***
Тот первый визит в Юншэн был для Вэй Ина довольно тяжелым, но этот — в Башню Кои — не шел ни в какое сравнение. Внезапно так остро вспомнился тот совет, первый послевоенный, пафосно поименованный Большим, что, подлетая к Ланьлину, он едва удерживался на мече. Пришлось собрать в кулак всю силу воли, задавить и спрятать в самый дальний угол сознания страхи и воспоминания. — Ванбэй? — Лань Чжань, приблизившись, тревожно посмотрел в его лицо, но Вэй Ин только резко мотнул головой: — Справлюсь. Все в порядке, не ломай легенду. Приземляться пришлось у подножия главной лестницы. И после, вложив мечи в ножны — Ванбэй пришлось «переодеть» в нечто голубовато-белое с вычурными серебряными украшениями, привесить на рукоять голубую кисть с нефритовой подвеской, — подниматься к Залу Несравненного Изящества. Ванбэй отмечал — и знал, что остальные посвященные в план тоже это делают, — удвоенные караулы на каждой площадке лестницы, да и по всей резиденции якобы прогуливалось слишком много вооруженных адептов, и стражи на стенах тоже было явно больше обычного. То ли у главы Цзинь на этот совет были свои планы, далекие от мирных, то ли интуиция ему подсказывала, что случится что-то. В любом случае это уже заставляло держаться настороже. И держать лицо. Глава Цзинь лично встречал их на вершине. Традиционные поклоны, тёплые слова — всё это проходило немного мимо сознания Вэй Ина, который с отсутствующим видом старался вежливо смотреть куда-то за спину Цзинь Гуанъяо, а не пялиться ему в лицо. В прошлый раз Вэй Ин не видел его воочию, только чувствовал ци, и приходилось прилагать немалые усилия, чтобы не проявлять откровенное любопытство. Впрочем, и так было ясно, что с последнего раза, когда он действительно видел этого человека, тот почти не изменился — и в то же время изменился разительно. Та же вежливая улыбка, то же миловидное лицо, почти не тронутое временем — довольно неплохо для заклинателя его невеликих сил, и гораздо более роскошные одежды, боязливые взгляды слуг и стражей, которые иногда перехватывал Вэй Ин… И что-то ещё. Тот Цзинь Гуанъяо, на которого сейчас смотрел и которого ощущал Ванбэй, чем-то отличался не только от себя тринадцать лет назад, но и от того, что он ощущал на совете в Гусу. Если бы он умел читать лица, ци, помыслы людей, как шицзунь! Но увы, ему до подобного еще расти и расти, как и до истинного бессмертия. Одно он мог сказать точно: в этом человеке он чувствовал некое жестко принятое решение. А вот какое именно — могло показать только время и события. По его лицу Цзинь Гуанъяо лишь скользнул взглядом, как и по лицам прочих сопровождающих главу Лань адептов, а вот на Лань Чжане задержался, быстро окинул взглядом клановое одеяние и лобную ленту — Ванбэй не расстался со своей, именно она сейчас украшала его лоб, но Лань Сичэнь выдал брату новую. — Эргэ, ты не предупредил, что с тобой прибудет кто-то из Братства Уминшань, — чуть заметная укоризна прозвучала в голосе. — Ванцзи сейчас сопровождает меня не как один из байсюнди, — мягко возразил Лань Сичэнь. — А как мой брат и член клана Лань. Саньди не должен беспокоиться. Цзинь Гуанъяо ответил пустой вежливой улыбкой. Вэй Ин был спорить готов, что он не поверил, будто Ванцзи явился просто чтобы сопровождать брата! Но в этом ведь и состоял их план — отвлечь его внимание на Лань Чжаня, чтобы дать самому Вэй Ину свободу действий?.. Когда Цзинь Гуанъяо посмотрел на Ванцзи, Вэй Ину этот план резко разонравился — ему совсем не хотелось обращать на возлюбленного внимание этого человека. Впрочем, долго эти размышления не продлились — за ними прибыл следующий клан, и делегация Лань прошла внутрь, провожаемая к отведённым им покоям кем-то из слуг. На время им с Ванцзи пришлось разойтись — каждому из Лань полагалось по отдельной комнате, и проскользнуть в чужую средь бела дня незамеченным не представлялось возможным. Вэй Ин оказался предоставлен сам себе. Что он мог сделать прямо сейчас? Только погрузиться в легкую медитацию, восстанавливая порушенное самообладание, чем и занялся. Но это отстраненное состояние сознания не помешало ему услышать тихий шорох за резными панелями, обшивающими стены. Шорох, звук чужого дыхания: любой другой человек, даже сильный заклинатель, этого бы не услышал, слишком тихими были звуки. Но он услышал: два сердцебиения, два дыхания. На грани выдоха вопрос: — Что там? — Медитирует. Тупые Лань! — Зато спокойные, как камень. Не буянят как некоторые. — Идем, тут не будет ничего интересного до совета. Значит, за всеми гостями приставлены следить соглядатаи Цзинь. Он определил точку, с которой