Соната жаркого пламени.

— Он влюбился в нее. Без памяти. Он был готов убивать ради неё, бросить вызов даже богу. Рыцарь был уверен в том, что герцогиня может полюбить его. Но… Кэйа качает головой, после чего отпивает чай, чтобы собраться с мыслями. Ноэлль уже успела поставить чашку на стол, сбросить обувь, и удобно положить голову на плечо капитана, поджав ноги к себе. Альберих улыбается, аккуратно переплетая пальцы с девушкой. — В тот день, когда он признался ей, она обвинила его в предательстве: «ты оберегал меня от врагов и монстров, но не смог уберечь от самого страшного создания — любви». Рыцарь не смог с этим смириться, он медленно сходил с ума до тех пор, пока лёд не поглотил его и он не стал похож на чудовище. Альберих хмурится, мягко поглаживая кисть девушки большим пальцем, а потом вздыхает и переводит глаза на лицо Ноэлль. Она сидит с печальным выражением лица, а потом поднимает глаза со скопившимися в уголках слезами. Кэйа теряется от такой реакции. — У этой истории нет счастливого конца? — Нет, но мы можем придумать его, правда? Кэйа мягко улыбается, оставив чашку на столе, и нежно стирает слезы на лице девушки. Он никак не ожидал того, что Ноэлль настолько чувствительна к подобным историям, а конкретно эта доведет ее до слез. Девушка смотрит на него и шмыгает носом — именно поэтому она всегда читала только те романы о любви, в которых все остаются счастливы в конце. — Я хочу, чтобы рыцарь был счастлив… — И он будет. В лес, куда сбежал рыцарь, противясь проклятью, забрела одна девушка. Она не испугалась чудовища, в которое он превратился, и начала часто навещать его. Она приносила ему пищу и разговаривала с ним, рассказывая самые разные истории. В один день чудовище разозлилось: «зачем ты приходишь ко мне каждый день?!». Кэйа аккуратно обнимает девушку, думая, как лучше продолжить историю, и мягко улыбается Ноэлль, которая увлечённо и внимательно его слушала. Альберих нежно проводит ладонью по волосам девушки, взъерошивая мягкие пряди, а затем приглаживая их. — Она ответила: «я так долго искала тебя, и не могу больше потерять». В эту же секунду рыцарь чувствует, как проклятье разрушается, и он вновь становится человеком. В девушке он признает горничную, которая служила у хозяина, что изгнал его из страны. Он обнимает ее со слезами на глазах, понимая, что любовь всегда была рядом с ним, но он был слишком слеп, чтобы ее заметить. Кэйа переводит взгляд на Ноэлль и видит, что она улыбается, и кажется самой счастливой девушкой во всем Тейвате. Альберих нежно касается пальцами ее щеки, скользя взглядом по ее лицу. Ноэлль робко касается запястья парня и застенчиво улыбается, внимательно всматриваясь в синие глаза напротив. — Кэйа, у тебя так хорошо получается рассказывать истории. — Если захочешь, я могу рассказывать их чаще. — Хочу, буду ждать новой истории. — Ноэлль, не хочешь потанцевать? Кэйа отходит к проигрывателю, заменяя пластинку, а затем оборачивается на девушку. Та кивает, но прежде решает снять броню и фартук — все-таки танцевать в этом было не совсем удобно. Альберих поправляет рукава белоснежной рубашки и с улыбкой поднимает глаза на девушку. Ноэлль одергивает черное форменное платье и неловко смотрит на парня. Кэйа подходит и нежно привлекает девушку ближе, аккуратно устраивая ладони на ее талии. Ноэлль робко обвивает руками шею капитана и смотрит ему в глаза. Кэйа не может отвести взгляда от пронзительных зеленых глаз