***
…Ох, я знаю эти звуки. Пробиваются в ночь мерзким гавканьем грязной псины. Сколько бы лет не прошло, невозможно привыкнуть. Извини, мне придётся разобраться с этим. Но прежде… Бледный луч луны почти добрался до твоей щеки, и я прикрываю шторы. Ничто не должно мешать тебе отдыхать, даже такие мелочи. К сожалению, этих ублюдков мелочью назвать нельзя. Плотно прикрываю дверь, надеясь, что этот шум не проникнет в комнату, и спускаюсь на первый этаж. Давно обветшавшие окна никак не справляются со своей задачей, вместе со сквозняком разнося и пьяные крики. Картина, открывшаяся мне, стоило отодвинуть старые шторы, ничуть не удивила. Кучка подростков сидит на траве на своём обычном месте, вокруг них пустые бутылки и затушенные об пень бычки сигарет. Старые велосипеды оставлены в отдалении у деревьев, некоторые из последних сил опираются о ствол, остальные же безвольно валяются на земле, заваленные поверх подранными рюкзаками. Ветер доносит до носа запах аэрозольной краски, и, если присмотреться, едва скрытые временем и дождём граффити снова портят тёмную кору. Вредители. Детей развезло, и из грязных ртов раздаются мерзкие выкрики и пьяный смех. Они бесятся, пинают друг друга или просто валяются в отрубе, пока остальные пьют из горла, курят травку и играют в карты. Единственный источник света для них — идиотское видео на экране телефона с максимальной яркостью. Чей-то стрим неприятно смешивается с их возгласами, свет выхватывает обезображенные невменяемостью лица. Давно привычная, но отнюдь не приятная компания. Брэдли, Сэм, Купер, Саймон — я знаю их гораздо дольше, чем хотелось бы, ведь постоянно являюсь непрошенным спутником, вынужденный наблюдать за каждым их гулянием. Некоторые новые лица наводят на мысли о том, что их жалкая шайка, к сожалению, пополняется. Старые же не радуют, как и множество раз до этого, когда разбивали окна, забирались в дом и воровали по мелочи, пока особняк медленно разваливался без присмотра. У меня никогда не было смысла их останавливать. В конце концов, это просто мелкие кретины, утаскивающие вещи в ломбард ради очередной шмали. Раньше…сейчас всё иначе. И я молюсь, что в их дурные головы не заберутся мысли хуже, чем просто горланить всю ночь до рассвета. Их безудержное веселье наводит на мысли, что сюда они добрались уже такими, иначе не могу объяснить, почему эта шайка всё ещё здесь, когда фургон Лилиан стоит прямо за сараем, выглядывая им буквально прямо в лицо. Так даже лучше, по крайней мере высока вероятность, что они просто не будут замечать его и дальше. Компания внезапно разразилась смехом, выталкивая вперёд какого-то парня. Впервые его вижу. Он высокий, но настолько подавлен страхом, что сгибается в три погибели, стараясь быть меньше и незаметнее. Но они смотрят на него, как коршуны, завидевшие добычу. Его глаза бегают от одного подёрнутого алкоголем взгляда к другому и понимает, что не должен быть здесь. Я знаю этот взгляд. Не должен, но хочешь, пытаешься уподобиться, влиться, но ты иной, как бы ни старался, и в итоге становишься козлом отпущения, только вместо пустыни тебя посылают за сигаретами и новой бутылкой, а в участке отдуваешься за всех остальных. Ты не можешь отказать или выйти из этого порочного круга, потому что уже утоп в слепом желании что-то кому-то доказать. Парнишка мечется из стороны в сторону, но Саймон — главарь этих мелких болванов, выглядящий так, что однажды определённо совершит нечто ужасное, — встаёт и неровной походкой направляется к нему, закидывая мускулистую руку на шею. Он тычет в лицо бутылкой, заставляя сделать глоток, пока тот упирается и пытается сбросить амбала с себя. У Саймона уже разбиты костяшки (всё же есть толк от смерти - неплохое зрение в ночи), впрочем, как и всегда, и бедняга в страхе косится на них, понимая, что может его ждать. Одно разбитое в мясо лицо в толпе яркий тому пример. Остальные призывно хлопают в ладоши, поддерживают сей своеобразный ритуал, подначивая. Очевидно, они его ненавидят, издеваются, наверняка парнишка какой-нибудь лузер, вьючной олень этой компании, и я даже не удивлён, когда он всё же выхватывает бутылку и делает мощный глоток, закашливаясь, проливая алкоголь на футболку. Все победно вскидывают кулаки вверх, повторяя за ним, а на лице парня неловкая ломаная улыбка. Он ждёт похвалы, но её не будет, они успокоятся только тогда, когда он по первому их призыву полезет в самую задницу. Их личная пиньята. У него длинные жилистые ноги, и, если сожмёт яйца в кулак, сможет убежать прямо сейчас, взять велик и уехать, но он вновь присоединяется к компании, как только рука Саймона толкает его вперёд, к скандирующим его имя нестройным хором товарищам. Один из них тут же суёт ему в рот косяк и приваливается сбоку, чтобы не было шанса встать. Некоторые следуют примеру, затягиваясь и передавая косяк соседу. Вся эта вакханалия орёт и мечется раненым зверем, и я морщусь, молясь, чтобы они не разбудили тебя. Может, мне стоит вернуться? Нет, нет, тогда не смогу их контролировать. Прошу, милая, просто не обращай на это внимание. В груди разрастается дурное предчувствие, когда они все поднимаются. Пошатываются, некоторые чуть не падают обратно, поддерживают друг друга. Они смеются и что-то обсуждают, но голосов так много, что превращаются в бессмысленную кашу. В какой-то момент пацан-пиньята вырывается вперёд и указывает пальцем на фургон. Чёрт! Блять, даже не смейте! Размахивает руками, выпучив глаза, указывая им на лес, но главарь выходит вперёд и внезапно бьёт его по затылку. Бедняга в страхе отпрыгивает, когда прямо перед его лицом появляется дуло пистолета. Я вздрогнул вместе с ним. Саймон, мелкий ублюдок!.. Саймон орёт на него, надрывается, тычет дулом прямо между глаз, отпечатывая его форму на коже. Парень замер, вцепившись ногтями в руки, ноги дрожат. Саймон обхватывает его голову, заставляет пригнуться и бьёт коленом прямо под дых. Тот падает на землю, отплёвывается. Ему больно, а остальные молчат в сторонке, лишь изредка посмеиваясь, но главарь рычит на них, и они кидаются к «пиньяте», поднимая на ноги. Нет, вы не посмеете! Они тащат его к окну, и амбал бьёт по стеклу кулаком. У меня есть лишь несколько секунд блятьблятьблять, дабы решить, что делать, и отодвигаю защёлку — единственное, что удерживало раму на месте. Окно с мерзким скрипом открывается, впуская внутрь ночную прохладу и их крики. Или так, или они разобьют стекло вдребезги. Парня вкидывают внутрь, как мешок, и Саймон залезает следом и, пусть пьяный, но в достаточной степени соображающий, чтобы не орать. — Саймон, Саймон, прошу, Саймон, пожалуйста! — иступлёно шепчет, но амбал даёт ему звонкую пощёчину. Не позволю. Если они…чёрт, если они посмеют пройти дальше, я их прикончу, Ли. Несуществующее сердце бухает где-то в голове, виски пульсируют от напряжения. Они — помеха. Просто мусор. Поверь, никто не будет беспокоиться, если парочка из них пропадёт навсегда. Если они посмеют забрать что-то твоё, если посмеют прикоснуться к тебе, причинить боль… Я медленно отхожу в коридор, поближе в двери кладовой и