велось наблюдение, дождался, пока шаги смолкнут, и подошел к стене, почти тотчас отыскивая едва заметный в завитках резьбы глазок. Прижался затылком к стене, оценивая угол обзора. Если переставить ширму к постели, ее можно закрыть, но где гарантия, что нет других глазков? Оставалось только рискнуть и исследовать пространство за стенами своей ци. Сильных заклинателей, способных уловить его действия, неподалёку не оказалось — не считая Лань в соседних комнатах. Те, знакомые с его ци, не отреагировали. В отдалении Вэй Ин ощутил знакомую ци возлюбленного, ответно потянувшуюся к нему, и схожую — его брата. И двух людей, которых и заклинателями-то назвать было сложно — видимо, тех, чьи голоса он слышал. Стены и пустоты Вэй Ин ощущал со всех сторон. С севера — тонкая стена, обширное пустое пространство и снова стена — это коридор. Юг — стена и пустота за ней, Вэй Ин помнил, что из его комнаты открывался неплохой вид на сад. Восток и запад… На западной стене как раз располагался глазок. И там — за западной и восточной стенами — располагались ниши, слишком маленькие, чтобы принять их за комнаты. Сверху располагались, похоже, такие же комнаты, как и у них, а снизу… Узкий коридор и маленькие комнатушки. Возможно, помещения для слуг? Вэй Ин со вздохом открыл глаза и пошёл осматривать восточную стену. Глазок оказался прямо над кроватью, как бесстыдно! Если он закроет его… Чем? Чем можно было завесить, закрыть, залепить этот глазок так, чтобы это не навело на подозрения тех, кто будет следить? А ведь будут, сомневаться уже не приходилось. Занавеси кровати располагались только с одной стороны, и вряд ли рядовые адепты Лань во время сна здесь, в Ланьлине, занавешивали кровати, в Юншэне это не принято. Проклятье, ему нужно было безопасное пространство для того, чтобы отправить бумажного человечка в путешествие по Башне Кои, и ему нужен был Лань Чжань, чтобы присматривать за его телом, пока это длится. Ему нужна была иллюзия собственного присутствия в комнате. Проблема опять же состояла в том, что адепты Лань спят в благопристойной позе, а не заворачиваются в одеяло с головой, как гусеница в кокон, так что он не мог соорудить даже такую обманку. Спрятаться под кровать в комнате Лань Чжаня, чтоб его не увидели ни из смотровых щелей, ни от входа — не проблема. Но вот иллюзия себя на постели… Ладно, хорошо, соорудить болванчика из одежды и нацепить поверх талисман. Это он мог, только сперва требовалось придумать этот самый талисман. Ничего такого он до сих пор не встречал, но кто сказал, что это невозможно? Ванбэй выгреб из рукава несколько листов бумаги — дешевой, неровной, но для расчетов ему иная и не была нужна. Сел за стол, готовя тушь. В голове потихоньку выстраивались привычным порядком схемы, сигилы, начертания, сочетания иероглифов. Время перестало существовать, пока разум был занят. Прервался Вэй Ин, только когда раздался стук в дверь — адептов Лань оповещали о начале банкета. Пришлось приводить себя в порядок: Вэй Ин по привычке успел растрепать волосы и сбить ханьфу. Какое счастье, что за ним в этот момент не следили — ни за что за Лань не приняли бы! Но талисман был почти готов. Вэй Ин уверен был, что его ещё можно улучшить, но времени на это не осталось, а значит, ночью ему нужно будет поторопиться, потому что хватит нынешнего варианта талисмана ненадолго. Спешно прибрав черновики в рукава — не хватало ещё, чтобы в его отсутствие в них кто-то покопался, Ванбэй снова напустил на себя начинающий уже надоедать высокомерный вид и вышел. Где чуть было не прокололся, в последний момент спрятав саму собой вылезшую на лицо при виде Ванцзи — как всегда идеального — улыбку. Он успел за пару часов соскучиться. Три неизвестных ему адепта шли рядом, за спинами главы и его брата, и Ванбэй старательно держался чуть позади всех, копируя походку, выражение лица и невозмутимость Лань. В таком порядке они и вошли в пиршественную залу, больше напоминающую разворошенный муравейник. Очень-очень изысканный, раззолоченный, убранный полотнищами тончайших шелков с драгоценной вышивкой, муравейник. «Логово муравьиного льва», — подумалось ему. Кто-то уже сидел за столом, кто-то с чаркой наперевес ходил от компании к компании, кто-то уже явно успел осушить не одну чарку и, возможно, не один чайничек вина. Глава Лань, жестом отправив сопровождение к предназначенным для них столам, принял от слуги пиалу с чем-то, что напоминало вино, но было, скорее, чаем, тоже отправился по кругу, раскланиваясь с союзниками, тепло и мягко улыбаясь противникам. Насколько Ванбэй успел его узнать, эти улыбки могли таить