Я вижу солнце

      Вслушиваясь в набирающий обороты скандал, Ванбэй не испытывал ни малейших угрызений совести. Хотя перед будущим дабайцзы придется извиниться за то, что испортил приветственный пир. А если Лань Сичэнь успеет приготовить святилище, жертву, да еще и правильный обряд проведет... Пожалуй, он будет достоин восхищения в таком случае. Наверняка некоторые адепты или даже старейшины сегодня ночью напропалую нарушат правила, иначе как они все успеют?       — Ванбэй, у тебя улыбка совсем как в твое недолгое тут обучение. Дядя смотрит с ужасом, — совершенно явственно давясь смехом, пробормотал Ванцзи. — Что ты задумал?       — Я? Упаси Гуаньинь! Ничего, совершенно ничего. Просто думаю о том, сколько правил будет нарушено сегодня самими старейшинами Лань, если твой сюнчжан пожелает не уронить лицо.       — А ведь пожелает...       Оба одновременно прикрылись рукавами, пряча смешки и никак не желающие покидать губы улыбки.       Только позже, после того как скандальный пир закончился, Ванбэй узнал, почему на самом деле так на него смотрел Учитель Лань.              Цзян Чэнмэй сидел за спиной своей главы. Он был, скорее, подавлен и зол, чем спокоен, как сказал Ванцзи, и это Ванбэю не нравилось. Что успело случиться за два сяоши с момента, как делегация из Юньмэна прилетела? Да что угодно, — сам себе же и ответил. Два сяоши — уйма времени, чтобы устроить первому ученику моральную или физическую пытку, у госпожи Юй это получалось отлично, ей и менее чем одного кэ хватало. Ванбэй уже сожалел о своей повязке — хотелось увидеть, насколько юноша бледен, как сидит? Тянуться к нему своей ци он не решался: слишком уж явно, да и Цзян Яньли и двое ее старейшин закрывают собой.       — Гэгэ, ты лучше знаешь, когда можно убраться с этого сборища. Подскажешь?       — Мгм, да. Что ты?..       — Отправим младших отдыхать, а сами уйдем в твой цзиньши. Использую технику «бумажного человечка». Не нравится мне, что А-Ян сейчас вынужден находиться рядом с главой Цзян.       — Опасно!       — Знаю. Но эту технику я отработал до идеала еще в юности. И ты будешь со мной, Лань Чжань. Ничего не случится.       — Когда ты так говоришь, мне становится еще страшнее...       — Гэгэ!       — Молчу, — усмехнулся Лань Чжань. — Думаю, еще пол-сяоши потерпим — и можно уйти.              Первыми Ванбэй отпустил младших, с них спрос невелик, никто даже не обратил внимания на уход двух байсюнди. Но им с Ванцзи пришлось подождать еще кэ, и только убедившись, что ничье внимание не направлено на них, подняться, поклониться хозяину пира и выйти. Однако уйти так быстро, как намеревались, не вышло: следом пиршественную залу покинул и Лань Цижэнь, окликнул в спины:       — Лань Ванцзи! Вэй У...       Ванбэй стремительно обернулся, не позволив ему договорить запретное имя.       — Не Ванбэй, Лань-шифу. Имя этого — Не Ванбэй. Мы хотели поговорить с вами завтра.       — Шифу, — уважительно поклонился Ванцзи, и Ванбэй повторил его поклон.       — Лань Ванцзи, где твоя лента?       Чувствовалось, что спросить он хотел совсем не это, но не смог выбрать один из сотен вопросов, теснившихся в голове.       — Здесь, — просто сказал Ванбэй, приподнимая рукава своего ханьфу, обнажая правое запястье. Вместо шелкового наруча его прикрывала белоснежная полоска зачарованного шелка с вышитыми голубой нитью облаками.       — Что ж... — Учитель Лань потеребил бородку, в которой поблескивали первые ниточки седины, глубоко вдохнул и повторил: — Что ж... Я знал, что так будет. Ты слишком похож на нее, чтоб я мог надеяться, что этого не случится.       — На нее?       — Цансэ. Идите за мной.       