***
Лезвие конька скользит по льду в прыжке, цепляя за собой брызги воды. Толчок выходит слабый — на четыре оборота его не хватает, и приземление я тоже запарываю: проезжаю попой по луже. Почему-то я сегодня решила надеть белые легинсы, и следы каждого моего падения видят немногочисленные зрители. За это «озеро» я заплатила столько, что даже папа из Москвы позвонил уточнить, куда я спустила столько денег. А я всего лишь на довольно ограниченное время арендовала лёд в другом городе, расположенном в паре часов езды от Лос-Анджелеса. В итоге у меня здесь какая-то странная площадка неправильной формы, зато на неё идёт прекрасный обзор практически с каждого этажа магазина, и дерьмово залитый лёд. С одной стороны, это не удивительно, ведь для Америки каток в торговом центре — большая редкость, они здесь не пользуются популярностью. Поэтому в Лос-Анджелесе, где я арендовала каток в прошлом году, его закрыли… А с другой, на этих лужах опасно кататься любому, удивительно, что в стране судебных исков готовы идти на столь большой риск. Шутка ли, но найти свободный лёд в самом Лос-Анджелесе я не смогла: какие-то уже заняты, какие-то на ремонте, какие-то вообще просто закрыли. Я обзвонила все возможные варианты и даже за двойной прайс никто мне время на льду не продавал. Я потом в твиттере выяснила, что сейчас по всему штату проходят хоккейные отборы. Что ж, не только у меня подготовка к сезону, ничего не поделаешь. Кое-как я забронировала это место, и пришлось согласиться на неудобные условия и запредельную цену, потому что мне нужно было попробовать порепетировать под музыку. Мне хотелось ощутить эмоции от проката: услышать скрежет лезвий, почувствовать, как руки на скорости рассекают воздух. Мне нужно было вдохновение, потому что первую половину своего отпуска я тупо просрала в никуда. Я мало тренировалась, выходила на пробежки, только когда была уверена, что Ленни у себя на катке, лишь бы не спалиться, ведь после нашего свидания я сказала, что уехала из города… Кстати, букет, подаренный Сандерсом, простоял почти целую неделю, напоминая о том, какая же я сволочь, что ввязала хорошего человека в свои интриги. В общем, пока перерыв ожиданий не оправдывает: режим съехал, практики на льду нет, как и толковых идей для программы. Всё, что я сегодня попыталась отработать, кажется плоским, неинтересным, никаким. Получается, что я лишь зря потратила своё время да папины деньги, поэтому тренировка скатилась в отработку вращений и дорожек шагов из программ прошедшего сезона. Прыгать я больше не рискну: покрытие залито с явными нарушениями: на поверхности полно луж и если в начале это не выглядит критичным — даже на больших соревнованиях такое порой встречается — то сейчас лучше не испытывать судьбу. Впервые мне хочется уйти со льда раньше, чем кончится время. Но я это желание сдерживаю как могу, накатывая круги по льду, уже даже не исполняя никаких элементов. И очень хочется с кем-нибудь поговорить, да той же Ольге позвонить, рассказать ей всё… Даже про Лето. Я слишком часто думаю о нём в последнее время, и это пугает. Ведь я не хочу быть его девушкой, не хочу, чтобы Лето лез в мою жизнь и что-то там менял, но почему-то мне любопытно, интересуется ли он, где я, почему я не тренируюсь, спрашивает ли что-то у Энн или Ольги. Я часто сравниваю его и Ленни. Мне кажется, я могла влюбиться, но эти чувства непохожи вообще ни на что. И это пугает своей невнятностью. А ещё эти сны… Они не исчезли. Пару раз даже кажется, что я вижу его прямо здесь, в торговом центре, стоящим у парапета этажом выше, но я стараюсь не всматриваться, не отвлекаться, понимая, что появление Джареда здесь невозможно и на самом деле мне всё это лишь мерещится. Однако я вновь ошиблась. Пора бы уже признать, что в моём случае невозможное легко становится возможным. Теперь