приоткрываю дверь. Та скрипит, как и всё в этом доме, но они не слышат это между яростным шёпотом. Саймон прижимает парня рукой к полу, угрожает пушкой, а тот дерёт ногтями пол, лишь бы сбежать, сдвинуться хотя бы на миллиметр. Остальные стоят за окном и даже не пытаются помешать. Не лезут дальше, только наблюдая. Голоса становятся громче, и, будь я жив, обливался бы потом. Собственные пальцы дрожат, готовые в любой момент схватиться за пистолет, в ушах сплошной шум. Не позволю, не позволю, не позволю… Слух предательски доносит какие-то звуки сверху. Что будет, если я выстрелю? Какие последствия? Кто из них побежит в полицию, а кто и рта не раскроет о случившемся? Хочу ли я их действительно убить? Ха… Какой глупый вопрос. Конечно, да. Смогу ли? Да. Осторожно приоткрываю дверь больше и протягиваю руку. Понадобиться всего лишь три секунды: взять, прицелиться, выстрелить. Внезапно «пиньята» бьёт главаря в живот и отползает в сторону. Его конечности дрожат, он и вдохнуть толком не может, как не может поверить и в то, что решился сотворить такую глупость, а крупная фигура Саймона тут же поднимается, держась рукой за болезненное место. У обоих сейчас в голове наверняка полный кавардак, тотальное безумие, выкуренная шмаль превращает происходящее в какой-то сюр. У парня щёлкает что-то внутри — запоздалый инстинкт самосохранения, очевидно, — и бьёт Саймона по руке. Пушка отлетает в сторону, останавливаясь почти у моих ног. Тот ревёт раненым зверем, набрасывается на пацана, и после первого же мощного удара слышится хруст костей. Молчать больше нет смысла, он орёт, молит о помощи, крики разлетаются за пределы дома. Удар за ударом, слова превращаются в бессвязный лепет, но крик, о, этот крик забирается мне под кожу. Я слышу шум сверху конечно же, ну конечно ты всё услышала, ты же чертовски плохо спишь! и за секунду решаю, что делать дальше. У этого нет смысла на тот момент, как я беру брошенный пистолет в руки и выхожу к ним. Я не знаю, что будет, почему мозг решил именно так, но это кажется чертовски правильным. Особенно, когда дуло направленно прямо на Саймона. Если понадобится, я грохну всех здесь. Кто-то за окно кричит, окликает главаря, но тот не слышит за звуками ударов, и один из парней лезет через окно, оттаскивает его, разворачивая ко мне. Пацан на полу жалко стонет, захлёбываясь кровью из сломанного носа. Чёртова душа, да что за хрень?! Насколько было проще, не приходись мне забирать чужие силы даже для таких элементарных вещей, показывать себя! Саймон таращится во все глаза, дышит, как разъярённый бык. В его глазах чистое безумие наркомана. — Ты ещё, блять, кто такой?! Отдай пушку, гандон! Я чувствую твой взгляд сверху. Он пробирает до самих костей, которых давно уже нет. Тебе страшно, ты в ужасе. Я не могу позволить им тебя увидеть, не должен позволить навредить. Ты же всё поймёшь, верно? Ты же всегда на моей стороне, дорогая. Только прошу, не спускайся, не показывай им себя. — Ты оглох, мудила?! Он направляется ко мне, кидаясь оскорблениями, совершенно не понимая, что его пушка, она у меня, и в любой момент оружие может выстрелить. Это понимают все, кроме него, дружки за окном предупреждающе кричат, но не пытаются остановить, боятся, жмутся к стене. Я поднимаю левую руку, сжимаю пистолет сильнее и направляют прямо ему в грудь. Дружки орут громче, они в ужасе, смельчак, запрыгнувший в дом, тащит едва находящегося в сознании «пиньяту» к окну, перекидывает через край, а Саймон всё идёт вперёд, не слыша ничего. Я слышу, как верхняя ступень скрипит, и в голове проясняется. Ты же здесь. Ты…ты не должна это видеть! Я опускаю руку и стреляю ему в ногу. Кажется, в первую секунду он даже не может поверить, что это произошло. Крик вырывается лишь через несколько секунд, когда он падает на повреждённую ногу, заливая пол кровью. Ты замираешь наверху — слава богу! — а он корчится, выкрикивая свои блядские слова, и как же хочется выстрелить ещё раз, прямо в голову. — Чёрт, мужик, пожалуйста! — его дружок — видимо, самый смелый, — поднимает руки и медленно продвигается вперёд. — Чувак, опусти пушку, блять! Я рвано смеюсь, не в силах поверить, что в моей жизнь вновь происходит дерьмо. И это после всего… Несправедливо. Как же, сука, несправедливо. Желание всадить пулю в голову резко осекается новым скрипом лестницы. Его даже не слышит никто, кроме меня, но он единственное, что держит на этой ёбаной грани рассудка, который давно уже сыпется в прах! Я пытаюсь сосредоточиться, пытаюсь! Мысли о тебе заставляют этот отвратительный рой заткнуться и сосредоточиться. Да. Так правильней. Ради тебя. Нельзя тебя пугать. Нельзя терять. Вытаскиваю магазин из пистолета. Я что-нибудь придумаю. Бросаю пушку единственному из всей шайки, у кого остались яйца. Он ловит его дрожащими руками и часто кивает мне головой. — Забирай его, — голос удивительно твёрд, на лицо наползает нервная улыбка. Убирайтесь отсюда ублюдки, убирайтесь, пока я не схватил вторую пушку и не перехуярил вас всех! Вы всё испортили! Он снова кивает. Подзывает остальных. Они в страхе пялятся на меня, но парочка всё же рискнула перелезть в дом и подойти ближе. — У меня есть ещё один, — напоминаю им, когда все косятся на магазин. Всё происходит быстро. Саймон сопротивляется, не позволяет себя утащить, но они хватают его конечности не особо церемонясь, пачкаясь в крови, и убегают, одним ёбанным богом известно как собираясь дотащить этого ублюдка до дома. Так быстро, словно их и не было здесь. … Ужасающая тишина. В ней старые ступени скрипят слишком громко. По звукам ясно, что каждый шаг — победа, ведь ноги предательски дрожат, ты хватаешься за перила мёртвой хваткой и молишься, молишься, что это просто отвратный сон, ведь в твоей жизни уже и так достаточно дерьма. — Пит… — вырывается у тебя тихим шёпотом. Я даже не смог бы услышать, не будь всегда готов. Оно ломаное, больше как хрип, но я. Всё. Слышу. — Всё в порядке, дорогая.***
Дрожащая рука достала бутылку из тёмного закутка. Пальцы так тряслись, что одно неверное движение могло привести к острым осколкам. Осознание того, что кухня снова заполнится ими, напомнит о недавнем отвратительном событии, вызывало раздражение, и слабо задвинутая пробка отлетела в неизвестном направлении. Она никогда не вернётся на место, как и её ёбаная жизнь. Ли взяла первый попавшийся стакан и наполнила его, держа до конца, пока тёмные капли не начали переливаться через край. Бутылка с громким стуком отставлена в сторону, едва не падая с края. Ли запрокинула голову и сделала первый глоток, такой же мерзкий и горький на вкус, как всё происходящее. Сухое вино осело на языке, вяжет, и она еле подавляла желание сплюнуть эту противную жижу, но продолжала пить, пока Кинг аккуратно не вытащил стакан из рук. — Дорогая, не стоит, — прошептал он, а в груди зародилось желание разбить этот стакан об его голову. — Отдай, — её уже повело, от злости, от непонимания произошедшего, от ненависти к тому, во что всё превратилось. — Милая… — Отдай мне чёртов стакан и заткнись, блядь, просто заткнись! — Голос