***
Руки судорожно сжали руль, как только автомобиль въехал в лес. Сейчас, при свете солнца, всё не казалось таким уж ужасным, полным живых теней, и деревья неожиданно не выступали из тьмы безмолвными гигантами, но воспоминания постепенно заполняли голову, вынуждая остановиться. Ли уронила голову на ладони, судорожно выдыхая. Да что же я делаю? Желание повернуть назад, вернуться в безопасность к ТК, никогда более не ступать и шагу в проклятом особняке разожглось с новой силой. Но отступать уже поздно, и ей приходилось каждый раз коситься на прокушенную на нервах до крови фалангу пальца, дабы напомнить себе о собственной готовности встретиться с неизвестным лицом к лицу. Как минимум Ли не желала втягивать в этот сумасшедший цирк ещё и ТК, им, очевидно, хватает и соседки. Память услужливо подбросила глазам полутёмное помещение, удивлённое лицо друга, диван, плед, видеоигры, самый вкусный завтрак в её жизни. Да, это всё стоило того. И Браун с радостью бы повторила, желательно при других обстоятельствах, когда мысли не будут возвращаться к кошмару при малейшем отвлечении и неловкая тишина не будет взваливать на плечи ещё больше груза. Девушка вздохнула, откидывая голову на сидение, пытаясь не дать закрыться не знающим сна около суток глазам. Осознание происходящего до сих пор поражало воображение. Уж лучше бы это оно и было. Как так вообще вышло, что она влезла в эту историю, в какой момент всё пошло наперекосяк? Ей вспомнились испуганные глаза Сары, дрожащая улыбка, не сползающая с лица лишь удивительной силой воли, дёрганые движения, прыгающие интонации, внешний вид, намеренные касания. Это разозлило. Всё посыпалось с самого начала. Как можно было этому поверить, как поддаться?! Ли стукнула себя по лбу со всей силы, стараясь вбить разочарование собой как можно глубже. Что что-то неладно было очевидно с самого начала, это верно, Ли это видела, но ожидать, что разгадка будет крыться в…этом? Какая же сука. Лилиан взяла в руки почти разрядившийся телефон, времени работы которого хватило бы максимум на час с огромной натяжкой, и открыла мессенджер. «Ты ведь знала?» - вывелось на экране, довольно безобидное, но на деле передающее невероятную злобу. Браун редко доходила до такого уровня агрессии и только невероятными усилиями удерживала себя от звонка. Ругань сейчас не поможет. Злость – то, что объяло душу, и ей не удавалось это контролировать. Злость вполне справедливая, но подбрасывающая идеи мести, к которой Браун ни в коем случае не собиралась прибегать. Она представила, как удивится Кинг, как задрожат её руки, может, вырвется истеричный смех, а, может, та лишь улыбнётся, как тогда, уходя в последний раз, бросая за спину Ли многозначительный взгляд. В её поведении было столько красных флажков, что хватило бы обвесить ими весь дом. Вот же дрянь. Отправив сообщение, Браун убрала телефон и уставилась в бесконечную черноту крыши. Ночью там танцевал целый парад ужасов, но сейчас в глаза бросалась только общая потёртость и старость материала. Ли злобно усмехнулась. В данном случае она не желала слышать криков оправдания. Нет оправдания человеку, вынудившего другого с головой погрузиться в кошмар. Девушка выпрямилась, вновь обнимая пальцами руль. Она может простоять здесь весь день, но проблема не решится. Не решится она и тогда, когда вместе с ТК они войдут в дом, в котором наверняка всё будет в порядке, ни следа щемящего сердце страха, и ей только и придётся, что жалко оправдываться, стараясь не выглядеть в край сумасшедшей. Да, ты ведь определённо разбираешься в поведении приведений, Ли. Не решится и при вызове полиции, и экзорцистов, потому что она, ей богу, не верила, что эти клоуны в рясах хотя бы в половину готовы к тому, с чем столкнутся. А вдруг это доброе приведение? Как Каспер. Молодец, Браун, Каспер хотя бы не размажет тебя по стенке. Выжать сцепление, нажать на педаль газа, и вот она вновь приближается к своей сомнительной цели. Чем ближе, тем страшнее, и, когда кончик башни, как больше недели назад, вновь выглянул из-за крон деревьев, сердце застучало в ушах, разгоняя всякую концентрацию, как ненужную мишуру. Она остановила машину на подъезде к участку, через стекло смотря прямо на дом. Словно огромное чудовище, он возвышался над пустынной лужайкой с редкими торчащими травинками, как шерсть у подранной собаки, упираясь шпилем в небо. Хотелось бы создать атмосферу нагнетающую, более подходящую ситуации, но светило яркое солнце, будто предзнаменовывая чудесный день, что никак не складывалось с тем, что должно произойти дальше. Ей не верилось, что такое чистое небо может быть после ночи кошмаров, что именно под этим небом она вылетала из дома в чистейшем непередаваемом ужасе. Как в первый день, писательница вышла из машины, тут же прижавшись к двери спиной. Деревья со следами граффити, мусор от чьих-то посиделок, который она так и не удосужилась убрать, заполненный