
— Такое поведение не только у неё. Я проанализировал записи всех опрошенных, каждый, абсолютно каждый, без исключения начинал закрываться, как только речь заходила о клиентах, — с нажимом ответил Ричард. — Коннор, ты-то хоть понимаешь, о чём я?
— Возможно, Ричард прав в своих подозрениях, — согласился Эйтс, пересматривая видео в фоновом режиме. — Пострадавшие запуганы, тщательно подбирают слова, пытаясь что-то скрыть. Подобную реакцию можно списать на стресс и нежелание вспоминать, но стоит перепроверить.
— Хотите заставить бедняг снова пройти через пережитое?! — гневно спросил Хэнк.
— А у вас есть другие предложения, лейтенант Андерсон? Так озвучьте! — в тон ответил Ричард.
— Парень, не забывайся, я тебе не дружок, чтобы ты разговаривал в таком духе. — Взгляд угрожающе потемнел.
— Прошу прощения, сэр, — неискренне процедил андроид.
— Хэнк, если есть хоть малейший шанс, что через Братьев мы выйдем на картель, то мы обязаны попробовать, — успокаивающе сказал Коннор, потеснив Найнса в сторону от напарника. — Это же возможность, мизерная, но возможность. Раз мы не можем определить личность похитителя, то наилучшим вариантом будет зайти с другой стороны. Мы раскроем все публичные дома «Нуэве» в городе!
— Ты хоть понимаешь, насколько абсурдно звучит твоё заявление, Коннор? Они годами скрывают свой бизнес.
— Только эти годы у них на хвосте не висели лучшие представители серии RК. Раз Ричард с Гэвином смогли найти бордель Кастильо, то совместными усилиями найдём и остальные. Что, если Братья и есть та связь, которую мы упускаем? — убеждал Эйтс.
— Ладно, валяйте, если это поможет спасти Рида до того, как его убьют, делайте, но не удивляйтесь, если потерпевшие не станут с вами говорить. Я пока займусь допросом, полчаса назад Тина привезла первого из постоянных посетителей борделя, а вон его адвокат соизволил явиться. — Андерсон кивнул за спину андроидов, где у окна замер высокий худощавый мужчина в тёмно-коричневом костюме. — Долгий предстоит разговор.
Встав с кресла, лейтенант кивнул адвокату и пошёл в сторону допросных. Проводив взглядом широкую спину в тёмно-синей рубашке с нелепым аляпистым принтом, Ричард повернулся к Коннору.
— Предлагаю начать с Кристиана Уэста, он выглядит растеряннее остальных, проще будет разговорить, — сказал Найнс, вычищая комментарий Хэнка по поводу смерти Гэвина из памяти.
— Ты не будешь участвовать, — прервал Эйтс. — Люди травмированы, испуганы, а твой метод ведения допросов слишком грубый, после разговора с тобой они замкнутся ещё больше. Здесь нужен тонкий подход.
— И ты, конечно же, сможешь обеспечить этот тонкий подход, — съязвил девятисотый.
— Я понимаю, ты злишься, но бессмысленно отрицать очевидное, как переговорщик, я превосхожу тебя, — всё тот же спокойный тон, но Найнс успел зацепиться за какую-то странную интонацию. Гордость? Нет, скорее, самодовольство.
— Ты не вправе решать, Коннор, — сдерживая злость, ответил девятисотый, — дело картеля «Нуэве» вели мы с Гэвином, и даже после похищения этот кейс числится за мной.
— Уже нет. В силу сложившихся обстоятельств дело «Нуэве» передали нам с Хэнком, с текущего момента ты занимаешь позицию консультанта. Сам проверь, — ответил Коннор, пожав плечами.
Быть не может.
Подключившись к базе, Ричард открыл кейс «Нуэве» и замер, не в силах поверить в увиденное. Каких-то две минуты назад капитан Фаулер внёс изменения, ведущими следователями действительно числились Коннор Эйтс и Хэнк Андерсон. Систему тряхнуло от программного сбоя, диод вспыхнул багровым цветом, и Ричард в последний момент успел отменить атакующий протокол.
«Урод пластиковый, увёл дело прямо из-под носа», — модуляция голоса Гэвина сбоила, срываясь на статику.