сорвался, превращаясь в хрип, слова застряли в горле. Она прикрыла глаза, пытаясь заставить этот гнев улечься, замолчать, но это невозможно. Точка невозврата достигнута, прорывая наружу то самое, скрываемое столько времени. Вот он, срыв, и она ничего, ничего не могла с этим поделать. Ли вырвала стакан из чужих рук, расплескав вино на пол, заливая в рот, не обращая внимания, как оно пролетает мимо, оставляя на одежде липкие холодные разводы. Пила, пока не начала захлёбываться, но упорно продолжала, заталкивая эту дрянь внутрь с отчаянием человека, который просто хочет всё забыть. Вино закончилось, став комом, и она нагнулась над раковиной, выплёвывая остатки. От неприятных ощущений выворачивало наизнанку, казалось, ещё немного, и из-за спазмов вырвет. Аккуратно положенная на плечо рука была сразу скинута. — Не трогай, — выкашляла Браун, пытаясь найти в темноте отставленную бутылку. Зарождающийся рассвет как в насмешку стал бить по глазам через зелень деревьев. — Это ничего не решит, — строго осёк Питер, окончательно отставляя вино подальше, вынуждая Ли потянуться следом. — Дорогая, послушай меня! — Просто, блядь, отдай! — она не остановилась, пытаясь дотянуться до бутылки — единственного, что способно сейчас помочь, но, увы, ничего не решить. Её учили иному. Учили, что, если забыться, исчезнут и проблемы. Но Кинг схватил её, сжал в своих тисках, невероятно длинных руках, прижимая к холодной груди. Попытки дрожащего тела вырваться привели лишь к тому, что пальцы зарылись в волосы и прижали сильнее. Живое тело опаляло, приносило немного боли, но он терпел, удерживал на месте, пока загнанное дыхание не успокоилось, заменившись слезами. — Дорогая… — Пожалуйста…просто оставь меня в покое… Пожалуйста, — зашептала Лилиан, вновь попытавшись вырваться. Боль на двоих от контраста тел обжигала хуже осознания случившегося. Она не хотела быть так близко, отвергала всем существом, пыталась избавиться от этой близости как можно скорее. Больно. Им обоим. Питер зашипел, но не отошёл, продолжая ждать, когда дрожь прекратится. Жизнь снова катилась к чертям. Сейчас, прижимаясь щекой к мёртвому телу, — привидению, чёрт возьми! — понимала это лучше всего. В этом доме всегда будет страх, всегда будет кровь, этот круг не оборвётся, и она в самом центре. Водоворот кошмаров закружился с новой силой, выплёвывая в реальность, полную такого же абсурда. Внутри осталось только желание сбежать, перевернуть страницу, оказавшись на листе с отпечатанными от сильного надавливания словами. Ничего бы не изменилось, лишь старые отпечатки перекрылись бы чернилами, другим почерком. А сюжет остался бы таким же дерьмовым. Выхода попросту нет. Предательские мысли о том, как же просто всё это закончить, червями забирались в голову. — Не могу, — прошептал ей на ухо, зарываясь носом в волосы. Она не слышала его дыхания, не слышала биения сердца, и холод тела пробирал до самых костей. — Чёрт, просто отдай мне!.. — Я сказал нет. — Питер!.. — Хочешь стать, как твой папаша? — строго спросил Кинг, смотря поверх неё, вдаль, где тьма коридора клубилась, не потревоженная пока что светом. Ли вздрогнула куда сильнее, сглатывая мерзкий ком. Безудержная злость пришла на его место. — Думаешь, что всё знаешь? — почти заледеневшие пальцы сжали призрачную ткань футболки, до смешного реальную. — Знаешь, как мне лучше? Как ты смеешь манипулировать мной таким образом? — почти прорычала, вдавливая в мёртвую кожу ногти. — Это не то, что тебе нужно. — Какое тебе дело?! Какое, блядь, дело, до того, что будет со мной? У меня в доме чуть не умер человек. Опять! — ей наконец удалось сбежать из объятий, отпрыгнуть от Питера на другой конец комнаты. — Ты чуть его не убил! Он замер, как в те разы, когда фантомная боль от пули внезапно пронизывала тело. Только сейчас на лице читалась боль. Осознание сказанного не сразу до неё дошло и, прикрыв рот рукой, отвернулась, стискивая клок волос. Дура, дура, дура, да как ты могла?! Слёзы скатывались по щекам, противно стягивали кожу, и это было меньшим из заслуженного. — Чёрт, чёрт, чёрт, прости, прости…я не хотела…сука… Она боялась поворачиваться в холодной тишине, не обернулась и тогда, когда едва слышные звуки шагов стихли прямо за спиной. Тяжёлые руки — впервые настолько тяжёлые — легли на плечи, мягко стискивая. Для Ли это никогда не предвещало ничего хорошего. Только новые крики, брань и, может, новый шрам. — Да, чуть не убил, — но голос Питера вновь был спокоен, нотки довольства и какого-то странного азарта слышались в нём, как тогда, несколько недель назад, когда сестра залила кровью пол, а Ли вернулась, всё-таки вернулась. Девушка замерла, не в силах выкинуть из головы страшную ассоциацию. — И убил бы, — поэтому Кинг развернул её сам, почти силой, подняв подбородок вверх, вынуждая смотреть в светящиеся в предрассветных сумерках ледяные глаза. — Они могли причинить тебе боль. И я бы убил их всех. «Потому что ты единственное, что имеет значение» — Не говори таких слов, — Браун замотала головой. Нежно, как умел только он, Питер сжал ледяные ладони девушки и поднёс к губам, оставляя поцелуй на каждом пальце, и каждый раз был, как маленький пожар. Ли неосознанно дёргалась на каждом касании. — Ради тебя, Лилиан. Манипуляция, очевидная манипуляция — пронеслось в голове, окатывая чем-то неприятным и склизким. Но она не могла что-либо противопоставить. Это забота, забота, которой так хотелось, так мечталось в ночи в маленькой комнатке, пытаясь не слышать шум за стеной, безопасность, которой никогда не было раньше. Этим манипуляциям хотелось поддаться, особенно когда они так хорошо накладывались на действительность, угадывали все потребности. Без привкуса обмана, словно всему, что Питер произносил, можно было верить. Слабые люди ведь всегда поддаются. А Ли сейчас очень слаба. А ещё не хотела быть, как Сара. Не хотела поддаваться истерике, продолжать кричать и плакать, хотела прийти в норму, быстрее, поскорее, любой ценой. — Ты веришь мне? — спросил он, как только Браун осмелилась опустить глаза. Требовал внимания, полного, подконтрольного. Но охватившая паника не давала до конца оформить мысль, почему же ей так не нравилось всё происходящее и почему холод, морозящий кожу, проникал теперь до самых костей. — Дорогая? — …наверное, — его лицо исказилось, но не сказал ничего более. — Ты не чудовище, но…чёрт, я не знаю, кто ты. Не чудовище, но тогда почему так просто делаешь людям больно?! — Ты всё ещё на моей стороне? - глаза, полные надежды, уставились прямо в душу. — Я всегда на твоей стороне. Но, блядь, ты делаешь всё, чтобы это изменилось! Хватит, Питер, прошу тебя! Дай мне хотя бы один повод поверить тебе до конца! Они стояли в тишине, в предрассветных лучах, затапливающих комнату, которые очерчивали фигуру Питера так, будто он и правда существовал. Какая ирония. Лилиан убрала пальцы от его губ, слабо улыбнувшись, будто извиняясь, обошла и вновь наполнила стакан вином под пытливым взглядом Кинга. До половины. Медленно выпила, смакуя, с каждым неприятным глотком успокаиваясь всё больше, словно мерзкий