Лань Цижэнь стремительно прошел мимо них, обдав запахом сердечного эликсира и успокоительных благовоний, его ци была неспокойна, а здоровье, несмотря на совсем еще небольшой возраст — что заклинателю пятьдесят лет? а ему было немногим больше пятидесяти, если Ванбэй правильно посчитал, — здоровье было не таким крепким, как должно. Ванбэй снял повязку, внимательно приглядываясь к походке мужчины, замечая тщательно скрываемую хромоту и скованность, хотя кто-то другой наверняка обманывался. Например, Лань Сичэнь.       — Давно это у вас, Лань-лаоши? — спросил, легко поравнявшись с ним и бесцеремонно придерживая под руку.       — Вэй Усянь!       — Не Ванбэй, Лань-лаоши. Так давно у вас болят колени? И, скорее всего, бедренный сустав слева, и наверняка ломит и выкручивает кисти, особенно в прохладную и влажную погоду?       — Откуда только ты взялся на наши головы! — сердито, но даже не пытаясь отрицать очевидное, и немного беспомощно проскрипел Лань Цижэнь, потерпев неудачу и не сумев вырваться из цепких рук своего самого проблемного и нелюбимого ученика за всю учительскую карьеру.       — Из обители Баошань-шицзунь, Лань-лаоши, — улыбнулся Ванбэй. — Вы не переживайте, Вэнь Нин сможет облегчить ваше состояние. А если будете соблюдать его предписания, то болезнь остановит развитие и, возможно, обратится вспять.       В молчании дошли до цзинши, Ванцзи опередил их на несколько шагов, чтобы снять запирающую печать, распахнуть дверь и жестом зажечь свечи. Судя по свежести воздуха, чистоте и полной готовности принять жильцов, о цзинши заботились. Но даже недавно горевших в ней сандаловых благовоний было мало, чтобы вытравить ощущение долго стоявшего нежилым дома.       Лань Цижэнь молча смотрел, как они вместе занимаются чаем: Ванцзи по привычке достал любимый кривобокий чайничек и все остальные приборы из цянькунь, Ванбэй — мешочки с травами и чайными листьями, свои запасы он пополнял во время путешествий, собирая то, что понравилось. Взгляд лаоши был пристальным до невежливости, но ни один, ни второй не собирались делать ему замечаний и вообще показывать как-то, что заметили его.       Гайвань с готовым напитком подал Учителю Лань Ванбэй, тот же только хмыкнул, принимая ее. Свои пиалы они взяли только после его первого глотка, выпили молча, не торопя мужчину, все равно до конца пира было еще время.       — Итак, вы вернулись, — допив чай, Цижэнь поставил гайвань и жестом попросил налить еще, но пить не торопился, начал разговор, согревая о пиалу ладони. — Вэ... Не Ванбэй. Если бы я не видел своими глазами твою мать, я бы не узнал в тебе того взбалмошного непочтительного мальчишку... Цзуши Шихунь сделала тебя ее копией, ты знаешь?       — Нет, Лань-лаоши. Я не помнил лица матушки, — сглотнув, покачал головой Ванбэй.       — Теперь ты можешь посмотреться в зеркало и представить ее. Я рад. Рад, что вам все удалось. Я... видел, что с тобой сделали. Бессмертная Баошань воистину сотворила чудо.       Он помолчал, отпил глоток и снова заговорил:       — Вы не просто так приехали.       Вопросом это не было, но Ванцзи все-таки ответил:       — Ванцзи хотел увидеть дом и семью брата, шифу. Прошло тринадцать лет, Ванцзи... соскучился.       — Но вы правы, Лань-лаоши, — улыбнулся Ванбэй. — Я по Облачным Глубинам не скучал, но здесь был тот, кого я обещал защитить. Этот ничтожный последовал за Лань Чжанем в том числе и поэтому. У этого смиренного даоса не было намерения смущать высокое собрание глав.       — Но ты это сделал, негодный мальчишка. Впрочем, я даже рад этому. Кто-то должен был напомнить об истинном предназначении собраний Совета, должно быть, это судьба — что им оказался ты. Но откуда ты сам узнал? Этому давно не учат.       — Шицзунь учит. А я, что бы уважаемый лаоши ни думал, всегда был внимательным учеником.       