я вижу его у бортика, причем настоящего, не похожего на галлюцинацию. Какого хрена он здесь делает?! И это заставляет меня поспешно уйти с катка, забив на оставшиеся полчаса аренды. Мне сейчас больше всего хотелось исчезнуть, но, по всей видимости, от него скрыться невозможно. По какой-то неведомой причине Лето притягивается ко мне, как магнит. — Привет, — но бежать мне некуда, на выходе он встречает меня так, будто мы старые друзья. — Подойдёшь ближе, я закричу, — это уже не смешно, ведь если хорошенько вдуматься, то он меня явно сталкерит. Если Джаред смог найти меня здесь, в условном калифорнийском Орехово-Зуево, то могу ли я быть уверена, что он не стоит ночами над моей кроватью. Кто знает? — Слушай, это реально выглядит не очень, но я и вправду случайно здесь. — Ага, как же, — фыркаю я. — Тебе Ольга сказала проследить за мной, да? Почему-то вариант, что тренер, прекрасно осведомлённый о моих подобных фокусах, могла приставить ко мне человека, выглядел вполне правдоподобно. — Мне что, делать нечего? — усмехается он. — Думаешь мой мир крутится только вокруг тебя? Ага, конечно, очень смешно… Я увлекаюсь альпинизмом, тут лучший магазин со снаряжением в штате, а ещё в часе езды отсюда — национальный парк. Вот, заехал на обратном пути, купил новые ботинки, потому что окончательно порвались старые. В руках у него и правда большой бумажный пакет с логотипом, на котором изображена гора. А сам он в спортивном. Ладно. Поверим. — То есть это опять совпадение? — зачем-то я уточняю это ещё раз, видимо, всё еще не до конца веря в происходящее. — Странное, но да, — соглашается со мной Лето. — Хочешь кофе? Заодно и расскажешь, что привело тебя сюда. На самом деле, я проголодалась и настроение из-за неудачной тренировки было хуже некуда. Может ли что-то испортить его сильнее? Вряд ли, поэтому я киваю, и мы идём в ближайший Старбакс. Ролл с курицей практически безвкусный, а кофе слишком сладкий, потому что я выбрала первую попавшуюся позицию из меню — обычно я пью чай. Джаред тоже выглядит усталым и зевает, перемешивая сахарозаменитель в стаканчике. Бариста нарисовала на нём сердечки и звёздочки рядом с его именем, что до тошноты мило и одновременно противно. С ним всегда чувствуешь себя на вторых ролях, своей звёздной физиономией Лето привлекает слишком много внимания. — Давай лучше на улице посидим? — предлагаю я, заметив, как девушка за прилавком украдкой навела камеру в нашу сторону. Джаред сидел спиной и не видел этого. — Здесь душно, хочу на воздух. Прямо над нами правда кондиционер дует, однако Лето без лишних вопросов поднимается из-за столика, а я вслед за ним. На улице сидеть особо негде, поэтому приходится переместиться на парковку. — И как же тебя занесло в такую даль? — интересуется он, когда мы наконец-то располагаемся так, что никто не мешает. А то возле машины его подловил какой-то парень и Джаред потратил время на то, чтобы ещё и сфотографироваться с ним. Там же заодно и выяснилась правдивость поездки в горы: его немаленький багажник забит снаряжением и даже место для моего чемодана он не сразу находит. Там столько хлама: несколько палаток, огромные мотки разнокалиберных верёвок и ещё куча всякого. — У тебя же есть, где тренироваться… — Я просто захотела сменить обстановку. А это оказался единственный каток, который у меня вышло забронировать… Лучше бы не приезжала, — отвечаю достаточно честно, потому что я и правда сильно разочарована. — И я всё ещё в поисках музыки для программ, время поджимает, но в голову ничего не приходит. — При этом ты всё ещё не просишь ни у кого помощи, хотя тебе предлагает её и твой тренер, и даже я, — ах, да, он же говорил со мной об этом в тот день, когда мы с Ленни ходили на свидание. Я успела об этом позабыть. — Знаешь, я меньше всего верю в то, что именно ты способен