под собой все что угодно. Гости ждали хозяина вечера, и Цзинь Гуанъяо не замедлил явиться под руку с супругой. Ванбэй видел госпожу Цзинь впервые в жизни, старался присмотреться повнимательнее и с первого же взгляда испытал недоумение: как остальные не видят: Цинь Су ведь точная копия, с поправкой на женские черты и чуть более мягкие линии лица, но копия Цзинь Гуаншаня! Да переодень ее в мужское ханьфу, и будет не отличить от покойного в юности. На Цзинь Гуанъяо она похожа не была, точнее, это Гуанъяо совершенно точно не нес в себе крови Цзинь. Здесь и сейчас Ванбэю не требовалось то заклятье «родной крови», которому его старательно обучала Вэнь Цин, чтобы все понять. Что ж, у него была хорошая новость: они определились с обвинением. На этом хорошие новости на ближайшие пару часов закончились, по крайней мере для Вэй Ина. Он ещё в юности с трудом переносил подобные мероприятия, предпочитая на них занимать время вином и разговорами с друзьями, но сейчас ему и это было недоступно! Приходилось держать каменную физиономию, пить чай и пытаться не провалиться в воспоминания. С этим залом их было связано не то чтобы много, но все сплошь неприятные. Так что когда гости начали запинаться при произношении тостов, а приличия позволили, и Глава Лань с сопровождением покинули приём — он вздохнул с облегчением. Теперь оставалось дождаться, пока всё окончательно успокоится, и ускользнуть к Лань Чжаню. Никогда еще время не тянулось так долго, что и вовсе казалось застывшим, как смола на ветках яблонь. Ванбэй устроился в позе для медитации, но даже не пытался начать — он слушал окружающее пространство, отслеживал соглядатаев и, кажется, понял, что к смотровым щелям они поднимаются как раз снизу, а не приходят откуда-то снаружи. Дождался ухода сперва одного, после — второго, быстро поднялся и сложил «куклу» из одежд и того, что нашлось в цянькуне, мысленно ухохотавшись: он уже и забыл, что там завалялась прошлогодняя тыква-горлянка, из которой он хотел сделать флягу, да так и забыл. Сейчас она ему очень пригодилась для «головы», на нее-то он и налепил свой талисман. Ему, как создателю иллюзии, было видно, что в пристойной позе на постели лежит набитый тряпками чжундань. Но со стороны это выглядело как… труп. Или крепко спящий адепт Лань. Лань Чжаня он от подобной позы отучал долго, старательно обнимая его ночами. Переодевшись в черное ханьфу, он тише мышки выскользнул в коридор, убедился, что в нем нет никого и никто не присматривает за «уснувшими» адептами ордена праведников, короткими перебежками из тени в тень добрался до дверей в отведенную возлюбленному комнату, еще раз отследил, нет ли чужаков за стенами, и скользнул внутрь, в темноту и тишину, сходу попав в любимые горячие руки. Хотелось так и остаться на всю ночь и, возможно, объятиями не ограничиться, но у них не было времени. Пришлось отстраниться — о, сколько сил ему на это понадобилось! — и для верности отойти на шаг. — Лань Чжань… Гэгэ, я соскучился, — в голосе, в тишайшем шепоте, который только доступен уху заклинателя, звучало неприкрытое отчаяние, но… — Но нам стоит поторопиться. Талисман будет действовать всего около двух шичэней. Периодичность, с которой проходят соглядатаи, я еще не отследил. В стенах есть смотровые глазки, просматривается вся комната, кровать в том числе. Мне придется забраться под нее. Передвинь ширму. — Мгм. Лань Чжань, поймав его за руку, украл еще один поцелуй — прямо поцелуйный вор, ах, бесстыдник! — отпустил и принялся бесшумно переставлять легкую бамбуковую ширму с нарисованными на шелке пионами, иволгами и сливами. Вэй Ин же забрался под кровать, порадовавшись тому, что служанки Башни делали свою работу не кое-как, а убирались в гостевых покоях на совесть: пол был чист, а под днищем кровати не висела паутина. Уже хорошо! Послушал скрип кровати, когда в неё лёг Лань Чжань. Приятнее, конечно, было бы лежать сейчас в ней, а не под ней… но что есть. Мысль, что возлюбленный пусть и не лежит в его объятиях, но рядом, всё равно грела. Вэй Ин достал из рукава заготовку талисмана, повозился, прокалывая палец и рисуя символы, активировал заклятье и закрыл глаза. Следящее заклятье «связующей нити» тотчас легло на бумажного человечка, и мысленно он улыбнулся, но некогда было даже коснуться любимого на прощание: следовало поспешить и найти Сюэ Яна. Скорее всего, его держали где-то в знаменитых (в узких кругах) подвалах Цзиньлин Тай. Оставалось надеяться, что удача не покинула Ванбэя и улыбнется ему еще раз. Он помнил, что времени на первую попытку у него всего два шичэня. Две стражи. И если по истечении