Общая история

Безопасное пристанище превратилось в зал суда. Её сгорбленная фигура могла бы вызвать жалость, но не в этот раз. В этот раз это было вполне заслуженно и чувство вины привязанным к шее камнем тянуло голову всё ниже в намерении дождаться, когда же та наконец оторвётся. Возможно, это и было бы лучшим исходом, но не для правосудия, со скрещёнными на груди руками стоящего неподалёку. Оно было недовольно, что виновный до сих пор не понёс наказания, вероятно, даже радовался жизни до сего момента. Преступно. И совершенно незаслуженно. Обычно говорят, что взгляд может прожечь дыру. В данном случае Ли бы сказала, что не только прожечь, но и расплавить каждую клетку тела, превратив его в мерзкую массу, которую после без зазрения совести можно просто вылить в канализацию, и с такими, как она, это будет справедливо. Воздух, наполненный пылью, свободой от тревог и забот, стал вязким и терпким, как дёготь. Безумно захотелось прокашляться, избавиться от этой удушающей смеси из вины и неловкости, но это бы только добавило напряжения в уже и без того стрессовую обстановку. Лучи солнца из окна издевательски грели щёку, били прямо в глаза, не давая их поднять. На Ли уставились две пары глаз. Первые — недовольные, разочарованные, давящие справедливым гневом сквозь стекло очков. Они сверлили ту самую дыру, на дне которой обнажились кости, и, справедливости ради, она и сама не прочь подставить грудную клетку, чтобы помочь им добраться прямо до сердца. Однако даже так скрытое за смесью негодования беспокойство в светло-карих глазах не давало ей впасть в панику окончательно, как всегда вытаскивало на свет, под эти чёртовы косые лучи, обжигающие кожу, рассеивающие туман в голове. Лучи эти заставляли думать, лихорадочно соображать, собирать слова в предложения оправданий, которые Браун так и не удалось придумать за время пути. Да их и не было. Вторая пара глаз неловко бегала по помещению, не напуганная, но крайне обеспокоенная. Не её судьбой, нет — происходящим. Глаза человека, крайне поражённого открывшимся перед ним действом. В них блестело волнение, оттенённое живым блеском интереса. Эта прелюдия длилась достаточно долго, чтобы ТК насытились пристыженным видом Ли. Они подошли ближе и сели на стул напротив неё, ни на секунду не сводя глаз. Люси тихо хмыкнула. Трудно было сказать, пыталась она скрыть смех или волнение. Она отступила на шаг, уходя в тень, когда Лилиан наконец решилась поднять голову, первым делом посмотрев на неё. Может, она и злилась на Энн Ималу, но не в большей степени, чем на себя. В конце концов, очевидно, от кого именно они обо всём узнали. У Ли была целая неделя, чтобы подготовиться к последствиям, что-то исправить, и всё равно она здесь. Не предприняв даже попытки, стыдливо отводит взгляд, не в силах смотреть на человека, которому врала множество раз. Да, чёрт возьми, она заслужила эту пощёчину. — Знаешь, Браун, я устали от этого, — писательница могла бы сказать, что всё это больше похоже на театральную постановку, с правильно поставленным светом, тенями, трагедией с долей комедии и плохой игрой актёров, если бы вздох ТК не был настолько реалистичным, показывающим всю степень их разочарования. Что ж, только для разочарования здесь место и было. Девушка ничего не ответила, сжимая запястье. Не то чтобы ей было страшно, разве что совсем слегка. Скорее крайне неловко, немного нервозно и очень сильно совестно. Мысли лихорадочно разбегались и сталкивались в кучу в надежде придумать новое оправдание, не рассыпать то, что с таким трудом удалось собрать. Долгой театральной паузой родители обычно дают ребёнку время подумать над своим поведением, ей же — подобрать слова. Несмотря на профессию, получалось это из рук вон плохо. — Похоже, я, наверное, просто не заслуживаю твоего доверия, раз ты ничего не говоришь, — печально ухмыльнулись они, снимая очки, следом потирая переносицу. И если бы позволили себе увидеть, то заметили бы, как на бледном лице расцвело негодование. — Никогда так не думай! — громче, чем следовало, возразила Лилиан, подавшись вперёд. — А как же ещё это понимать? — А понимать так, что у кого-то проблемы с доверием, — протянула из угла Люси. Их с Ли взгляды вновь пересеклись, и она закатила глаза, недовольно надувая губы. Тем не менее, вся её поза, от скрещённых рук до выставленного бедра, выражала неловкость. Девушка переминалась с ноги на ногу, периодически стуча каблуками по полу, заставляя старые доски жалобно скрипеть. Никак не помогает ситуации. Ли Паркер усмехнулись вновь, достали из кармана тряпку и принялись протирать очки. Их пальцы немного тряслись, как всякий раз, когда справиться с эмоциями не представлялось возможным, когда возбуждение, интерес или волнение били через край, и поэтому скорее размазывали, чем вытирали пятна. Им надо было занять руки, что угодно, лишь бы не сотрясать воздух нестройными звуками барабанной дроби. — Давай помогу, — Лилиан мягко вытащила предметы из их рук, осторожно перекладывая ближе к себе. Монотонные движения тряпкой влево-вправо помогли немного успокоить участившееся дыхание, будто на недавние слова ушли все силы. Закончив, она надела очки обратно на ТК. Они увидели её, на секунду замерли и тут же отвели взор, уставившись в окно. — Спасибо, — всё, что смогли из себя выдавить. Моменты стыда, позора, страха потери привели её сюда, к этому моменту. Теперь их смесь душила. Результаты ошибок. Здравый смысл кричал, что стоило бы просто рассказать правду, и будь, что будет, но внутренний голос — с недавнего момента очень напоминающий Питера — настырно советовал продолжать. Увиливать, врать, недоговаривать. В лучшем случае — совет обратиться к врачу, в худшем — одиночество. Но ей ведь не впервой, верно? Люди приходят и уходят, даже она сама частенько изменяет себе, не узнавая человека в зеркале. Во рту появился горький привкус никотина. — Как ты себя чувствуешь? — этот вопрос ударил градом так же неожиданно, как в жаркий летний день. — Тебе ведь не с кем было об этом поговорить. — Кроме полицейских. — Лу, пожалуйста, — укоризненно посмотрели на неё Ли Паркер, и та подняла руки, сдаваясь. — Кто сдал? — вдруг