Чёрный Георгин

Такемичи наполняла ярость и обида. Он думал о том: «Как этот щенок посмел меня предать?? Неужели я ему на арабском сказал, чтобы он не принимал Баджи в банду?? ». Эти мысли рылись в его голове словно стая муравьёв, а стресс давил на черепную коробку, давая ощущение того, что голова скоро взорвётся. Ханагаки ещё раз замахнулся на Казутору, а тот закрыл глаза от страха и беспомощности. Но от удара его спас Какучё. Хитто оттащил и прижал к стене Ханагаки. –Такемичи! Какого хрена ты творишь?!–В недоумении спросил Какучё, смотря прямо в глаза своему другу. Он не понимал, почему же Такемичи набросился на бедного Ханемию. –Он предал меня. Он жалкий предатель.–Твердил Такемичи с пустыми чёрными глазами. Казалось, словно это - две бездонные ямы. Парень схватил своей ладонью кисть Хитто и стал её сжимать. Такемичи не был столь силён, чтобы сломать кисть Хитто, но всё равно было больно. Какучё лишь сильнее прижал брюнета к стене, не понимая о чем он. Что он имеет ввиду под «предателем»? Такемичи перевёл свой взгляд на сидящего на полу Ханемию. Его взгляд стал столь холодным и жестоким, что тело Торы пробрало до дрожи, по всему телу табуном пробежались мурашки. –Ты. Маленький предатель.–Процедил Такемичи сквозь зубы.–Неужели в тот день я не ясно выразился? А?–Атмосфера давила на всё тело. Хотелось убежать. Хриплый, словно старые качели голос пробирал до самых костей. Даже Изана съежился от этого. Никто в этой комнате не смел шевельнуться. Сейчас Такемичи страшнее дъявола.. Он мог убить даже глазом не моргнув. –Говори.–Со скрежетом зубов проговорил Ханагаки.–НЕУЖЕЛИ Я ТОГДА НЕ ЯСНО ВЫРАЗИЛСЯ?! А?! ОТВЕЧАЙ!!–Стал кричать Мичи. Этот крик был словно гром. Был так близко, но так далеко. Такемичи кряхтел и извивался, пытаясь вырваться из хватки Хитто. Но тот лишь продолжал держать Такемичи возле стены. Ему нужно было переместить его в угол, тогда методов сбежать у него будет меньше. Казутора лишь съежился сильнее и забился в угол. Он поджал колени к груди и схватился за голову. Из его глаз текли слезы, он что-то шептал. А потом он стал громко плакать и немного громче говорить... –Прости..Прости.. Прости! Прости! Прости! Прости меня Мичи! Я не должен был его принимать! Знаю ты запретил мне это делать! Но я не смог ему отказать.. Я не смог.. Я предал тебя.. Я подвёл тебя.. Прости.. Прости... Прости..–Говорил Ханемия словно в бреду. Он сжал свои волосы и прижал своё лицо к коленям. Он яростно мотал головой и продолжал извиняться. Он знает, что виноват и не заслуживает прощения за то, что нарушил своё обещание. Но он хотел, чтобы Такемичи простил его, чтобы снова принял его с объятиями и тёплой улыбкой, чтобы не бросал его в одиночестве. Такемичи извивался словно змей, шипя и царапаясь. Из хватки Какучё он никак не мог выбраться, но оставить на нём царапины и ушибы он смог, хоть и не особо большие. Другой человек мог бы подумать, что Такемичи словно злой котик, и не принял бы его злость всерьёз. А вот те, кто его знает, понимают, что если отпустить или ослабить хватку...То Такемичи может просто взять и избить бедного Тору до смерти или замучить морально. Так что на Хитто лежит большая отвественность за то, чтобы удержать Ханагаки на месте и не дать тому освободиться. Если вы спросите: «Что же сейчас делает Харучиё? Почему он не успокаивает Мичи? ». А всё придельно просто: он ищет его «успокоительные». А под успокоительными я имею ввиду –наркотики. Да, именно наркотики. Для Такемичи нужен особый вид наркотиков. Если Санзу не успеет вовремя, то Мичи потом не успокоит даже лошадиная доза героина. Харучиё наконец-то нашёл нужный препарат - он взял шприц и медленно подошёл к Мичи. Тот всё ещё продолжал извиваться, но уже немного медленнее: он устает. Санзу схватил руку Такемичи, и тот аж вздрогнул от неожиданности. Какучё взял в охапку Такемичи одной рукой, а