этого времени кто-то особо рьяный пойдет проверять гостей, случится неприятность. И эту неприятность сам Ванбэй может пережить, а вот за Сюэ Яна у него такой уверенности не было. Потому бумажный человечек мчался, рискованно и почти открыто пересекая пространства, прячась у стражей на подолах пао, у слуг, идущих в нужном ему направлении. Лань Сичэнь просветил, что войти в подземелья можно из павильона Несравненного Изящества, где происходили, собственно, как пиры, так и советы и суды. Туда бумажный человечек и направлялся. До павильона удалось добраться сравнительно быстро — в коридорах в это время было ещё полно слуг, которые живо доставили оставшегося незамеченным бумажного человечка куда нужно. Дальше требовалось вспомнить объяснения Лань Сичэня и действовать самостоятельно. Проход в темницы прятался за одной из резных деревянных панелей, похожих одна на другую, и к тому же коридор за ними был не один — так что почти с шичэнь Вэй Ин проплутал в ходах для слуг. После ему всё же удалось найти нужный проход и слететь вниз по лестнице. Внизу был ещё один лабиринт — полноценные темницы, а не жалкое подобие, как у клана Чан. Почти из каждой Вэй Ин чуял отголоски боли, иногда — довольно свежие, но знакомой ци Сюэ Яна он пока не обнаружил. Могли ли держать юношу где-то еще? Несомненно, могли. Мог бы он его обнаружить, если бы раскинул сеть своей духовной силы на большую площадь? Мог. Но тогда его бы раскрыли: в Башне Кои сейчас было достаточно глав орденов и кланов, которые обладали подобными возможностями. Ванбэю нужно было возвращаться назад. Еще раз пролетев по лабиринту темниц, он с трудом выбрался наверх, но уже не по главным коридорам, а по тем, что пронизывали толщу стен крупных павильонов Цзиньлин Тай, на всякий случай запоминая их расположение. Выбрался наружу через незакрытое на ночь ставнями окно, снова проехался на пао стражника и юркнул в дожидавшееся его отворенным окно комнаты Лань Чжаня. Почти тут же ощутив присутствие чужаков за стеной. Оставалось надеяться, что талисман еще работает: судя по мерной свече, горевшей на столике, он вернулся на кэ раньше, чем через два шичэня. Пришлось затаиться за занавесью — не хватало ещё, чтобы кто-то заметил человечка. Через фэнь, когда соглядатаи удалились, слетел под кровать и вернулся в тело. Лань Чжань уже ждал его сидя — почувствовал, что он вернулся. Видимо, он и лёг только когда почувствовал приближение посторонних… Вэй Ин оказался в его руках тут же, как выбрался, и позволил себе остаться так ненадолго — вряд ли комнаты будут проверять чаще, чем раз в сяоши, так что немного времени у них ещё было. Ванбэй вдохнул родной сандаловый аромат и нехотя отстранился. Ванцзи всё понял по его мрачному лицу: — Не нашёл? — Ни следа! — Ванбэй взлохматил хвост. — Похоже, Сюэ Яна спрятали не здесь. У нас, конечно, есть ещё пара ночей, чтобы поискать какую-нибудь тайную комнату, но в Башне его может не быть вовсе. Цзинь Гуанъяо достаточно богат, у него может быть по дому в каждом крупном городе. В каждом — не в каждом, но о некоторых таких домах, официально не имеющих никакого отношения к Гуанъяо, но фактически принадлежащих ему, знали Хуайсан и Сичэнь. И это вполне мог быть неполный список, а ведь ещё был Су Миншань и прочие, подобные ему и Чан Цыаню — которые просто исполняли приказы, не интересуясь, зачем это нужно… Сюэ Ян мог быть у любого из них. Почему они вообще решили, что Сюэ Ян будет здесь? Только потому, что его забрали по приказу Цзинь? Он не заметил, как сжал кулаки, очнувшись только от того, что Лань Чжань прижал его к себе до скрипа ребер. — Вэй Ин. Не вини себя. Не начинай наматывать на свою душу новую нить вины и боли. Мы все равно его найдем, но в том, что мальчишка попался людям Мэн Яо, твоей вины точно нет. — Мне иногда кажется, что я проклят, — глухо проговорил Ванбэй ему в плечо, позволив себе показать слабость, Лань Чжань ведь и так видел его всяким. — Куда бы я ни пришел, что бы ни сделал — обязательно кто-то пострадает. — Вздор. — Ты звучишь не настолько уверенно, как тебе бы хотелось, — с долей насмешки и над собой, и над всем происходящим ответил Ванбэй. — Ты и сам прекрасно понимаешь, что так оно и есть. Я тот, кто порождает Хаос. Ванцзи нежно провёл рукой по его волосам. — Там, где царит непоколебимый порядок, нет жизни. — Не сказал бы, что в Облачных Глубинах безжизненно, — хмыкнул Ванбэй. Было приятно, что Лань Чжань его пытается утешить, и это даже отчасти помогало. Но ему требовалось время, чтобы разобраться со своими чувствами. А это будет возможно лишь тогда, когда закончится вся эта