Кто похитил Гэвина Рида?

      Без часов на стене, без календаря, без привычного разделения суток невозможно было понять, сколько времени прошло в заточении: может, всего несколько дней, может, уже долгие недели. От единственного окна не было никакого толку, ведь «Нуэве» не оставляли в комнатах дополнительных выходов, проём выполнял декоративную функцию, а фотоплёнка с изображением голубого неба на стекле раздражала однообразностью. Из-за интимно приглушённого оранжевого света создавалось впечатление, что вокруг царит постоянный вечер, вечный закат, в котором и бодрствуешь, и спишь. Единственная возможность отсчитывать часы — это появление Эрты с новой порцией еды, воды или полотенцем. Тишина и одиночество сводили с ума, поломанная Хлоя не реагировала на речь, не отвечала на вопросы, колонка тоже почти всё время молчала.       С того взаимодействия с похитителем прошло три прихода Эрты. Нет. Четыре. И всё это время электронный голос больше не звучал, как бы Рид ни пытался спровоцировать пластикового ублюдка на разговор. Гэвин кричал, матерился, угрожал, избивал кулаками матрас и спинку кровати, уверенный в том, что похититель если не постоянно, то довольно часто смотрел за ним через видоискатель. Но отклика не было, а энергию, уходившую в пустоту, подпитывать было нечем. Внутри медленно, но верно росло опустошение.       Стараясь мыслить рационально и без эмоций, Рид предположил, что у появлений Эрты есть определённая система, похожая на попытки воссоздать завтрак, обед и ужин, пусть еда в тарелках не имела никакой логической связи с порядком приёма пищи. В первое появление после позорного секса Эрта принесла тарелку с супом, хотя по сбитым ощущениям организма Гэвин предполагал, что было раннее утро, и только из-за бесконтрольного чередования сна и бодрствования он не верил сам себе. И всё же внутреннее чутьё подсказывало, что до обеда ещё далеко, а порядок пищи выбран такой, чтобы окончательно запутать и не позволить отследить количество проведённого взаперти времени. Предположение подтвердилось, когда через несколько бесконечно долгих часов тишины и одиночества Эрта пришла с тарелкой цветных хлопьев с ароматом бабл-гама, залитых молоком.       — Это что за на хуй, мне, блядь, не десять лет! — крикнул Рид в камеру, отшвыривая тарелку в стенку. Пластиковая посуда отскочила в дальний угол, оставив за собой дорожку из цветных кукурузных шариков и потёки молока на бежевой стене и лакированном паркете. Колонка не среагировала даже на очевидную провокацию, лишь Эрта пришла через несколько минут, чтобы убрать с пола хлопья и белые лужи. После её ухода Гэвин снова оказался в одиночестве, не имея возможности ни встать с кровати, чтобы размять ноги и затёкшую спину, ни даже сходить в туалет — треклятое судно бесило одним своим видом. Оставалось довольствоваться собственным обществом, любоваться мокрым пятном на стене, которое по мере высыхания побледнело, но всё равно оставалось различимо.       Тишина сводила с ума. В голове роились десятки, сотни мыслей, шумел хор голосов, которые перебивали друг друга, спорили, бесили и без того раздражённое сознание. Желание проораться от безысходности нарастало с каждой минутой (или часом), время ползло сонной улиткой, ведь занять себя было нечем. Только думать, думать, думать, бесконечно думать и предполагать, а что было бы, если… Если бы он согласился на отношения, если бы поехал в «Киберлайф» вместе с Ричардом, если бы остался ночевать в участке. Или если бы в первый же день закатил Фаулеру концерт, категорически отказался работать с андроидом, уболтал его позволить и дальше вести дела без напарника. Если бы предложил потрахаться в первую же совместную ночёвку, перебил бы проснувшуюся симпатию сексом, убедился, что ебстись с андроидом без члена так себе затея. Может, затихла бы нежеланная теплота, которая дремала последние несколько лет.       — Ага, будто на одном сексе свет клином сошёлся, — прошёптал под нос Гэвин, надавливая на слезящиеся от сухости глаза.       Тихо открылась дверь (сколько прошло: несколько часов или меньше?), вошла Эрта, неся в руках парочку бананов и стакан воды. При взгляде на фрукты живот отозвался голодным урчанием, и, смиренно вздохнув, Рид надломил кожуру и сделал первый укус, стараясь не смотреть в глаза андроида, которая взяла судно и скрылась за дверью ванной комнаты. От стыда и неловкости кусок не лез в горло, но Гэвин насильно протолкнул банан дальше по пищеводу, понимая, что вечно голодать не может. Чтобы дождаться своих, нужны силы, неизвестно, сколько времени продлится такая щедрость «Нуэве», которые в любой момент могли сократить паёк до одного раза в сутки (а то и меньше). С аппетитом доев фрукты, Гэвин откинулся на кровати, укрылся одеялом и прикрыл глаза, проваливаясь в неспокойный сон.       Снова поздний вечер и дорога, ведущая в пустой тоннель. Белый шум нарастал, басы гудели, посылая по кузову вибрацию, дверь не выпускала на улицу, а на горле сжались пластиковые пальцы.       — Ты ведь не передумаешь? — послышался за спиной механический голос неизвестного андроида без лица. — Будь честен, Гэвин, это первое правило при взаимодействии со мной.       Рот беззвучно открылся, с губ сорвался не то тихий стон, не то свистящий выдох, а потом наступила темнота.       Закашлявшись, Гэвин подскочил на кровати и повалился обратно, зашипев от впившегося ошейника и стянутых над головой рук. Открыв глаза, Рид столкнулся с темнотой. Широкая повязка на лице сидела плотно, не давила, но и не оставляла зазоров, из-за чего дезориентированному организму оставалось полагаться только на слух и осязание. Судя по царящей вокруг тишине, в комнате больше никого не было. Пластиковый уродец притаился или просто ещё не вошёл? Ответ пришёл почти сразу, когда следом за звуком открывшейся двери послышались шаги.       Тук, тук, тук, чеканя шаг. Несколько в сторону окна, пауза на долгие секунды, тихий скрип каблуков, когда андроид развернулся и подошёл ближе к кровати. Гэвин вслепую поворачивал голову на звук, не имея альтернативного способа понять, где находится похититель. Матрас прогнулся под дополнительным весом, когда андроид сел на кровать. Молча. Всё молча. Мало было непроглядной темноты, ведь чёртова повязка даже крох света не пропускала, так эта ублюдочная тварь решила добить молчанием. Чего добивался, неясно.       Не зная, каких действий ожидать, Рид лежал на кровати в напряжении, как натянутая до предела гитарная струна. Мышцы чудом не сводило судорогой, зубы поскрипывали от сжатия челюсти, а ногти до боли впились в кожу на ладонях. Лишенный зрения, посаженный на цепь, как какая-то псина, униженный даже не самим сексом, а безвольностью положения. Зависимый от неодушевлённого куска пластика. И самым худшим было то, что Гэвин прекрасно понимал — дно ещё не достигнуто, до него тонуть и тонуть.       Щекотное касание к внутренней стороне бедра, быстрое, будто маленький паучок пробежал снизу вверх, и Рид дёрнулся, плотно сводя ноги. Странный звук, отдалённо напоминающий недовольное хмыканье, жёсткая хватка на икре, чтобы отвести ногу в сторону, резкое движение вверх, чужое плечо в качестве опоры под коленкой и несильный, но уверенный укус на внутренней стороне бедра. Вялая попытка отбрыкаться, скинуть андроида с кровати свободной ногой прервалась, даже не начавшись — тот будто знал, какое действие последует дальше, и быстро придавил ногу к матрасу, продолжая второй рукой поглаживать бедро и коленку. Сильный, сука, пиздецки сильный, раз мог удерживать одной рукой, в машине точно был этот же экземпляр.       