мне помочь, — я отпиваю очередной глоток сладкого кофе, морщась — всё-таки слишком приторно. — А Ольга всегда остаётся последним вариантом, к которому я бы не хотела прибегать. — Почему для тебя это так принципиально? — Это первый сезон, когда у меня есть свобода выбора, никто и ничто меня не ограничивает, и я вольна делать, что хочу и как хочу. Обычно Георгий Борисович единолично утверждал выбор тем на сезон. Хоть и можно было прийти и с собственной идеей, последнее слово всё равно оставалось за ним. А с его мнением никто не спорил, да и не нужно было. У Сафронова-старшего был талант выбирать композиции, идеально подходящие спортсменам, в отличие от Платона, который слепо пытался устроить балет на льду. Дар отца ему не достался, несмотря на то, что он изо всех сил пытался убедить окружающих в обратном. В итоге, Платон махнул на меня рукой, решив, что прошедший победный сезон был случайностью, которая вряд ли повторится в следующем, и сосредоточился на более юных спортсменках. Родители наняли постановщика по моей просьбе, и мне подготовили прекрасные программы, которые очень сильно отличались от того, что ставил тренерский коллектив Платона, естественно, в лучшую сторону. И этот урод их забраковал! Прямо перед контрольными прокатами в сентябре. Мы тогда впервые крупно поругались, и в результате произвольная осталась с прошлого сезона, а короткую он сам придумал. Конечно, она была гораздо хуже, доводить её до ума приходилось прямо на соревнованиях. Однако я выступала довольно неплохо, и даже с этой скучнейшей и невыразительной постановкой добивалась хороших результатов.Вывести меня из игры у него тогда не вышло. А позже, когда пошла эта эпопея со сменой гражданства и оказалось, что ещё год я буду выступать за Россию, спортивные чиновники настояли на полном контроле моих программ. Идеи, музыка, костюмы — это всё должно было одобряться ими. Зачем? А чтобы я ещё больше не дискредитировала российский спорт. И ничего с этим сделать нельзя — договор серьёзный, отступлю и переезду конец, мне пришлось терпеть. Зато сейчас я наконец-то могу вздохнуть свободно и сиять так ярко, насколько хватит сил. А их у меня пока много. — В общем, всё сложно, — добавляю я после небольшой паузы. — Мыслей полно, а результата пока от этого никакого… — А как же тот танец? — задаёт вопрос он, слегка сбивая меня с толку, но уточнение всё расставляет по местам, — под Вивальди. — Это не танец, — я прекрасно понимаю, к чему он клонит, но сомневаюсь, стоит ли рассказывать. Это всё слишком личное. — Это называется программа. Танцуют на льду пары. И то не все, есть спортивные пары, а есть… — Я понял, понял, — но дальше Лето мне не даёт углубиться в тонкости вида спорта. — Почему бы не выступать с ней? Или вам нельзя повторяться? Не хочется открываться ему так сразу, однако стоит признать: Джаред слишком далёк от моего мира, чтобы эта информация имела для него какую-то пользу. Для него это не будет чем-то ценным. С Ольгой я вот принципиально не хочу делиться причинами своего отказа исполнять эту программу где-либо, кроме как на тренировках. Она наверняка догадывается, что я непросто перенесла смерть Георгия Борисовича, но если поймет настоящую глубину моих переживаний, то начнёт меня жалеть, чего совсем не нужно. А вот Джаред скорее всего нет. Им движет любопытство, и в этом я не вижу чего-то плохого. Посему на свой страх и риск я всё же не отмахиваюсь от вопроса категоричным отказом, а ищу слова, позволившие бы объяснить ситуацию понятно для него. Но нахожу в итоге нечто большее неожиданно для себя. Неосознанно я сдираю повязку со старой раны, и она начинает кровить. — Нет… То есть можно, но… Это последняя программа, которую поставил мой прошлый тренер, — голос предательски дрожит, и я сжимаю стаканчик крепче в руках. — И меньше, чем через год он