***
— Роза! Спину прямо! — сделала мне замечание женщина, показательно хлопнув закрытым веером по ладони. — И голову! Подбородок выше! Я шла медленно, плавно, гордо держа голову… по крайней мере пыталась добиться именно такого результата. Однако, судя по злющей учительнице, у меня это получалось хреново. — Боже, Роза, где твоя прежняя осанка, где плавность движений? — запричитала учительница. Я фыркнула в сторону. Хорошо, что эта зверь-баба не увидела моего скорченного лица, а то бы опять начала читать мне лекции о том, что настоящие леди себя так не ведут. — Хорошо, я вижу, что ты устала. На сегодня, пожалуй, закончим. Я приду завтра в то же время. Я проводила женщину взглядом и, когда она скрылась за дверьми, облегченно выдохнула. Наконец уроки закончились. Приземлила свою пятую точку на диван, разминая плечи. Как только доктор разрешил мне нагрузки и убрал диету, мои родители буквально натравили на меня группу учителей, который каждый божий день выматывали меня так, что я с ностальгией вспоминала те дни, когда можно было часами напролет валяться в кровати с перевязанной головой и страдать в одиночестве. Все эти уроки этикета, танцев и истории, математики и уроки грамотности выжимали последние соки из меня и заставляли ненавидеть учебу. Тяжела доля наследницы, лучше уж в армию сбежать, честно. Кстати, оказалось, женщин в этом мире не притесняют, у них есть собственные права, они могут ходить в школу и им даже разрешают нести службу. Однако не все представительницы женского пола стремились в ряды бравых солдат, благоразумно считая, что не женское это дело, хотя встречались и те, кто осознанно выбирал карьеру военного. Но, в отличии от простых гражданок, к носительницам голубой крови здесь было построже. Они должны оправдывать свой статус и поэтому их обучали манерам, танцам, вышиванию и кучей наук, последнее, кстати, по желанию. Речи об армии вообще быть не могло. Никогда еще такого не было чтобы дочь благородной семьи становилась солдатом! И других таких запретов набирался вагон и маленькая тележка… Вот поэтому именно из-за всех этих обстоятельств я частенько сетовала на свое происхождение. Простым девчонкам моего возраста не надо было (м)учиться четыре-пять часов в день и носить эти долбанные корсеты. — Госпожа, — Эмили незаметно подошла ко мне, пока я в задумчивости пялилась в стену. — Скоро будет обед на который приедут гости и ваши родители хотят, чтобы вы там присутствовали. — Кто именно приедет? — чуть ли не плача спросила я. — Семейство Монтенья. Тихо простонала. Отказаться, конечно, можно, сказав родителям, что плохо себя чувствую, но я этим отказом оскорблю гостей. А если вспомнить какая у меня слава в кругах благородных отпрысков, а именно, все считали меня эгоистичной и злобной сволочью, в теле безобидного ягненка, то это самая слава упадет еще ниже. Конечно заработала такую репутацию не я, а моя предшественница, но так как у графа и графини семьи Монтенья есть сын и дочь, примерно моего возраста, с которыми я, уж не знаю, к сожалению или к счастью, не очень хорошо лажу, и которые те еще сплетники, то думаю, что если я откажусь от столь «приятного» общества, то понесут они меня знатно. Мне-то пофиг на репутацию, но родителей жалко, неплохие они люди и портить реноме нашему дому, просто-напросто неблагодарно по отношению к ним. — Хорошо, я приду. Через сколько они приедут? — Через два часа, — Эмили была удостоена еще одного мученического стона. — Приготовь мне платье, а после выгуляй Чачу, — махнула рукой, дабы она исчезла из моего поля зрения. Она слегка поклонилась и удалилась. Своего песика я назвала Чачей (да, кличка была странной, признаю, но это первое, что пришло ко мне в голову) и, как и планировала, спихнула все заботы о нем на Эмили. Она конечно косо поглядывала на меня, явно готовя какую-нибудь подлянку, но с новой сгруженной на нее обязанностью пока справлялась и не жаловалась, а я наслаждалась тем, что вокруг меня никто не бегает с тявканьем и никому не надо уделять внимание, которого и на себя саму у меня иногда не хватает. Все же тяжело современной девушке жить с таким расписанием и обязанностями, которые возлагались на носительниц голубой крови в этом Средневековье. Встала с диванчика и потянулась. Надо готовиться к обеду.***