Полагаясь лишь на ощущения, Гэвин пытался примерно определить габариты андроида, прикинуть, к какой модели тот относится. Из-за возбудителя память выдавала лишь смазанные образы — хоть похититель тогда навалился сверху, кроме среднего веса, тело больше ничего не помнило. Вариант, что это был андроид-грузчик, Рид отмёл сразу же: ладони не настолько большие, походка легче, не подходила для двухметровых бугаев, хотя по силе если и уступал, то незначительно. Военный? Не слишком ли хилый для боевой модели? Размер ладоней стандартный, как у того же Ричарда или Коннора, или любого другого среднестатистического андроида мужского молда. Может, вообще такая же модель для служб безопасности, как те, что работали на Кастильо, просто усовершенствованная. Если уж «Нуэве» научили своих андроидов навязывать коннект, то могли усилить и внешнюю оболочку.       «Кто же ты, тварь?»       Будто услышав мысли, андроид наконец подал голос:       — Я должен извиниться перед тобой, Гэвин, за свою невоспитанность, — если андроид и сожалел (в чём Рид сомневался), то в механическом голосе это не читалось, — я ведь так и не представился, хотя стоило, учитывая наше тесное знакомство. Зови меня…       — Знал бы ты, как мне похуй на то, как тебя звать, — грубо перебил Рид, усилием воли расцепив сведённую от напряжения челюсть.       Поглаживания по бедру на мгновение замерли, а после тихого смешка возобновились.       — Тиннак, — закончил похититель, проигнорировав хамство в свой адрес, — но я предпочту, чтобы ты звал меня просто Тин.       — Господи… — Гэвин бы закатил глаза к потолку, но повязка не позволяла. — Что же вы, тостеры на ножках, выбираете себе такие всратые имена? Если с фантазией туго, обратился бы к человеку.       — Это имя и так выбрал человек, я его только слегка переработал, — ответил андроид и снял ногу собеседника с плеча, напоследок коснувшись твёрдыми губами коленной чашечки.       — Хуйня ёбаная твоё имя и человек, выбравший его, идиот, — огрызнулся Гэвин и, быстро перевернувшись, замахнулся ногой, в надежде попасть в голову.       — Не соглашусь, он довольно умён, его коэффициент интеллекта выше среднего уровня по стране, — перехватив удар ещё в полёте, спокойно сказал андроид и сжал пальцы на щиколотке с такой силой, что Рид со свистом втянул воздух сквозь сцепленные зубы. — Я бы предпочёл, чтобы наше с тобой взаимодействие ограничилось только приятным времяпрепровождением и душевными разговорами, так что не вынуждай делать тебе больно.       — Ты напал на меня, посадил на цепь, несколько раз накачал какой-то дрянью и трахнул против воли. Что из этого ты, мразота, называешь приятным времяпрепровождением? — Схватившись за спинку кровати, Гэвин подтянулся выше, отодвигаясь дальше от андроида.       — Зачем отвечать словами, я лучше покажу, — на миг послышалось, что в искусственном голосе прозвучала улыбка, а через секунду чужой вес навалился сверху, вжимая ноги в кровать, и в мышцу бедра воткнулась игла.       Гэвин дёрнулся, стараясь перевернуться и спихнуть с себя андроида, но тот держал крепко, вдавливая в матрас тёплой тяжестью, пока вколотая дрянь распространялась по организму. Секунды, минуты, часы слились в бесконечную череду ожидания и нарастающего возбуждения. Неожиданно пластиковые руки огладили рёбра, оцарапали искусственными ногтями, и Рид задохнулся от яркости ощущений. С языка сорвался позорно довольный выдох, а тело наполнилось воздушной лёгкостью. Сознание словно разделилось надвое, где одна часть воспарила над кроватью, дорисовывая картинку происходящего со стороны, а вторая — низменная, похотливая — осталась закована в тюрьму плоти. Губы дрогнули и против воли растянулись в наркотической улыбке, ощущение полёта усиливалось с каждой секундой, а чужие касания заводили своей неправильностью. Ноги разъехались в стороны, и в поисках контакта Гэвин, шумно сипя, потёрся вставшим членом о жёсткую ткань. Брюки, куртка, рубашка — не разберёшь, что это было, но неумолимо тонувшее в похоти сознание уже не волновали такие мелочи.       