***
Гестия Джонс и Эммелина Вэнс не только вместе служили в Министерстве Магии, но и вместе жили в Аппер-Фледжли, полумагической деревне в графстве Йоркшир, так как обе были не замужем, без детей, и родители у обеих подруг погибли во время войны. Две одинокие леди жили в типичном для жителя Британии доме, покрытом старой черепицей и построенном из кирпича. Этот материал лучше всего защищал их от промозглой местной погоды с ветром и дождём. К тому же кирпич крайне долговечен, спокойно переживая столетия. Постройка пряталась среди сада, радующегося последним лучам летнего тепла. Две одинокие леди часто проводили время за обеденным столом с видом на него, но когда к ним в субботу прилетела почтовая сова из отделения в торговом квартале, ведьмы занимались уборкой опавших листьев вокруг дома. Леди сначала подумали, что это прибыл какой-то заказ, но то было письмо от Кингсли. Шеклболт уже говорил им, что нужно будет попытаться найти информацию о членах одной семьи, проживавшей некоторое время в Магической Британии, но более точных указаний не было. В этом письме он сообщил имя мага, примерное местонахождение его дома, предполагаемые годы, за которые стоило просматривать информацию, и то, что у него здесь родилось три сына. — А что, если нам порыться в архивах сегодня? — предложила Гестия. — Выходной день, в здании будут только дежурные авроры и оперативники ДМП. Их точно не интересуют архивы. В будни больше шансов, что кто-то обратит внимание на наши поиски. Мисс Вэнс была старшим секретарем Единого министерского архива, который объединял архивы разных департаментов и отделов, а также архив Аврората, архив Приёмной министра Магии, архив Визенгамота и архив Азкабана. У неё были широкие полномочия и неограниченный доступ в любую часть архива — в любой день, в любое время. Мисс Джонс работала в Хозяйственном департаменте. Она, конечно, могла зайти в архив, чтобы поговорить об очередном тестировании противопожарных чар или обеспеченности сотрудников чистыми пергаментами и новыми перьями, это бы никого не удивило, но если бы Гестия стала вести адресный поиск по каталогам архива, это выглядело бы странно. — Ваша сплетница Фелисити Бейкер либо по собственной глупости где-нибудь ляпнет что-то про нас, или целенаправленно доложит новым властям. Я так до конца и не поняла, дурочка она или просто ею прикидывается, а сама собирает информацию и кому-нибудь стучит. Рекомендую начать поиск прямо сейчас, а если кто-то нас и увидит, скажем, к примеру, что ты забыла что-нибудь на работе, а я тебе составляю компанию, — предложила Гестия. — Хорошо. Хотя сейчас нет желания лишний раз заходить в Министерство, но отсутствие свидетелей у нашего поиска важнее этого, — согласилась Эммелина. Ведьмы сменили одежду для работы в саду на неприметные тёмно-серые мантии и через рабочий камин в кабинете мисс Вэнс перенеслись прямо в архив. Если бы шкафы и стеллажи министерского архива, забитые книгами, папками и свитками, не были специальным образом зачарованы, то большинство документов давно покрылись бы несколькими слоями пыли, так как немногие волшебники интересовались старыми делами Визенгамота и скучной документацией министерских департаментов, состоящей из аналитических, финансовых и статистических отчётов прошлых лет, их штатного расписания и смет расходов и доходов. Это для работников архива всё хранимое ими было ценными историческими документами, а для большинства — старый хлам. — С чего начнём? — спросила Гестия, оглядывая бесконечные ряды в хранилище. — С самого понятного. Пойдём в отдел учёта магической недвижимости и узнаем, что за дом стоял на опушке Парсонейдж-Вуд, — сказала Эммелина, устремляясь в направлении, ведомом ей одной. — Интересно, как это друидский лес получил название пасторского? — Да как угодно. Какой-нибудь магловский святой проповедовал тут язычникам во времена гептархии, или почил кто-то из христианских служителей и был там похоронен. Друидов давно уже нет, а лес стоит. — Здесь, — произнесла мисс Вэнс, остановившись у огромного и толстого фолианта, лежащего на одной из полок. — Это самый полный реестр, в него перенесены магические объекты, попавшие в «Книгу Судного дня», и каждую сотню лет он исправлялся и пополнялся. Ведьма легонько постучала по обложке тома палочкой и произнесла: — Reperio notitia «Парсонейдж-Вуд». Обложка раскрылась, зашелестели страницы, пока не нашлось нужное место. — Ближайшее магическое владение к Парсонейдж-Вуд — Фарлей-хаус. Раньше принадлежало лорду Джону Сент-Моррису, который активно участвовал в гражданской войне в магловской Англии, поддерживая роялистов. В этом конфликте погибли трое его сыновей. Мать умерла от горя, а отец сошёл с ума. Фарлей-хаус и прилегающие к нему земли перешли во владение к дальним родственникам, семье Маунткэшел. Никто из наследников жить в доме