девушки. Она так близко к нему, что он невольно чувствует ее запах — розы, дождь и свежая весенняя трава. Он улыбается так нежно, насколько вообще способен — только Ноэлль пробуждала в нем потребность в обычной человеческой любви. В первозданной любви — светлой, чистой и такой же невинной, как она сама. Кэйе каждый раз кажется, что он задыхается от этих чувств, которые переполняют его каждый раз, стоит только Ноэлль приблизиться к нему. Он хочет открыться ей и доверить все то, что каждый раз тяготит ее душу. Он знает, что она сохранит любую его тайну, но любая его ошибка вновь заставит ее возвести баррикады между ними. Любая его ошибка вновь создает пропасть между ними, и лишь тонкая веревка надежды может заставить их рискнуть и пойти друг другу навстречу. Кэйа вдруг чувствует, как горничная медленно касается горячими пальцами его лица и вздрагивает, покрываясь мурашками. Ноэлль улыбается так светло и нежно, что капитану кажется, будто он вот-вот взорвется от избытка чувств к ней. Девушка робко тянет ладонь к повязке, боясь, что может нарушить этот момент, но Кэйа лишь покорно склоняет голову немного ниже, позволяя Ноэлль сдвинуть ее в сторону. Капитан на мгновение щурится от большого количества света, а потом улыбается. Ноэлль завороженно рассматривает его лицо, будто бы видит первый раз в жизни. — Ты так красив. Девушка практически шепчет, но Кэйа ловит каждое движение ее губ, и расплывается в улыбке — слышать от нее комплименты своей внешности было непривычно, ведь, как правило, она восхищалась его боевыми талантами. Капитан прижимает Ноэлль немного ближе, а затем замечает, как ее взгляд скользит от его глаз к губам. Девушка прикусывает нижнюю губу, смущаясь, а Кэйа ловит себя на мысли, что ему безумно хочется ее поцеловать. Ноэлль будто бы читает его мысли — она привстает на носочках и тянется к капитану, чтобы его поцеловать, но Кэйа перехватывает инициативу раньше. Он нежно вовлекает девушку в поцелуй. Слишком нежный, чересчур аккуратный, без единой грубости и пошлости. Альберих аккуратно скользит ладонью по ее спине, прижимая ближе, хотя ближе, казалось бы, уже некуда. Ноэлль краснеет, но робко отвечает на поцелуй. Кэйа чувствует, что частоту биения его сердца может услышать все население Мондштадта и прилегающих к нему территорий. До невозможного быстро, до невозможного приятно. Он не может поверить в то, что они наконец-то поцеловались. Что он наконец-то может сделать это, и быть уверенным в том, что Ноэлль не сбежит от него. Девушка запускает ладонь в волосы Кэйи и мягко оттягивает их, отчего капитан не может сдержать улыбки. Он мягко отстраняется и аккуратно касается ладонью ее подбородка, и нежно проводит большим пальцем по нижней губе. Ноэлль смущается и краснеет, чем заставляет Кэйю улыбнуться шире. — Я безнадежно в тебя влюблен. Из-за тебя мое сердце слышит весь Мондштадт. Альберих аккуратно берет ладонь девушки и кладет ее на свое сердце. Ноэлль краснеет, слыша, как часто оно бьется, а потом поднимает на Кэйю глаза и расплывается в такой нежной улыбке, что капитану кажется, будто он сейчас упадет в обморок от чувств. — Я позабочусь о том, чтобы твое сердце слышали только ты и я. Кэйа чувствует, что смущается. Впервые за много лет она оказалась единственной, кому удалось его смутить. Он видит мягкую улыбку, нежный румянец на щеках и задорные искорки в глазах Ноэлль и понимает, что влюбился в нее за этот вечер, наверное, уже в сотый раз.