подала голос Лилиан куда спокойнее, чем ожидала, прерывая перепалку. Люси вгляделась в её ничего не выражающее лицо, и только прищур да сведённые брови выдавали внутреннее напряжение. Ли даже показалось, что Люси нравится создавать эту иллюзию ненужного соперничества, когда обычный разговор превращается в допрос, перекидывание каверзных вопросов, когда собеседники постепенно начинают друг друга ненавидеть. Она видела это в фиалковых глазах — вызов, тот же, что и в прошлый раз. — Рой проболтался, — пожала плечами журналистка, опираясь о стену. — Они там все руками разводят, думая, кто из вас врёт. — Кто врёт? — встрепенулись ТК, встревоженно взглянув на Браун. — Да что там вообще произошло? Это же был просто взлом с проникновением, разве нет? — С надеждой обернулись они на соседку, но та лишь махнула рукой, намекая, что спрашивать об этом нужно не у неё. Знала бы больше, выдала бы с потрохами. Но ты не знаешь, верно? Поэтому ты здесь, Люси. Ли просто попала в чужую ловушку, где зачинщик выстроил подходящие декорации, сам оставаясь в тени. Не такой уж Рой и болтун, правда, Люси? Лилиан откинулась на спинку стула, прикрывая лицо руками. В какой момент всё пошло не так? С того, где она решила, что плохие новости стоит закапывать в могилу к своему прошлому, или где подумала, что величайшая в мире актриса, способная разыграть всех, изображая спокойствие и безмятежность, словно ничего и не произошло? Может, когда побежала в убежище, к ТК, надеясь скрыть истинную причину? Или вообще когда сюда переехала? Бред. Она прекрасно знала ответ на этот вопрос. В момент, когда начала использовать других в попытке спасти себя. Используя людей, которым не всё равно, которые продолжат докапываться до правды, потому что переживают за тебя, бессовестный ты кусок дерьма. Всё, чтобы почувствовать себя лучше, значимее, не пустым местом. Питера и ТК. Остальные отвернутся и забудут. Эти — нет. Оглядываясь назад на пройденный путь, Ли поняла, что заслуживает таких людей, как отец, как Люси. Таких же. — Никакой статьи, Люси, — синие глаза вгрызлись в фиалковые. Голос был твёрд как никогда прежде. Возмущённая, Энн Имала оторвалась от стены, чтобы кинуть в ответ нечто не менее резкое, но взгляд ТК заместо слов выразил их мнение. Девушка задушила гневный вздох и отвернулась от них. Браун набрала побольше воздуха и судорожно выдохнула. — Кучка подростков устроила тусовку перед домом, — тихо начала, уперевшись глазами в стол. Сил смотреть на Ли Паркера не было никаких. — Наверное, уже тогда они были под чем-то, я не уверена, — запустила пятерню в волосы, сжимая пряди, оттягивая. — Они…что-то курили, пили. Я не видела этого, но, наверное, так и было. — «Наверное»? — Иногда я принимаю таблетки. Чтобы заснуть. Ничего особенного, просто бывают дни, когда это необходимо. — Что-то законное? — скептически спросила Люси. — Да, не сомневайтесь, — вырвалось грубо, и Люси недоверчиво хмыкнула. — У меня есть рецепт. Покажу, если ты хочешь убедиться, — обратилась уже к ТК и те кратко махнули головой из стороны в сторону. Ну, хоть в этом ей ещё доверяют. — И что же было потом? — вся их поза говорила о напряжении. Они готовились ко лжи, увиливаниям, ожидая, что не получат всей картины. Что ж, в этом они были правы. Она рассказала всё, как помнила. Начиная от криков, заканчивая быстрым побегом, оставившим в напоминание о случившемся только впитавшееся в пол пятно крови да раскиданный по лужайке мусор. Рассказала, как приехали полицейские и как прошёл допрос. Какие чувства не давали покоя, что она ни в чём не виновата, помимо того, что не вызвала полицию сразу. Ну и конечно же… никаких привидений. Только глупые обдолбанные подростки. — То есть как это «не видела»? — недовольно усомнилась Люси, когда ТК подробнее спросили о выстреле. Её лицо выражало высшую степень неверия. Она подошла, громко простучав по полу каблуками, и оперлась о стол руками по бокам от Ли. — Это просто невозможно! По твоим словам, они все вывалились через окно, значит и тот, кто стрелял, должен был выбежать следом, ведь он стоял в другом месте, я правильно понимаю? — Энн Имала обратила взор на друга, в сомнении кусающего нижнюю губу — плохой жест, как и барабанящие по столешнице пальцы. — Но ведь там было много людей, ещё и темно. Это мог быть человек из толпы, — тихо, словно и не обращается ни к кому конкретно, пробормотали ТК. — Скорее всего. Всё произошло довольно сумбурно, — согласно кивнула Браун, ощущая обжигающий взгляд Люси. Попытка продавить, манипулировать, получить нужный ответ, даже если тот не является правдой. Или лишь частично. Кажется, журналистка была профессионалом своего дела. — Или… в доме был кто-то ещё, — Энн Имала уставилась на Лилиан слишком внимательно, так, что не заметить было невозможно. Хотела вывести на диалог, заставить говорить. Омерзение за эти тщедушные попытки влилось в артерии ядом, и Ли пришлось приложить огромные усилия, чтобы сдержать гнев. Хуже лжи её бесила только чужая потребность затоптать и унизить. — Ты думаешь, что это я, — насколько могла спокойно выдавила писательница, в упор уставившись на журналистку. Обмазанные дешёвой помады губы тронула улыбка. — Заметь, не я это сказала. — Рой тебе сказал. Она вновь чувствовала себя на допросе. Видела, как лица перед ней расплываются, превращаясь в жуткие карикатуры на Роя и Говарда. Словно вновь оказавшись там, ощущала удушливую панику, желание сбежать. Вот-вот, и реально встанет и побежит отсюда. Вдруг Люси рассмеялась, да так заливисто, что даже ТК выдавил пару смешков, но лишь по инерции, смотря на подругу поверх очков, будто и не были удивлены подобным выпадом. — А ты хороша в уклонениях. На фронте тренировалась? — уже миролюбиво махнула рукой Энн Имала. Лилиан пару раз моргнула, силясь понять, было это лишь игрой на публику или очередной тактикой. Видя, что шутка не возымела должного эффекта, Люси усмехнулась и выпрямилась, прекращая нависать над ней падальщиком. — Лу… — укоризненно прошептали ТК, сведя брови. -Что? — пожала плечами та. — Нам нужен был здесь плохой полицейский. И отвечая на твой вопрос, — указала она на писательницу