привкус отрезвлял. — Надо позвонить в полицию, — наконец выдавила из себя, оставляя стакан в раковине. Парень усмехнулся, вновь подходя ближе, но она сделала кроткий шаг назад, обдувая замёрзшие пальцы дыханием. «Ты ведь знаешь, что можешь меня не бояться, милая…» — Это лишнее. Ты устала, дорогая, — мягко, но настойчиво произнёс он. Девушка поморщилась от очередной нотки манипуляции. — В моём доме чуть не помер ребёнок, а ты говоришь, что это лишнее? Надо всё рассказать. — Рассказать…что? — Кинг слегка ухмыльнулся, словно уже продумал всё до мельчайших деталей. Он был умён, хитёр и проницателен — Ли бы даже не удивилась. — Ты ведь ничего не знаешь. Она вскинула брови, недоумённо уставившись на него. — Ты ведь была наверху, так? Спала, пока тебя не разбудил шум. Ты не знаешь, что происходило до момента выстрела, — Питер опёрся о стол, снисходительно смотря. — Но был ведь ты! — вскинула руки, не понимая, к чему он ведёт, но шепотки беспокойства уже затрещали в голове. — Ты о ком? — наигранно удивился Питер. — Ты ведь живёшь здесь одна. — Но…они же видели тебя, — девушка уставилась на него с некой долей отчаяния. — Привидений не бывает, дорогая. Их вновь объяла тишина, пока шестерёнки в голове Браун медленно тёрлись друг о друга. Это была броская идея, гениальная в каком-то смысле, опасная. Онемение прошло по телу от осознания того, что он успел всё продумать. Ещё тогда, когда… — Поэтому ты выстрелил в ногу? — осипшим голосом выдавила Лилиан, смотря на него во все глаза. — Чтобы я не имела никакого отношения к убийству? Чтобы у них был шанс сбежать? Он не ответил, видя, что мысли в её голове продолжали скакать, как взгляд лихорадочно бегал по его лицу. — Чтобы можно было свалить всё на них самих. Пьяные, блядь, подростки, и один из них с пистолетом, — Ли прикрыла глаза руками, тихо посмеиваясь от абсурдности всего. — Такое часто случается. Двое из них все в синяках и ссадинах. Дети постоянно дерутся, особенно дети неблагополучные. — У них есть свидетели. Целая толпа, — с укором взглянула на него, бросая вызов, но Кинг пожал плечами. — Они были обдолбаны. А привидения не оставляют отпечатков. Ли прикрыла лицо руками, шумно втягивая воздух. Это звучало плохо, очень плохо. Питер с силой отодвинул её руки, вновь заставляя на себя смотреть. — Всё будет хорошо, милая. — Пит…что вообще произошло..? — гадкий ком вновь застрял в горле, слёзы вот-вот грозились политься из глаз. — Для тебя — ничего. Ты ведь ничего не видела. И ничего не знаешь. Он делал это много раз. Наконец поняла это. И начал давно, ещё когда очевидно недоговаривал по поводу пистолета, умалчивал о содержании тетрадей, отказывался говорить о самоубийстве. Защищал от правды, которая может нести какую-то опасность. Что-то не так, и ей не стоило в это лезть. — Но Питер!.. — Для тебя так будет лучше. Слышишь меня? И был в очередной раз абсолютно прав. Браун неверяще отвела глаза, понимая, как ужасно это звучит, как неправильно, как отвратительно и гадко. На душе мерзко, а голова понимает, что это лучший выход. Не ответить за чужие ошибки, просто сделать вид, что ничего не было, состроить дурочку и не пытаться узнать то, что повлечёт за собой проблемы. Никогда не знаешь, на каком вопросе ты проколешься, случайно сказав то, что знать никак не мог. — Ты слышишь? — настойчивей повторил Кинг. — Да, — вынырнув из мыслей, кивнула Ли. — Да, конечно. Почему-то с ним было страшно не согласиться. — Маловероятно, что дети побегут в полицию. В конце концов незаконное проникновение влечёт за собой наказание, — усмехнулся парень. — Но, если мозги есть, отправятся в больницу. А там точно вызовут, — вспоминая взгляд врача, встреченного в травмпункте, сомнений не было. — Или пойдут домой и ни слова не скажут о произошедшем. — У него пуля в ноге застряла, Пит, — усмехнулась вслед за ним. — Всегда стоит надеяться на лучшее, — ободряюще улыбнулся, хоть это и было очень неуместно. — А теперь тебе стоит отдохнуть. Поспи. — Ты шутишь? — фыркнула Ли. — После такого пойдёт спать только отморозок. Нам не нужны лишние подозрения, — тихо добавила. Девушка подошла к раковине, доставая стакан и снова наполняя его до краёв вином. — Это последняя, — не видя, но чувствуя обеспокоенный взгляд голубых глаз, сказала, делая первый маленький глоток. — Тоже помогает отдохнуть, Пит. — Обещаешь? — Конечно.***
Время приблизилось к полудню, когда наконец-то раздался долгожданный стук в дверь. Мысли всё ещё были в небольшом беспорядке, но дыхание успокоилось, паника отступила, и Ли чувствовала, что готова пройти через это. Чем бы это ни было. Поднявшись из-за стола, Браун поставила почти допитую бутылку обратно в ящик и тяжело вздохнула. Мороз давно не бегал по коже. Если Питер и был рядом, то никак себя не показывал. Ну и пусть. На сегодня его более, чем достаточно. Стук раздался вновь, и она поспешила к входной двери, стараясь ни на миг не бросать взгляд на большое пятно тёмной крови, успевшее впитаться в паркет. В уютной гостиной оно выглядело чертовски неуместно, впрочем, как и в любом другом месте. Оттирать придётся долго. «Всё будет хорошо», — повторив про себя и скрестив пальцы за спиной, она открыла преграду, разделявшую её с самым тяжёлым испытанием дня. — Здравствуйте, — с готовностью произнесла, встречаясь взглядом с двумя удивлёнными парами глаз. Первый офицер — явно старший, грузный, массивный мужчина с угловатыми чертами лица, будто оно было вырублено из камня, — на секунду приподнял козырёк фуражки, оглядывая её сверху-вниз. Под этим тяжёлым взглядом трудно было сохранять невозмутимость. С другой стороны, ей было это и не нужно, и старательно удерживаемое на лице спокойствие вмиг рассыпалось. Словно проявившиеся эмоции удовлетворили его, тонкие губы скривились в подобии приветственной улыбки, и глубокий голос произнёс: — Добрый день, мисс, — он кивнул, бросая на коллегу недовольный взгляд, будто говорить это было его обязанностью. Второй же мужчина молчал, засунув руки в карманы, бросая взгляд куда-то ей за спину. Слишком пытливо и внимательно для того, кто всем видом показывал, как мало заинтересован в деле, ради которого сюда приехали. Почему-то при взгляде на него, смутное подозрение зашевелилось глубоко внутри. Ли уже видела этот взгляд, такой же изучающий. У Сары. Только, в отличие от её, он был пытливым, а не тревожным. Второй полицейский был полной противоположностью напарника, высокий и тонкий, излишне расслабленный, витающий в своих мыслях, и даже фуражка лежала на голове как-то неправильно, несерьёзно, словно он напялил её шутки ради. Единственное, что делало его образ хоть чуточки компетентным, это огромные часы, выглядящие слишком дорого для кого-то вроде него. Почему-то ей это показалось довольно несуразным, привлекающим слишком много лишнего внимания. — Мы прибыли из полиции, — первый полицейский достал свой значок, позволив Ли его изучить, пусть в этом и не было надобности. Он был из тех, профессия кого вырублена на лице. — Как мы можем к вам обращаться? — Браун. Лилиан Браун. — Я детектив Говард Майлс, а это мой