Как только я встретилась взглядами с сыном и дочерью семьи Монтенья, я сразу поняла, что сегодняшний обед не пройдет тихо. Лилиан была старшей в семье. Внешность у нее была красивая, но рожа настолько высокомерная, что хотелось всю ее красоту разбить кулаками. Она была высокая блондинка, с карими глазами и веснушками на щеках, которые она очень сильно пудрила, превращая и так бледную кожу в мел. По характеру Лили была очень надменна и мстительна, из положительных качеств разве что терпение и наличие хоть каких-то мозгов, в отличие от ее братца. Алексий был полным мальчиком, на два года младше сестры и на один меня. Он был до ужаса капризным, назойливым и мелочным. Единственное что мне в нем нравилось было его постоянно тупое выражение лица, на которое посмотришь и сразу на ржач пробивает. Алексий, к слову, внешне тоже был не дурен: рыжие слегка вьющиеся волосы и бледная молочная кожа, аккуратные губы и большие глаза. Однако он корчил такие рожи, во время разговора, что вся эта красота сливалась в унитаз. Не смотря на характеры этих двоих, в светском обществе они вели себя достойно, как и подобает детям графа. Сами же супруги были противоположностями друг друга. Мать самоуверенная и привередливая блондинка, с голубыми глазами, которая полностью подчинялась своему мужу, а отец уверенный, умный мужчина, с копной ярко рыжих волос и проницательным взглядом. Если сравнивать кто на кого похож, то Лили больше внешностью пошла в мать, а характером в отца, а вот Алексий наоборот — внешность отца, а характер такой же поганый, как и у матушки. — Дорогая Роза, я так рада, что ты выздоровела, — наигранно заботливым голосом произнесла Лили, не скрывая своего неприятного взгляда. — Как ты себя чувствуешь? — Я так рада тебя видеть милая Лилиан, — натянутой улыбкой ответила я. — Со мной все в порядке, спасибо за беспокойство. Сжала рукой платье. Боже, она меня уже бесит. А потом начался обед. Я не стану перечислять все провокации, которые совершали эти падлы, но с каждой минутой мне все тяжелее становилось сдерживать раздражение. Однако я вытерпела и уж думала, что смогу уйти в свою комнату и избить подушку представив вместо нее лицо этой блондинки, как мои замечательные родители, которых я так искренне полюбила за эти два месяца, приняв наши наигранные улыбки за настоящие решили продолжить прием и выпроводили нас в гостевую. Конечно я понимала, что это был лишь предлог, на самом деле взрослые решили поговорить на взрослые темы, то есть обсудить свои дела, которые детям слушать не обязательно. — Твое платье выглядит просто нелепо, впрочем, как и ты сама, — это была самая первая открытая насмешка, которую она сказала, как только двери в гостиную закрылись, оставляя нас троих наедине. — Правда? А я думала, что нелепее твоего лица ничего быть не может, — усмехнулась. Лилиан нахмурилась. — Ну оно по крайней мере лучше, чем твоя змеиная морда, — прошипела она. Ухмыльнулась. На змею она сейчас была похожа больше чем я. — Что за дешевый интерьер? — фыркнул Алексий, проходя мимо дорого буфета с резными дверцами. — Похоже, многоуважаемый Алексий совсем не разбирается в дорогих и элегантных вещах, что очень хорошо видно по его вульгарному виду, — четко и с расстановкой, будто для умственно отсталого, произнесла я. А наряд у него и правда был таким пестрым и кричащим, что Киркоров со своим золотом и стразами нервно курит в сторонке. Алексий скорчил оскорбленную рожу. Я хмыкнула. Похоже я была не права, сказав, что нелепее лица Лили ничего быть не может. — Да что с тобой такое? — спросила она оценивающим взглядом осмотрев меня с ног до головы. Я мысленно рассмеялась. Причина удивления блондинки была проста. Моя предшественница была очень несдержанной особой и на любое оскорбление взрывалась будто вулкан, забавя своим красным лицом остальных. А я вот продержалась весь обед и на третью открытую гадость отвечаю спокойно, не кидаясь царапать рожи. Но уверяю, еще чуть-чуть и я так и поступлю. — А что со мной не так? — прищурилась. И видимо мой взгляд настолько красноречиво говорил «Осторожно! Злая кобра!», что Лилиан попятилась и сглотнула. — Кажется упав с лестницы ты совсем тронулась умом, — только и сказала она, выходя из комнаты. — Алексий пойдем отсюда. Рыжий мальчишка непонимающе уставился на сестру и замер, но ее злой взгляд заставил его сдвинуться с места и последовать за ней. Я глубоко вдохнула и выдохнула. Мне срочно нужна подушка.***