свистопляска с Верховным и его притязаниями. Похоже, что ему придется после всего попроситься у дабайцзы в знаменитые ледяные затворы, чтобы привести изрядно взбаламученный разум к равновесию. Заодно и гуеву традицию предсвадебного уединения уважат. О чем он сразу и сообщил Лань Чжаню — такие решения не принимаются в одиночку. Он и без того в своей прошлой жизни нарешал… До сих пор икается. Ванцзи эта идея, судя по лицу, не очень понравилась, но отговаривать Вэй Ина сходу он не стал, согласившись, что сейчас не время это обсуждать. Шпионы Гуанъяо ушли, судя по всему, уже достаточно далеко, в коридоре тоже никого не было, и Вэй Ину пора было возвращаться в свою комнату. Он с неохотой отлип от возлюбленного и прокрался обратно — на кровати лежал куль из одёжек с прожженной тыквой-горлянкой на месте головы. Вэй Ин вздохнул: похоже, остаток ночи стоит потратить на доработку талисмана… Хотя нет. Остаток ночи нужно попытаться проспать, потому что если он не встанет вместе с остальными Лань в несусветную рань, это может показаться подозрительным. Пришлось лечь и попытаться хотя бы помедитировать — спать не особо хотелось, взвинченное сознание требовало действий или хотя бы выпить. В таком состоянии в юности он и творил свои худшие глупости…. Утром его, едва успевшего заснуть, разбудил стук в дверь — Вэй Ин ощутил удаляющуюся ци возлюбленного. Он ещё в Гусу просил кого-то будить себя в нужное время, уговорившись хотя бы стучать в дверь, если возможности войти не будет… Пришлось подниматься, устраивать себе ускоренную побудку, прогоняя по меридианам ци, пока пытался правильно повязать эту гуеву ленту. Перед прилетом сюда ее повязывал Лань Чжань. Боги всех небес и все демоны Диюя! Он научился делать строгие прически, из которых не выбивалось ни волоска. Он научился носить белоснежные одежды обители Баошань, не пятная их грязью. Но лобная лента сопротивлялась его попыткам повязать ее правильно, словно живая! Однако пришлось укротить ее, и вышел из комнаты он уже натянув маску идеального Лань. Как радушный хозяин, Цзинь Гуанъяо собирал гостей на совместные трапезы, которые в принципе перетекали в развлечения на любой, даже изысканно-ланьский, вкус. Если глава Лань не желал смотреть на танцовщиц, он мог прогуляться по пионовым полям, садам и террасам Цзиньлин Тай, послушать изысканную музыку в беседках или побеседовать с приглашенными учеными, странствующими по Поднебесной, в том числе и за пределами Цзянху. Естественно, свита могла составлять ему компанию, но в этот раз Цзинь Гуанъяо, дождавшись, пока гости из Гусу Лань закончат скромный завтрак, подобрался и попросил у Сичэня разрешения ненадолго похитить его брата для приватной беседы. — Это касается Братства Уминшань, и раз сам глава Братства пока не прибыл, если, конечно, он собирался быть?.. — Мгм, — скупо подтвердил Ванцзи. — На совете, боюсь, совсем не будет времени, а вы — его правая рука, Ханьгуан-цзюнь, верно? — Это так. — Ванцзи помедлил, прежде чем продолжить: — Решение по любому вопросу всё равно будет принимать Ванбэй. Если у вас есть дело к Братству — вам стоит дождаться его. — Я всё же попрошу вас уделить мне немного времени, Ханьгуан-цзюнь. Они с Гуанъяо удалились, и Вэй Ин с огромным трудом удержал себя от того, чтобы последовать за ними. Цзиньская змея не решится ничего сделать Лань Чжаню тогда, когда куча людей видела, как они уходили вместе, а всё, что услышит, Ванцзи перескажет ему позже. Ванбэй оглянулся на главу Лань, так же как и он ожидающего неподалёку — у того на лице, как всегда, ничего не отразилось, но он спорить был готов, что мысли их сейчас одолевали одинаковые… Вестей Вэй Ин решил дожидаться в своей комнате, а заодно подумать ещё над талисманом — если бы он сообразил раньше, возможно, не пришлось бы красить волосы, хватило бы повесить на самого себя бумажку — и всё! В будущем такой фокус ему ещё явно пригодится, прошли те времена, когда Вэй Ин всегда и везде желал быть узнанным и замеченным. Талисман, впрочем, шёл туго — его мысли больше занимали Ванцзи и Гуанъяо. Разозлившись на себя: его Лань Чжань — не трепетная дева в беде, чтоб бояться за каждый его шаг и чих! — он заставил себя сесть и отрешиться ото всех мыслей, кроме рабочих. Какое-то время, он не засекал, и десятка три исчерченных схемами листов спустя еще один вариант талисмана был готов. В ход пошла все та же многострадальная тыква, развернутая неповрежденной стороной. Кажется, ему удалось исключить элемент самоуничтожения путем сгорания из начертаний талисмана. А то вот так прилепишь на себя — и прощайся с шевелюрой после. Черновики снова отправились в рукав, а сам Ванбэй — в медитацию, восполнить силы после почти бессонной ночи, тем более что следующая предстояла такой же.***