коллега, детектив Рой Уильямс. Тот вздрогнул, поспешив кивнуть следом, кидая Ли рассеянную улыбку и снова возвращая взгляд вглубь дома, лишь через секунду под строгим взглядом коллеги вспомнив, что так и не показал значок. Ли кивнула, даже не вглядываясь, и он тут же убрал его обратно, не заметив, как бледное доселе лицо Лилиан вмиг покраснело от волнения. Рой…Рой Уильямс? Это имя, то самое имя, эхом отозвалось в сознании, вместе с сердцем забившись набатом в ушах. Тот самый человек, отпечатавший свой след во всём происходящем здесь ранее. Руки похолодели, а чёртов любопытный червяк, беспрестанно заставляющий лезть во всё на свете, закричал, что вот оно, вот! Прямо перед ней сейчас ответы. Рой Уильямс прямо перед ней, упорно вглядывался вдаль, и причиной, по которой он здесь находился, явно была не детская потасовка. Азарт и любопытство вновь сгустились где-то глубоко внутри, умоляя влезть в это, узнать всё, игнорируя красные флаги. — Мы прибыли по поводу недавно произошедшего инцидента. Мы бы хотели, чтобы вы ответили на пару вопросов. — продолжил Майлс, недовольно косясь на Уильямса, который наконец оторвался от созерцания того, о чём только он имел понятие. Или не только он. Он и Ли встретились глазами, и в ту секунду, что смотрели друг на друга, тот вовсе не показался ей опасным или ужасным. В этом рассеянном лице ей не получалось разглядеть человека, который мог вцепиться всем в шею и не отпускать до конца, не мог стать причиной чего-то ужасного. Его трудно было бояться. Не молодого человека с лёгкой ухмылкой, растрёпанными волосами и совершенно беззаботным лицом с маской скуки. И, как назло, такие ей не нравились больше всего. — Мисс? — напомнил о себе Майлс. То, как он нахмурился, заставило Браун занервничать. — Да…да, конечно. Проходите, — она отступила в сторону, пропуская полицейских внутрь. Остановившись в коридоре, они огляделись. Очевидно, что в доме были далеко не первый раз. Уильямс так точно. Его взгляд блуждал по помещениям, как по своим собственным, словно спроси его прямо сейчас, где стояла та или иная вещь раньше, ответил бы без промедления. А, может, она просто уже надумывала, зная некоторые вещи. По крайней мере, то, как внимательно он вглядывался в коридор между гостиной и кабинетом, нельзя было назвать просто совпадением. Их глаза вновь случайно пересеклись, и Рой приятно улыбнулся. Ломаная улыбка еле как вылезла в ответ. Взгляд Говарда быстро перебегал от одного прохода к другому, уверенно подмечая всё, пока Рой принялся внимательно осматривал пятно крови, наконец отвлёкшись. Трудно сказать: действительно включившись в работу или больше для вида. Смотря на него, слова врача о местной полиции настойчиво напомнили о себе. — Прохладно тут у вас, — хохотнул он, впервые подав голос, пока Ли глядела на него, как на чёртову ожившую легенду. Хреновая какая-то легенда… — Окна очень старые, а днём здесь бывает холодновато, — или целые сутки. Как повезёт. — Мы можем немного осмотреться? — спросил Говард, прерывая незамысловатый диалог. — Да, разумеется. Можете делать всё, что потребуется. Это произошло здесь, — и указала на кровь, хотя всё было и так очевидно. Детектив подошёл к сидящему на корточках Рою, смотря на место преступления сверху. Хотя, наверное, корректней это было бы назвать местом происшествия. К сожалению, от этого ладони потели не меньше. Из поясной сумки Майлс достал фотоаппарат, сделав несколько кадров. Это не очень соответствовало тому, что она видела в сериалах касательно работы криминалистов, но не сказала ни слова, пока полицейский продолжал фотографировать окружение. — Из какого окна они ввалились в дом? Соберись. Ты ничего не знаешь. — Не могу точно утверждать, но, когда я пришла сюда, было открыто это, — Браун указала на единственное распахнутое настежь окно. Сердце постепенно успокаивалось, ведь она даже не врала. В кои-то веки. — И вы не трогали его? — задал вопрос Рой несколько удивлённо. — Нет. — Это правильно, — скучающе ответил, оборачиваясь на напарника, сделавшего несколько новых снимков. — Смотрели детективные сериалы? — …Немного. — Да, там вместо нас этим занимались бы криминалисты. — Прошу прощения, — резко развернулся к ним Говард, опаляя Роя недовольством. Очевидно, ладили они из рук вон плохо, и тот только и делал, что пытался задеть старшего коллегу. Словно ему всё можно и всё простится. — Сейчас у нас сильно не хватает людей. — Ничего, я понимаю. — Рой, закончи! — насильно впихнув в руки Уильямса фотоаппарат, Майлс, получив в ответ недовольный взгляд, подошёл к Браун, смотря строго, но снисходительно. Словно девушка устраивала его куда больше напарника. Кажется, как и Рою, ему не очень прельщало заниматься не своей работой. Но, в отличие от него, он делал и не жаловался. — Видели ли вы раньше этих людей? — вежливо спросил Говард, смотря через окно на пень, вокруг которого валялись пустые бутылки. — Нет, ни разу. — А как давно здесь живёте? — даже не разворачиваясь к ним, спросил его коллега. — Чуть больше месяца. — И ни разу не видели их здесь? Ли нахмурилась, за этими вопросами прекращая верить самой себе. Но нет, нельзя позволить такой глупости, как элементарный вопрос, выбить из колеи. Ведь она. Не. Врёт. — Когда приехала, следы их…гулянок уже были. Пустые бутылки, граффити. Но за этот месяц они ни разу не приходили. Я не подозревала, что подобное может произойти, — и Уильямс хмыкнул, кажется, не до конца даже вслушиваясь в слова. — Почему вы не вызвали полицию? - детектив уставился на неё, будто чуя ложь. — Я... я собиралась, правда, - зачастила Ли, отводя взгляд. — Мне надо было немного...успокоиться. Но вы приехали раньше. — Надеюсь, вы понимаете необходимость проехать с нами в участок, — и кустистые брови нахмурились, когда она вздрогнула, явно к этому не готовая. Но этого стоило ожидать, Браун! Собравшись с мыслями, Ли спросила: — Разве это так необходимо? — Сами понимаете, ситуация неоднозначная… — Огромная толпа подростков горланит наперебой, что им вздумается, — перебил его Уильямс, так и продолжая с неохотой делать фотографии. — Нам нужны ваши показания, — игнорируя выкрик из-за спины, продолжил Майлс. — Рой, сфотографируй передний двор! — Кинул он напоследок, едва стоило напарнику подняться на ноги. Тот фыркнул, но вышел из дома, оставляя их наедине. Это было опасно, Ли чувствовала. Ощущала, как контроль ситуации утекал из рук с бешеной скоростью. Как она покинет дом, оставит Питера, нет! Останется без него? Даже не чувствуя холода рядом, ей было легче просто от осознания того, что он где-то здесь и, если что-то пойдёт не так… Нет, плохие мысли. Нельзя. Не после его слов. Более того, сейчас ей наконец-то удалось понять, что за чувство не давало покоя во время ночного разговора. Страх рано или поздно всегда проходит, уступая место здравому рассудку. И он кричал. И она вместе с ним, потому что испытывала злость. За случившееся, за манипуляции, за ложь, за сокрытие правды, за бесконечное «тебе не стоит в это лезть», «тебе не стоит об этом беспокоиться», за его готовность вышибить любому мозги, а