— Гэвин был прав на твой счёт, — на губах расцвёл угрожающий оскал, — двуличный ублюдок, — прозвучало голосом Рида, на что Коннор дёрнулся, как от пощёчины.
В карих глазах отразилась растерянность.
— Ричард, это не то, что…
— Не то, что я подумал, да? — Найнс приблизился, смотря свысока. — А как ещё мне это понимать? Сначала кейс по поиску Гэвина отдают вам, теперь ты за моей спиной перетянул на себя дело «Нуэве» и молчал до последнего!
— Это было не моё решение! — повысил голос Коннор, а диод сбился в жёлтый, выдавая эмоциональную нестабильность. — Капитан сам сделал такой выбор, я не мог повлиять, как и не мог отказаться, иначе оба дела ушли бы под контроль Бюро! — Оттолкнув Ричарда, Эйтс отошёл к своему столу.
— Ты мог уговорить оставить ведущим следователем меня, сам же сказал, что превосходишь меня, как переговорщик! — голос механически лязгнул, и андроид, скрипнув зубами, отступил на шаг. Нужно было успокоиться, но на интерфейсе алым мигали новые и новые ошибки.
— Хватит, Ричард, не вини меня, я тебе не враг, — расстроенно сказал Коннор. — Нам нужны все силы, чтобы найти «Нуэве» и детектива Рида, ругань ничем не поможет.
С шумом втянув воздух, Найнс постарался усмирить злость. Программа трещала по швам, из-за отсутствия полноценного стазиса количество сбоев росло ежедневно, а хвалёный самоконтроль и стрессоустойчивость испарились ещё в день отказа Гэвина. Делать вид, что всё в полном порядке, не представлялось возможным, происходящее не разрушало — уничтожало подчистую.
«Ты не справляешься», — звучало механически, — «с̸̷̍̎ͣ̔̿ͫͥ̚҉̧̛̀͏͏̻̙̙̠̱̪̜̠д̇͋̃͋̽͐̍̎͟͏̵̡̩͚̼̞̩̱͕̲̀̕͟͜а̷̵̸̵̨̧̭̣͍̰̤̫̼̲̌͗̃̀͋̽̏ͮ͜͠й̶̡̦̼̠̥̯̯̞̼̅ͪ̈́͋ͩ̇̒ͩ̀͞͝͞͝͝с̴̷̸̵̨̛̦̯͙̥̬̫̟̖̄ͭͩ̈ͫ̆͊̍͟͠я̸̧̢ͬ͆̒̆ͯͮ́ͮ̀͞҉̶̡̯̝͈̮͚̪̯͕».
Зажмурившись, андроид отключил имитацию эмоций, анализ, подключение к Сети, ограничил все трудоёмкие процессы, чтобы взять под контроль неумолимо растущий уровень стресса. Восемьдесят восемь, восемьдесят девять, де… И резко на спад, откатываясь обратно к семидесяти одному. Открыв глаза, Найнс увидел взволнованные глаза Коннора, ощутил на руке чужое касание, но попытки коннекта в фоновом режиме отклонялись программой — защита больше не подводила, даже сами «Киберлайф» не смогли бы подключиться к памяти без разрешения.
— Тебе нужен отдых. — Найнс узнал этот тон, алгоритмы запускали его в случаях разговора с буйными или душевнобольными, но реагировать не было сил.
— Дома переключусь, — отмахнулся Ричард, отстраняя руку коллеги. — А ты, если действительно хочешь помочь, лучше отправь запрос Маркусу, пусть обратится к оставшимся андроидам из списка. Шестьдесят имён, Коннор, их слишком много, даже если исключить наименее подходящих, остаётся ещё сорок три. Мы не сможем следить за всеми, и ни один судья не одобрит ордер на принудительное изъятие памяти. А меня они не слушают, не хотят говорить, многие даже сообщения игнорируют, может, хоть у Маркуса получится убедить их помочь.
— Я попытаюсь, но лучше не рассчитывать на его участие, он занят делами «Иерихона».
— Знаю, но попробовать в любом случае стоит, — потерев нагревшийся диод, Ричард окончательно взял себя в руки. — Мне нужно ехать, новый вызов. Дай знать, как выяснишь что-то об этих Братьях.
Не дожидаясь ответа, Найнс направился к выходу, попутно резервируя служебный автомобиль. До конца рабочей смены оставалось дотерпеть меньше четырёх часов…