Во снах и памяти

— Я предпочла бы, чтобы это было военное выступление... Эмили неприязненно кривится, но тон голоса ясно дает понять, что все доводы она услышала и уже приняла. — Не могу согласиться, ваше величество, — лицо Дауда не выражает ничего, кроме спокойной сосредоточенности, даже когда Эмили начинает хмуриться в ответ на его реплику. — Он прав, — неожиданно для себя вмешивается Корво. — Даже самая мелкая вооруженная стычка, во-первых, не исключает потерь с нашей стороны. И, во-вторых, не останется без внимания, а нам не нужны разговоры о том, что кто-то набрался смелости покушаться на престол. Эмили прерывает его примирительным взмахом ладони. — Я поняла вашу мысль. Особого выбора всё равно нет, раз уж мы пока не управляем восстанием против меня же... Так что излагайте ваш план. Насчет «не управляем» Корво крепко усомнился бы, поэтому предпочитает подпирать колонну с нечитаемым лицом, выслушивая Дауда. Если тот еще не залез в головы мятежников, то предугадать все их действия ему явно не составляет труда. ** Леди Элизабет — миниатюрная женщина в нежно-голубом платье — встряхивает туго завитыми медными кудрями, улыбаясь Корво. Возможно, в любой другой день он смог бы найти ее общество приятным... Нет, не «смог», но «попытался бы» найти ее общество приятным. Но не сегодня, когда нужно не выпускать Эмили из поля зрения в бурно движущейся толпе. Попытки делать это, продолжая танцевать, похожи на какую-то очень неудобную детскую игру, но его партнерша упорствует, не замечая почти оскорбительного к себе невнимания. — Прошу извинить моё грубое вторжение, но лорда-регента призывают государственные дела, — Элизабет и Корво вздрагивают почти синхронно, оба пропустив резкое появление Дауда. — Простите, мне придется возместить вам этот танец на ближайшем вечере, — Корво мягко сжимает тонкие женские пальчики сквозь шелковую перчатку, с облегчением отстраняясь от удушливого цветочного запаха духов. Леди Элизабет изображает насмешливый реверанс, подразумевая, что прекрасно понимает, какие государственные дела могут звать двоих мужчин в разгар танцев. В подтверждение ее подозрений Дауд сгребает со стола два стакана, один вручает Корво: — Делай вид, что напиваешься, но не слишком усердно. — Ты ведь не из мужской солидарности спас меня от ее общества? — Корво послушно запрокидывает голову, заливая в себя алкоголь. — Конечно, нет. Будь моя воля, я бы до конца вечера любовался тем, как она гоняет тебя по залу. Но у нас наметилось движение в стане противника. Пей. Вторым стаканом Дауд не ограничивается, ухватив Корво за плечо и подталкивая к лестнице на второй этаж. Спрятаться здесь абсолютно негде, можно даже поспорить, кто кого видит лучше — они с высоты весь зал, или зал — их, расположившихся на возвышении балкончика. Это непривычное ощущение. Чужая рука, безошибочно мужская, подталкивающая его вперед, но без боли, без усилия, в ярко освещенном помещении, а не тюремном коридоре. Прикосновение очевидно не подразумевает агрессии, но нервный озноб все равно продирает вдоль хребта. Поднявшись наверх, Корво мягко высвобождается из хватки. Его не удерживают. Дауд или не придает значения этому движению или понятливо делает вид, что ничего не заметил. — Эмили, — произносит Корво. Эмили не выглядит так, словно в ближайшее время ей понадобится их помощь. Теребя кисточку ажурной шали, почти сползшей с плеч, она болтает с юношей несколько старше себя. Разговор нельзя назвать особенно романтическим, судя по жестикуляции, юная императрица приводит своего собеседника в немалое возмущение. — Идеально следует плану, — отмечает Дауд. Он склоняется над перилами балкончика, болтая в стакане остатки алкоголя. Корво зеркалит эту же позу, невольно придвигаясь ближе, чтобы спокойно разговаривать, не перекрикивая звуки музыки. Это почти прикосновение к чужому телу кажется неприятно волнующим, нервным, хотя теперь его не держат, не подталкивают, и вообще руки Дауда заняты и без него. — Как называется кошка? Дауд оборачивается к нему, несколько секунд смотрит непонимающе. Потом, наверное, вспоминает деревянную фигурку. — Не знаю, она не представилась. А местные были от меня не в восторге и не слишком горели желанием знакомить с местной фауной. Они нападают сверху... Кошки, а не местные, — зачем-то поясняет он. — Прыгают с деревьев, как правило, сразу ломают жертве хребет. Если нет, то оглушают ударом лапы. Не сказал бы, что это нелогично. Когда вокруг по пояс