пальцем, — нет, Рой ничего такого не говорил. У них вечно так. Сначала сделают самые простецкие выводы, придут на место, ничего толкового не сделают, а потом волосы на голове рвут, как только Говард скажет, что что-то не так. Ли Паркер вновь сняли очки, зажимая переносицу, ворча себе под нос. — Эй-эй, расслабься, — тревога в женском голосе порядком удивила, и только тогда Лилиан осознала, что впилась ногтями в ладони почти до крови. Прямо в старые, едва зажившие ранки. Корочка с некоторых из них отвалилась, выпуская бисеринки крови. Впрочем, страха она испытывала куда больше, чем боли. — Я не хотела так давить. Просто… сама понимаешь, ситуация очень странная. Ты точно уверена, что это не был кто-то из другой банды или?.. — По-твоему, я их различаю?! — огрызнулась Браун. Злость вперемешку с нарастающей паникой поднимались, были почти у горла, готовые вырваться следом проклятиями, стоит немного надавить и не сдержать. Но она посмотрела напротив, на друга, что даже сейчас, в бессильном беспокойстве, смотрели на неё печально и грустно, будто это они подозревают её, словно они вот-вот наденут наручники и приговор зачитывать тоже им. — Никоим образом, — отмахнулась от агрессии Люси как от надоедливой мухи, едва ли заметив. Эмоции в глазах никак не сменились с доставших уже интереса и азарта, нетерпеливого ожидания, жажды. — Но это вполне возможный сценарий. — Ты правда думаешь, что кто-то из другой банды следил за этими детьми и решил выстрелить именно в тот момент, когда они уже были в доме? — Ли устало опустила голову на руки. — Люси, это и правда звучит… надуманно, — кивнули Ли Паркер, наконец прекратив барабанить по столу. Окинув Браун печальным взглядом, они положили руки рядом, почти касаясь, но так и не решаясь. — Я лишь перебираю варианты, зануды, — журналистка закатила глаза и — судя по всему, это было уже давней привычкой, — надула губы. — Почему бы и нет? — Тогда почему этому кому-то не расстрелять их из леса? У меня нет ночных светильников на крыльце. — Хм, чтобы перекинуть всю вину на тебя? — А произойди это на улице, под подозрение я бы не попала? — Вот теперь я вижу, что разговариваю с писателем, ты сразу подмечаешь все тонкости, милая, — злополучное «милая» прошлось ножом по горлу, но Ли пришлось проглотить и это. Они уставились друг на друга как в дешёвом вестерне. По крайней мере, желание достать револьвер было очень даже настоящим. Лилиан задышала глубже, стараясь подавить закипающую ярость, заставить пальцы прекратить терзать ладони. Проклянув себя за белую рубашку, она разорвала зрительный контакт, вытянула рукава и завернула в них руки, осторожно прижимая ладони друг к другу. К чёрту всё, к чёрту Люси. Она хотела выбежать отсюда, вернуться в безопасность, почти задыхалась от неуёмного желания поскорее это прекратить. Было хуже, чем в полицейском участке, и в голове всплыла идиотская фраза Энн Ималы: «Любовь до первого допроса». Иди к чёрту, Люси… — Ли… — голос ТК в образовавшейся тишине прозвучал напряжённо и тревожно, как от внезапного открытия, о котором невозможно молчать. Они убрали руки, переплетя пальцы. — У тебя в доме есть оружие? Ещё больше вранья принесло бы только хлопоты. ТК заметили, как она напряглась, и ответ стал очевиден. — Да. Валяется какая-то пушка, — ей многого стоило не отвести взгляд. Глаза ТК округлились. Довольное «О-о», вырвавшееся из Люси, резануло слух. — «Какая-то пушка»?! С каких пор оружие в доме — это просто «какая-то пушка»?! — Сара рассказывала, что один из прошлых жильцов был военным в отставке и спрятал в доме кучу оружия. Сказала, даже обыск проводили, когда он съехал, — девушка уловила на периферии, как Энн Имала согласно кивнула, и это сбросило с плеч часть напряжения. По крайней мере, здесь пока Ли могла быть уверена, что её не поймают на лжи. — И где ты её нашла? Браун усмехнулась, перенеся вес вперёд, расположив локти на столе и положив голову на переплетённые пальцы. — Помнишь документы, которые ты принесли мне в первый день? — Ли Паркер согласно кивнули, по блеску в глазах дав понять, что постепенно понимали, к чему писательница клонит. — Там были чертежи. На них была указана небольшая кладовка в коридоре, но в доме её я не видела. Скорее всего, военный сам же её и спрятал, заклеив обоями. Я их оторвала и нашла дверь, а за ней… пистолет. ТК и Люси одновременно ахнули, поражённые услышанным. Сбросив с себя оцепенение, журналистка попыталась скрыть улыбку, но это получалось из рук вон плохо, когда одновременно с этим её распирало от смеха. Сосед недовольно на неё оглянулся, мигом возвращая полный тревоги взгляд обратно на Ли. — Настоящий детектив Агаты Кристи. Ты читала «Убийство Роджера Экройда»? — Я не доктор Шеппард, — недовольно бросила в сторону Люси Браун, сытая по горло скрытыми намёками. — Какого чёрта ты молчала? — поражённо спросили Ли Паркер, уставившись на Лилиан. Она тяжело сглотнула, прилагая все силы, чтобы не отвести глаз. Сколько пришлось бы объяснять, пытаясь увильнуть от истины, если бы она сдала оружие сразу после инцидента с Сарой. Но это было бы глупо. Так же глупо как то, что не сдала хренову пушку сразу, как увидела. Забыла, просто забыла, заигралась в детектива, и эта ошибка едва не привела к непоправимому. Молчание сказало больше, чем слова. ТК откинулись на спинку стула, прикрыв глаза. Хохот, вырвавшийся из их рта, был одновременно и весёлым, и тревожным. — Не могу поверить, ты и правда забыла. — Э-э, забыла? — с сомнением протянула журналистка. — О таком можно забыть? — Браун может. Люси скептически повела бровью, вновь приблизившись к столу. — А если взять пистолет на экспертизу, на нём найдут отпечатки пальцев? — Разумеется. Он весь облапан, ведь я только и занимаюсь тем, что кручу его в руках! — Лилиан чувствовала, как вновь закипала, и это могло быть тем, что закопает её в глазах друга окончательно, сломав последнюю стену здравого смысла, за которую пока с трудом, но держалась. — Браун, пожалуйста… — протянули ТК. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя, пока фиалковые глаза срывали с неё слой за слоем в надежде найти желаемую правду. Не похоже на сенсационный сюжет, правда? — Нет. Я ни разу его не касалась. — И это правда? — Я никогда его не касалась, — с нажимом повторила, и они кивнули, расслабляя плечи. — А если это был кто-то другой? — внезапно спросила Люси. Они с ТК обменялись взглядами. — Дети? — спросили ТК. — Или кто-то ещё. Какой был в этом смысл? Ли непонимающе переводила взгляд с одного на другого, пытаясь понять, что задумала Люси на этот раз, всё сильнее вдавливая ногти в ранки на ладони. Кровь отхлынула от лица в плохом предчувствии, когда ТК, кажется, поняли, на что намекала подруга, и буквально подорвались с места, принявшись расхаживать взад-вперёд. Прошла почти минута бесполезных сводящих с ума переживаний, прежде чем они, наконец, остановились, медленно поворачиваясь к ней. — Это был Томас? — почему-то прозвучало больше как утверждение, чем вопрос, и Ли чуть не задохнулась от вспыхнувшего вдруг внутри возмущения. Да какого хрена? — Томас? Причём здесь вообще Томас? Он на сто процентов связан с этим делом, маленькая ты лживая дрянь! — Вы ведь… хорошо ладите, — выдавили из себя Ли Паркер, что, очевидно, было им неприятно. Ли усмехнулась, уставившись на них. «Хорошо ладите»? Что это вообще должно значить? Им просто повезло, что вынужденное соседство не привело к очередному побегу. «Да, просто повезло» — малодушно подумала Ли, стараясь игнорировать всплывшие в голове воспоминания. Улыбки, взгляды, объятия, поцелуи в лоб — всё это было теперь таким привычным, намекающим на нечто большее, что ей видеть не хотелось то ли из-за трусости, то ли из-за страха всё испортить. Вновь. Закрывать глаза на очевидное невозможно вечность. Но быть идиоткой пока что получается очень даже хорошо. — Что ты имеешь в виду? — и быть идиоткой сейчас было более, чем удобно. ТК моргнули, отвели взгляд и потёрли шею, уставившись в пол. — Боже, ТК, я ведь уже говорила тебе! — Я знаю! Знаю. Просто… — Извини, но всё это звучит, как пиздёж, — спокойно ответила за них Люси, невозмутимо пожимая плечами. Она задумалась на секунду, надув губы, и закончила: — Ну, может им быть. Мы просто проверяем, милочка. — Иди на хуй, Люси! — переполненная гневом от одной этой бесстрастной интонации, сорвавшей внутри какие-то стоп-краны, рявкнула Ли, показывая средний палец. — Ли, мы не это имели в виду! — попытались оправдаться Ли Паркер, на что Люси вопросительно выгнула бровь. Она точно оправдываться не собиралась. — Прости, но я не верю. Ты… — Браун запнулась, возвращая самообладание. Она не хотела кричать на них, только не на них, людей, которым обязана, которые стали ей семьёй. Которых любила в каком-то своём извращённом плане и не имела никакого права в чём-либо обвинять. Особенно, когда врала. — Ты его даже не знаешь. Ты понятия не имеешь, какой он человек. Да будто ты сама знаешь. Стыд дрогнул глубоко внутри, но ему не позволили подняться необходимость и желание защитить. Эти двое… эти двое ведь были близко, гораздо ближе, чем полиция, и, если в участке узнают, ложь станет её спутником жизни до конца дней. Глупая мысль рассказать правду вызвала улыбку на лице, слабую, ломаную. ТК опустили плечи, обречённо вздыхая. В светло-карих глазах было столько боли, что сжалось сердце. На лице промелькнули десятки эмоций, прежде чем они смогли с собой совладать и сесть обратно. Взгляд, обращённый к Ли, был полон мольбы. — Я не знаю, кто он такой, и именно поэтому так переживаю, Ли, — отчаянно прошептали они, разводя руками. — Да ещё и вся эта история с… шагами в твоём доме и как ты… уверила меня, что всё в порядке… а потом вдруг появляется он! Так не бывает, не бывает, что миг — всё хорошо. Они были настолько близко, что ей захотелось кричать. Слова ядом разлились внутри, заставляя чувствовать себя в разы хуже. И даже так, ТК продолжали за неё беспокоиться. За лгунью, эгоистку и трусиху. Чёртов ангел… Раздался смешок, и лишь спустя секунду Лилиан поняла, что была его источником. Всё выходило из-под контроля. Она не могла и не хотела врать дальше, только не им, не после всей той помощи, благодаря которой ещё стоит на ногах. Выдать правду — предать Питера и выставить себя сумасшедшей (хотя это давно не впервой), продолжать лгать — растоптать веру ТК. Какой из двух вариантов хуже — трудно сказать. — Почему вы так уверены, что в этом виновата я или кто-то, связанный со мной? Голос дрогнул так, будто собиралась вот-вот заплакать. Ком в горле стал непереносимым, и ей пришлось отвернуться, чтобы отдышаться, словно эта фраза была последним рубежом, за которым лишь истерика. Странным было пытаться себя защитить, вместо того, чтобы выслушивать обвинения. Чем-то новым и оттого таким волнительным. Может, виновата та самая новая Ли, какая-то чокнутая и совершенно безбашенная, из-за которой порой не узнавала себя в зеркале? Она правда ненормальная: заставляет творить вещи совершенно несвойственные. Идти напролом и отстаивать себя. Ладони мигом вспотели, но она повернулась обратно. Глаза нещадно щипало. — Кучка обдолбанных подростков заваливается в мой дом, а двое из них пытаются друг друга убить. Я просыпаюсь посреди ночи, потому что с нижних этажей раздаются крики боли, а потом кто-то стреляет. На полу, блядь, осталось огромное пятно крови, и мне придётся его убирать, надеясь, что этот чёртов болван не сдох от потери крови! Ты правда думаешь, что я бы смогла выстрелить?! — Ли вскрикнула, заставив ТК отвести глаза, закусить костяшку пальца. Они переглядывались с Люси, взгляд которой был слишком внимателен, слишком спокоен, выискивая хотя бы один признак вранья. — Ты представляешь, насколько страшно это было?! — продолжила Лилиан, вставая со своего места, ударяя по столу — неприятная волна боли прошлась по пальцам, но это было неважно. Важно, что её просто распирало от обиды, несправедливости, ощущения, что одновременно врёт и говорит правду, уводит в сторону и ведёт к истине. Ли Паркер опустили голову, и вместе с этим опустилась гнетущая тишина. Внутри давно всё разорвано в клочья, тянет стошнить от омерзения. Она загнанно дышит, пробежав стометровку от совести ко лжи. Хочется домой. Где было страшно до ужаса, до смерти так много раз, что и не счесть, где казалось, что