потом мило улыбаться, клянясь, что это было только ради неё. Оправдывая свои поступки «защитой». Грязная игра, перекидывание ответственности. «Посмотри, это случилось, потому что я переживал за тебя. Если бы ты могла себя защитить, этого бы не случилось. Это происходит, потому что ты слаба, и я просто взял всё в свои руки». Так не поступают нормальные люди. В голубых глазах не было жалости. Ни капли. Азарт — вот, что играло в них, когда здесь проливалась кровь, и прикрывать это заботой было высшей из возможных мерзостей. Привязанность заставляет игнорировать вещи и гораздо хуже. Слепая вера в человека, которому ты хочешь доверять, который стал твоим спасением. Которого ты всегда хочешь оправдывать, ведь за пять лет можно забыть, что значит — быть человеком, измениться до неузнаваемости. А измениться ли? Что, если хотя бы на секунду предположить, что все были правы, хотя бы раз встать на другую сторону, прекратить, блядь, обманывать себя и открыть глаза?! Перестать винить себя за отсутствие веры. Ведь ты никому ничего не должен. Жизнь научила никому не доверять. Она чувствовала, как её наёбывали. Даже благородные порывы могут привести к краху. Улёгшаяся лишь пару часов назад паника снова подступила к горлу, что Майлс тут же заметил. — Мы ни в чём не обвиняем вас. Нам лишь нужна ваша версия событий. Лилиан сглотнула, слыша за старательно натянутым спокойствием недовольство. Наверное, сейчас, видя её состояние, трудно было придерживаться мнения, будто ни в чём не виновата. — Хорошо. Если это требуется, я поеду. — Вам не о чем беспокоиться. — Ну, не каждый день такое случается, — губы еле как изогнулись в улыбке.***
Полицейский участок мало чем отличался от той же больницы. Несмотря на середину дня, большинство работников сидело по своим кабинетам, и только по доносящимся голосам из-за дверей можно было понять, что работа непрерывно кипит здесь круглые сутки. Путь по коридору ощущался, как проход между гнёздами змей. Здание выглядело старым, едва поновлённым, краска во многих местах стен облупилась, открывая сыпавшуюся штукатурку, некоторые лампы мигали через раз. Сложно было сказать, что построено оно совсем недавно, каких-то лет двадцать назад, заместо старой лавки, о чём узнала из старых архивных записей. Сейчас, сидя в допросной, как какой-то пойманный за руку преступник, она лениво перебирала в голове известные факты, надеясь, что это хоть как-то поможет успокоиться. Что ж, помогало слабо; в тихой комнате, в одиночестве страх неизвестного затоплял с головой. Пластиковый стаканчик, давно пустой, нещадно сжимался пальцами, расправляясь обратно с неприятным звуком. «Как же ты докатилась до жизни такой, Браун?» — пронеслось в голове голосом ТК, вызывая виноватую улыбку. Ох, дорогой друг, если бы я знала. Наверняка это было бы сказано с долей шутки, но не меньшей долей волнения. Так хотелось их сейчас услышать. Только их. Искренних, всегда беспокоящихся, с голосом таким мягким и успокаивающим. Хотелось убежать от манипуляций, от проникновенного голоса, шепчущего на ухо с той уверенностью, словно его владелец ходил за тобой по пятам всю жизнь. Естественная доля стыда, вины была, конечно же, была. Питер не хотел ничего плохого. Не ей. Но та решимость, с которой он был готов идти на кошмарные вещи…приводила в ужас. Оказалось, с Сарой было не исключение. Это было правило. И поняла Ли это только тогда, когда увидела спокойный взгляд и уверенно держащую в руке пушку. Уже невозможно было оправдать это неконтролируемым импульсом после проходящего через тело выстрела, нельзя было оправдать жгучей ненавистью. Хах…оправдать…какое неуместное слово. Поток рефлексии прервался открывшейся дверью. Всё те же детективы, Майлс и Уильямс, сели за стол напротив неё, располагая посередине диктофон — метод, редко использующийся сейчас, когда есть камеры. Либо работники здесь довольно консервативны, либо проблемы с финансированием имеют место быть. Рой наконец-то, а, может, и увы, смотрел на Браун внимательно, как на часть дома, захватившего всё его внимание ранее — учитывая то, что знала о нём, удивляться нечему. Правда, взгляд его, столь сосредоточенный, пускал мурашки по коже в канкан. — Простите за задержку, — подал голос Говард. — Вы не против записи? — Нисколько, — излишняя вежливость, даже зная, что от её ответа ничего не зависело, заставила выдать слабую ухмылку. — Прежде, чем начнём, можете немного рассказать о себе? Ли замялась, подбирая слова. Учитывая, во что превратилась жизнь в последний месяц, неплохо было бы показаться если не полностью адекватной, то хотя бы стабильной. — Без проблем. Я писательница, занимаюсь историческими романами. Переехала сюда примерно месяц с лишним назад из другого штата. — Случилось что-то серьёзное? — Нет, просто смена обстановки. — Вкус у вас на места жительства специфический, — рассмеялся Рой, и с ним трудно было не согласиться. — Люблю уединение, — с улыбкой ответила ему девушка, едва позволив себе расслабиться. — Честно говоря, не слышал о вас ранее, — взглянув в потолок, протянул детектив. Весьма нетактично, но хотелось верить, что эта прелюдия разыгрывалась для того, чтоб она хоть немного взяла себя в руки. — История — ниша специфическая. — Жаль, что вам пришлось столкнуться с таким почти сразу после переезда, — понимающе сказал Говард, стараясь не замечать поведения напарника. Они были как огонь и вода, какую можно встретить лишь в сериалах, когда надо создать напряжение между коллегами, после перерастающее в крепкую дружбу. Были ли они на пути к ней или в реальной жизнь дела обстояли совсем иначе, трудно сказать, но данный факт показался Лилиан крайне забавным. — Мне тоже, — и сегодняшняя ночь была лишь одной из проблем. — Хорошо, — он прокашлялся и включил диктофон. — Допрос ведут детектив-лейтенант Говард Майлс и детектив-сержант Рой Уильямс. Представьтесь, пожалуйста. — Лилиан Браун. — Будьте добры, расскажите, что произошло этой ночью с трёх до пяти часов. Ли глубоко вздохнула, с судорожным выдохом выпуская и напряжение. Словно это она вломилась в чужой дом, размахивая пистолетом. Ну, в каком-то смысле в чужой дом она вломилась действительно. — Не могу сказать, что было с самого начала. Я проснулась за несколько минут до того, как это произошло и… — Вы не слышали пьяные крики и звуки драки? — резко прервал Рой, скептически приподняв бровь. Девушка сглотнула. — Я очень плохо сплю, поэтому принимаю снотворное. Если понадобится, могу предоставить список всех препаратов, — быстро добавила. Она, конечно же, немного юлила. Глубокий сон был следствием элементарной переработки, начинавшейся с нетерпением рано утром и заканчивающейся поздно ночью. Малое количество сна не помогало бодрости, но отлично вырубало, как только голова касалась подушки. — Мы отошли от темы, — недовольно пробормотал Майлс, косясь на напарника, проявлявшего удивительную заинтересованность, ранее которой похвастаться не мог. Ли беспокоилась, что это более чем наверняка могло быть связано с ней и её домом. Иной причины просто и быть не