грязью сарай, в котором в упоминание прошлого остались проржавевшие лампа и плуг да пара другая забытых инструментов. Всё как обычно, как было всякий день, но теперь каждый предмет наполнялся какой-то потаённой опасностью, вынуждая девушку вглядываться внимательней, прожигать взглядом, пока тайна не выплывет наружу. Кажется, новоявленный детектив собрался сбежать в первый день работы. Ли несмело обернулась к дому, такому старому, тёмному даже под яркими лучами, с покосившимися ставнями, дряхлым крыльцом, крошащимся кирпичом, этими давно высохшими лозами, вгрызающимися в камень, как голодные гиены, и содрогнулась. Сил прибегать к рациональным объяснениям уже не было, как не было в этом и смысла. Всякий нормальный человек сказал бы, что она просто перепила, и Лилиан с радостью бы в это поверила, если бы уже сейчас не чувствовала того самого взгляда, преследовавшего её на протяжении всех дней. Неконтролируемо вырвался нервный смешок. Она не была одинока ни единой минуты в этом доме. Страшно было даже взглянуть в окна, боясь разглядеть там чудовищную фигуру. Хотя, право слово, с чего она взяла, что этот призрак страшный? Может, он невероятный милашка, и мы сразу подружимся. Браун ухмыльнулась, рвано смеясь собственной шутке, выталкивая смешки, как предсмертные хрипы. Боже, как же ей было страшно. До дрожи, до ужаса, до возвращающейся паники. Очередной взгляд на особняк превратил его в дом из старого мультфильма, из-за которого она пугалась в детстве. Совсем маленький ребёнок, величайшей проблемой которого было вовремя сделать домашнее задание, тогда и подумать не мог, что в будущем столкнётся с кошмаром, лишившем его сна на несколько ночей. Ли всё та же трусиха, и это дряхлое крыльцо напоминало ей пасть, а покосившиеся оконные рамы – сотни направленных на неё глаз. Но это всё лирика, время которой давно прошло. Она скрестила пальцы за спиной и повторила свой ритуал, прошептав: «Всё будет хорошо». Стоять здесь вечность, набираясь смелости, было выше всех возможных сил. Но она не сдвинулась с места, словно прибитая к земле. А если что-то пойдёт наперекосяк, и придётся бежать? Ли развернулась к салону фургона, смотря на руль, в итоге забираясь внутрь, следуя за мыслью. Если что-то пойдёт не так, она должна найти в себе смелости бежать как можно быстрее, и лучше помочь этому плану осуществиться как можно легче. Приведения ведь не умеют останавливать машины? Надеюсь. Она завела автомобиль, давая задний ход, разворачивая его капотом к дороге. Вчера ей сильно повезло – если дело вообще было в везении, а не в медлительном преследовании, – что для побега надо было лишь быстро развернуться, а сегодня риски стоило свести к минимуму. Ли снова сжала пальцы на руле, пытаясь выкинуть из головы упрямую мысль послать всё к чёрту и уехать навсегда. Очень соблазнительно, но нет. Она должна удостовериться, что на этой странице своей жизни не вывела большими буквами «ДУШЕВНОБОЛЬНАЯ», убедиться, что не сошла с ума и это была не игра слишком жестокого воображения. Она просто должна. Выпрыгнув из салона раньше, чем эти мысли снова заполнили голову, она быстрым шагом направилась к крыльцу, заранее готовясь к объятиям холода, таким привычным, но от осознания последних событий жутко страшным, говорящим о том, что кто-то давно мёртвый оплетает её своими руками, пытаясь, возможно, украсть единственное, что у неё осталось – жизнь. Скрип первой ступени стал обещанием для этого жуткого существа, ожидающего за дверью. Второй – и Лилиан показалось, что она вот-вот пропадёт в пучине, третьей – синие глаза шокировано округляются, видя перед собой совсем не то, что ожидалось. Вместо кровавого месива из местных животных, оказавшимся бы скорее типичным развитием сценария, взгляд упал на букет, красивый, аккуратный, поставленный в ту самую старинную вазу. Точно не Сара. Очевидная мысль пронеслась в голове, и это было всё, на что её хватало. Браун присела возле цветов, осматривая их словно нечто невиданное ранее, однако были они совершенно обыкновенные и, если ей не изменяла память, те же самые, что и в первый раз. В этом был определённый символизм, вызвавший улыбку, совсем неуместную в ситуации вроде этой. Присмотревшись, она заметила маленький клочок бумаги, не сорвавшийся с места от ветра лишь благодаря опутавшим его стеблям. Достав его, Ли увидела буквы – такие же прыгающие, едва видные или же излишне вдавливаемые в лист, танцующие по строчке, - и задержала дыхание. «Прости меня» - гласила надпись, и что-то внутри защемило от вдруг разлившейся жалости. Злые приведения не дарят цветы и не извиняются за то, что напугали. Вдохнуло ли это надежду? В какой-то мере. Все эти надписи, записочки – никаких угроз, только ненавязчивые намёки, похвалы, оставленные, дабы подготовить, показать, что опасности нет. Так ей казалось, и она очень надеялась, что не обманывает сама себя. Сердце перестало стучать в ушах, уступив