безумие подступает всё ближе и ближе, дышит в спину, где овевает прохладным спокойствием, когда холодные пальцы ложатся на плечи. Трудно сказать, где теперь спокойней. Совсем дурная… — Может, это всё сделало жуткое привидение? — слабо посмеявшись, вклинилась Люси, словно забравшись ей в голову и прочитав мысли. Ли чуть не рухнула обратно на стул; Люси окинула обеспокоенным взглядом, понимая, что переломная линия, за которую можно было бы отступить, давно валяется где-то в стороне, перетёртая в труху. Перегнула палку. — Да, конечно. Злобное привидение по имени Питер Кинг! — опустившись на стул, рассмеялась Браун. Сказать это было так легко, что камень, давящий на плечи, мигом слетел вниз. ТК громко выдохнули, отворачиваясь. Необязательно было лезть им в голову, чтобы догадаться, сколько мыслей там роится, опасно подходящих к правде и безбожно от неё удаляющихся. Пальцы снова забарабанили по столу, и Энн Имала закатила глаза, раздражённо фыркая. Красивое лицо без проблеска совести уставилось на Ли. — М-да, ну и угораздило же тебя, дорогуша, — скучающе протянула она, будто проигнорировав ярость, вместо неё почувствовав лёгкий бриз. — Из всех возможных домов, куда можно было переехать, выбрала самый проблемный. Может, это проклятие? — Боже, Лу, сколько можно? — на сей раз даже в голосе ТК промелькнуло раздражение, и лишь тогда лицо их соседки хоть немного скривилось от неловкости. Ли Паркер прижали ладони к лицу, потёрли, только после этого наконец взглянув на раскрасневшуюся от недавней вспышки злости Браун. Красные пятна на бледном лице выглядели непривычно и даже немного сюрреалистично. — Прости, — тихо выдавили из себя, уставившись в окно; солнечные зайчики, отразившись от очков, упали на стол и истерзанные самолично ладони Лилиан. — Ты права, права… — Сделаем вид, что это и правда проклятие, — невероятно, но откуда-то взявшиеся силы от эфемерной победы позволили ей рассмеяться. Хотя ни хрена смешного. — Оно набрасывается на всех, кто задаёт вопросы о страшном Питере Кинге, серийном убийце, не понёсшем наказание. Она вскинула руки, как в подростковых ужастиках, где дети рассказывают друг другу истории в лесу под светом фонарика. Подыгрывая, Люси немного поёжилась. Взгляд ТК остался всё таким же хмурым. — Но ты действительно слишком интересуешься этим… — Парочка прочитанных статей и несколько вопросов не говорят, что я слишком уж в этом заинтересована, — хмыкнула Лилиан, скрещивая руки на груди. — Честно говоря… — Люси вновь подошла к столу, задумчиво разглядывая Браун, будто прицениваясь. Она нахмурила брови, но уже через секунду вновь заразительно улыбнулась, — скорее уж это Рой заставит тебя в это влезть ещё глубже. — Это ещё что значит? — ТК перевели взгляд с неё на Ли и обратно. — Думает, что в доме ещё остались улики? — сев поудобней, спросила писательница, уперев взгляд в никуда, сквозь Люси, где, возможно, могли бы маячить хоть какие-то ответы. Энн Имала довольно щёлкнула пальцами, пригибаясь поближе к Браун, опираясь на спинку её стула. — А Сара ни о чём тебе не рассказывала? — тихо прошептала, не давая ни шанса понять, известно ли ей нечто большее или нет. Ли выдержала взгляд, полный ожидания и неприкрытого интереса, ответит не менее твёрдым. Упрямо вскинув подбородок, сказала: — Если что-то и было, ей незачем мне об этом говорить, — и внутренне заликовала, видя, как натянутая улыбка медленно угасла. Врать Люси оказалось не только просто, но ещё и приятно. Брови дрогнули в недовольстве, но, вновь нацепив маску доброжелательности, Люси чуть отступила, подняв руки. — Как скажешь. Мне известно ненамного больше твоего. Но всё же, — девушка посмотрела в окно, за деревья, где где-то там, через пару улиц, располагался застывший в пыли и серости полицейский участок, — Рой зациклен. Так что будь осторожна. Ему достаточно и того, что ты живёшь в этом доме, чтобы вновь вцепиться в дело. Удивительно серьёзный тон вселил в сердце Ли тревогу. — Звучит так, будто только из-за этого он уже считает меня соучастницей, — нервно протянула Браун, с секундной дрожью вспоминая взгляд детектива. Слишком проникновенный, слишком внимательный, вцепившийся в смертельную рану взгляд патологоанатома. — Разве что если ты заключила договор с привидением, — усмехнулась Энн Имала, на что Ли закатила глаза. — Он трясётся за каждого свидетеля, даже если он появляется спустя пять лет, или… если он появляется совершенно внезапно, переезжая в дом серийного убийцы. Тихим загадочным голосом прошептала Люси, добавив отсылающее к третьесортным ужастикам «У-у-у». С детской восторженной улыбкой она взглянула на сидящих за столом сияющими задором глазами. Ли трудно было сказать точно, откуда взялся этот задор, от очередной ли дурацкой шутки или недвусмысленных подсказок, брошенных якобы невзначай. Клокочущее внутри недовольство подобралось опасно близко к выходу, но её опередили. ТК закатили глаза, повышая голос, очевидно сдерживаясь от желания заткнуть соседку методом куда более жёстким: — Зачем ты ей помогаешь?! — Не помогаю, а предостерегаю! — поучительно выставив палец, возразила Люси, отбивая атаку. — Ты бы видела, как Рой вцепился в Сару. Не уверена, чем именно они там занимались, но в какой-то момент мне даже показалось, что они стали лучшими друзьями. Вспоминая страх, лиловым цветом разливающимся на лице Сары при упоминании Уильямса, Ли усомнилась в данных словах. Разве что если не случилось чего-то, что их дружбу разрушило… Для детектива, полностью уверенного в виновности подозреваемого, сестра преступника была самым лакомым кусочком. Сестра, знающая слишком много грязи, ненавидящая, презирающая. Мстящая. — Потому что они оба считали его виновным? — Если бы только они. Я слышала, на допрос приходила даже его психиатр. Скажем так, провела им консультации, — показав кавычки пальцами, самодовольно продолжила Энн Имала. — И вроде даже небесплатно. Ходили слухи, что именно её показания вывели его в главные подозреваемые. — Какой профессионализм и уважение к тайне клиента, — непрошено вырвался смех у Браун. Да уж, захоти её врач вскрыть все тайны, ничего, кроме грустных историй действа, достать