умер. Рак в последней стадии. Я не замечала, потому что была слишком занята собственными амбициями и эйфорией от побед. Это был мой лучший сезон, я выиграла все соревнования. Вскрывается нечто, давно спрятанное внутри, неотгорёванное, невысказанное. Я никогда не говорила о его смерти с кем-то. Всегда это оставалось в пределах моих мыслей. Да и никто не спрашивал, как я пережила те времена… всё изменилось слишком быстро, и мне просто было некогда плакать. — А что поменялось бы, знай ты обо всём? Думаешь, он не лечился и не собирался прожить дольше? «Ты виновата в его смерти, это из-за тебя он ночами не спал». Хоть я и знаю, что это не так, всё равно сложно перестать вспоминать эти слова. Ведь в свой последний год Георгий Борисович действительно очень тесно работал со мной, и ни разу он не подал виду, что его беспокоит что-то, кроме давления и старых травм. — У меня было бы время это принять, — тихо говорю я, смотря куда-то в окно, пытаясь не встречаться взглядом с Лето. Он ушёл внезапно. Во всяком случае для меня. Это произошло через две недели после Чемпионата Мира, по окончании сезона. Я даже не успела вернуться в Россию, оставшись во Франции отдохнуть, отпраздновать победы. Георгий Борисович не ездил на соревнования со мной после финала Гран-При в декабре, он тогда с гриппом свалился, а потом говорил, что ему врачи летать запретили из-за сосудов слабых, мол, нужно провести операцию и только потом… В восемьдесят три у человека может быть целый вагон проблем со здоровьем, и в этом обычно нет ничего странного. Но тогда было. — Ты всё ещё скучаешь по нему? — Да, — такое простое признание провоцирует взрыв, хоть и не слишком яркий и явный. Сейчас он горький и отчаянный растворяется протяжным стоном в ладонях, в которые я уткнулась лицом, будто пытаясь спрятаться. Мне вновь больно, и время здесь роли не сыграло, наоборот, замолчанные чувства спустя два года лишь острее вонзаются в душу. Его рука осторожно ложится на мои плечи, но у меня уже нет сил её сбросить. — Мне жаль, — даже хорошо, что он больше никак это не комментирует. Я не могу падать дальше, позволяя прошлому захлёстывать с головой. — Отвезти тебя домой? Или у тебя есть ещё планы здесь? И тему переводит ловко, не стремясь залезть в мою душу по самый локоть, равно как и не перебарщивает с сочувствием, за что я ему очень благодарна. Не такой уж он и мудак, оказывается. — Да, пожалуйста, — таксист, который вёз меня сюда, предупредил, что обратная поездка будет гораздо дороже, а время ожидания дольше, поэтому отказываться от предложенной возможности довольно глупо. В дороге он также тактично молчит, давая мне шанс успокоиться самой или же продолжить свои рассуждения. Я выбираю первый вариант, и чтобы отвлечься, листаю ленты соцсетей, изредка прерываясь на пейзаж за окном. Залипаю на сообщения от Ольги, посланные пару часов назад, где она спрашивала, как дела и нашла ли я что-нибудь… Сообщать мне ей нечего, так что я просто буравлю взглядом текст на экране. Ольга то появляется онлайн, то исчезает — видимо, проверяет, прочла ли я и пишу ли ответ. Я начинаю вновь думать, закрыв глаза, перебирать варианты тем и мелодии, вспоминаю сегодняшнюю тренировку, пытаясь отыскать тот самый ключик к идеальной программе. В голову мне через какое-то время кое-что правда приходит. — Наверное, я бы хотела посвятить новую программу своему тренеру, — свою мысль я зачем-то озвучиваю Джареду, — Он сделал меня той, кем я являюсь сейчас и… Только теперь осталось понять, как именно это сделать. — Может, у него был любимый исполнитель? Или фильм? Или пьеса? — Лето живенько включается в обсуждение — Э… Блин, я понятия не имею, — а ведь я и правда даже и предположить не могла. Хотя он тренировал меня с семи лет до семнадцати, выходит, целое десятилетие, но что я знала о нём даже спустя