место навязчивой напряжённости. Ли взяла вазу в руки и поднялась на ноги. Глубокий вдох – и дверь открывается сама собой. Твою мать. «Позволь тебе помочь» Глаза уставились вглубь дома, тело сковало от объявшего холода, тут же отступившего как можно дальше, открывая ей путь, как на красной ковровой дорожке. И это всё было бы мило, будь она в красивом платье, а букет в разы шикарней, будь это не разваливающийся снаружи особняк, а богатая вилла, будь она, в конце концов, не героиней фильмов ужасов. Ком в горле не позволил сделать очередной вдох, и с замершим дыханием Ли шагнула внутрь. «Я знал, что ты вернёшься, дорогая» На первый взгляд ничего не изменилось. В этом и состояла проблема. Пусть и в слепой ярости, но Лилиан помнила, как срывала со стен картины, бросала попадающиеся под руку вещи на пол, помнила звенящий вокруг шум, но сейчас, как она и предполагала, всё было так, будто ночь стёрлась из памяти мира, будто время отмотали назад. Как было бы смешно сейчас смотреть в глаза ТК, будь они здесь. Расписав им кошмары ночи, привести сюда, в место, где ни один предмет не находится не на своём месте, где чисто и уютно, и байки о призраках остаются всего лишь историями. Ей наконец-то удалось сглотнуть. Оглянулась на дверь и закрыла её – нельзя отступать, – чуть ли не впервые самостоятельно, и замерла, боясь оглянуться. И что теперь? «Не бойся» Есть ли смысл вообще строить какие-либо планы при разговоре с потусторонним? Это не человек, его не ударишь, не замедлишь, а вот что может оно? Если была возможность использовать ручку, бумаги, собирать цветы и сбрасывать предмеры, то перспектива прилетевшей в голову книги казалась вполне исполнимой. Всё ещё держа заледеневшими руками вазу, Лилиан прошла в гостиную и села на диван, оставляя свою ношу на кофейном столике. Освободившиеся пальцы сжались в кулаки, больно впиваясь ногтями в ладонь. «Только скажи, дорогая. Мы так долго ждали» Ей захотелось засмеяться от абсурдности ситуации, и пришлось прикрыть рот рукой, дабы подрагивающие уголки губ не было видно. Она не могла это контролировать. Чем больше напряжение, тем настойчивей смех рвался наружу. «Давай» Ли ударила себя по щеке, лишь бы поскорее прийти в чувство. Глаза в мольбе забегали по помещению, надеясь наткнуться хоть на какую-то помощь, но на что вообще она могла рассчитывать? На вовремя проходящего мимо лесника или гуляющую пару? Несусветный бред и глупости. «Давай же!» Резкое дуновение ветра, и она подпрыгнула на месте. Чёрт, чёрт, чёрт, я что-то сделала не так? Чёрт, оно здесь? Вашу мать… Пора. Ли вдохнула поглубже, но голосу это никак не помогло, смелости не прибавило, а желание сбежать стало в разы сильнее. - Ты…ты здесь? – тихо, жалко, едва слышно. «Наконец-то…» Руки невозможно было контролировать: они мелко подрагивали, занемев. Даже разжать пальцы было абсолютно невозможно. На плечи опустился холод. Нет, холодные руки. Самые настоящие холодные руки, и от шеи до пояса прострелило дрожью. Браун зажала рот рукой, лишь бы не закричать. Да. Оно здесь. Кем бы оно ни было. - Твою мать… - отчаянно пискнула Ли, роняя голову на ладони. Хотелось заплакать, но холод, с плеч перешедший на щёки, заставил в страхе поднять голову и замереть. Она чувствовала пронзающий взгляд, прожигающий насквозь, такой явственный, живой, как могут смотреть только глаза в глаза, и через пелену проступающих слёз ей даже действительно показалось, что перед ней кто-то есть. Всё это ведь не больше, чем шутка, верно? Так не бывает. Сейчас она проснётся под громогласный рёв будильника и откинет этот страшный сон. Прекрати себя обманывать, дура! Первые слёзы скатились, но Лилиан не позволила показаться новым. Она не знала, что чувствовать, кроме всепоглощающего ужаса, но точно не хотела сдаваться сейчас, смотря вперёд на кого-то со всей данной ей упёртостью. Холод отступил, давая понять, что не причинит зла (наверное?), как отходят для безопасной дистанции – она почувствовала, как лёгкие задышали свободней, мороз ли им был помехой или загнанный поглубже крик паники. Но надо продолжать. - Ты… - но всё равно сорвалась. – Чёрт, это же не просто дурацкая шутка, да? – прозвучало агрессивнее, чем следовало, потому что действительно злилась. Злилась на этот страх, на эту трусость, на этого хренового призрака, так некстати появившегося в жизни. Злилась, что являлась заложником положения и не знала, чего ожидать. Раздался стук. Один. Любое кино или книга вам скажут, что это означает согласие. Но Ли всё равно глупо пялилась на стол, благодаря которому, скорее всего, и раздался звук, и не могла поверить. - Не шутка, - неверяще протянула девушка, и раздался новый стук, совсем не к месту, ведь это и не был вопрос, но подтвердивший очередной иррациональный кошмар. «Да, милая» - Чёрт. Ли запустила пальцы в волосы и почувствовала, как совсем недавно отступивший холод вернулся вновь. Ощущение, будто кто-то стоит за