Синдел и Джеррод: Воссоединение

Джеррод не успел одеться. Дверь открылась, и на пороге показалась Китана. — Папа… — Стучаться надо! — сердито, по инерции бросил король. — Пф-ф-ф, Старшие боги… Прости, пожалуйста, — синий ассасин развернулась и вылетела из покоев короля и королевы. — Действительно, Старшие боги, — сказал сам себе Джеррод, стоя перед зеркалом, — ты не изменился, сынок Милдбурга. Всё такой же. И что в тебе эта Синдел снова нашла? — задался вопросом эдениец. — Не герой, за самого себя постоять не можешь. «Нет! Пора брать в руки оружие! — решил король Эдении. — Она опять меня оттолкнула. Она меня ненавидит! Ничего не изменилось! Это была лишь её минутная слабость! Вот отправиться бы на войну!» — «Если не ты — то тебя сожрут. Придут и сожрут. Дошло? Джеррод, снова забыл о неисповедимости Песков Времени!» — всплыло в памяти высказывание Синдел. Тогда, в прошлой жизни, он был слишком робким и дипломатичным. Ему было совестно, что его собственный отец — потенциальный вор. А сейчас Джерроду стало стыдно за самого себя! «Она оттого и испытывает ко мне отвращение, — продолжал он диалог с самим собой. — Я — всё тот же мальчишка, который толком ничего не решал!». Джеррод вышел из своих покоев, осознавая свою ничтожность. Он не завоеватель. Он — дипломат. А королева Синдел любит завоевателей. Она не выйдет снова за него замуж, пока он не переломает себя. Джеррод зашёл в дворцовую баню. Он застал королеву лежащей в ванне. Синдел блаженствовала, расслабившись. Она никого не замечала вокруг, словно была в прострации. Пар, клубившийся в банном помещении, мог отчасти скрыть то, чем она занималась. Со стороны казалось, что она просто лежит в огромном пространстве, наполненном какой-то светло-фиолетовой водой. Её локоны, тянувшиеся более чем на полтора метра, закрывали не только её лицо, но и прикрывали роскошную грудь, доставая до самых бёдер. Сражённый наповал, Джеррод углядел какие-то движения: полуприкрытые этой же копной волос руки эденийки легко и незаметно двигались, совершая возвратно-поступательные движения… Таясь, опасаясь выдать себя хоть малейшим шорохом — вечно молодая Синдел обладала сверхчувствительным слухом, по первому шороху со стороны она могла своим криком убить всякого, кто ей помешал бы, кожа в две секунды облезала вместе с мясом на костях жертвы, — король догадался, чем занята его очаровательная королева… Она доставляла себе удовольствие… Она хотела продолжения. Джеррод понял, что это Шао Кан сделал её такой. Он разбудил, раскачал её плотскую страсть. И именно с этим эдениец сейчас и столкнулся! Оказывается, вечно ненасытная Синдел, лишившаяся своего любовника-внешнемирца, который растянул её вагину до поистине императорских размеров, тосковала по нему и рьяно мастурбировала. Сам Джеррод никогда не был таким — напротив, он от этого воздерживался, очевидно, поэтому и не гонялся за женщинами. И, подобно Шао Кану, у которого был с десяток наложниц, Джеррод не имел такой возможности: не позволяло воспитание. Выросший с манерами подлинного лорда, он считал самоудовлетворение неким извращением. Ведь не гоже высшим чинам предаваться скотскому занятию! Сообразив, что к чему, король пришёл в ужас. Нужна ли ему эта женщина, спросил он себя. Так ли ему нужна эта Синдел? Она изменилась — а что ждёт меня рядом с ней, спросил он. Её приказная просьба: «Встань на колени и ублажай меня!», — произнесённая часом ранее, уверила Джеррода, что Синдел — извращенка. Она любила Шао Кана больше, чем его. Она убила Джеррода — а во Внешнем мире, подпав под влияние Шао Кана и его прихвостня Шанг-Цунга, прикончила Китану, а затем и сама свела счёты с жизнью… Стоп, сказал себе король… раз она хочет, чтобы я стал другим, то королеву надо бить её же оружием. И она сдастся быстрее. Набросься он на неё во всеоружии, Джеррод ничего бы не добился от своей бывшей благоверной. Ключевое слово — бывшей, снова напомнил он себе! Они бы изрубили друг друга