Во снах и памяти

— Всё в порядке, оставьте нас. А ты прекрати так делать. Корво устало захлопывает дверь перед лицами изумленной охраны. — Они не виноваты, что ты можешь таскаться сквозь стены, но не наказывать их за то, что проворонили постороннего и позволили зайти в мою комнату, я тоже не могу. Дауд оборачивается к нему, словно с неохотой отрываясь от созерцания темного сада за окном. — Я хотел принести извинения. Наедине. — Я, — Корво несколько секунд ищет подходящие слова, способные выразить его настроение, и находит их с большим трудом, — не уверен, что сейчас уже готов принять твои извинения, так что обсудим это позже. — Это разовая акция, лорд-регент, я не планирую повторять ее каждое утро. Дауд не выглядит обиженным или разозленным. Он опускает взгляд, передвигая что-то на столе. — Кошка это какая-то метафора? — Корво устало прижимается лопатками к двери. — Кошка, которая прыгает с дерева? — Кошка? — Дауд кажется абсолютно искренне удивленным. — Ничуть. А ты готов был принять на свой счет? — Он приближается медленно, мягкими беззвучными движениями. — Ты совершенно не умеешь карабкаться наверх, Корво Аттано. Да и не хочешь, наверное, это то самое, отчего нельзя воспринимать тебя так же, как всех остальных... — Я не понимаю, — обессиленно возражает Корво. — Не двигайся, — указывают ему. Одна ладонь Дауда проскальзывает под загривок, вторая приближается к лицу, пальцы осторожно касаются переносицы. Больно. — Похоже, даже не сломан. — Твоими молитвами. А теперь проваливай в Бездну. — Я же сказал в прошлый раз, что не прочел ничего, кроме рабочих бумаг. Кажется ли ему или в голосе Дауда слышится что-то похожее на упрек? Обе руки исчезают. Корво жмурится до алых кругов перед глазами. А когда снова открывает глаза, то в комнате уже никого. Дверь на балкон остается распахнутой. ** — Мастер Маркетти сегодня утром сумел взорвать реагент. Не то чтоб он не слышал появления Эмили еще до того, как она начала говорить, но отчего-то понадеялся, что она найдет в себе немного деликатности удалиться, если застанет его спящим. — Великолепно, можете закопать то, что от него осталось, в саду под гортензиями. Они все равно выглядят очень вяло... Он окончательно просыпается, только ощутив, как вторая половина кровати прогибается под усевшейся Эмили. Девушка, подбирает под себя ноги, словно собираясь медитировать, но выглядит скорее так, как будто с удовольствием вцепилась бы в подушку и обняла ее. — Корво. Он протягивает ей раскрытую ладонь, предлагая рассказать, что произошло. Тонкие девчачьи пальцы обхватывают его кисть, словно единственное, благодаря чему вообще можно удержаться в этом мире. — Ты боишься? Она сосредоточенно качает головой. Похожая и непохожая на Джессемину. Он уже и не помнит Джесс настолько юной. Но подобранные шпильками темные волосы, тонкие брови, привычка упрямо вздергивать подбородок... Хочется встряхнуться, отгоняя воспоминания, до сих пор болезненно ранящие. — Нет, — она цепляется за его пальцы двумя руками. — Но я чувствую себя так, словно готова испугаться. Словно это вот-вот произойдет. — Я не позволю ничему страшному случиться, — он понимает, как ошибается, уже на середине фразы. Он уже позволил. Позволил ей увидеть смерть матери. Никакие обещания больше не имеют смысла, всё это ложь. Эмили неловко улыбается ему, не озвучивая вслух ни эту мысль, ни какую-либо другую, которая еще может ее терзать. — Смотри, что передал тебе Дауд, — она вытряхивает из внутреннего кармана какую-то безделушку и вкладывает ему в руку. — Очень смешно, — скептически заключает Корво. Деревянная собачка, явно при жизни имевшая бы в своей родословной пару волков, царапает пальцы остроухой башкой. — Это что-то означает? — Эмили, внезапно обнаружившая, что два ее приближенных советника о чем-то общаются в ее отсутствие, умирает от любопытства, моментально позабыв о своем волнении. Иногда он успевает забыть, что она еще ребенок, а не копия Джесс. — Абсолютно ничего. Мы сможем пойти к Маркетти, если ты позволишь мне одеться. Явно не поверившая в его отговорку, Эмили возмущенно фыркает, но скатывается с кровати и скрывается за ширмой, позволяя вылезти из-под одеяла. Что действительно мучает Корво, пока он натягивает на себя рубашку, так это мысль о том, кто из них двоих должен будет подписывать обвинительные приговоры заговорщикам. ** Он до последнего не верит Дауду, что им удалось не выдать своего присутствия, схватив только действительно самых мелких пешек в этой игре. Не внушают доверия и постовые отряды, выставленные по всему кварталу. Слишком заметно. Кто-нибудь должен быть достаточно умен, чтобы догадаться. Но Эмили кокетничает со злополучным щенком Ринальди, и ничего не говорит о том, что у него есть хоть какие-то подозрения. Возможно, в этот раз Чужой играет на стороне юной императрицы. Или, как обычно, на своей... Корво ненадолго поддается крамольным мыслям о том, что можно поискать алтарь... Наверное, не в резиденции, но ведь ему никто не запрещает выбраться в город. И попросить. Только он никак не может понять, о чем. Уберечь Эмили? Слишком опасная просьба. Лучше бы вообще не обращать взгляд этого существа к Эмили. Хотя, ей все равно не избавиться от настойчивого внимания — будущая императрица, она