спиной, окутывает тебя собой, очень пугало, но в ней постепенно росло смирение. В конце концов, что она могла сделать? «Наконец-то ты рядом. Скоро мы даже сможем поговорить. И сделать гораздо, гораздо больше, ангел мой» Ли вздрогнула, когда шеи коснулось что-то (пальцы?), и вскочила с дивана, поворачиваясь к этому странному нечто, явно находящемуся сзади. - Не делай так, пожалуйста. Пожалуйста! – голос дрожал из-за паники, как и пальцы, как и, чёрт возьми, всё тело. Похуже всяких приведений было только касание от приведения. «Милая, в чём дело? Что могло тебя напугать? Это же я» Лилиан нахмурилась, отступая назад и садясь теперь в кресло – ноги попросту не держали. Если у неё не всегда клеился разговор с живыми, то что уж говорить о призраках? Как…как ей вообще с этим разговаривать? Обратиться к опыту охотников за приведениями и купить спиритическую доску? Это вообще хоть когда-нибудь работало? Достать бумагу и карандаш и смотреть, как тот танцует над белой поверхностью? Она тряхнула головой, опираясь подбородком на скрещенные пальцы. Нет, это просто издевательство. Вспоминая эти валящиеся в разные стороны буквы, она сомневалась, что для этого существа подобное было легко. Так писали дети, впервые касавшиеся пишущих принадлежностей, или пьяные, или разрабатывающие после перелома руку больные. Прибегать к такому методу будет попросту издевательством. Ох, а над тобой оно не издевалось всем этим?! Девушка задумалась на тяжкую секунду. Нет, не издевалось. Наоборот. Блять. «Дорогая, прошу, посмотри на меня» Мороз слегка подступил, вызывая мурашки по телу, но будто боялся подойти ближе, сохраняя необходимую дистанцию больше для её рассудка, чем безопасности. Это вызвало чувство…благодарности? И она вскинула голову, смотря в пустое пространство перед собой. «Ох, спасибо тебе» Что же ещё, что же ещё, что могло помочь? Писательница прикусила ноготь, прогоняя в памяти все возможные варианты. У неё ведь огромный опыт «общения» с мёртвыми, что могло бы пригодиться? Если бы это было так просто. Призрак – не газетная запись и не документ, односторонний разговор его скорее обидит. Да и, если бы оно могло при всём желании с ней заговорить, громко у него это вряд ли получится. Почему ей так казалось? Обрывки фраз, долетавших до её сонного сознания, всегда были едва разборчивы, мутны. Они звучали на секунду и тут же тонули в звуках ночи, мгновенно растворяясь. И голос в ванной: слабый, с болезненным придыханием, отчаянным желанием быть услышанным. Это сковало сердце сильнее тисков. Точно! Решение было настолько просто, что Браун чуть не ударила себя по лбу. - Диктофон! – воскликнула она, доставая телефон, зарядки на котором теперь было значительно меньше. Разумеется, ведь догадаться подзарядить телефон дома у друга было слишком сложной мыслью! Ругая себя, Ли включила диктофон, вновь оглядывая глазами пространство вокруг. Надеюсь, это сработает. Фильмы показывали данный способ как не что-то результативное, но руководствоваться чем-то другим она не могла. Рассчитывая лишь на неразборчивые помехи, Лилиан вздохнула, нажав на кнопку записи. - Ты…можешь говорить? «Благодарю, дорогая. Это отнимет гораздо меньше сил, хотя я не прочь отдать их все, лишь бы вновь прошептать тебе на ухо. Нет, сказать в полный голос. Как же я люблю тебя» Время остановилось, а секунды бежали вперёд в непрерывном марафоне. Когда пошла десятая, Ли нажала на кнопку, заледеневшими руками приставляя телефон к уху. Вздох, нажатие, и таймер вновь пошёл. «Ты…можешь говорить?» - раздался собственный голос будто с того света и тишина, леденящая кровь. Дыхание замерло. Хотела ли она хоть что-то услышать? Нет, определённо нет, сердце уйдёт в пятки. И в то же время да. В конце концов, для этого она и пришла. Вопреки сковывающему волнению, Ли чувствовала, как лицо начинает краснеть от нетерпеливого ожидания, и вот долгожданное (только не это, нет): - Могу. Её прошибло шоком, и телефон выпал из рук. Чёртчёртчёрт! Вашу мать, какого чёрта вообще происходит?! То самое, с болезненным придыханием, отчаянием, мольбой, с явным «услышь меня, молю». Который раз это происходит и который раз она упрямо отвергает происходящее. Это невозможно, невозможно, невозможно, так не бывает, нет! Но вслух вновь вырвалось только глухое: - Твою мать. Ей настолько хотелось вернуться в реальность, что была готова вырвать себе клочок волос, но чем сильнее пальцы сжимали пряди, тем явственней было осознание происходящего. Это бесполезно. Просто смирись. Она нашла в себе силы вновь сжать телефон в руках и поднести ко рту. Оставался самый главный вопрос. «Давай, родная» - Ты ведь…Питер, да? Хорошо, Ли готова признать, что это не шутки, не глупости, и она не сошла с ума, но если и признавать это всё, то только при условии, что призраком будет тот, кого она рассчитывала им увидеть больше всех. Зачем себе врать? Сколько она им интересовалась, сколько думала о