снега, то проще свалиться на кого-нибудь с дерева, чем пробираться по сугробам. Корво пытается вообразить эти мифические непроходимые снега, но фантазия отказывает. Даже в Дануолле он не помнит таких холодов. Дома — тем более. — Где это место? — Слишком много вопросов для одной деревянной безделушки, лорд-регент. — Надеешься однажды туда вернуться? — А ты? Разве не надеешься вернуться... Куда-нибудь? Серо-голубые глаза изучают Корво насмешливо и зло. — Уже слишком давно не задумывался об этом, — отвечает он. Словно ударяет в ответ, хотя, казалось бы, какое дело Дауду до его согласия. До его планов на будущее. До него самого вообще. — Она не перегибает палку? Мальчишка, резко поклонившись, с досадой уходит прочь от юной императрицы. Недалеко. До ближайшего стола, где тоже опрокидывает в себя какой-то алкоголь. — А какой у него выбор? Он в любом случае должен выманить девочку на свидание, значит, вернется, как только немного успокоится. — Или как только ему вправят мозги, — шепотом добавляет Корво, наклонившись к уху Дауда. Через секунду сам отшатывается, смутившись слишком интимной близости, но этот неловкий жест все равно не удостаивается никакого внимания. Дауд следит за говорящими. — Дядюшка не очень скрывается со своими наставлениями племяннику. — Пока что обвинять их всё равно не в чем. — Обвинить можно кого угодно при должном рвении. Тебе ли не знать. Но согласись, в первых пяти пунктах списка я уже не ошибся. — Я мог бы приписать тебе много недостатков, но тщеславие — это несколько неожиданно. — А жаль. Наш сегодняшний спектакль как раз привлечёт внимание благодарной публики. Итак, насколько мы оба пьяны, лорд-регент? Не ожидавший такого резкого поворота разговора, Корво позволяет по-хамски развернуть себя за подбородок, только рефлекторно упирается ладонью в чужую грудь. Тоже всего лишь часть плана. ** Они вываливаются в сад слишком шумно для двоих людей, способных беззвучно пройти по черепичным крышам. Пожалуй, вообще, слишком шумно для двоих. На секунду Корво кажется, что за ними уже кто-то ломится, чтобы разнять. Но это иллюзия. Все желающие благородно вмешаться в драку моментально ретируются, когда Дауд обводит вокруг себя широкий полукруг обнаженным клинком. В воцарившейся влажной ночной тишине люди подтягиваются из дома серыми тенями. Безликие, одинаковые. Имя и лицо имеет только один — Дауд. Корво делает первый выпад, очень правильный, учебный. Дауд отводит его в сторону, морщась так, словно ожидал явно чего-то более интересного. Следующий удар тоже не достигает цели. Корво и не хотел бы, чтоб достиг. В чем смысл калечить главу императорской секретной службы, когда у них под боком и без того готовится заговор. Когда клинки скрещиваются в очередной раз, и Дауд внезапно напирает, пытаясь выкрутить ему руку, Корво зловещим шепотом произносит: — Ты совсем сошел с ума? — Я? — притворно удивляется Дауд. — С чего бы вдруг? Не у меня в сейфе хранятся письма пятнадцатилетней давности. Он отшвыривает Корво от себя тычком свободной руки. Дыхание на несколько секунд перехватывает то ли от удара в грудь, то ли от неприятных, резко нахлынувших воспоминаний. А ведь казалось, что им удалось достичь хрупкого равновесия. Казалось. Следующим ударом он метит в корпус. Не смертельно, но уже по-настоящему. Дауд снова отражает его. Лезвие мелькает перед лицом — промах или сознательная поблажка? Что-то происходит вокруг. Нельзя оторвать взгляд от противника и всмотреться. Нельзя упустить ни единого движения, ни вздоха. — Не понимаю, почему тебя не прикончил. Корво делает очередной выпад, на долю секунды поверив, что успевает. Что вот сейчас клинок действительно войдет под ребра и окрасится кровью. Эта мысль вызывает испуг. Но Дауд с какой-то невероятной для живого человека скоростью отражает его удар. Значит, так? На глазах у всей собравшейся вокруг них толпы? Следующее движение Корво ему уже не предупредить. Чужой так Чужой, пусть будет эта проклятая бездна и ее проклятые силы. Он с усилием поворачивает клинок, ударяя противника не лезвием, а рукоятью. Не насмерть. Оба падают в сырую траву. Дыхание сбивается, липнут к вискам мокрые от пота волосы. — Хватит! Растащите их немедленно! — голос Эмили прорывается сквозь остальные потерявшиеся в пространстве звуки. Дауд встряхивается под ним, словно пытаясь преодолеть головокружение. Отлетевшее в сторону оружие он даже не пытается подтянуть к себе, зато неожиданно дергает Корво вниз за