не пожелал, так как к дому «прилагались» два призрака. Злосчастный лорд посещает гостиную и библиотеку, где любит «посидеть» у камина. По свидетельствам очевидцев, его появление предвещают резкое падение температуры и сильный запах трубочного табака. Бедная леди обычно бродит по комнатам второго этажа, что служили спальнями её сыновей. Оба призрака совершенно не агрессивные. — Понятно, почему не жили. Пусть они и самые мирные, но призраки — всё равно призраки. Постоянно находиться рядом с ними захочет далеко не каждый, — прокомментировала мисс Джонс. — С 1976 по 1982 год в доме всё-таки проживала семья Маккарти-Маунткэшел, переехавшая туда из Ирландии. Супруги Матэмхэйн и леди Деллма. Видимо, ведьма была хранительницей титула, а её супруг никаких титулований не имел. Магия благословила этот брак тремя сыновьями в 1976, 1978 и 1980 годах. В январе 1982 года семья покинула дом, который до сегодняшнего дня остался необитаемым и законсервирован. — Почему уехали? Призраки надоели, или, возможно, пострадали во время Первой магической войны? — Посмотрим Книгу рождений и Книгу регистраций. Если эта семья получала гражданство Магической Британии, то там должны быть сведения о взрослых волшебниках и копии свидетельств о рождении каждого из детей. Причин отъезда мы там, конечно, не найдём, но полезной может оказаться любая информация. Эммелина Вэнс отвела приятельницу туда, где хранились эти книги, и проделала с ними то же самое, что и с «Реестром», только вместо географического названия указала фамилию. Увы, ни одна из книг не пожелала открыться ни на Маккарти-Маунткэшел, ни на каждую из фамилий по отдельности. — Отрицательный результат — тоже результат, — кивнула Гестия. — Теперь мы знаем, что они не были гражданами Магической Британии. Что-то ещё будем смотреть? — Даже не знаю, где ещё можно поискать упоминания об этой семье, — мисс Вэнс задумалась. — Они жили здесь недолго, и… Хотя, подожди! Здесь рядом архив протокольного отдела. Они могли подавать какие-то прошения в Министерство или получать приглашения. Проверим? — Конечно. Давай посмотрим, что там есть. Прошений и иных документов не было. В книге учёта протокольного отдела были зарегистрированы несколько приглашений на разные мероприятия, проводившиеся в Министерстве. На три последние, в том числе на приём по случаю празднования Победы, супруги Маккарти-Маунткэшел не явились. — Хм, а потом почти сразу уехали. Может быть, они были на стороне Пожирателей? — предположила Джонс. — Мы напишем Кингсли, что у нас есть информация, но делиться ею мы готовы исключительно лично. Пора нам повидаться с Гарри Поттером и его командой. У меня накопилось столько вопросов, что я не смогу спать, не получив на них ответы.***
Северус вернулся в Хогвартс ближе к ужину. Он с гораздо большим удовольствием провёл бы этот вечер в Трёх воронах, но школа требовала внимания. Ярким подтверждением этому послужили выпученные глаза Филча и его лицо, полное гнева и страдания. — Аргус, что случилось? — Директор, у нас чрезвычайное происшествие! — Что такое могло произойти, что вы так взволнованы? — Идёмте, — и Филч засеменил от главного входа в сторону Большого зала, а вернее, холла перед ним, на стене которого красной как кровь краской было написано: «ДОЛОЙ ВЛАСТЬ ПОЖИРАТЕЛЕЙ СМЕРТИ! СВОБОДУ МАГИЧЕСКОЙ БРИТАНИИ!» Северусу очень захотелось побиться головой о камни той самой стены, которую испоганили тайные противники нового режима. Все его усилия, направленные на сглаживание отношений между поклонниками идей Дамблдора и их противниками, пошли насмарку. Мордред побрал бы этих тайных… Хотя почему тайных? Вычислить авторов этого настенного транспаранта было очень просто. — И давно это тут? — кивнул он на надпись и посмотрел на завхоза. — Я проходил тут два часа назад — ничего не было, — отрапортовал Филч. Издалека начали доноситься голоса, приближался шум десятков ног. Ужин должен был начаться с минуты на минуту. Уже слышались возгласы учеников, стремившихся утолить голод и полакомиться вкуснейшими десертами от домовиков. Скрыть происшествие не получится. Правда, кто-нибудь точно здесь уже проходил, и даже если бы он скрыл чарами испачканную стену, слух о надписи пошёл бы по школе. — Я пойду в Большой зал и сделаю заявление, а вы, пожалуйста, приготовьте вот что…***