Лань Цижэнь фыркнул и допил свой чай.       — Думаю, вы останетесь здесь? Это все еще твой дом, Ванцзи, — и он говорил не только о цзинши, даже, скорее, не о ней.       — На время совета, шифу. Если Ванбэй захочет и сочтет нужным — останемся дольше.       — Вот как. Сичэнь уже приготовил третье письмо. Я считал, что он торопится, но теперь вижу, что обряды будут лишь формальностью для вас. Не знаю, нужны ли вам они?       Ванбэй помолчал, обдумывая ответ. Ему, на самом деле, все эти многоступенчатые ритуалы были без надобности, они с Лань Чжанем и без того стали едины. Но это было важно для любимого человека, да и увидеть своего прекрасного Лань-эр-гэгэ в алом и золотом... О да, этого он хотел. Еще он хотел показать предкам Лань, что уважает обычаи. Почтить Покровителя и поднести ему дары за то, что в этом клане родился столь выдающийся человек, ставший его хранителем, спасителем его разбитой души.       — Этот Не был бы счастлив последовать всем принятым правилам и обрядам. Кроме того, что предписывает жениху длительное уединение перед свадьбой. Без Лань Чжаня я долго не протяну, — искренне повинился он.       — Ванцзи не оставит Ванбэя, — утешая его, одновременно подтвердил его слова дяде возлюбленный.       — Думаю, этот обычай можно будет опустить, — поглаживая бородку, усмехнулся Лань Цижэнь.       Кажется, он действительно научился идти на компромиссы, — удивленно понял Ванбэй, отвешивая ему глубокий поклон.              Выпив еще пиалу понравившегося чая, Лань Цижэнь покинул их, пожелав тихой ночи, сделав почти незаметный намек, что ночь в Облачных Глубинах, несмотря на отдаленность цзинши от остальных павильонов, должна все-таки быть тихой. Ванцзи залился румянцем, Ванбэй совершенно серьезно поблагодарил за напоминание, смутив уже самого Учителя. Хотя ничем таким они в эту ночь заниматься не собирались. Сейчас важнее было проследить за тем, что будет делать глава Цзян с приемным сыном. Точнее, о чем будет говорить. Ванбэю было важно увидеть их взаимодействие, чтобы понять, насколько дорог Цзян Яньли Чэнмэй. Может, он все себе придумал, сбил с праведного пути неискушенного юношу или же поддался на обман юного лжеца.       Внутри Ванбэй знал, что это не так: Чэнмэй не лгал, да и он ничего лишнего не придумал, лишь интерпретировал факты. Конечно, он мог это сделать неверно, у него всегда было с этим не слишком хорошо. Тем больше поводов для проверки.       Убрав чайный набор, они с Ванцзи устроились на кровати, узковатой для двоих, но они и не спать собирались. Несколько пустых талисманов-человечков у Ванбэя было с собой, у него вообще много что было в рукавах просто из соображения «А вдруг понадобится». Проколов палец острым концом своей шпильки, он быстро начертал нужную печать.       — Не волнуйся, Чжань-гэгэ, я буду очень осторожен. Не слишком нервничай, когда мое тело обмякнет. Я понимаю, что для тебя будет смотреть на это тяжело, но...       — Вэй Ин. Не болтай. Я присмотрю.       Ванбэй усмехнулся, поцеловал его и лег, активируя заклятье. Уже взором бумажной фигурки он видел, как Ванцзи накладывает на нее «связующую нить», и на красно-бурой бумаге вспыхивает голубым огнем рисунок облаков. Вспорхнув в воздух, он коснулся его губ, оттолкнулся от плеча и вылетел прочь из цзинши через окно, поднимаясь вместе с потоком воздуха и планируя широкими «рукавами» фигурки. Он направлялся к чженфану, чтобы дождаться окончания пира, но ему повезло: глава Цзян, похоже, решила не оставаться до конца. Уже через кэ она со свитой спустилась по ступеням, и бумажный человечек бесшумно спланировал вниз, пристроившись на подол ханьфу одного из ее сопровождающих.       Слежка началась.