Последний раз

      Пятница наступила быстрее, чем предполагал Ом. А он вообще не был готов морально. Хотелось только молиться о том, чтобы вечер прошел спокойно, но были большие сомнения. Мало того, что это прямой эфир, большое интервью, так еще и с теми, кого Ом предпочел бы не видеть в живую рядом с собой.       Нет ничего страшного в том, чтобы сидеть перед камерой, для Ома это вообще не проблема. Проблема сидит рядом и ржет над чем-то со своими дружками по команде. Почему именно Нанон должен был сидеть ближе всего к Ому, журналист так и не понял.       Но Ом ведь не железный, хоть и приходится прикидываться таким. А Нанон сидит и источает свои феромоны привлекательности, из-за которой половина съемочной группы уже устала делать его фотки. С момента как команда появилась на площадке, Нанон ему даже слова не сказал, демонстративно избегая всяческого контакта. Ом почему-то уверен, что этот говнюк уже придумал новый план по доведению его до ручки. — Ом, думаю можно начинать через пять минут, — Чимон подходит к другу, наклоняясь и уже шепотом на ухо продолжает. — Нанон в курсе был, что Ты интервью берешь? — Я откуда знаю? — Я видел, как на улице столпились фанаты Нона, там столько парней опять… — Ом только с прищуром поворачивается к другу и тот без слов понимает, что его сейчас долбанут. — Ну всё, время, приготовились!       Чимон сваливает из кадра и начинается прямой эфир, а по глазам Ома уже видно что эфир пойдёт по пизде… Спустя полчаса Чимон откладывает в сторону лист с подготовленными вопросами и прикрывает глаза рукой от безысходности. — Вы поэтому каждый день выходите в прямой эфир в инстаграмм? Потому что у вас столько свободного времени? — Это заготовленные вопросы или вы в личных целях интересуетесь? — Хлопает глазками Нанон, но Ом милого в этом ничего не видит. — Пытаюсь понять, как в наше время можно стать успешным человеком в спорте имея лишь смазливое личико. — О, так вы считаете меня милым? — Думаю так считают только ваши пятнадцатилетние фанаты, когда смотрят на вас. — Да, вы правы, фанаты вряд ли смотрят так как вы. Здесь больше подошло бы слово «сталкер»? — Испытываю такой диссонанс при разговоре с любителями… — Стоило пойти на интервью к блогеру и со скуки бы не умерли…       Оба прожигали друг друга взглядами в прямом эфире, пока съемочная группа и члены футбольной команды смотрели друг на друга с одним лишь вопросом: «Они что, ебанулись?»       Интервью закончилось, кажется, только благодаря молитвам Чимона, который офигевал всё больше и больше от того, как когда-то смотрел на этих двух парней и видел вокруг только розовые сердечки. Сейчас же было страшно оставлять их в одном помещении. Он до сих пор так и не узнал точную причину расставания Ома и Нанона год назад, но будучи знакомым с парнями догадывался, что косячили оба. Просто что один, что второй, пытались слишком сильно и отдавали отношениям всё, забывая, что мир вокруг всё ещё существует. А главное было то, что эти придурки расстались и всё равно продолжают друг друга любить. Чимон от них в ауте, поэтому просто делает вид, что не замечает. — Ты совсем очумел так со мной разговаривать?! — Нанон пытается орать, но делает это шепотом, утащив Ома за собой на улицу через запасной выход. После окончания съемки у парня явно чесались руки. — Что-то я не заметил уважения с твоей стороны, — разводит руками Ом. — В жопу уважение! — Ну вот и я об этом. — Блин, ты… Ты когда-нибудь вообще изменишься? Достали твои вечные упреки и, блин, вечно ты недовольный всем вокруг! ЧСВ пониже, дорогой! — Нанон пытался прямо в глаза смотреть, чтобы слова казались еще более твердыми. — Только после тебя, милый! Ты со своим синдромом «Я всё знаю лучше всех». Как там твои мальчики поживают, развлекаешься на всю? — Ты ебанулся? — А думаешь тебе одному можно? — улыбается Ом, пока Нон морщит нос. — Бред несёшь. С тобой больше минуты говорить нереально, какое-то говно начинается, — вратарь тыкает пальцем в парня, а хочется кулаком прям в лицо. — Правда глаза режет? — Какая правда, придурок? Я тебе 100500 раз уже говорил, что дружить с людьми и спать с ними это, блять, не одно и тоже. Но если ты дружбу и секс сравниваешь, то мне тебя жаль. — Мы расстались из-за твоих косяков, а ты даже не пытаешься извиниться, — Ом складывает руки на груди, и смотрит на то, как парень от его слов офигевает. — Мы расстались, потому что ты ревнивый мудак, который мне не верил! — Нет дыма без огня, — он пожимает плечами. — Ты мне ещё Шекспира зацитируй! — Могу себе позволить, придурок. — Мудак. — Бесишь. — Взаимно! Ом качает головой, выдыхает и хватает парня за шею, притягивая к себе, чтобы заткнуть уже наконец. Он чувствует тепло чужих губ на своих и мычание, которое он пропускает мимо ушей, когда пальцы Нанона цепляются за него впиваясь в бока. Вот всегда так в итоге. Хочется друг друга придушить, но убийство не одобряется законом. Ом целует напористо, так как и всегда это делает, так, что сопротивляться даже не хочется. Он за голову Нона ещё ближе притягивает, не давая вздохнуть. Нанон от этих поцелуев так долго отвыкнуть пытался, но сейчас, чувствуя чужие губы, он понимает, что нифига не отвык. В башке взрывается вулкан, который чем дальше, тем ниже спускаться начинает и это уже перестает быть забавным, но отпускать Ома вообще не хочется. Только вот надо, потому что этот придурок вообще не заботится об окружающих людях, а если их сейчас кто-то увидит… — Чё ты творишь… — кое как выходит произнести перед тем, как Ом опять засасывает с новой силой. — Бля, Ом! — Что? — недовольно отстраняется парень. — Какого чёрта ты меня схватил так, мы вообще-то расстались. — Это не твои ли руки на моей заднице сейчас? — … — Нанон руки резко убирает, а потом глазками хлопает так, что сердце забывает как куда стучать. — Ну и нафига ты так смотришь на меня опять? Я ведь не бесчувственный, чего ты давишь. — Потому что мы уже три раза пытались начать заново, но ты, блин, всё равно ничего не понимаешь! — Ты шутишь? Я всё понимаю, но ты тоже не должен быть мудаком. — Бля, это вообще бесполезно… — парень выбирается из захвата Ома, бубня что-то сам себе и с раздражением уходит.       За Наноном с грохотом закрывается дверь и Ом остается стоять в переулке один. Отчетливо хочется набухаться.