нём, сколько дрожи по телу вызывала каждая новая информация о давно умершем Питере Кинге, таком загадочном, полном секретов, с которым в её собственной голове уже создался своеобразный диалог. Нечто из серии «а что, если…». Вау, у меня уже есть самое ожидаемое приведение. Тихое «Да» в ответ прошлось волной мурашек. Браун откинула телефон на столик, уставившись перед собой. «Да». Чёрт возьми. Уместно ли будет закричать от счастья, или стоит завизжать от ужаса? Детектив снимает шляпу и уходит за кулисы – его работа здесь окончена. Занавес. Всё это время, каждый божий день, это был он и только он. Должна ли Ли радоваться? Сбылась мечта сумасшедшего. Хотела поговорить с мёртвым? Вот он, пожалуйста, ходил вокруг неё всё это время, а она и не замечала. Однако то, что это Питер…успокаивало? Исключительно благодаря её собственной фантазии, подпитываемой рассказами других людей. Сара, ТК, Интернет… Кто бы мог подумать? Внезапно кнопка записи активировалась сама собой, и Браун только и оставалось заворожённо смотреть, как движется время, пока призрачные губы наговаривали что-то в динамик. Это было волнительно. Вся эта ситуация была волнительна, но Лилиан уже чувствовала себя словно в сказке. Ещё чувствовала, что вот-вот упадёт в обморок от переизбытка чувств, но об этом стоит озаботиться в последнюю очередь. - Тебе не нужно бояться меня, - раздалось из динамика, что заставило уголки губ невольно дёрнуться вверх. Со мной разговаривает мертвец. Просто восхитительно. Рваный смешок, и девушка прижимает к себе колени, обхватывая руками, будто не веря в произнесённое, будто один неверный ответ, и ей не носить головы. - Ты уверен? – глупый вопрос сорвался сам собой, наигранная улыбка, словно натянутая нитями, растянулась по лицу, а брови изогнулись в мольбе. Чёрт, что же я творю? Сумасшедшая! Шелест смеха и краткое: - Абсолютно. Должно ли это было принести облегчение? Возможно, но не сразу. Не сейчас, когда сердце отбивало хаотичный ритм где-то в желудке. «Если бы ты могла видеть, как я счастлив. Дорогая, ты рядом, ты знаешь обо мне, и ты не бежишь, не кричишь. О чём ещё можно мечтать? Осознаёшь ли ты, к чему привело твоё любопытство, м? Я ни в коем случае не осуждаю, не подумай, но тебе следует быть осторожней, чтобы не попасть в неприятности. Не беспокойся, я позабочусь о том, чтобы ты была в безопасности вместе со мной. Ведь теперь мы вместе, Лилиан» - И всё это время это был ты? – очередной идиотский вопрос, сорвавшийся без особого осознания. - Всегда. - О, отличные новости, других приведений здесь нет. Лилиан встала и хаотично заходила по комнате в такт дёргающимся в голове мыслям. Она ходила из стороны в сторону, нигде не задерживаясь дольше секунды, и не дай бог остановить взгляд на пустоте, где может быть он, потому что…это в любом случае страшно. Так же страшно, как и неимоверно желанно её чокнутым порывам получить ответы на все вопросы. - Ты же здесь один, так? Больше…никого? – это было бы неплохо. Действительно неплохо. Одного призрака на всю жизнь ей хватит. - Да. - Хорошо. Это хорошо. - Прошу, не бойся меня. Последнее, что мне хочется, это причинить тебе вред. Питер будто умолял поверить. Не заискивал, не врал, а умолял, словно от этого зависит его загробная жизнь. Не такая уж и загробная, да? Совсем не похоже на приведений из фильмов и книг, особенно из его книг, где всё мистическое нападет на человека и пытается сжить его со свету. Кинг больше звучал подавлено, и это скребло по сердцу. Ли вспомнила все рассказы о нём, как он сторонился людей, какая молва о нём ходила, в памяти всплыло, как яростно Сара его защищала. Враньё, или же сестра знала его лучше многих? Тогда в чём смысл, если ТК говорили об обратном, что их отношения были ужасны? Стоит ли вообще рассчитывать на показания свидетелей, если вот он, прямо рядом с ней, протяни руку и спроси? Она не знала, чему верить, а чего ожидать, уж тем более. - Я могу тебе верить? – Лилиан обернулась к столу, где, вероятнее всего, находился и он, разыгрывая самую популярную сцену из дешёвой мелодрамы, где любовники выясняют отношения, настолько это было типично и глупо. Ей казалось, что яркие голубые глаза сейчас прожигают её насквозь, прямо до сердца, оставляя в нём дыру. - Пожалуйста. «Пожалуйста»? Она уставилась на телефон, не веря в услышанное. «Пожалуйста»? Как это понимать? Человек, разрушивший отношения со своей семьёй, пугающий людей, создающий впечатление глубокого отшельника, делающий всё, лишь бы в его доме не было никого, кроме него, цепляется в мольбе за едва прожившую здесь неделю девчонку, и это просто не укладывалось в голове. Что в ней такого, чего не было в других? «Прошу, родная, просто поверь. Не будь так жестока» - Почему ты…так просишь об этом? – Браун развела руками, объявляя о полной капитуляции. Этот голос, этот взгляд, эти касания – голод по жизни, ушедшей много лет назад. И ей было его жаль. Прошла