могло. — Итак, продолжим. — Да, да, конечно, — сейчас, говоря правду с малой примесью вранья, девушка испытывала волнение куда большее, чем при лжи лучшему другу. Возможно, как потому, что любое слово может и будет использовано против неё, так и потому, что реальность оказалась куда абсурднее любых выдумок. Очередной раз. Просто помни, что привидений не бывает. — Я услышала шум внизу где-то около…4:30 утра. Не сразу поняла, что происходит. Сами понимаете, живя посреди леса, рано или поздно привыкнешь к посторонним звукам, так что я не обратила внимание. Когда звуки стали громче, мне удалось заставить себя подняться и пойти посмотреть, что происходит. — Вы сразу вышли к ним? — А вы бы вышли? — усмехнулась Браун. — Я боялась до чёртиков. В мой дом вломилась толпа подростков, это не обычное событие в моей жизни, — Рой слегка улыбнулся, выглядя как человек, ожидающий неожиданного поворота. Будто догадывался, что что-то здесь нечисто уже сейчас. Что ж, зная, сколько раз и с кем он побывал в её доме, Ли не могла его винить. Там трудно…не верить, даже будучи закоренелым скептиком. Уж на себе это прочувствовала в полной мере. — Простояла наверху где-то минуты три, пока слышались звуки ударов. Со второго этажа можно разглядеть часть гостиной, поэтому я видела, как двое дерутся, и не решалась спуститься вниз. А потом, — Лилиан скрестила перед собой руки, — раздался выстрел. Огромный парень, тот, который бил, закричал, кто-то забрался в дом и вытащил его оттуда, и вся компания сразу же убежала. Майлс впился взглядом, и по лицу было видно, что в его голове что-то не сходится. Он нахмурился, оглядывая Ли сверху вниз, опытным взором пытаясь понять, что же его так смущает. — Когда вы спустились вниз, никого уже не было? — Нет. Я же сказала, что после выстрела они почти сразу сбежали. И минуты не прошло. Детективы переглянулись, явно не ожидая такого. — Вы уверены? — с напором повторил вопрос Говард. — Да! К чему этот вопрос? — По нашим сведениям, был человек, который выстрелил в того парня из его же пистолета, — медленно произнёс Рой, придвигаясь ближе. — Но там никого не было. — Никого, кто бы мог заступиться за вас? — Послушайте, может, это был кто-то из их компании? Может, он стоял там, где мне не было видно, например, под лестницей? — То есть, вы не видели, что именно произошло? — Было темно. Я видела лишь силуэты. — И в тот момент, кроме вас и виновников происшедшего, никого не было? — он в неверии вскинул руки, откидываясь на спинку стула. — Я живу одна. Они переглянулись вновь. Видно было, как выстроенная картина событий посыпалась, превращаясь просто в груду обломков. Кто-то врал, и они не понимали, кто. Ли могла лишь надеяться, что толпа обдолбанных подростков покажется детективам более не заслуживающей доверия, чем одинокая девушка из глуши. — И в этот день никогда не было у вас? Например, друга, родственника? — вновь спросил Рой. — Нет, — слабо выдохнула Ли, с мольбой в глазах смотря на них. — Это может кто-то подтвердить? — Кто? Мне не перед кем отчитываться. Я живу здесь не так долго, чтобы обзавестись друзьями! — Может, у вас есть подозрения, кто это? И уставился на неё слишком упорно. — Послушайте, — она выдохнула, — привидений не бывает. А это могло быть только оно, потому что у меня больше нет никаких предположений. Больше она ничего не могла сделать. Даже скажи правду, кто бы поверил? В судах уже поднимался вопрос существования Бога и дьявола, но вот привидений — ни разу. Не очень хотелось быть тем, кто начнёт эту порочную дорожку из жёлтого кирпича прямо в страну Чудес. Ведь привидений не бывает. И они не оставляют отпечатков. — Прошу прощения, можно мне воды? — от волнения горло пересохло, говорить было сложно. Уильямс обратил взор на старшего напарника, удивительно серьёзный и будто даже покровительствующий. Майлс словно бы возмутился, но едва подал виду, смиряясь чему-то, известному только им, и встал, извиняясь, выходя за дверь. Что за?.. Они остались вдвоём, Лилиан и Рой, она с человеком, едва ли о котором могла сделать полноценные выводы. Этот мужчина, довольно молодой для своей должности, был странной смесью показушной рассеянности и странной серьёзности. И, судя по тому, что сейчас случилось, определённо не так прост, как кажется сначала. — Странный городок, не так ли? — внезапно сказал он, скрещивая руки на груди, но улыбаясь, что вполне к себе располагало. Словно объявлял перемирие в войне, которой не было. — Не сказала бы. К сожалению, такие вещи могут случиться с каждым, — но девушка была на чеку. Опасалась, что он, как Питер, змеёй залезет в голову. — Очень жаль, что так получилось. Правда. Вопреки её опасениям, он подвинулся ближе, смотря с жалостью, подделать которую было бы трудно. Ему ли не знать, что может твориться. Но этого всё ещё мало для доверия. — И вам не страшно? Жить одной на отшибе в старом особняке из фильмов ужасов? — Люди ко всему привыкают. Не сказала бы, что это место вызывает во мне страх. — К сожалению, многие думают, что в лесу они становятся безнаказанными, так что будьте осторожнее, — и тут стало очевидно, к чему он клонил. Не мог не клонить. Браун благодушно улыбнулась, убеждаясь окончательно в его мотивах. Первая маленькая победа. А ещё в эту игру могут играть двое. — Да, я слышала о парочке происшествий, — постаравшись вернуть губы в прежнее положение, ответила, видя, как лицо детектива вытягивается в удивлении. — О, смотрю, вы подготовлены, — усмехнулся, вновь скрещивая руки, выглядя странно довольным. — Очень любопытная? — Это мой хлеб. Да и странно было бы не изучить историю такого старого дома. Вы, я так понимаю, имели отношение к расследованию дела Питера Кинга? Рой смутился на секунду, метнув взгляд в сторону, но вскоре вернул обратно. Казалось, он заинтригован больше, чем смущён. — Интернет ничего не скроет. Но не припомню, чтобы где-то в статьях упоминались имена тех, кто занимался расследованием. — О, мы немного говорили об этом с Сарой, бывшей хозяйкой дома. Всё же она его сестра. Упоминала вас несколько раз. Уильямс нахмурился. Она ведь боится тебя, не так ли? Ладно Питер, ты наступал ему на пятки, но почему Сара в ужасе от тебя? Грёбаный азарт вперемешку с любопытством очень не вовремя взыграл вновь, и Рой определённо это заметил. — Вы знакомы? — Да, — он почесал небольшую щетину, смотря сквозь неё. Очевидно, это был его способ потянуть время, дать возможность подумать, — пересекались. Полагаю, и о поиске оружия предыдущего жильца вы знаете? И не только об этом. — Она меня предупредила, — согласно кивнула Ли. — Это правильно. Но, пожалуйста, если вам встретится что-то странное, сообщите мне. Для человека, скрывающего что-то, слишком уж свободно он говорил перед диктофоном. Полная уверенность или безнаказанность это была, но Браун насторожилась только сильнее. — Что-то странное? Вы о деле Питера? — но она не собиралась сдаваться. Заставляла его нервничать, всё чаще отводить взгляд, лихорадочно думая, как уйти от вопроса. На краткий миг они поменялись местами. — Почему вы так уверены? — наконец спросил Рой; улыбка постепенно становилась