столько времени? Да практически ничего… единственное, помню, как светилось его лицо, когда у меня чисто получался сложный каскад или же выступление на соревнованиях делало меня первой в турнирной таблице. — Тебе покажется это странным, конечно, но мы обычно с ним такое не обсуждали. — Суровые русские… Окей, а если пойти с другой стороны, — Лето задумчиво закусывает губу, постукивая пальцами по рулю. — Ты сказала, что твоя старая программа вызывает у тебя сильные эмоции. Что ты чувствуешь? — Скорбь. Очень много воспоминаний о последнем годе его жизни и осознание того, что этого больше никогда не повторится. Сожаление, — глаза вновь щиплет от слёз, но я изо всех сил стараюсь их сдержать. — Я не присутствовала на похоронах и никогда не была на его могиле. Я не попрощалась. — А если преобразовать все эти грустные эмоции во что-то светлое, дающее надежду, выражающее твою благодарность этому человеку? — В плане? — я с недоверием кошусь на него, не особо понимая, к чему он клонит. Как Лето предлагает сделать из этого что-то хорошее, если от одних только воспоминаний мне адски больно? — Какую музыку ты слушала тогда? Может, была песня, которая тебя успокаивала, как-то поддерживала? Посмотри свой плейлист, вероятно, ты вспомнишь… Отчаянные времена требуют отчаянных мер, и я сейчас готова искать ту самую музыку любым способом и в любом месте, поэтому его совету я следую, достав телефон и начав проматывать список песен вглубь, на два с лишним года назад. И наконец-то я дохожу до нужной части. Я всегда любила Coldplay, даже на концерте была после Чемпионата Мира, во Франции, тогда же, два года назад. Джаред оказывается прав, песня такая действительно есть. Уже одно лишь название наводит на соответствующие мысли. — Я нашла! — правда радоваться рано, может быть программа из неё и не выйдет: не подойдёт ритм, скорость, текст, хоть насчёт последнего это уж вряд ли. — Подсоединись к аудиосистеме и включай. И через минуту моей возни с техникой машину наполняют первые аккорды песни. От органных звуков во вступлении по спине идут мурашки, а когда солист начинает петь куплет, я крепко зажмуриваюсь — перед глазами возникают события того сладкого от побед и горького от потери года. Забавно, я так давно её не слушала, что даже забыла некоторые детали. Но как же музыка хороша. Она звучит именно так, как описывал Лето: успокаивающе, как обезболивающая мазь или тёплый компресс. А главное, я увидела себя в этой композиции. — «Fix you» очень сильная вещь, — Джаред позволяет себе комментарий, когда песня заканчивается. — И смысл подходит твоей истории. Наверное, сложно представить что-то более уместное. — Да… А до Лос-Анджелеса ещё далеко? — теперь мне нужно на лёд, показать Ольге и убедиться лично, что я не ошиблась и это превратится в мою программу, а не останется лишь мыслями. — Мы уже в городе. — Отвезёшь меня на каток? — прошу я. Джаред с улыбкой кивает и поворачивает машину в сторону уже знакомых мне улиц. Наверное, не стоило так наглеть, но уже немного плевать.Важнее не потерять эту драгоценную идею, поэтому я не обращаю внимание на какие-то рамки приличия и нетерпеливо ёрзаю на сидении. Потому что волнения в душе было столько же, сколько было перед моими самыми первыми соревнованиями.Часть 10. Очередное странное совпадение
25 июня 2022 г. в 01:23
— Я хорошо провёл время, — признаётся Ленни, когда мы едем обратно, уже изрядно объевшиеся. Рамен мы еле осилили, но зачем-то взяли ещё и десерт. Рисовые пирожные с начинкой из каких-то бобов оказались весьма странным блюдом, но зачем-то свою порцию я доела, пока мы болтали. — Спасибо тебе.
— Не за что, — говорю я, поглаживая надувшийся от количества еды живот. — Но давай лучше в следующий раз вместе бегать? А то я такими темпами разожрусь и всё: не видать Америке олимпийских медалей.