минута, но ответа не последовало. Соизволь она взглянуть на экран чуть раньше, а не бездумно водить взглядом по комнате, пытаясь хоть как-то сохранить связь с реальностью и не пасть окончательно в яму белого кролика, то заметила бы, что тот давно потух. Чёртова зарядка. - О, Господи, прости, - она взъерошила волосы руками, устало выдыхая. Молодец, человек пять лет ни с кем не мог поговорить нормально, а ты и диктофона его лишаешь. - Я-я…нужна зарядка. Прости, пожалуйста. Девушка схватила смартфон и быстрым шагом, нетерпеливо перешагивая по две ступени, дошла до комнаты. Удивительно, но теперь её взгляд замечал гораздо больше. Сколько лет в ней жила привычка разбрасывать вещи по комнате, не убирая их днями? От этого не было и следа. Каждый день за ней смотрели, улавливали каждый шаг, и, стоило ей выбежать за дверь, имитировали жизнь, убираясь – ни одной лишней вещи на полу, кровати или стуле, – переставляя – алфавитный порядок книг, то, чем она никогда не удосуживалась заниматься, – застеленная постель и задёрнутые шторы – чёрт, они всегда были задёрнуты, стоило наступить ночи и расступались в стороны утром. Осознание накатило волной. Каждый день…каждый божий день… Она не замечала самых очевидных вещей, и огромной удачей было, что однажды её слепым глазам удалось заметить хотя бы зажатую среди страниц записку. Она подошла к тумбе, на которой вместо зарядки лежало оригами. Маленький журавлик. Такой аккуратный, даже несмотря на помятые слабеющими руками края, слабым голосом кричащий об извинениях, дающий эфемерные обещания, несущий в себе раскаяние за всё совершённое его создателем. Могло ли это растопить сердце? Ещё как. Ли взяла его в руки, смотря как на самый драгоценный подарок, и губы сами расплылись в улыбке. Она выдохнула со смешком. - Знаешь, тебе не стоит так много извиняться, - она знала, что он сзади, в дверном проёме, смотрит в спину, не решаясь шагнуть дальше. Удивительно, но даже холод сейчас ощущался совсем иначе. Раньше обжигающий, сжимающий внутренности в комок, сейчас слегла щекотал, бегал по коже, едва касаясь, и в этом углядывалась некоторая аккуратность, цепляющая за душу. Говорило ли это об отчаянном желании быть замеченным ранее? Скорее всего. Питер добился своего. «Извини, дорогая, но это выше моих сил. Я во многом виноват, но вина перед тобой гложет меня в разы сильнее. Но ты улыбаешься так ярко и мило. Ах, я счастлив. Невероятно, невероятно счастлив» - Наверное…нам стоит поговорить, - Ли нахмурила брови, но заставила себя продолжить. – Нормально поговорить. Прости за это, - стараясь не смотреть в сторону, она подключила телефон к зарядке. – Вероятно, мне надо обдумать всё…происходящее, - глупо усмехаясь, повернулась она к двери, разводя руками в извинении. – Думаю, ты понимаешь. «Конечно. Я ждал всю жизнь, подожду ещё немного» - Ох, мне стоит развеяться, - вновь запуская пальцы в волосы, слегка сжимая их, лишь бы сохранить ту толику самообладания, что у неё ещё осталась, Лилиан направилась к двери, но вдруг остановилась. Точно. Разгуливать по лесу в домашней одежде и чужой обуви не самое хорошее решение. – Ты…не мог бы? – не зная, как выразить желание, она покрутила пальцами в воздухе, Боже, дорогая, тебе не стоит меня так смущаться. Но да, ты права, мне всё ещё нужно тебя заслужить и холод отступил, растворяясь в глубине дома. Ли глубоко вздохнула, с отступившим отчаянием падая на кровать.***
- Ты ЧТО?! – обычно мягкий голос разразился громом по ту сторону связи, врываясь в ухо увесистым молотом. - Правда, всё в порядке. Я со всем разобралась, - какие-либо слова были бессмысленны, и оправдания звучали до боли жалко. Ли сжалась под потоком неожиданной брани, беспорядочных звуков ударов пальцев по всем попадающимся под руку предметам, ожидая заслуженного удара так, будто он действительно мог быть осуществлён, будь ТК здесь. Иррациональный страх, который будет преследовать её всю жизнь. - Ничего не в порядке! Мы же договорились, Ли! Ты хоть представляешь, какие мысли мне в голову пришли, когда я прочитали твой бред?! Ты даже Люси ничего не сказала! - И не сказала бы. - А стоило! - Ты знаешь, что нет, - сохранять самообладание под таким яростным напором было чем-то наподобие хождения по канату над глубокой пропастью. Она чувствовала, что мгновение слабины – и сорвётся. - Конечно, нет, но ты даже не попыталась! Господи, Браун, что за эгоизм? – раздался звук хлопка, - наверное, ТК наконец перестали метаться по комнате и сели, - и отчаянного вздоха. - Я…не хотела тебя в это вмешивать. - Надо было думать об этом до того, как приехать ко мне, - рявкнули ТК, и это ударило больнее любой пощёчины. Они правы, но от этого не легче. - …мне некуда было идти, - прошептала она, опираясь виском о стену. Было тошно. - Чёрт, Браун… - ТК вздохнули вновь, и в выдохе этом слышалась невероятная усталость. Они боялись за неё, очевидно, но порывающееся выпрыгнуть из