слишком важна. — Даже спрашивать не буду, о чем ты думаешь с вот таким вот лицом, — Дауд оказывается рядом как всегда бесшумно. — Об этом, — Корво поднимает руку, демонстрируя метку на тыльной стороне ладони. Дауд выразительно вздыхает и пожимает плечами. — Напрасно. Можно сойти с ума, если слишком усердно пытаться понять, о чем думает божество. — Мне кажется, что я схожу с ума, даже пытаясь понять, что творится в головах у окружающих меня людей. Дауд усмехается. Указывает небрежным жестом в сторону юной императрицы и ее провожатого. — Сопляк хочет подставить девчонку и выскользнуть из игры сухим, хотя и подозревает, что уже измазался по самые уши. Скорее всего, планирует отойти в сторону и не пачкать рук. Императрица ближайшие пару месяцев будет всех и каждого измерять под мерку возможного мятежа. Но вскоре забудет. Паранойю не зарабатывают так запросто. Мастер Маркетти, вероятно, самый опасный безумец в этом здании, но пока императорский двор спонсирует его опыты, ему гораздо интереснее взрывать вверенные ему полигоны, чем покои правящих кругов. Садовник думает о том, что ему не дали положенных выходных после праздника, хотя ему пришлось возиться с пересадкой вытоптанного розария. Лорд-регент думает, как бы удачнее преподнести в жертву Чужому яблоко. Корво машинально сжимает в руке забытое яблоко, которое зачем-то прихватил с собой. — Если бы он принимал человеческие жертвы, то у меня как раз есть один кандидат, который... — Не думаю, — Дауд вдруг становится неожиданно серьёзном на контрасте с предшествующим издевательским монологом. — Не думаю, что ему бы это понравилось. — Пойду отпущу садовника, — обреченно вздыхает Корво. От идеи призвать на помощь Чужого, безусловно, очень иллюзорной и служащей только для самоуспокоения, приходится отказаться. Невостребованное яблоко он хмуро протягивает Дауду. Тот забирает, не коснувшись пальцами ладони. ** Эмили, одетая в брючный костюм, освещенная слабым светом свечи и льющимся из высокого окна лунным, неприятно напоминает ему Джесс. Мертвую Джесс, которую он не видел в реальности, слишком легко скрученный чужими солдатами, чтобы успеть даже приблизиться к телу. Мертвую Джесс, которая неоднократно являлась ему во сне. Или в бреду. Неважно. Все месяцы в тюрьме можно считать за узкую тропу между сном и бредом. — Мне уже начинает казаться, что он не придет. Он не озвучивает вслух очевидного: конечно, мальчишка и не собирается являться сам, придут только убийцы. Дауд, возникший словно из воздуха, без хлопка двери, заставляет дернуться их обоих. — Долго еще? — возмущенным шепотом обрушивается на него Эмили. — А на сколько Ромео назначил свидание? — Ровно в полночь. — Подождем еще немного. По периметру мои люди, пусто только у двери, чтобы не спугнуть их сразу. Подозрение рождается внутри, слабое, тонкое, как лунный луч, сочащийся сквозь окно. Но своим ощущениям Корво привык доверять раньше, чем они оформятся в слова. — Не приближайся. Клинок не касается горла Дауда, но достаточно выразительно направлен в его сторону. Дауд реагирует на него спокойно, не пытается отвести рукой, не выхватывает собственное оружие, только делает медленный шаг назад, увеличивая дистанцию. — Хорошая могла бы быть мысль. Но несвоевременная. Как я уже сказал, по периметру мои люди. Твоих мы выслали заниматься арестами. Корво знает, что он прав. Он сам дал разрешение именно так распределить все силы. Мокрый загривок неприятно холодеет. — Прекратите оба, — ладонь Эмили плашмя ударяет перчаткой по его клинку, отталкивая, и без страха делает шаг к Дауду. — Вы тут для того, чтобы меня защищать или препираться друг с другом из-за... Договорить она не успевает. Дауд легко отталкивает ее на руки Корво, моментально разворачиваясь к двери. И только мгновение спустя она распахивается, запуская в комнату людей. — Беги. Через вторую дверь, — Корво в свою очередь тоже довольно небрежно отталкивает Эмили в сторону выхода, торопясь высвободить рабочую руку с оружием. Пока они возятся друг с другом, Дауд успевает уложить двоих, слишком расторопно ворвавшихся в помещение. Корво отвлекает от него еще двоих, мучительно соображая, обсчитался или нет — было ли противников семь? Позади него победно вскрикивает Эмили. Да, их было семь. Не рискуя полноценно обернуться, он поворачивается к ней боком. Кажется, радость была преждевременной и борьба продолжается. Одного из «своих» нападающих Корво быстро нанизывает на меч, и в этом ошибается, не сумев наскоро высвободить лезвие, пробившее ребра. Временно обезоруженный, он едва уклоняется от чужой атаки, когда вдруг из груди противника серебристой лентой вырастает сталь. — Если это был какой-то лорд, то я не узнал его в лицо, — комментирует Дауд, отталкивая тело в сторону. — Эмили, — шипит на него Корво. Эмили справляется без них, подрубив самому тщедушному из нападающих связки на ноге. — Не смей! Не смей, я собираюсь его допрашивать! Кажется, что Дауд отводит оружие в сторону не столько благодаря приказу, сколько из опасения, что Эмили сама поранится, настойчиво стараясь оттеснить их двоих в сторону. — Остальных успели взять? — Сейчас мы узнаем во всех подробностях, — заверяет ее Дауд. В дверях как раз появляются люди в официальной гвардейской форме. Всё получилось.