бы не получилось. — Вы двое… — тяжело выдохнули ТК, хмурясь и потирая лоб. — Почему всё всегда сводится к этому? Ли стыдно, неловко, но одновременно с этим каждый новый кусочек пазла заставлял внутри расцветать то тёмное ненасытное нечто, питающееся историями, мерзкими, отвратными, как и оно само. Вместе с этим нечтом Ли была довольна, забыв на пару мгновений, во что превратилась жизнь в погоне за этими ответами. — Потому что ничего ещё не закончено, — отвлечённо прошептала Ли, на что ТК раздражённо прорычали. — Да, но это не должно тебя касаться! Рой — чёртов эгоист, если думает, что из-за произошедшего сможет заставить тебя влезть в это дело! — Просто напоминаю, что основная проблема заключается в перестрелке детишек. Мы здесь для этого собрались, — перебила их Люси, став серьёзной настолько внезапно, что и ТК, и Лилиан немедленно замолчали. — Если тебе нечего скрывать по этому поводу, то и переживать нечего, верно? — Выразительно взглянув на Браун, спросила журналистка. Вместо ответа Ли лишь сглотнула ком, медленно кивая. — Я знаю Роя кучу лет. Да, я просила быть осторожной, но не думаю, он не будет перегибать палку. Несмотря на слова, в голосе, тем не менее, проскользнуло сомнение. Или же Баун только показалось. Так легко из-за всех этих историй и подозрений ожидать во всех засевших в засаде чудищ, видеть то, что хочешь видеть, и слышать, что хочешь слышать. — О злых мёртвых парнях мы можем поговорить и в другой раз, — хихикнула Люси. — С огромным удовольствием, — ничего, кроме едва сдерживаемой неприязни. — Браун! — возмущённо ударили по столу ТК и, будто тут же испытав стыд, отвернулись, трепля торчащую из одежды нитку. Ли даже немного вздрогнула. Уставшие глаза последний раз укоризненно взглянули на журналистку и остановились на друге. Ошеломлённым случившимся, потерянным, словно сам был участником тех событий, собравших их сегодня здесь. Она провела рукой по волосам, заправляя за ухо, задержалась взглядом на серпах от ранок на ладони, и вернулась к ТК. — Прости. Они внимательно вгляделись в Лилиан, напряжённо переплетая пальцы. — Скажи, что больше ничего плохого не случилось, — их голос вобрал в себя серьёзные нотки, которые заставили её напрячься. С трудом отрывая руки друг от друга, ТК уложили их на стол перед собой. Ли уставилась на короткие смуглые пальцы, как на шанс. Словно, если сейчас дотронется, это сбросит всё к началу, моменту, когда не было никаких подростков, полицейских, странных шагов и пугающего шёпота, когда самой большой проблемой было приступить к работе после кошмарного провала. Едва промелькнула эта мысль, как её похолодевшая от выступившего пота ладонь легла поверх другой и слегка сжала. На лице ТК расцвела долгожданная улыбка, пусть усталая, но та самая, вытаскивающая её со дна с самого начала. Лучи солнца смешались с мягкостью светло-карих очей. Чёртов прелестный ангел. — Ничего, — спокойно улыбаясь в ответ, сказала она. — Честно. — Лу, Рой не будет проблемой? — обращаясь к соседке, спросили они. Энн Имала окинула взглядом их сцепленные руки, сморщила нос и театрально выдохнула. — Ты так спрашиваешь, будто это я прокурор, а не его папаша, и могу всё уладить. Ли скривилась. Отец Роя — прокурор?! Можно сказать, что именно поэтому ему всё сходит с рук? Потрясающе, просто потрясающе… Ли Паркер приподняли бровь, одним взглядом давая понять Люси, почему именно ей был задан этот вопрос. Та открыла рот для ответа, но тут же, передумав, закрыла. Крыть было нечем. — Я не знаю, правда, — ответила она, вдумчиво осмотрев свои ногти. — На этой теме он… меняется. Будто действительно хочет работать, — усмехнувшись, перевела задумчивый взгляд на Лилиан. Много всего в нём было. Желание вытянуть все секреты наружу в первую очередь. Глубокий, пронизывающий, разрезающий оболочку одним движением. Может, Люси и правда была из людей, видящих всех насквозь. Может, у неё был хороший нюх. Может, даже профессиональная интуиция. Не будь виновной, Ли была бы оскорблена подозрениями, сквозящими в каждом слове и движении, но правда такова, что с каждым разом очередной нарыв внутри лопался, распространяя по телу ощущения скорого конца, раскрытия. Мозг любезно подкидывал сцены, как она сдаётся, поднимая руки, их заковывают в кандалы, и безвольное тело кидают за решётку. Дальше — только тишина и одиночество. Иногда, наверное, будут и гости: шериф, довольный поимкой опасного преступника, старый друг, оскорблённый предательством, или давний подельник, уговаривающий на очередную ложь «во благо». Так или иначе, пойманный преступник будет сидеть, повесив голову, всякий раз, когда для очередного разговора обо всём и ни о чём его вызовут на допрос, потому что он никогда не говорит всего. Воображение подкинуло вид Люси с мундштуком в уголке губ. Ненавязчиво дымящим, выписывающим озорные полупрозрачные линии в воздухе — как хаотичные мазки кистью. На несколько вдохов комната архива пахнет не пылью, а табачным дымом. — …слышишь меня, Браун? — на периферии раздался голос ТК, Ли вздрогнула, и наваждение развеивается, возвращая обратно в заполненную бумажной трухой реальность. — Прости, что? Ли Паркер пробормотали под нос что-то неразборчивое и повторили: — Если опять случится что-то плохое, прошу, не молчи. Ты хоть представляешь, каково это — узнать, что в доме твоего друга случилось несчастье, от другого человека? Да ещё и после того, как этот самый друг клялся, что всё в порядке? Выйдя при этом из полицейского участка час назад?! Они вскинули руки, с каждым новым словом вновь переживая ту бурю эмоций, едва улёгшуюся недавно. Лилиан неосознанно улыбнулась, смотря на них, залитыми вечерними лучами из окна, разозлённых, но не менее взволнованных. И всё из-за неё. Нет, никакой гордости она не испытывала. Только стыд. — Обещаешь? Люси за спиной ТК взглянула на неё с насмешкой. — Обещаю, — неохотно выдавила из себя, зная, как знала и Люси, что это ложь. Энн Имала резко двинулась вперёд и подбежала к Ли, прищурив глаза. — А если захочешь об этом поговорить или о чём угодно, — порывшись в сумке, журналистка достала какой-то предмет, — можешь мне позвонить, дорогуша. И, подмигнув, вернулась на место. Взглянув на стол, Браун разглядела, что же ей всучила девушка. Визитка. Жилка на лбу раздражающе запульсировала. Было одно желание — скомкать дешёвую бумагу и выбросить в мусорку, но под взглядом ТК пришлось забрать. Словно камень, визитка отяготила карман. — Чтобы больше никогда такого не повторилось, — погрозили ей пальцем Ли Паркер. Браун отвела глаза. — Я поняла.