Видеть Сичэня и понимать, что все добрые слова, которые он сейчас скажет, будут если не откровенной ложью, то как минимум лишь проявлением вежливости, не наполненным искренним чувством, было больно. Но в первый раз, что ли? Яо стоило этого ожидать — сколько в его жизни было людей, действительно искренне привязанных к нему? Верный пёс Су Шэ, наивный дурак, которого Яо видел насквозь вместе со всеми его мелочными желаниями и стремлениями, и Цинь Су, бедный тепличный цветок, который оберегали сначала родители, а потом — он сам… Сичэнь — пройденный этап, стоит с этим смириться. Особенно ясно это показывало то, что он явился с братом. Опять не предупредил… Вспомнились слова мальчишки, бывшего Цзян — что байсюнди за ним придут. Неужели вышли на след? Но тогда где сам глава этого странного разношерстного сброда? И где остальные «белые братья»? От того, что у него не было полной информации, становилось как-то неуютно и тревожно. В последние годы эти ощущения посещали его все чаще. Казалось — добившись столь высокого поста, получив в руки реальную, а не мнимую власть, он должен был испытывать удовлетворение, но нет, на «вершине» оказалось слишком бесприютно, холодно и одиноко. А еще очень страшно смотреть вниз. Он столько сделал для того, чтобы обезопасить себя. И все равно не чувствовал именно этого — даже в резиденции, где каждый человек был под его контролем, под надзором десятков глаз. Когда-то давно, еще до всей этой провальной миссии мальчишки Мо, у них с эргэ случился довольно откровенный разговор. Он тогда только-только успел разобраться с двумя законными наследниками и уморить папашу. Изобразить человека, который никому не может доверять и всего и вся опасается, было просто, Сичэнь поверил сразу… Или ему это тогда только так казалось? Нет, нет. Тогда эргэ все еще верил ему, они были близки как никогда: Сичэнь практически потерял брата, после всех ужасов войны ушедшего в добровольное заточение. Поговаривали, что все это было из-за гибели Ушансе-цзуня, мол, Второй Нефрит был к нему весьма неравнодушен. Яо был склонен доверять этим сплетням, он сам не единожды видел взаимодействие этих двоих и смог разглядеть за показными гневом и негодованием на Темный путь заботу и желание поддержать и спасти. Как же он, тогда еще Мэн Яо, завидовал этому дураку Вэй Усяню! Как он завидовал даже Хуайсану: слабый, болезненный, никчемный — но у него был защитник, у него был надежный тыл, каменная стена, за которой можно укрыться — Не Минцзюэ! Яо всю жизнь, сколько себя помнил, завидовал тем, у кого было, кому довериться, на кого опереться. Он практически не поверил сам в свое счастье, когда встретил Лань Сичэня, когда ему показалось, что и у него появился кто-то подобный. Когда происходил тот их приснопамятный разговор, Яо на вопрос эргэ: «Чего тебе не хватает?» ответил «Доверия». Было ли именно это той ошибкой, что повлекла за собой остальные? Может быть, этот ответ оскорбил Сичэня? Но гадать о том, что было, сейчас — бессмысленное занятие. Сейчас нужно действовать. Скорректировать план, допустив, что Братство Уминшань и, скорее всего, Сичэнь и Минцзюэ, что-то подозревают и будут готовы действовать. Сейчас, стоя на вершине, не Цзинь Гуанъяо даже, а шлюхин сын Мэн Яо, со всем тщанием спрятанный ото всех, даже от самого себя, отчётливо чувствовал: лестница, по которой он сюда забрался, шатается под ним и грозит рухнуть. Однажды он уже падал с лестницы, практически с того места, на котором стоит сейчас… Тогда он отделался синяками — повезло, в кои-то веки. Сейчас всё везение, на которое он может рассчитывать — то, которое он построит своими руками. У него было два пути. Первый — бегство, он мог прямо этой же ночью войти в сокровищницу, заполнить цянькуни золотом и драгоценностями и исчезнуть из Цзиньлин Тай, словно призрак. Добраться до Дунъина, сесть на корабль и уплыть прочь из Поднебесной так далеко, как только возможно. Или затеряться в северных степях среди варваров, а может, добраться до южных земель и поступить на службу к одному из тамошних владык… Он мог, да. Но это значило потерять все, к чему он так долго шел, так кропотливо выстраивал, добивался хитростью, лестью, шантажом, угрозами, переступая через трупы и идя по головам, как по ступеням. Второй… Если он выберет второй путь, его возненавидят все эти напыщенные болваны, что собираются сейчас и пьют его вино, жрут в его доме, лапают его служанок и симпатичных служек. В принципе, он