другой придерживал предплечье, чтобы помочь Хару ввести препарат. Такемичи, поняв всё, начал брыкаться, но ему не хватило сил против двух парней. Санзу ввёл наркотик. Острая игла пронзила кожу, протыкая вену. Такемичи чувствовал, как в его кровь попадает наркотик. Санзу вытащил иглу из руки Мичи - маленькая струйка крови потекла по руке, но тут же была остановлена ватным диском, пропитанным спиртом. Тело Такемичи начало обмякать, в глазах морок и дым, разум начинает пустеть. Он перестал брыкаться и повис на руках Какучё. Парень лишь подхватил тело Мичи на руки и понёс его на диван. Действие наркотика будет длиться всего 2 часа. Да и Мичи вовсе не спит. Он всё слышит и немного видит. Но пошевелиться и что-то сказать он не может. Хитто уложил Такемичи на диван. Мичи лежал на спине: его пустые синие глаза смотрели в потолок, а ровное, но редкое дыхание заставляло чувствовать тревогу за самочувствие брюнета. Изана принёс плед. Он укрыл им Ханагаки и сел рядом с ним. Его шершавая тёплая рука убрала пряди волос с лица Мичи. Его аметистовые глаза изучали лицо Такемичи. –Мичи. Почему ты так сильно разозлился?–Тихо спросил Курокава, явно зная ответ.–Это за то, что непослушный тигрёнок привёл в банду Кейске Баджи?–Он попал точно в яблочко. Пальцы Мичи стали немного дрожать.–Я угадал?–Всё с таким же сарказмом произнёс метис. Изана прекрасно знает, что сегодня ночью Казутора принял Баджи в банду. Если быть честным, то Изана хотел бы избавиться от «надоедливого тигра». Ему не нравилось то, как Мичи возиться с ним, то, как Казутора трется о Мичи, то, как он отбирает всё время и внимание Ханагаки на себя. Это очень злило Курокаву. Он ревновал. По его мнению, это ему одному должна достаться вся любовь и забота, всё время и внимание Такемичи. Весь Такемичи должен принадлежать только ему и никому больше. Он ревновал его даже к Какучё, хотя Хитто был первым близким другом Курокавы. Так что этот случай - идеальный момент для того, чтобы выгнать Казутору из круга общения Мичи. Изана был доволен таким раскладом дел. Он хотел выставить себя в самом лучшем свете, а других в плохом. Ну кроме Какучё. Изана лишь гладил Мичи по голове приговаривая что-то своё. Санзу, наблюдавший за этим, сильно бесился. Он без всяких церемоний спихнул Изану с дивана, а сам усадил Такемичи на спинку дивана и стал спрашивать брюнета о его самочувствии: где болит, где кружит, где тошнит. Такемичи лишь что-то промычал, а Хару понял, что кроме руки, где кололи препарат, ничего не болит. Повернувшись к ненавистному метису, Харучиё стиснул зубы, обнажая маленькие клыки. Санзу и Изана стали сверлить друг друга взглядами. Они были похожи на Дракона и Пантеру. Лишь один Какучё подошёл к несчастному Казуторе и стал его успокаивать. Хитто понимает, что в таком состоянии внятного ответа ему не светит, так что берём водку с валерьянкой и успокаиваем напуганного тигра. Усадив всего дрожащего Ханемию, парень начал искать аптечку. Найдя предметы первой медицинской помощи, он начал обрабатывать раны Торы. Обработав всё и перевязав, он начал отпаивать бедного валидолом. Когда желтоглазый успокоился, то он начал рассказывать Какучё, за что его так побил Такемичи, и почему тот был так зол. Какучё, услышав всю историю этой сцены, тоже стал негодовать. Конечно, ему было жалко побитого и напуганного Ханемию, но всё же он знал, что с ним будет. Ведь Казутора пообещал Такемичи, что никогда не примет Баджи в банду. А тут вот как получилось. Какучё лишь томно вздохнул и наблюдал как быстро меняется цвет лица Казуторы. Хитто лишь надеется на то, что препараты Мичи сработают правильно и они смогут решить это мирным путём. . . . Такемичи думал, что даже если Баджи и уйдёт из Тосвы, то вступить в другую банду он не сможет. Ведь Казутора бы этого не позволил. Но, кажется Кейске был намного упорнее и настойчивее чем ожидалось.