Гарольд застал меня бьющей подушку об стену, всю растрепанную, с улыбкой наслаждения на лице. Отец увидев мое раскрасневшееся лицо, тихо рассмеялся. — Ты никогда не любила семью Монтенья, — он подошел ко мне и пригладил волосы. Я выпустила подушку из рук и раздраженно выдохнула в сторону. — Если честно, я и не думал, что ты согласишься присутствовать на обеде. Но ты меня удивила. Сегодня ты держалась как настоящая графиня. Я залилась краской. Отец уделял мне много внимания и старался ни в чем не отказывать, но как бы он меня не баловал, на похвалы он был скуп. И вот сейчас, услышав слова одобрения, произнесенные с такой гордостью, я почувствовала себя неловко и до ужаса счастливой. В моей прошлой жизни меня часто хвалили по разным причинам, но они никогда не заставляли меня краснеть и терять дар речи от смущения, пока внутри все разрывается от радости. — Эта дурочка Лили так меня заколебала, — надулась, недовольно сложив руки на груди. — Ну-ну, — Гарольд наклонился. — Хорошо, что тебя не услышала госпожа Изольда. Больше так не выражайся, потому что… — Леди себя так не ведут, — передразнила я свою учительницу по этикету. Ох, если бы она знала, что в моем словарном запасе есть словечки куда похуже, ее, кажется, схватил бы сердечный приступ. — Отец, а зачем ты пришел? Обычно вечером ты сидишь допоздна в своем кабинете. — А ты за мной еще и следила, — мужчина улыбнулся и выпрямился. — На самом деле я пришел с тобой поговорить на очень важную тему. Гарольд в миг посерьезнел и убрал руки за спину. Я напряглась. Никогда еще не видела его таким. Атмосфера сразу стала напряженной, а в животе что-то свернулось в узел от волнения. Отец молча вышел на балкон, а я за ним следом. — Роза, — наконец-то начал он после минуты молчания. Я навострила уши готовясь ловить каждое его слово. — Ты моя одна-единственная дочь. Кроме тебя у меня нет других детей. Я тебя очень люблю и как бы я не хотел избавить тебя от этой ноши мне приходиться возложить ее на тебя. Понимаешь, когда меня и твоей матушки не станет ты унаследуешь все богатства семьи Вальст. На твои плечи ляжет большая ответственность и я не уверен справишься ли ты с ней или нет. Но сегодня на обеде ты держалась хладнокровно и достойно… Роза, ты выросла и изменилась. Начала понимать многие вещи и держать свои капризы при себе. И увидев тебя такой, я наконец принял решение. — К-какое? — с замиранием сердца спросила я, хотя хорошо догадывалась к чему ведет мой отец. — Я собираюсь вписать тебя в завещание, как главную наследницу и официально объявить об этом на балу через три месяца. Дорогая, я в тебя верю. Прошу будь такой же стеной для нашей семьи, как священные стены Мария, Роза и Сина для всего человечества! Мужчина опустился на одно колено и крепко обнял меня. Я не сразу обняла его в ответ, но вовремя опомнилась и дрожащими руками обхватила его шею. Я давно догадывалась, что именно меня отец сделает своей наследницей. Выбора-то особого у него не было. Вряд ли он не пытался сделать мне братишку, за эти одиннадцать лет. Но как бы я к этому не готовилась, этот взгляд полный веры и доверия вселяет в меня столько уверенности и гордости и так будоражит кровь, что отказаться, даже если бы я хотела, просто невозможно. Это было бы слишком преступно так плевать на возлагаемую на меня ответственность. — Я стану отличной графиней, — прошептала я. — Я знаю, — таким же шепотом ответили мне. Сей прекрасный момент, увы! длился недолго. По крайней мере мне так показалось. Гарольд расцепил объятия и на напоследок сказав, что с завтрашнего дня он будет меня обучать вести дела, ушел оставив меня в крайне непонятном состоянии. Мне было так хорошо, но одновременно и плохо. Почему-то в голову начали лезть неприятные мысли о том, что Гарольд так искренне доверился своей дочери, так загордился ею, хотя она, уже как два месяца не его дочь. Мне было стыдно и казалось, что я жестоко обманываю этих любящих родителей. Не моих родителей. Однако я к ним так быстро привязалась, что такая мысль очень сильно ранит меня. Мои родители в прошлой жизни тоже очень любили меня, но всегда относились ко мне настороженно. Они считали меня тронутой, всеми силами пытались сделать из меня нормальную, ради моего же блага. Но у них не получилось. И вот теперь я здесь, без этой чертовой адреналиновой зависимости, с шансом на новую жизнь с чистого листа. Я думала, что это наказание. Что это издевательская шутка богов или кто из высших сил это сделал. Но теперь мне кажется наоборот. Это подарок. — Я обещаю, что не просру свою жизнь так как я это сделала с прошлой, — сжала кулак. Я буду той, кем гордятся и восхищаются. Буду достойной своих новых родителей.