уже выбрал. Не зря же в подземных камерах под храмом Золотого Цилиня уже собраны дары — только не для Цилиня. Не зря отданы приказы, и люди Су Шэ давно ждут только сигнала к началу. Выбор сделан, и менять его — не в привычках ни бывшего босяка и шлюхина отродья, ни в привычках Верховного Заклинателя всей Цзянху. Но время для этого наступит лишь через несколько дней. Пока стоит открыть пир — дать всем этим самовлюблённым высокомерным лжецам набить животы и опьянеть, проникнуться гостеприимством добродетельного главы Цзинь в последний раз. И проследить, чтобы всё прошло по плану. Много за чем проследить. Слуги, в обязанности которых входит присматривать за делегацией Лань, проверяют покои несколько раз в день — и пока ничего подозрительного не заметили ни они, ни Гуанъяо лично. Сичэнь ведёт себя, как ожидалось — то есть так же, как и всегда, его брат целыми днями медитирует, остальные либо сопровождают своего главу, либо тоже сидят по комнатам. Но противное тревожное чувство не утихало, и Яо решил рискнуть — проверить, действительно ли всё в порядке? Тринадцать лет назад из Ванцзи был никудышный лжец, и слишком сильно это измениться не могло. Он помнил, как дрожали руки Второго Нефрита Гусу Лань на горе Байфэн, когда тот касался меча Вэй Усяня и играл «Расспрос». Помнил его каменное лицо, но ему всегда было проще читать чувства человека по глазам, а эти ледяные хрустали не лгали — горе в них было неподдельным. Сейчас он напрасно пытался встретиться взглядом с Лань Ванцзи весь прошлый день, тот смотрел куда угодно, но не на Верховного заклинателя. Не оставалось ничего иного, кроме как пригласить его на приватную беседу. За чашечкой ароматного чая. Хотя рисковать и добавлять в этот чай то же снадобье, что в прошлые разы он добавлял старику Лю и Сюэ Чэнмэю, он не стал: есть другие способы, менее очевидные. В павильоне, где их ждал чайный набор, горели курильницы. Приятный, возможно немного сладковатый и непривычный аромат, но Гуанъяо он действительно нравился. Даже если не учитывать, как Яо нравился его эффект. Сам он принял противоядие заранее, как и всегда — иногда ему казалось, что разномастными противоядиями он пропитался уже насквозь. И пока заваривал и разливал чай, внимательно следил за выражением глаз собеседника: сидя напротив, у Ванцзи уже не получалось их прятать. Лицо второго молодого господина Лань оставалось всё так же бесстрастно, но взгляд уже немного плыл — и Гуанъяо решился начать разговор. Сперва это были традиционные вежливые вопросы, потом он спросил о том, как глава Братства относится к совместным Ночным охотам, неужели совсем не желает участвовать в общих облавах? Или пусть не с адептами десятков орденов и кланов, так хотя бы с одним? Или дело в каких-то секретных техниках, которые байсюнди не желали бы раскрывать чужакам? Лань Ванцзи, несмотря на аромат курильниц, отвечал как всегда кратко, и Гуанъяо не мог не восхититься подобной силой воли. Что не отменяло его раздражения по этому же поводу: большинству и курильниц не требовалось, чтобы абсолютно правдиво и полно ответить на такие простые и невинные вопросы! Неужели сложно ответить на вопрос «Не присмотрят ли байсюнди за юными адептами Цзинь, если им доведётся пересечься на землях Цишани?» чем-то, кроме кивка?! — Ах, второй молодой господин Лань, вижу, ваша прежняя неразговорчивость в полной мере осталась с вами. Должно быть, брату Ванбэю приходится вытягивать из вас каждый звук клещами! — позволил себе чуть более язвительную реплику Яо и едва не подавился глотком чаю после нее, заметив быстро зарозовевшие уши заклинателя. Да не могло такого быть! Впрочем, отчего нет? Особенно, если он все-таки прав, и Ванбэй — это Вэй Усянь. Меж тем Лань Ванцзи соизволил все-таки ответить: — Нет нужды. Нет нужды… А у Гуанъяо нужда была. Нужда получить ответы на свои вопросы. И если уж прямой вопрос выдавил из него аж целых два слова, возможно, стоит рискнуть ещё раз? — Второй молодой господин Лань. Я вижу, вы довольно близки с главой Братства Уминшань. Он кажется довольно загадочной личностью, не расскажете мне немного о нём? На этот вопрос Лань Ванцзи снова качнул головой и укоризненно взглянул на Гуанъяо: — Запрещено обсуждать других людей за спиной. — Гуанъяо почувствовал настойчивую потребность что-то разбить. Например, гуеву Стену правил Гусу, взращивающую таких невозможных упрямцев! — Хотите что-то узнать о Ванбэе — спросите его самого. Гуанъяо постарался взять себя в руки и попытался снова: — Просто я в смятении, второй молодой господин Лань. Вы, должно быть, помните, что в начале кампании Низвержения