ворот, заставляя оказаться лицом к лицу. — Да ты в принципе мало что о себе понимаешь, лорд-регент. Следующим, что Корво для себя понимает, становится простой факт, что приемчики уличной драки в стычках с Даудом никто не отменял. ** Он запрокидывает голову, прижимая к носу окровавленный платок, и ощущая, как неприятно затекла шея. — Всё ещё считаю, что рациональным решением было просто выдворить нас обоих проверять пригородную заставу. — Сразу обоих — не позволил бы регламент, — напоминает ему Эмили. Дауд глубокомысленно молчит, не привлекая к себе внимания лишний раз. — Тогда что угодно другое. — Чего мы в итоге добились? — прерывает его Эмили. — Во-первых, насколько я мог видеть, юный лорд Ринальди оказался как нельзя кстати рядом и проводил расстроенную императрицу в ее покои. — Трижды облапав меня за локоть в ожидании, когда я начну падать в обморок в его объятия, — выражения лица Эмили Корво не видит, но вполне угадывает по интонациям голоса. — Его определенно отдадим под трибунал первым, — он открывает глаза, наклоняется вперед, и старается сосредоточиться на мозаичных плитках пола, устроивших тошнотворную круговерть. Мозаичный потолок вёл себя ничем не лучше, но пол мог бы быть чуть снисходительнее. Две капли крови срываются с кончика носа, тяжелыми кляксами хлопнувшись на мрамор. — Во-вторых? — подсказывает Корво, пока никто из собеседников не вздумал выказывать ему сочувствие. Хотя способна на это разве что Эмили, да и то не в этом настроении. — Во-вторых, — послушно продолжает Дауд, — мы предоставили нашим заговорщикам карт-бланш, ненадолго освободив дом, и они спокойно установили в зале для заседаний все свои игрушки. И сейчас, наверное, уверены, что сам Чужой помогает им спланировать покушение, и играет на руку. — У них явно мало опыта в общении с Чужим, — невесело усмехается Корво. Эмили вскидывает на него вопросительный взгляд, но ее моментально отвлекает на себя Дауд. — Я посоветовал бы императрице остаться здесь с охраной, а мы осмотрим банкетный зал и подробно отчитаемся о том... — Не может быть и речи. Идёмте. Чистый платок Корво принимает от Дауда с ощущением, что остаток этого отвратного дня нужно просто перетерпеть, как страшный сон, не мучая себя попытками сохранить лицо. ** Малый дворцовый зал, где еще остались следы отгремевшего праздника, он же зал для заседаний расширенного Совета. Часть длинного стола освобождена от скатерти и напитков, на деревянной поверхности покоится... нечто. Определить это устройство каким-то одним словом Корво искренне затрудняется. Над столом, согнувшийся крюком, нависает императорский химик. Его пальцы освещены мягким синеватым свечением. — Лорд-регент. Миледи, — не отрываясь от своего занятия, приветствует он. Дауда исключает из этой церемонии, видимо, потому, что уже успел повидаться с ним ранее. — Это только реагент, запускающий процесс, но он взрывоопасен и сам по себе, как вы понимаете. Нежно светящуюся колбу с ворванью принимает из его рук Дауд. Взвешивает на ладони, стараясь не взболтать. — Слишком мало, чтобы взорвать даже этот стол. — Поэтому я и сказал, что это только вспомогательный реагент, — химик поднимает на него возмущенный взгляд. — Когда я разберу эту штуковину на составные части, можно будет поговорить о возможном ущербе конкретнее. — Что вы можете сказать уже сейчас? — Эмили, не успевшая переиграть Дауда, уже отложившего колбу подальше от нее на свободный участок стола, нетерпеливо постукивает по полу носком сапога. — По моим предположениям, но я еще раз оговорюсь, что они пока очень приблизительны, мощность должна быть достаточной, чтобы разнести весь этот зал. — Это должно быть покушение не на меня... — А на Совет, который без сомнений, собрался бы сразу после того, как на вас совершат нападение, — заканчивает за Эмили Дауд. Он даже не пытается скрыть хищной улыбки. — Мы арестовали всех, кто это... подготовил? — Нет, конечно, нет. Только самых мелких подручных, которых не хватятся. Все остальные спокойно разошлись по домам. Под наблюдением моих людей, безусловно. — И если... — Арестовать их или убить дело получаса, но мне не хотелось бы поднимать панику раньше времени. Пока мы не убедились насчет остальных. Корво молча наблюдает за тем, как Эмили сжимает губы в тонкую линию. Морщинки еще не прочерчены на совсем юном лице, но он уже мог бы предугадать, как они лягут. Вот это выражение упорства и презрения. — Отлично. Значит, продолжаем, как и задумывали...