из расслабленной напряжённой. — Дело ведь так и не было раскрыто. Вот только он очевидно не глуп. Не глуп, поэтому и смотрел так проникновенно, принимая вызов, причина которого была странна. Он ведь не враг ей. Или враг? Рой очевидно враг Питеру, страшный сон Сары, но с недавнего момента эти двое не были теми, словам кого стоило верить. Внутренности свело от осознания, что она допускает даже мысль о виновности Кинга. Ты что творишь? Совсем с ума сошла?! Нет. Не о виновности, но о возможности того, что он может быть…опасен. Холодок прошёлся по телу, когда детектив сдвинулся с места, упёрся локтями в стол и замер, оставляя её в нервозном ожидании. — Вы, очевидно, очень интересуетесь этим, — спустя время наконец начал он спокойным голосом, развязывая успевший скрутиться внутри узел. — Вам, наверное, кажется странным предупреждение касательно дела, закрытого давным-давно. Я не враг вам, только потому что прошу дважды подумать о собственной безопасности в том месте. Он раскусил тебя, девочка. Гордый детектив, совсем недавно празднующий победу, снял шляпу и выкинул в окно. В своей работе он оказался полным профаном. — Это…не то, что я имела в виду, — нервно дёрнув головой, она постаралась сесть удобнее, пряча пальцы между колен. — Да, думаю, это и правда недопонимание. Люди часто почему-то путают детективов с адвокатами дьявола, — Рой добродушно улыбнулся, буквально одним действием сбрасывая с себя тот ореол опасной загадочности, окружившей его имя. — Я просто хочу предупредить вас, что многие вещи могут оказаться не тем, чем кажутся сначала. То, что дело закрыто, не значит, что оно решено. Поэтому подумайте ещё раз, было ли что-то, что показалось вам странным? Ты ведь знаешь, о чём говоришь, не так ли? Может, не видел Питера, но подозреваешь, что что-то не так. Бывая там, просто не может быть иначе. Ты правда так уверен в его вине? Почему эти двое так, блядь, тебя боятся? Какие улики вообще надеешься найти и почему думаешь, что они именно там? Да кто ты, сука, такой? — Нет, — наконец отмерла Лилиан, не в силах удержать дёргающийся уголок рта. Сейчас в принципе мало что получалось контролировать. — Ничего странного. Ничего странного, помимо того, что в местном лесу уже минимум два трупа, а невиновная душа застряла в этом мире. Внутренний голос вежливо подсказывал, что это самый правильный из возможных вариантов. Паранойя и недоверие дружно согласились. Единогласно. Уильямс вскинул брови так, будто ожидал совершенно иного ответа. — Вы уверены? — Это просто старый дом с грустной историей. Только и всего. Думаю, если бы там было нечто странное, я бы давно это заметила. Он вновь отвернулся, обдумывая что-то только ему одному известное. Грёбаные часы на стене давно не ходили, но Ли готова поклясться, что слышала их тик. — И всё же… Дверь внезапно открылась, впуская старшего детектива внутрь. Напряжение резко отпустило, когда серьёзные глаза окинули их взглядом. Их владелец кивнул сам себе, возвращаясь на прежнее место. Господи, спасибо… — Ваша вода, мисс Браун, — Майлс передал ей стаканчик, который Ли осушила за считанные секунды. — Вы долго, — отстранённо сказал Рой, набрасывая на себя прежний ленивый вид. — К сожалению, наша работа покой не предполагает, — Говард ещё раз окинул их взглядом, подмечая некое несоответствие, но ничего не высказал на сей счёт. Единственный профессионал в этой комнате. — Итак, осталось ещё несколько вопросов.***
Допрос закончился, а с ним и моральные силы. Лилиан упала на лавочку около полицейского участка, роняя голову на руки под тяжёлым взглядом детектива-лейтенанта. Анализировать произошедшее за сегодня казалось чем-то невозможным, мозг кипел от информации, нежелательных мыслей, строящихся и вмиг рассыпающихся теорий. Она просто чертовски устала. — Вас подвезти? — вежливо вклинился в поток самобичевания Майлс, подходя ближе. Несмотря на то, насколько массивней и грузней он выглядел по сравнению с Роем, опасности от него не ощущалось. А опасности ли? Может я просто очередной раз свихнулась, видя то, чего нет. — Нет. Нет, спасибо, — Браун выдавила из себя улыбку, пусть та и казалась излишне наигранной, — у меня ещё планы в городе. Которых не было. Единственный план — успокоиться и разобраться со своей грёбаной жизнью. Конечно же, умный человек в это не поверил бы. Не проверил и Говард. — Что Рой наплёл? — грубо выдавив он, но агрессия эта была направлена точно не на неё. — Ничего такого. Я просто слишком переволновалась. — Не могу обещать, что это последняя наша встреча, но очень надеюсь, что так и будет. Сами понимаете. Давно отработанным движением руки Говард вытряс сигарету из пачки ударом о лавку и засунул в рот, поджигая. Также профессионально, что и всё, что делал. Глубокий вдох длился будто вечность. — Можно попросить у вас одну? — он удивлённо покосился на девушку, словно трудно было представить, что мелкая, в сравнении с ним, девчонка, тоже может курить. Протянув ей пачку и зажигалку, предупредил: — Осторожно. Дрянь ещё та. — То, что надо. Первая затяжка пошла комом. Давно отвыкшее от курения горло сжало спазмом. Но она продолжала упорно затягиваться, выпускать дым и снова повторять, пока тело не вспомнило, каково это — расслабляться от никотина. Просто день плохих привычек. — Осторожней с этим. — Знаю. Они молча курили, пока мимо проносились машины. Просто проносились, пока сама она топталась на месте, как в идиотской игре, где надо выбрать фаворита. Подозрительный детектив, пугающее привидение, его сумасшедшая сестра (зато хотя бы живая) или лучший друг, совершенно не заслуживающий быть втянутым в эти проблемы, но единственный способный помочь. Хреновые выборы все, кроме последнего. Браун достала телефон, задумчиво смотря на список диалогов. Один из них оповещал о пришедшем несколько часов назад сообщении. — Что с ними будет? — неожиданно спросила, зависнув на имени ТК. — С этими детьми. Говард промычал что-то нечленораздельное, выбрасывая сигарету в мусорку рядом. — Ничего хорошего, это уж точно. Знатную кашу они заварили. — Понятно, — она открыла диалог. С этим действием полегчало куда больше. Приятные слова, тёплые пожелания. Как же эгоистично будет сбежать от всего и снова в них окунуться. Если подумать, то возвращаться домой не хотелось. Ни за что. Мысли кружились вокруг одного и того же. Ей снова было плохо, просто невероятно. А ещё жизненно необходимо во всём разобраться. Страх повторения сегодняшнего, кричащая паранойя, Питер, чёртов Питер, который опять попросит не беспокоиться, забыть обо всём. Непроходящая привязанность, желание ответов, разгадки этой тайны, заведшей в свой туман. Очистить честное имя, найти истинного виновника, выиграть в лотерее без победителя вот уже пять лет. Она же ебанутая, ей можно. Поэтому она влезет. Влезет по горло. Ради Питера, в невиновности которого не сомневалась, но с которым очевидно было что-то не так, и ради себя. «Где тебя опять черти носят, Браун?» — гласило сообщение. Лилиан вымученно улыбнулась, отвечая: «Можно у тебя переночевать?» Это будет охуенная история, друг мой.