Солнца я служил под началом Не Минцзюэ, и был неплохо знаком со многими его воинами, Не Хоувэем в том числе. Но Не Ванбэя я среди них не встречал ни разу, и даже не слышал о нём! Лань Ванцзы встретил эту наполненную абсолютно искренним отчаянием тираду всё так же невозмутимо: — Не Ванбэй — младший брат Не Хоувэя. Иного мне неизвестно. Подавив скрип зубов — всё же травы в курильницах, пускай и меньше, действовали и на него, мешая оставаться невозмутимым — Гуанъяо решил больше не тягать тигра за усы и сменить тему. — Я помню, на прошлом совете было сказано, что вы были в уединении в одном и том же монастыре… Не расскажете, в каком именно? Это должно быть весьма достойное место, раз его выбрали в качестве пусть временного, но пристанища, столь достойные личности. — Одна из обителей под рукой клана Лань. Об этом монастыре действительно мало кто знает и в интересах клана — чтоб так и оставалось, — категорично заявил этот невозможный упрямец. — Там… исцеляют… раны души. Мне потребовалось… — и замолчал, отведя глаза. Можно было сделать вывод, что и Не Ванбэю требовалось исцеление души. И все-таки, мог ли это быть Вэй Усянь? Или он все же умер, а Ванбэй… О, если он ничего не слышал о нем во время службы в Буцзинши, могло ли быть так, что этот человек, тогда еще совсем юноша, попал в этот таинственный ланьский монастырь раньше? До войны и даже до начала вэньского террора? Не Минцзюэ мог ведь и договориться с Лань Сичэнем, они были близкими друзьями уже давно. Яо чувствовал, что выстроенный им дом из домыслов рушится, словно подмытый паводком: мог ли он ошибаться в предпосылках? Мог, он ведь не божество, в конце концов. — Этот ничтожный просит прощения, господин Лань, не стоило бередить прошлое. Просто Братство Уминшань так внезапно возникло и так скоро прославилось, что это сродни легендам древности. Три никому прежде не известных заклинателя и сам Ханьгуан-цзюнь, люди судачат и пытаются понять, отчего не вы во главе? Разве не логично было бы? — Из меня был бы плохой глава. Это очевидно. Очередной ответ был образцом краткости, за исключением довольно едкого, как показалось самому Гуанъяо, уточнения про очевидность. И не то чтобы он не был согласен с Лань Ванцзи — ему было совершенно ясно, что политик и глава из того был никакой, но вот то, что это очевидно подобной чистой душе, было почти удивительно. — Что ж, решение о совместных охотах, как я понимаю, будет принимать действительно глава Братства. Тогда хоть подскажите, может быть, он появится пораньше? — Я не могу знать. Перед тем как я улетел в Гусу, Ванбэю немного нездоровилось. Гуанъяо насторожился, как гончая, вставшая на след. Это было уже очень откровенно, вряд ли Второй Нефрит, держи он себя в руках целиком и полностью, стал бы говорить что-то о здоровье или нездоровье главы Братства. Вот только… дымок из курильниц уже шел совсем незаметный, и это значило, что они скоро погаснут, а эффект начнет рассеиваться. — Что-то серьезное? На Совете в Гусу не один я заметил, что повязка, закрывавшая его глаза, испачкалась кровью. Это просто удивительно, что незрячий заклинатель может быть так искусен! — Не обязательно иметь глаза, чтобы видеть несправедливость и боль мира, достаточно иметь зрячую душу, — Лань Ванцзи устало прикрыл глаза. Видимо, разговор действительно его вымотал. Гуанъяо и сам чувствовал усталость, но на него все же почти не влияли курильницы… Видимо, пора было заканчивать — времени и правда прошло порядочно. Будет подозрительно, если после разговора с ним у Лань Ванцзи вдруг случится истощение или ещё что-то подобное. — Что ж, второй молодой господин Лань. Я рад, что на моём пути встретился такой интересный человек, как Не Ванбэй, и благодарю вас за беседу. Надеюсь, вы найдёте возможным передать ему моё предложение. Цзинь Гуанъяо поклонился, дождался, пока ему ответят тем же, и проводил гостя к выходу из павильона. После чего послал человека с приказом присмотреть за Лань Ванцзи — ему хотелось бы знать, с кем он сейчас будет говорить и что делать. Потому что естественной реакцией на прекращение действия тех благовоний будет желание поспать или хотя бы помедитировать — учитывая строгий режим дня Лань, и если он найдёт более важным сделать что-то другое… Спустя всего два кэ посланный шпион вернулся, сообщив, что Лань Ванцзи дошел до покоев, где разместился глава Лань, сообщил буквально следующее: «Мы закончили беседу, сюнчжан. Могу я вернуться в свою комнату?», получил разрешение и отправился медитировать. Все логические выкладки и предположения снова летели в Диюй. Эти гуевы Лань! Почему с ними так сложно?!