на части. Потом бы их, конечно, кто-нибудь воскресил… через тысячелетия, возможно, перезапустив историю. «Куда в тебе делся дипломат? — спросил себя король. Хочешь действовать, так действуй прямо сейчас». Пока эдениец мысленно уговаривал сам себя, он обратил внимание, что королеву стало трясти, будто Рейден пропускал через её тело свои разряды… Она тихо простонала, пробормотав что-то бессвязное, — ему послышалось что-то вроде «Рейден», — и вязкая струйка воспарила в толще воды, слегка замутив её. Он видел, что Синдел, его королева Синдел, кончила… Ждал он недолго: королева пошевелилась, и её пальцы снова задвигались в том же ритме. Она вновь стала постанывать… Несколько прядей сбились с её лица, и Джеррод увидел, что оно раскраснелось. Губы эденийки что-то беззвучно шептали, глаза двигались беспорядочно, в разные стороны под закрытыми веками, она находилась в состоянии транса. Длинные волосы над и под водой качнулись в сторону, взору короля открылось её лоно, по которому он сходил с ума всё это время. Два пальца правой руки — указательный и средний — погружались в эту расщелину на всю длину — по самую кисть этой руки, оттягивая то внутрь, то наружу складки половых губ. Джерроду стоило огромных усилий не дотронуться до груди королевы и того места на её теле, которое служит женщине главной эрогенной зоной. Синдел, практически не таясь, мастурбировала. Она самоудовлетворялась! Отказываясь повиноваться разуму короля, волевым приказам мозга, член эденийца встал. Джерроду безумно захотелось раздеться, забраться в ванну — и удовлетворить Синдел по полной программе. Чтобы через минуту их обоих потряс мощнейший оргазм! Но он пересилил себя — и покинул банное помещение… — Пап, у вас с мамой всё хорошо? — Обеспокоенная Китана попалась ему на пути, едва он вошёл в тронный зал. — Да… дочка, всё хорошо, — деланно улыбнулся он принцессе. — Моя интуиция сообщает об обратном, — синий ассасин продолжала полировать его немигающим взглядом, — что с мамой? — Мама в порядке, — не пошёл на контакт король, — как всегда, цветёт и пахнет. — О Старшие боги, на тебе лица нет, папа, — вздохнула младшая эденийка. — Мама тебя прогоняет? — Не то чтоб совсем уж прогоняет, — забубнил эдениец, — но… — Но что?! — Она подошла к нему поближе, предчувствуя новую беду. — Отец, я знаю, у вас с мамой проблемы, в глаза гляди мне. — Принцесса не отставала. — Скажи правду… — Китана! Ты как мать! — вспылил Джеррод. — Это наши, родительские, проблемы. Вряд ли они тебя заинтересуют. — Ну не рассказывать же ему родной дочери о том, что её мать, его супруга, мастурбирует! — Пап, тебя окружить куполом неуязвимости? Чем мама недовольна? Джеррод устал от допроса Китаны. Вздохнув, он ушёл в покои, откуда он недавно вышел. Дурные предчувствия не обманули ассасина… Китана стремглав понеслась в баню. Чистенькая, приятно пахнущая, расслабленная, в великолепном настроении Синдел уже оделась. Она готовилась выйти из предбанника, — именно это Китана и увидела. Но королева опять задержалась: она стояла, слегка прогнувшись, волосы всё той же белёсой волной свешивались впереди неё, а правая рука сновала во влагалище… Синдел постанывала от вновь прилившей к голове ласковой и чарующей волны, и получала очередную порцию удовольствия. Но вот старшая эденийка содрогнулась от очередного оргазма, простонала имя Шао Кана, и на напольный керамогранит упало с десяток желтоватых капелек… В воздухе бани повис аромат женских соков. Хорошо знала Китана этот запах: в моменты, когда ассасин кончала в объятиях Лю Кана, она истекала такими же соками… Запах сладострастного секса… Но Джеррода рядом не было; вообще, рядом с Синдел не было никого… Только мать… и её самооргазм… Словно громом поражённая, Китана в первые секунды от услышанного не знала, что делать, как себя вести… Значит, мать снова морально изменяет её отцу! С чувством, будто Синдел вонзила в неё своё гуань дао, шатаясь, роняя слёзы, Китана убежала…