груди сердце не давало девушке сосредоточиться на этом, а только на огрызках яростных слов. – А если бы что-то случилось? Почему ты так поступила? Я не понимаю. Возвращаюсь, а тебя нет, Люси тоже ничего не знает. Мы же договорились! Чёрт, ты хоть представляешь, как я испугались за тебя?! - Мне…казалось, это только моя ответственность, - ТК набрали в лёгкие воздуха, дабы разразиться новой тирадой, но Ли резко их осекла. – Послушай! Пожалуйста, чёрт тебя дери! На другом конце тишина, и только недовольное сопение выдавало нетерпеливое желание друга сорваться вновь. «Этот человек делает тебе больно? Чёрт, я бы задушил его» Призрачные руки опустились на плечи, совсем легко, даже неощутимо, оставляя только бегающий по коже холод. Лилиан слабо улыбнулась, принимая эту незамысловатую поддержку, однако пропуская мимо головы тот факт, что Питер подслушивал. Сейчас ей было слишком плохо, чтобы обращать на это внимание. Слабачка. Однако легче стало. - Всё в порядке. Действительно в порядке. Дома ничего ужасного не произошло, не происходило и не будет происходить. Потому что я просто… - она замолчала, пытаясь выдумать правдоподобную ложь, давясь стыдом. - Но Ли… - Мне просто было плохо, ясно? – в конце концов выдавила из себя такое жалкое и ничего не объясняющее. – Чем сложнее становится, тем больше я начинаю переживать из-за вещей, этого не заслуживающих. Новый город, новый дом, новый… - девушка чуть не сказала «сосед», что звучало бы совсем несуразно, и вовремя осеклась. – Честно говоря, я не знаю, какое оправдание подобрать, чтобы ты поверили, что всё правда в порядке. - Ты права. Я совсем не верю, - Браун готова была поклясться, что кустистые брови вновь нахмурились, создавая выражение, против которого не пройдёт ни одна ложь. Как ей повезло находиться сейчас здесь. Ей нечего было на это ответить. Рассказать правду было сродни подписать приговор и лишиться всего, чего она смогла достичь за это время: принятия, дружбы, родственной души? – возможно. Было страшно. - Скажи… - вдруг раздался тихий голос ТК, такой неожиданный после гневной тирады, что Ли напряглась пуще прежнего. – У тебя нет никаких…проблем? Что? - ТК, боже… - писательница приложила ладонь к лицу, откидываясь на спинку кресла. Да, она бывала странной, порой, возможно, сумасшедшей, но предполагать такое? – Моя единственная проблема заключается в постоянном бессилии перед обстоятельствами и в вечном напряжении, которое заставляет меня пугаться самых обыкновенных вещей. Вот, во что это вылилось! – она взмахнула руками, будто по ту сторону связи могли это видеть, и сама поражалась, что даже почти и не врёт, лишь слегка недоговаривает, как и в прошлый раз. Опять тишина и слабое, изнурённое дыхание. Как же они перепугались, не увидев её дома? Ненависть к себе обожгла внутренности сильнее самого палёного алкоголя. - Хорошо… - ТК наконец подали голос, но весьма неуверенно, явно не веря ей до конца. – Просто скажи, что всё хорошо и что не говоришь это с приставленным к виску пистолетом. Вместо пистолета были призрачные руки, но опасность – то, что Браун ощущала от них в последнюю очередь. - Всё хорошо. И клянусь, никакого пистолета тут нет и в помине, - кроме, разве что, того, в кладовке. В ней даже нашлось сил посмеяться над этим, но ТК не поддержали её, как то бывало обыкновенно. – А даже если б и был, я бы сказала то же самое. Я понимаю, ты злишься. Я сама на себя злюсь, и ты имеешь на это полное право. Прости, что ушла без тебя. По итогу, всё оказалось просто…нахлынувшей паникой, полагаю? Помню только, как было страшно, и всё. - Ли…тебе нужна помощь? – очередной раз девушка слышит этот вопрос с дрожащим в голосе беспокойством, и вновь ей приходится отнекиваться. Ведь и правда, есть проблемы, в которые точно не стоит втягивать других людей. Особенно, когда не ясно, действительно ли это проблема. О, знаешь, ТК, дело всего лишь в том, что я прикупила дом с приведением, но это не такая уж и большая проблема. Оно, правда, напугало меня до потери пульса, но ты привели меня в чувство, и вот я снова в строю, а что ещё надо? Это прозвучало бы для них первым звоночком к вызову врачей. Она, может, даже и согласилась бы на госпитализацию, если б источник её «неприятностей» так явственно не ощущался за спиной. - Я работаю над этим три года, ТК. Это не сумасшествие, ничего вроде такого, просто в жизни бывают вещи, которые…оставляют на тебе определённый отпечаток. «О, дорогая, я знаю. И мне так жаль, что меня не было рядом, чтобы спасти тебя от этого» - …расскажешь? Если бы это было так просто. - Прости. Возможно, позже. - Я понимаю, - с усилием воли выдавили ТК, и ей стало так стыдно, как не было уже давно. - Ты как? – единственное, что она могла сказать, но это не могло загладить вину. - Нормально, - даже, вроде как, сказано с улыбкой. – Только при встрече хорошенько надеру тебе зад. - Справедливо. Стоит ли мне принести что-нибудь