Мысли туманом стелились в голове, к влажной коже липла простынь, а чужая ласка дрожью предвкушения отзывалась в теле, посылая мощные сигналы в центр удовольствия. Касание скользкого языка к шее, осторожный укус на груди, зажатые в сильных пальцах соски и постоянное трение внизу, когда андроид плавно двигался, имитируя фрикции. Слепота в разы обостряла чувствительность, хотя та, казалось, и без того была выкручена до предела действием химической дряни в крови. От невозможности угадать, где в следующий раз андроид потрёт, оцарапает или прикусит, мозг плавился, вытекая через уши.       Движение вверх, вниз, снова вверх, будто уже начал трахать, хотя внутри не было даже пальцев; пуговицы — всё-таки на андроиде была рубашка — приятно оцарапали живот и грудь. Позорный громкий стон, следом ещё и ещё, почти срываясь на скулёж. Вцепился в спинку кровати так, что не разжать кулаков, голова запрокинута, открывая не в меру чувствительную шею, на которой даже колыхания воздуха ощущались чувственными прикосновениями. В голове пульсировала единственная мысль — кончить, быстрее, вот прямо сейчас — и не получалось собрать себя в кучу, чтобы бороться с этим состоянием.       — Хочешь кончить, Гэвин? — электронный голос звучал не в ушах, а прямо в сознании.       Не отвечать, не реагировать. Молчи, молчи, молчи!       — Ты будешь кончать, только если тебе разрешат, — андроид не пытался напугать, он обещал, — только если тебе позволят.       Влажные пальцы прохладой прошлись по головке и стволу, размазывая густую смазку, а после — несколько резких движений, так, что яйца поджались в ожидании.       — А чтобы посетитель понял, чего ты хочешь, его нужно попросить. — Касание губ у щеки, чтобы чувствовалось каждое произнесённое слово. — Представь, что я твой клиент и попроси меня, Гэвин, скажи: «Пожалуйста, Тин, позволь мне кончить».       — Ненавижу, — задушенный отчаянием шёпот и закушенная от безыскусной дрочки губа.       — Упрямый, — прозвучало почти нежно, — ничего, ты ещё научишься просить.       А потом всё исчезло: тяжесть чужого тела, настойчивые губы, тёплые пальцы — всё. От внезапного контакта с воздухом по телу маленькими жучками разбежались мурашки. Стало холодно, почти одиноко. Почти, ведь наркотик не смог полностью вытравить разум, проблески сознания не позволяли распространиться искусственному чувству потери. Вдруг металлическое лязганье со стороны, Гэвин только и успел повернуть голову на звук, как андроид навалился на ногу и, насильно согнув её в колене, приковал к кровати. В качестве дополнительной фиксации сгиб опоясал ремешок. Через несколько секунд со второй ногой произошло то же самое.       — Знаешь, Гэвин, чёрная кожа тебе к лицу. — Тин удовлетворённо хмыкнул. — Жаль, что ты не носил портупею, она бы отлично смотрелась на твоей обнажённой груди.       — Можешь взять её у меня дома, — хотелось огрызнуться, но из-за не исчезающей с губ улыбки прозвучало как приглашение.       — Конечно, я же совсем идиот. Прямо сейчас пойду в квартиру к детективу, на след которого пытаются напасть лучшие ищейки центрального отделения полиции, — интонации в голосе распознать не получилось, но по смыслу Рид догадался, что это был сарказм.       — Откуда… — Слова не желали складываться в осмысленные предложения, а неожиданный укус рядом с пупком спутал мысли. — Откуда ты знаешь, кто меня ищет? Следишь за участком или… — сорванный вдох, когда под головкой сжались пальцы, — или у вас там крыса?       — Ты удивительный человек, Гэвин, находясь в таком состоянии, пытаешься думать о расследовании. — Поцелуй-укус на шее и плотное кольцо пальцев на члене вызвали новую волну возбуждения. — Но здесь ты будешь думать только о том, что делаю я!       Статика в голосе усилилась в несколько раз, и Рид едва распознал сказанное. Андроид раздражался, злился?       — И раз уж ты так сильно хочешь поболтать, то будешь отвечать на мои вопросы, — вернулось ровное механическое звучание.       Раздался шелест ткани, когда андроид прекратил свои ласки и отстранился. Пластиковый щелчок крышки, хлюпающий звук, когда выдавил смазку, и входа коснулось что-то твёрдое и прохладное. Обведя закруглённым кончиком мышцы сфинктера, Тин неторопливо протолкнул игрушку внутрь.       — Это массажёр простаты, — пояснил он, выбирая подходящий угол проникновения, — десять режимов работы, подогрев до сорока градусов и незабываемые ощущения. Во всяком случае, так обещает производитель, а вот на тебе и проверим, насколько ощущения незабываемые.       — Ублюдок, — выплюнул Гэвин и, сжавшись, подкинул бёдра, когда внутренности прострелило до боли мощной вибрацией. Из горла вырвался даже не стон, а крик, но через секунду всё закончилось.       — Это был десятый режим, самый сильный. Может, мне включить его и уйти, оставив тебя с массажёром наедине? — с искренним интересом спросил андроид.       — Нет, — затолкав верещащую гордость поглубже, ответил Рид. Ужас накатывал от одной только мысли терпеть подобную стимуляцию дольше пары секунд, а сдохнуть от сердечного приступа с игрушкой в жопе в планы Гэвина не входило.       — Можешь же быть честным, когда захочешь. — Интонаций в статике голоса разобрать не удалось.       Включившийся на низкой мощности массажёр переключил внимание Гэвина на себя. Игрушка упиралась чётко в простату, и даже слабая вибрация, усиленная наркотиком и слепотой, подстёгивала желание. Ритм дыхания сбивался, удовольствие медленно растекалось от копчика и паха, но, цепляясь за остатки вредности, Рид лишь крепче сжимал в кулаках спинку кровати и хватал ртом нагревшийся воздух в бесперспективных попытках переключиться.       — Продолжим наш разговор, наше, скажем так, знакомство. — Кровать слева прогнулась, когда андроид лёг рядом. — Вот скажи мне, Гэвин, откуда у тебя этот шрам? — голос звучал тише, в статике Рид с трудом уловил ноты интереса и чего-то ещё, что не смог охарактеризовать. Пальцы без скина коснулись шеи, осторожно, почти нежно обводя по контуру практически незаметные остатки буквы «А».       — Не твоё дело! — злобно прошипел Рид и несдержанно застонал, когда игрушка внутри завибрировала сильнее.       — Ну же, Гэвин, не упрямься, ответь на вопрос, и в качестве благодарности я сделаю тебе хорошо. — Тёплые губы цепляли кромку уха, а через секунду на шее, прямо на месте шрама, расцвёл лёгкий поцелуй.       — Сводил татуировку, — сквозь зубы процедил Гэвин, когда чужие пальцы сомкнулись на чувствительной плоти и сделали несколько дразнящих движений. — Ошибки молодости.       — Чужое имя? Хотя нет, вряд ли, скорее, бывший анархист стал полицейским. Я прав? — спросил андроид, лениво поглаживая подтянутый живот, и хмыкнул, получив утвердительный кивок. — Как иронично.       — В шестнадцать я был ещё тем долбоёбом, — ответил на автомате, не успев прикусить язык.       Неопознанный звук, похожий на смешок, шорох одежды, пока андроид менял положение. Замерев в ожидании неизвестности, Гэвин весь обратился в слух и осязание, а когда вокруг члена сомкнулась горячее, мокрое, он едва не взвыл. Глотка андроида по ощущениям мало отличалась от человеческой, но свободное скольжение без сопротивления и приятное сжатие заставляли стонать от восторга. На автомате толкнувшись глубже, Рид выбил из чужого рта странные скрипящие звуки, а потом всё исчезло. Сильные пальцы почти до боли пережали основание члена, отсрочивая желанный оргазм.       — Не так быстро, Гэвин, ты же помнишь, что нужно сказать?       — На хуй катись! — рыкнул от бессилия и разочарования Рид.       — А мы ведь так хорошо начали. — Наигранное сожаление было или нет, Гэвин уже не понял. — Твоя дерзость мне нравится, но сегодня я твой клиент и должен услышать правильную просьбу. «Пожалуйста, дай мне кончить, Тин», — гнусаво послышалось над ухом, и Рид ужаснулся от звучания собственного голоса из чужого рта, — вот, что ты должен сказать.       А дальше очередное проникновение иглы укусом впилось в бедро, запуская новый виток эйфории. Сознание выбросило из тела, в котором остались одни животные инстинкты и всепоглощающая похоть. Кажется, были стоны. Много, очень много стонов, срывающихся на крик, когда вибрация игрушки усиливалась, когда горячий рот снова обхватывал пульсирующую плоть, подводил к грани и прекращал свои ласки. Кажется… Гэвин не был уверен ни в чём, сходя с ума от ощущений, сгорая в адском пламени навязанного удовольствия. Кажется, он вырывался, дёргался, натирая кожу на руках и ногах, жался к андроиду за новой дозой ласки и отстранялся, бесконечно мечась между жаждой близости и отвращением к себе.       Спустя вечность из горла слышался лишь позорный скулёж. Спустя ещё вечность осталось только шептать и молить, чтобы эта пытка закончилась, чтобы пальцы у основания разжались и дали получить желанную разрядку. Гордость со слезами и истерическим визгом скончалась в ядовитом потоке наркотического возбуждения, защитные стены в сознании осыпались одна за другой, не выдерживая нескончаемого наслаждения, которое собиралось внизу живота, пульсировало, пылало, но не находило выхода. Руки, губы, механический скрежет — Тин был везде, проникал под кожу, растекаясь отравой в крови, опутывал мысли, и Гэвин, всхлипнув, сдался.       Нужно ведь просто попросить, да?       Это ведь не сложно, совсем не сложно.       Просто попросить…       — С-с-сука, — прошипел срывающимся голосом, — пожалуйста… — слова сухим комком встали поперёк горла, не желая выходить наружу.       — «Пожалуйста» что?       — Пожалуйста, дай мне кончить, — сглотнул последние капли слюны и всё-таки выдавил чужое имя, — Тин.       Губы, касающиеся шеи, растянулись в довольной улыбке, а следом вкрадчивый шёпот на ухо:       — Кончай, Гэвин, ты молодец.       Когда спустя долгую неизвестность получилось собрать себя по кускам, Тина в комнате уже не было. Андроид освободил руки, ноги, вернул длину цепи, которая теперь снова позволяла сесть на краю кровати и дотянуться до тумбочки. На постели царил хаос, простынь сбилась в угол, одеяло комком лежало рядом с подушкой, зато тело было подозрительно чистым — видимо, Эрта успела зайти, пока был в бессознанке. Натёртую кожу на щиколотках и запястьях неприятно щипало, но на тумбочке, прямо на чёрной повязке для глаз, лежал небольшой тюбик заживляющей мази.       — Спасибо, блядь, за заботу, урод. — С нескрываемым удовольствием Гэвин показал в глазок видеокамеры средний палец и вздрогнул, когда колонка ожила.       — Пожалуйста, — спокойный механический ответ и следом какой-то странный звук, отдалённо напоминающий смешок.       — Уёбок! — Скрутив простынь, Рид в бессильной злости бросил её в колонку в надежде, что получится сбросить ту с подоконника и разбить. Светодиоды на передатчике мигнули голубым, но Тин так ничего и не сказал.       Брезгливо скривившись, Гэвин повалился на кровать и накрылся одеялом с головой. Хотелось жрать. В желудке то и дело вспыхивали болезненные спазмы, выдохшийся организм требовал подпитки: еды, воды — хоть что-то, но андроид ничего не оставил. Разве что мазь выдавливать сразу в рот, и стоило представить её вкус, как в животе непозволительно громко заурчало.       — Еда будет в течение часа, — тут же послышался электронный голос Тина. — В качестве награды можешь выбрать блюдо сам, я приготовлю.       — Какая забота, сейчас расплачусь от умиления. И всем своим жертвам ты даёшь такие поблажки?       — Ты у меня один, Гэвин, так что получается, что всем.       Растерявшись от ответа, Рид не нашёл, что сказать. Один? Остальными похищенными в борделе заняты другие андроиды? Но «Нуэве» ведь не выделяли на каждую шлюху отдельного сотрудника, у них не было столько шестёрок.       — Озвучь пожелания, или обед для тебя я выберу сам, — снова ожил голосовой передатчик.       — Лазанья, — ляпнул первое, что пришло на ум. — Почему ты занимаешься только мной, кто следит за остальными?       — Потому что у меня есть и другая работа, а свободное время я посвящаю тебе. Ты на особом контроле, Гэвин. — Снова эти странные интонации, которые никак не получалось идентифицировать. — И больше не задавай вопросов касательно «Нуэве», я не стану на них отвечать.       — Когда тебя поймают и посадят в допросной, то…       — Не думаю, что это случится, — перебил Тин, — я не особо наследил. Маловероятно, что мой путь вычислят до этого места, скорее всего, поиски заглохнут на моменте обнаружения твоей машины. Максимум, что в ней найдут, так это твою ДНК и частички пластика, следов тириума я не оставил, а иным способом мою модель не определить.       — Ты слишком самоуверен, кусок пластикового дерьма, — раздражённо бросил Рид и закашлялся от сухости во рту.       — Опыт, Гэвин, просто опыт, — ровно отозвалась колонка, и одновременно с окончанием фразы дверь в комнату открылась.       Переведя взгляд в сторону, Рид встретился глазами с Эртой. Та смотрела куда-то сквозь, а в голубизне радужки отражалась привычная пустота. Тихо обойдя комнату, она поставила на тумбочку бутылку воды и снова скрылась за дверью. Сделав несколько жадных глотков, Гэвин задумчиво повертел в руках бутылку, смотря, как свет бра преломляется в воде.       Этот андроид, Тин, был странным. Не так Гэвин представлял себе заключение в лапах картеля, не думал, что похититель спокойно будет реагировать на оскорбления и ругань, не предполагал, что начнёт задавать странные вопросы, интересоваться мелочами. Что это: способ отвлечь, попытка втереться в доверие, какой-то метод расслабить? Все ли шестерки «Нуэве» вели себя так, или этот андроид отличался? Спрашивать напрямую не было смысла, он сам сказал, что не станет рассказывать о картеле, но, может, незаметно получится вытянуть из него хоть что-то полезное. Проговорится о себе или хотя бы об этой странной Хлое. Откуда вообще взялась эта девчонка? Если не коммерческая модель, то что, частный заказ, игрушка, которая со временем стала не нужна?       «Я прототип», — внезапно всплыло воспоминание о разговоре с Коннором, когда он только появился в участке.       Перед тем, как запустить личных помощников в производство, «Киберлайф» работала с прототипом «Хлои», что, если эта модель тоже старый прототип?       — Скажи, Тин, где ты взял Эрту? — стоило хотя бы попытаться спросить.       — На свалке, — односложно ответил андроид.       — А ты знаешь, кому она принадлежала до того, как её застрелили? — Гэвин не был уверен, помогло бы это знание разобраться во внутрянке картеля, но ответы в любом случае были лучше тишины.       — Знаю, — короткая пауза, словно андроид решал, стоит ли говорить, — её бывший владелец Элайджа Камски.       