***

Дверь за спиной захлопнулась, оставляя тяжёлый день с его бьющими в спину закатными лучами позади. Ли опёрлась о косяк, устало выдыхая, сбрасывая рюкзак и обувь в одну кучу на полу. Чёртова визитка бессовестно кинута на тумбочку рядом. Может, не долетела, может, попала в щель между мебелью и стеной, а может и упала на поверхность — это неважно. Через витражи на противоположной стене проникал свет, разыгрывая на полу какое-то своё причудливое представление, подсвечивая в воздухе пылинки. Вроде и место другое, а ощущения всё те же — знакомое место в иной обёртке. Тишина. Обычно Питер был уже рядом, но в последние дни изменил традиции. Он умел находить вдохновение в ужасных вещах. Чем хуже, тем лучше. А потому, чем гуще сбивались тучи над ней, тем больше желание творить рождалось в отголосках бродячей души. Пит не бросал её, нет, она сама отрывала его от себя, заставляя выплёскивать то многое, что рождалось, на лист. В конце концов, хоть кому-то должна была быть от происходящего польза. У него прекрасно получалось. Честно говоря, некоторые вещи стоило пережить, чтобы после прочитать отрывки Кинга. Последнюю неделю они вдвоём только и делали, что делились рассуждениями. Что она чувствовала, что чувствовал он, что представляли, смотря на едва ли оттёртое, сильно въевшееся в дерево пятно крови на полу гостиной. Что такое безопасность и где та грань доверия, которая постоянно стирается и появляется в новом месте. Когда же наконец будет достигнута та черта, где очевидное всплывёт на поверхность. Питер всё чаще и чаще расспрашивал Ли, чего же она так боится. Почему холодный пот покрывает ладони, стоит только представить скорый разговор с ТК, почему так страшно их потерять. Почему даже так было страшно потерять и его. Почему держалась за обоих. По какой причине было два разных места, две полярности, с разными чувствами и ощущениями, противоречащами друг другу эмоциями. Ходили по краю, где вот-вот и раздастся очевидный вопрос: «Кто важнее?». Она не дура (хотя порой казалось), да и он далеко не идиот, чтобы не знать причины этих вопросов. В них была и ревность, и злоба, являющиеся в форме текста. Пусть чётких ответов дать она не могла, но видела намёки на них в расцветающей на глазах истории. Питер же чертовски внимательный ублюдок. О некоторых вещах ему и спрашивать не нужно. К некоторым ответам он её любезно подводил, в иной же раз бросал всё в лоб. И всё равно это было недостаточно очевидно, как если сказать всё напрямую. Лилиан безбожно этим пользовалась. Уходить от ответственности было давней привычкой. Это напоминало ту дурацкую игру в кошки-мышки, в которую они играли, казалось, вечность назад. Когда едва ли могли сложить друг о друге хоть какой-то портрет, собирая факты по крупицам. И даже так Браун бы сказала, что Питер знает о ней куда больше. Нечто глубинное, на уровне души. Не то чтобы она смотрела лишь на поверхности, однако… из-за всей этой истории, наверное, просто не хотелось видеть. Это бы сломало то хрупкое перемирие, что между ними было, её веру в него и его непогрешимость. Питер был этими сложностями обделён. И вновь дурацкая игра в кошки-мышки. Как же она её ненавидела. Всё то же самое, по второму кругу, разве что в этот раз новые игроки присоединились. Пройдя по коридору вперёд, девушка огляделась. Через открытую дверь на кухню было видно стоящий на столе нехитрый ужин. Желудок заурчал, напоминая, что после завтрака в нём не было ни крошки, но Ли отвернулась и пошла дальше. Только не после сегодняшнего. Ей было плохо, и испытывать судьбу не собиралась. Дверь в кабинет приоткрыта. Большой свет выключен, только желтоватые отсветы настольной лампы достигают выхода. Как свет в конце тоннеля. Несколько секунд собираясь с духом, Браун стала в проходе, но не продвинулась дальше порога. Почему-то так нервозно, будто и перед ним она виновата. Как лёгкий бриз, до ушей дошёл звук клацанья клавиш. Питер был занят, как всегда, не обращая внимания ни на что вокруг. Смешная мысль пронеслась, что ей бы стоило начать ревновать, но это было бы лицемерием. Ради работы Ли и сама от многого бы отказалась. Уже отказалась. Писательница громко кашлянула, и стук клавиш тут же прекратился. Кинг поднял глаза, и лицо тут же озарила улыбка. Он отодвинул ноутбук и закрыл его. — Ну… как прошло? — слышать этот голос было приятно. Когда Питер говорил тихо, в нём появлялся некий тон, который кто-то бы мог назвать «возбуждающим», но она предпочитала выбирать слово «рычащий». Как у готовящегося к прыжку животного. Смешно, но это расслабляло. Плечи опустились, некое не отпускающее её до сего момента напряжение почти улетучилось, и девушка прошла в кабинет, садясь в кресло. Льдисто-голубые глаза не сводили с неё взгляда. Когда-то это вызывало по телу непрошенную дрожь, но сейчас скорее окунало в спокойную гладь покрытого тонким слоем льда озера. Вроде и похоже на ТК, но так по-другому. Оглядев себя в зеркале, Лилиан вряд ли смогла бы назвать свои глаза красивыми. Скорее два тёмных синеватых круга, не выражающих ничего, кроме усталости, очень гармонично сочетаясь с мешками под глазами. — Нервозно, — со вздохом выдавила из себя Ли, смотря ему в глаза. Питер же умный, и так поймёт: уместное оправдание, когда не хочешь описывать внутренние ощущения. Разумеется, он понял. Подъехал на кресле, проскрипевшем колёсиками, ближе и обнял одной рукой. Приятный холодок кольнул кожу. Они давно уже не морщились — нашли золотую середину. Ту плотность касаний, не вызывающих болезненного шипения и содрогания. Очень деликатно лёгкий морозец бегал по коже, будто Питер и вовсе её не касался. — Я очень устала, — и оперлась уже о его плечо, словно и не было никогда никакого страха касаний. Так легко и непринуждённо, будто