***

Пока Дилюк занимался работой, Энрика решила выйти прогуляться. Она быстро пересекает путь от винокурни до города и уже войдя в ворота снижает скорость шага, и просто рассматривает город — после прошлого визита сюда у нее осталось лишь общее впечатление о нем, но будучи влюбленной в коренного мондштадтца ей хотелось лучше понять город, который он так яростно защищает. Девушка проходит по небольшим улочкам, и вдруг замечает, как какой-то мужчина прибивает табличку «продается» над дверью в гончарную мастерскую. Энрика с любопытством подходит ближе, рассматривая товар на витрине. Изящные стеклянные фужеры, глиняные графины, вазы самых разных видов и форм. Девушка с восхищением рассматривает каждое изделие, как настоящее произведение искусства. — Вас что-то заинтересовало, девушка? — Простите, просто все эти вещи такие красивые. — Еще бы они продавались. Мужчина вздыхает, спускаясь с табуретки, на которой стоял, пока прибивал табличку, а затем заходит в лавку. Энрика поспешила зайти за ним, чтобы поподробнее узнать об этом ремесле — в ее душе до сих пор теплилась мечта о собственной мастерской, может быть, это был ее шанс. — Торговля идет плохо? — Хуже некуда. В Мондштадте очень тяжелая глина, и любое изделие из нее получается грубым. Только изредка получается что-то красивое, но всё равно в основном все стараются покупать посуду из Ли Юэ. Все же, с их мастерами не мне тягаться. Энрика с интересом изучает товары на полках, некоторые берет в руки, чтобы рассмотреть более пристально. Даже одного касания к этим, на первый взгляд, красивым изделиям, хватало, чтобы понять — в Мондштадте дела обстояли совершенно так себе. Торговец вдруг решил пооткровенничать с девушкой — он достает старую толстую тетрадь, и Энрика с интересом подходит ближе, а когда видит, что изображено на эскизах, то замирает, как вкопанная. — Это так красиво. — Это эскизы изделий, которые я безумно хочу изготовить, но у меня совершенно нет денег на достойные материалы. У меня просто не поднимается рука делать их из местных пород. Энрика с восхищением рассматривает целую коллекцию посуды и ваз, которые были вдохновлены, судя по всему, какими-то легендами, но от этого они совершенно не казались массивными. Наоборот — они были насыщены такой грацией, изяществом, и невероятной свободой, которая присуща только Мондштадту. — Но, как бы то не было, я продаю лавку, чтобы было, на что обеспечивать семью, пока я не найду работу где-нибудь у Вагнера. Думаю, лишние руки ему не помешают. Представить не могу, как жить без моей мастерской. Мастер закрывает тетрадь и хочет было убрать ее, как Энрика кладет на нее ладонь, тем самым заставляя мужчину остановиться. Она хмурится, а потом вздыхает и поднимает взгляд, полный решимости, на торговца. Тот недоумевает, смотря на незнакомую девушку, которая вдруг заинтересовалась его эскизами. — У меня есть к вам предложение. — Я слушаю. Мужчина скрещивает руки на груди и смотрит на девушку немного скептически — будучи такой молодой, вряд ли она могла чем-то помочь, но он решил выслушать ее просто из-за того, что она была единственной, кто увидел эти эскизы. Кому он захотел их показать просто так. — Я хочу выкупить вашу мастерскую, и нанять вас, как работника. У меня достаточно денег, чтобы обеспечить регулярные поставки необходимых материалов. Вы сможете творить столько, сколько вашей душе угодно. — Что вы хотите взамен? Какая вам выгода от обычной мастерской? — Это моя мечта — иметь свое дело, где можно заниматься как гончарным ремеслом, так и стеклодувным. К тому же, я бы хотела, чтобы вы научили меня некоторым тонкостям работы с глиной. Я, к сожалению, знаю только основы. Мастер задумчиво коснулся пальцами подбородка, немного удивленно покосившись на незнакомку, взявшуюся буквально из неоткуда. Он знал, что в какой-то мере он потеряет мастерскую, но при этом у него останется заработок и любимое дело. Энрика ткнула пальцем в тетрадку с эскизами. — За эти изделия со стоящими материалами вы сможете зарабатывать намного больше, чем сейчас. Со своей стороны я гарантирую, что уже через пару месяцев здесь будет полная лавка потенциальных покупателей, которые захотят купить каждое из ваших изделий. Знаете, я дам вам время подумать, возможно вы захотите посоветоваться с семьей. Я зайду завтра в это же время. Энрика улыбнулась, видя, что мастеру действительно непросто дается это решение — когда он вешал табличку, он все еще был уверен, что случится чудо. Оно, в какой-то мере, случилось, но теперь ему было важно принять верное решение. Энрика вышла из прохладной мастерской и направилась дальше — как оказалось, она вышла к таверне «Доля Ангелов», но решила не терять времени и попробовать что-то новое из «диковинок» Мондштадта, пока ей было не с кем провести время. Девушка заходит в таверну и с удивлением замечает знакомое лицо. — Магистр Джинн?