Я намекаю на следующую встречу, хотя на самом деле стоило бы сказать, что мы должны остаться друзьями. Забавно, но если отбросить мои придирки к нему как к спортсмену, то в остальном он классный парень и в какой-нибудь другой жизни мы могли бы стать настоящей парой.
Даже свидание выдалось на редкость приятным. Во всяком случае, лучше, чем было с Денисом: поход на сборах в запретную круглосуточную бургерную после отбоя, конечно, забыть трудно, однако о таком не мечтают. С Ромкой мы тоже особо никуда не ходили, ему было лень после тренировок выбираться в люди. Но что взять с хоккеиста? Отбитый шайбами мозг не способен запомнить любимые цветы, а уж чего говорить об остальном, хотя и встречалась я с ним не из большой влюблённости. Кстати, он тоже сейчас в Штатах, играет за какую-то крупную команду вроде бы в Вашингтоне, и даже пару раз мы с ним тут виделись…
Между прочим, когда я решила перебраться в новую сборную, то собиралась просто тренироваться и выступать, а не заводить кучу непонятных знакомств, вплетаться в интриги и порождать всё новые и новые домыслы о себе. Последние два года мне было скучно: учёба кончилась, а в институт я решила не поступать, поняв, что карьеру завершать пока рановато. Я разочаровалась в Денисе, и мне хотелось отношений, но не таких серьёзных, чтобы потом планировать сына, дом и дерево, а просто весело проводить время и заниматься сексом. Так в моей жизни появился Рома, и длилось это всё месяцев восемь, пока он не переехал.
Потом я вдруг обратила внимание на Максима, парня из нашей спортивной школы. Точнее, это он первый намекнул, но уже не важно… Важно было, что его партнёрша оказалась влюблена в него, хоть и встречалась с другим, и из ревности устроила мне травлю. В результате до середины сезона со мной особо никто не общался, кроме пары подруг. В отместку я распустила слух, что она залетела, а эта сплетня дошла даже до Платона. Ну а после я пила на тренировках только из новых бутылок, потому что услышала, что мне обещали подсыпать фуросемид. Это была серьёзная угроза, хоть и с Максом я уже больше не спала.
А сейчас я опять лезу не туда, куда нужно. Если раньше искать приключения на собственную задницу казалось чем-то в порядке вещей, то теперь я этого не хочу. Однако приключения сами находят меня, а я в силу своей собственной глупости не всегда в состоянии принять правильное решение, чтобы их избежать. Как сейчас.
— Тогда можем завтра утром? Или даже сегодня вечером, если хочешь, — предлагает он. — Когда у тебя тренировка?
— Вообще-то я решила взять отпуск, — ладно, не с первой попытки, но хотя бы со второй я попробую затормозить эти отношения, — недельки на две. Я думаю, что съезжу домой или ещё куда, пока не решила, просто нужно перезагрузиться, развеяться.
Это я уже нагло вру, потому что покидать страну я не собиралась, зато теперь мне придётся быть аккуратнее и не бегать в привычных местах, чтобы не наткнуться на Ленни и не попасться на лжи. Что ж, я сама виновата, ничего не поделаешь. Теперь я скрываюсь не только от собственного тренера, но и от парня, пипец.
— А, круто… Я в конце июня тоже поеду к родителям на месяц, а потом друзья позвали меня в Италию, — не перестану удивляться тому, что человек, претендующий на хоть какой-то Олимпийский успех, может позволить себе такой долгий перерыв, — Кстати, не хочешь с нами? Это будет июль как раз.
Я вежливо отказываюсь. Наверное, не стоит мне рассказывать, что отпуск я беру, чтобы тренироваться, Ленни точно не поймёт. Мы подъезжаем к моему дому и на прощание он меня целует. Я не отталкиваю его лишь потому, что сливать его пока рановато по многим причинам, и я всё ещё надеюсь в будущем свести наши отношения к сексу по дружбе… Но, к своему собственному ужасу, я понимаю, что поцелуй с Лето вызвал во мне гораздо больше эмоций.