бы было всегда. — Не стоило идти. — А-ха-ха, они принципиальные. Пришли бы сами, — прочему-то в этом Браун была уверена. — Они действительно стоят того, милая? Несомненно, но Кингу такого не скажешь. Трудно было совладать с его взглядом, полным скрытой ярости. Поэтому она закрыла глаза, представляя звуки его дыхания. Было интересно узнать, как бы развивались события, будь Питер ещё жив, но даже в их ситуации присутствовали свои интересные нюансы. Спектр истории сдвинулся куда-то за пределы простого человеческого понимания, и Ли это устраивало. Мистический детектив? …Можно и так назвать. Можно сказать, что немного привидений делает эту историю пусть и наигранной, но крайне интересной. Детективов с живыми людьми она перечитала уже много. Увы, она потворствовала много чему, происходящему в истории, в итоге чего получилось ужасное сочетание вещей, однако очень её завлекающее. Разница от выдумки лишь в том, что почти все участники повествования были живыми и более чем реальными. Даже мёртвые. — Куда ты вновь от меня уплываешь? — прошептал Кинг на ухо, легко обхватив подбородок девушки и повернув к себе. Та усмехнулась. — Прости. Пытаюсь ненавидеть себя чуть меньше, чем обычно. Парень фыркнул. — Они должны быть благодарны за твоё благородство. Не каждый так отчаянно пытается держать других от плохих вещей как можно дальше. — А ты бы не хотел знать, что происходит с твоими близкими? Глупый был вопрос, и выразительный взгляд в ответ об этом напомнил. — Разве что с близкими не по крови. Но я здесь, дорогая, ближе, чем ты думаешь. А они нет. Последняя часть резанула по ушам, и Ли поморщилась. Помощь — и всё такая же разная. Казалось, что её разрывает на части в противоположные стороны. Хотя высокомерно полагать, что одна из сторон будет терпеть подобное отношение достаточно долго, пока она наконец решит, где же предпочтёт находиться. — Питер?.. — М-м? — протянул он, укладывая светлые растрепавшиеся волосы. — А тебя когда-нибудь так разрывало на части? Энн, Рой, семья. Наследие и собственные мечты. Наверняка ведь да, наверняка он чувствовал то же самое, но Питер лишь хмыкнул, очередной раз уходя от вопроса. Какие же они оба упёртые, юркие, слишком хорошие игроки в кошки-мышки. — Память — тяжёлая ноша для мёртвого. В ней всплывает не так уж и много. — А что? Кинг на пару секунд задумался, смотря на изливающую тусклый свет лампу. У живого почти сразу бы заслезились глаза, но Питер избавлен от этого неудобства. — Злоба. Разочарование. Удушающее бешенство. Много усталости. Самое плохое, проще говоря. — Психиатр помогала с этим? Он задумался. — Пожалуй. Миссис Майер рассказала мне много полезных вещей. Она… хороший человек. Человек, предавший тебя. Это грустно, так грустно, что она едва подавила желание рассказать, как же он не прав. И особенно отвратительно, учитывая, что только её из всего многообразия людей в своей прошлой жизни он считает «хорошим человеком». Сколь много смысла несло это словосочетание из его уст. В чём вообще была причина такого поступка? Это стало новой загадкой, от которой Ли не смогла отказаться. Лилиан расстроенно сморщила брови. — Это славно. — А у тебя? — Ты о чём? — Твой психотерапевт. Ты никогда не рассказывала о нём. — Почти то же самое, — не задумываясь, ответила. — Пусть я и… наверное, самый ужасный клиент, который у него был. Мне нелегко далась мысль о том, что нужно всё изменить. — Ну, из-за него ты здесь, так что я бы выписал ему дополнительный чек. Парень усмехнулся и вновь уставился на лампу. Тяжело, подумалось ей. Так мало воспоминаний, и все они лишь возрождают ужас. Разрушают изнутри то, что не может умереть. От этого не избавиться, не сбежать, только остаться один на один. Пять лет и все об одном — о прошлом, от которого даже после смерти не сбежишь. Тебя прожевали и выплюнули сегодня, а ты всё продолжаешь философствовать, Браун… Она проследила за его уставленным на лампу, но всё же смотрящим в никуда, взглядом и спросила: — Не больно? Не потому что не знала, что это не приносит ему никакого дискомфорта, а чтобы разбавить удушающую тишину, затягивающую в отравляющие мысли. Сегодня и без того было плохо. — Нисколько. Мне больше повезло, что могу тебя видеть. — Как романтично. — Нет, мне повезло умереть в линзах. — Иди ты! И оба разразились хохотом, какой давно уже не слышали эти стены. Словно всё разом выплеснулось наружу, и наконец-то оно было хорошим. Ещё не поздно отметить факт двадцать? У Питера, оказывается, плохое зрение. Плохо, Браун, это до сих пор поверхностно. — Поговорим о хорошем. Как сегодня работа? Резво оторвавшись от неё, с гордой ухмылкой Кинг придвинул ноутбук ближе и раскрыл. Множество фраз, выделенных цветом, среди её текста и после чужой, убористый, уходящий вниз на добрых десять страниц. — Я внёс кое-какие изменения, но, если тебе не понравится, можешь убрать, — быстро протараторил он, словно смущённый. Питер не часто позволял себе такое: лезть в её текст без предварительной договорённости. Обычно они занимались редактурой вместе, но, видимо, сегодня он был особенно обеспокоен, направив все чувства в работу. Это правильно. Ей бы стоило у него поучиться, а не бежать от ответственности, приступая только в те моменты, когда буря внутри уляжется. Он был ярким примером того, что эта буря помогает. «… То, что начинается смертью, ею и заканчивается. Безумием, догоняющим тебя из прошлого, не желающим быть забытым. И когда бесконечные поиски ответа приведут тебя на распутье, что ты выберешь? Чьей свободой пожертвуешь: своей или чужой? …» Правильные строки, случайно попавшие на глаза, напомнили ей о цели. Даже здесь Кинг будто знал, какую страницу открывать, но нет. Знай он, какие мысли крутятся в её голове, живо бы снёс весь текст, переместив акценты. Как удачно для одного из них. — Нет, всё отлично. Я посмотрю утром, хорошо? — Конечно, милая. Но утром, когда в доме вновь была тишина, когда мистические силы на время заснули, Ли взяла в руки злополучную визитку, так некстати всё же упавшую прямо на тумбочку. Некоторые вопросы требуют ответов, не так ли, миссис Майер? И набрала номер. Я определённо точно пожалею об этом…