Снейп грозно оглядел зал, который затих, как только он встал. — Ученики Хогвартса! Сегодня я возмущён и разочарован. Как вы все, я предполагаю, уже знаете, незадолго до ужина на одной из стен замка появилась нарисованная краской надпись. Я хочу призвать каждого из вас задуматься и осознать серьёзность этого проступка. Хогвартс — священное место почти для всех граждан Магической Британии. Какой-то негодяй осквернил своими действиями замок, который построили Основатели, покусившись на самое ценное, что у нас есть — память о них. Я не говорю о содержании надписи, продвигающей ложные идеи. За идеи не наказывают, а вот за порчу стен школы — да. Двери Большого зала раскрылись, и появился запыхавшийся Филч, неся очень старую по виду книгу, которую он передал директору. — У меня в руках «Уложение о наказаниях», неотъемлемое приложение к Уставу Хогвартса. Посмотрим, что тут говорится о таком виде проступка. Вот, слушайте. Хотя текст «Уложения» написан на староанглийском, думаю, всем будет понятно: «Ежели кто портить стены будет, рисовать что или нужду на них справлять, за каждый знак или раз дать тому по удару розгами по голому седалищу перед всей школой, чтобы другой раз думал, а иным — неповадно было». В надписи пятьдесят пять знаков, испортивших стену. Виновный или виновные, если таковых окажется несколько, каждый получит по пятьдесят пять ударов розгой. Сразу после слов директора прямо перед преподавательским столом появилась скамья для порки и рядом ведёрко с розгами. — Если виновный признается сам, то количество ударов будет сокращено до десяти, — сказал Северус и молниеносно пробежал взглядом по старшекурсникам Гриффиндора, Хаффлпаффа и Рейвенкло. На лицах некоторых было явное облегчение. Видимо, они знали о «героическом плане», но не принимали в нём участия. Другие лица выражали любопытство, некоторые сожаление, но ни у кого не было видно желания раскаяться. — Раз нет желающих взять на себя ответственность за свой проступок, нам поможет Магия. Даже если вы приводили в исполнение свой план в перчатках и защитной одежде, чтобы никто не смог обвинить вас в этом, вы всё равно оставили свой след: магический отпечаток вашей магии, который вы не могли не вложить в каждую букву, предвкушая эффект, ожидая нужной вам реакции, желая, чтобы всё получилось. Северус вытащил из кармана фиал, куда наскоблил со стен кусочки краски. Положил его на стол, взмахнул палочкой и произнёс: — Define Magia! И над фиалом высветились буквы полного имени автора этого красного безобразия. Он был один. Невилл Фрэнк Лонгботтом. — Прошу, мистер Лонгботтом, — и Северус указал старосте Гриффиндора на место для порки. — Вы не имеете права! Я лорд благородного рода! — твёрдо заявил Невилл, вставая. — За стенами школы — да. Поступив на обучение в Хогвартс, вы тем самым согласились соблюдать все его правила. Все — это значит все без исключений. Никаких отдельных соглашений, которые выводили бы вас из-под действия каких-то пунктов «Устава», ваш род со школой не заключал. Вы совершили проступок, отражённый в «Уложении о наказаниях». Будьте любезны достойно принять заслуженное наказание, не вынуждайте меня силой заставлять вас делать это. План, разработанный Дамблдором, начал проваливаться с самого начала. Лонгботтом ожидал, что он сможет успеть больше, пока его вычислят и поймают. Он был готов терпеть боль от заклятий Пожирателей, которым они бы подвергли его где-нибудь в подземельях, что сделало бы его героем в глазах многих, но не выставлять свою задницу на всеобщее обозрение. Тем более Невилл не был уверен, что сможет молчать все пятьдесят пять ударов. Он имел опыт только трёх от Августы, давно. И это было очень больно! Тяжелым медленным шагом он подошёл к скамье, снял мантию, оставшись лишь в брюках и рубашке, расстегнул ремень и лёг вниз лицом, после чего спустил штаны вниз. Такого унижения он не испытывал никогда в жизни, хотя дядя Элджи постоянно зло подшучивал над ним, на грани издевательства. Филч для пробы рассёк воздух розгой и следующим замахом опустил её на белые ягодицы нарушителя правил, оставляя на них ярко-красную полосу. Невилл стиснул зубы. Поттер постоянно терпел боль, и он сможет. Удары размеренно следовали один за другим. Полос становилось всё больше и больше, а боль всё усиливалась. После десятого удара Невилл не смог больше сдерживаться и стал вскрикивать, после двадцатого — голосить, после тридцатого — рыдать и просить пощады. Образ мужественного героя, который Невилл должен был сформировать за этот учебный год, развеялся, как дым. Северус не был любителем смотреть на мучения других и внял мольбам сопливого и слезливого Невилла. — Надеюсь, что не только совершивший проступок, но и вы все извлекли из произошедшего урок. Мистера Лонгботтома доставят в Больничное крыло для залечивания… места порки, а завтра всё своё свободное время он посвятит приведению стены в её прежний вид. Все могут быть свободны. Шеймус Поллукс Финнеган-Блэк с большим удовольствием наблюдал за поркой выскочки Лонгботтома. Как бы Невилл ни изменился за лето, на место лидера факультета, освободившееся ввиду отсутствия Поттера, он претендовать не мог. Его собирался занять он сам. Осталось только дождаться, когда же Тёмный Лорд сойдётся в схватке с Избранным. В том, что у Поттера не хватит силёнок одолеть могущественного тёмного мага, Шеймус не сомневался.