Камски. Не такого ответа ожидал Гэвин. Неужели великий изобретатель связан с картелем, или это просто совпадение? Учитывая его гениальность, он спокойно мог организовать целую сеть и обустроить всё так, что не найдёшь хвостов. Только зачем ему это нужно, какая цель, ведь денег у него и так хватит на несколько жизней вперёд.       — Элайджа Камски и есть глава «Нуэве»?       — Понятия не имею, я не знаком с верхушкой, — огорошил ответом голос, — и хватит, больше не жди ответов на вопросы, связанные с картелем.       Вот она, одна из тех причин, по которой выйти на след главы «Нуэве» не получалось уже долгие годы, — рядовые сотрудники просто не знали, на кого работают. Но если безразличие людей ещё можно было понять, ведь когда платят достаточно, рот раскрываешь реже, то что двигало андроидами? Машины меньше были заинтересованы в зелёных бумажках, чем их создатели.       — Зачем ты делаешь это, зачем похищаешь людей?       — Ты начал говорить о себе во множественном числе? — искусственный голос явно забавлялся. — Здесь нет «людей», Гэвин, есть только ты.       — Особый контроль, да, я помню, не строй из себя идиота, ты прекрасно понял, о чём я! — С новой силой накатило раздражение.       — Я расскажу, но позже, сейчас ты вряд ли сможешь понять мои мотивы, — неопределённо ответил Тин.       — Ты преступник, я не стремлюсь понять таких, как ты, я их сажаю!       — Сажал, — поправил Тин, и Рид подавился возражениями.       Этим безэмоциональным механическим голосом подобное звучало как приговор. Смирись, Гэвин Рид, здесь ты не детектив, а чей-то инструмент для заработка. «Станешь очередной дешёвой шлюхой в рядах отребья», — кажется, так говорил Кастильо, и пока его угроза сбывалась. Накатило душное, горькое, и Гэвин до побеления костяшек сжал в пальцах несчастное одеяло, зажмурился до алой пелены перед глазами, удерживая внутри отчаянный крик, царапающий гортань. Вдох, выдох, и опять, и опять, чтобы успокоиться. Вдох. Выдох. Плотина, удерживающая бушующие эмоции пошла сеткой трещин, но пока держалась, не давая чувствам перелиться через край. Когда спустя непросчитываемое количество времени Эрта принесла обещанную лазанью, Рид уже взял себя в руки. Кусок не лез в горло, но через силу пришлось запихнуть в себя пищу, чтобы заткнуть ворчащий желудок. После еды накатила слабость, сонливость, но вновь зазвучавший из передатчика голос не позволил расслабиться и просто уснуть.       — Теперь, когда ты поел, пришла пора продолжить наши тренировки. Надень на глаза повязку, Гэвин.       Услышав приказ (или просьбу, звучало больше как просьба), Рид с ненавистью покосился на тканевую маску. Отказаться, послать на хуй? Что он сделает, если не согласиться, снова отправит Эрту с транквилизатором наперевес? Может, лучше сделать, что просит? Он ведь всё равно заставит, усыпит и нацепит эту дрянь сам, только дополнительно придётся обниматься с ведром, когда начнёт выворачивать. Просто маску надеть, это же ничего не значит, да? Не значит ведь?       Тяжело вздохнув, Гэвин протянул руку к тумбочке и взял повязку. Ткань мягко огладила переносицу, обняла прикрытые веки, а небольшой электронный замок защелкнулся на затылке, отрезая возможность сорвать с себя маску и посмотреть в лицо похитителю.       Дверь тихо открылась, раздались шаги, и лица осторожно коснулись пальцы: провели по носу, губам, очертили скулы с отрастающей щетиной и замерли на щеке. Странные покалывания на коже, пока скин растворялся, оголяя пластик. Острый укол в бедро, и по телу медленно потекла раскалённая лава.       — Ты молодец, Гэвин, — тихо прозвучало над ухом, — молодец.       Внутри что-то хрустнуло, надломилось, по некогда крепкой дамбе, отделяющей разум от эмоционального потопа, побежали новые трещины. Вопреки мерзкому состоянию, на лице расцвела довольная улыбка, вызванная действием наркотика, и Гэвин покорно лёг на спину, следуя давлению чужих рук.       Ты молодец.