вкусненькое, чтобы тебя задобрить? - Ничто и никто тебя не спасёт от моего гнева. Я очень переживали за тебя. - Я знаю, и мне чертовски стыдно, поверь. - Не знаю уже, во что верить, когда дело касается тебя. Ей было страшно. Страшно, что ТК, такие хорошие, замечательные ТК, принявшие её, казалось бы, со всех сторон, разочарованы настолько, что отступят от той пропасти, что она создала между ними, не желая строить даже самый простой мост. - Я очень виновата. Может, когда-нибудь я смогу объяснить, но точно не сейчас. - Хорошо, - прозвучало бесцветно, но наверняка наиграно. ТК просто не могли остаться равнодушными, не таким они были человеком. - Мы увидимся завтра, и ты надерёшь мне зад, идёт? – выдавила из себя смех. - Конечно, - они даже нашли в себе щепотку жалости к ней и засмеялись в ответ. - Пока, ТК. - Пока. И не сойди там окончательно с ума. Связь оборвалась. Дорогие ТК, знали бы ты, как это трудно. Лилиан отложила телефон как можно дальше, переводя дыхание. Мороз услужливо скрылся, оставляя её с гнетущими мыслями, но вдруг вернулся мурашками. Слишком высокомерно было бы считать, что за пару часов она научилась различать и объяснять поведение того, кого даже не видела, но Питеру удавалось каким-то образом не вводить её в заблуждение. Ощущение было такое, будто он делал всё, лишь бы только она поняла его правильно. - Подслушивать нехорошо, - приподняла Браун уголки губ, говоря это скорее в шутку, чем в укор. Как она могла обвинять того, у кого, по всей видимости, годами не было нормального общения? Ей казалось, что он страдал чем-то вроде социального голода, если подобное выражение вообще применимо к затворнику вроде него. В конце концов, человек – животное социальное, как ни крути. Питер действительно голодал: по разговорам, касаниям, ощущению жизни. Она чувствовала его тягу, постоянную близость, но крайне аккуратную, ненавязчивую, едва напоминающую о его существовании. Прощупывал почву или давал ей время? Хотелось верить, что второе. А ещё, что Ли просто не надумывала себе лишнего. «Дорогая, я должен знать о тебе всё, чтобы помочь. И в первую очередь должен знать, кто тебя окружает. Пока что я не вижу ничего хорошего» - Я, может, тебя и не слышу, но надеюсь, тебе стыдно. После такого откровенно дрянного разговора, оставившего глубоко внутри зияющую дыру рядом с сотнями других, ей хотелось расслабиться. Удивительное дело, чувствовать себя лучше рядом с едва знакомым призраком. По крайней мере, перед ним она пока никак не провинилась. Казалось. Ей было необыкновенно… Просто необыкновенно. Годами роясь в воспоминаниях давно почивших, изучая их мысли, чаяния, оказаться рядом с тем, кто мог поведать тебе ощущение угасания жизни, её смысла или же, наоборот, рассказать о всё возрастающем её значении, описать с другой стороны это существование, имеющее так много толкований, споров, мнений, сталкивающих людей друг с другом веками – вот это было действительно необыкновенно. И очень воодушевляюще, как бы иронично не звучало. - Ах да, мы собирались выпить чая, - удивительно, как быстро ей удалось вытолкнуть из себя тяготящий стыд, уступив место возбуждающему интересу. Можно ли назвать это экстазом разума? Так по-вальтеровски, ей богу. Мог ли Скотт сам когда-нибудь подумать, что, будучи основоположником сказаний о течении прошлого, как таковом, мог бы вести диалог лично с почившими? Сомнительно. Но она далеко не Вальтер и в сравнении с ним дилетант, однако разгорячённому любопытству это нисколько не мешало. «Твои глаза так горят. Обожаю это» Она (они) спустилась вниз, к как раз закипевшему чайнику, и, положив телефон на стол и включив диктофон, принялась разливать горячий напиток по чашкам. Самым красивым, какие только нашла от прошлых хозяев. Поставив чашки напротив друг друга, - можно ли назвать это началом шизофрении? - девушка села на высокий стул, устраивая подбородок на сплетённых пальцах. Если жизнь начинает вращаться кувырком как в сказках Кэрролла, тебе остаётся лишь устроить собственное сумасшедшее чаепитие. Жаль только пять часов давно прошли. - Итак…ты Питер? – очередной глупый вопрос за сегодняшний день, но Браун считала себя обязанной задать его. Ради уверенности, ради упоения ответом. Главное, не забывать отметать навязчивые мысли о том, как безумно выглядит сама ситуация дружеской беседы с приведением. Звуковая дорожка зарябила волнами, и она уставилась на экран в нетерпеливом ожидании. - Да. Но, честно говоря, я был бы рад, выбери ты мне другое имя, дорогая. «Другое имя», «дорогая»? Удивлённые глаза уставились на пустующее место напротив. Не совсем то, чего стоило ожидать от призрака. «Это вина той женщины, не твоя. Я был бы рад, объединяй нас имя, не запятнанное её рукой» - Что?.. Но почему? - Я ненавижу его. Оно связано с прошлым. «Прошу, не переживай об этом. Вся моя жизнь – лишний эпизод, который я с радостью предпочту забыть. Ведь теперь ты здесь. Боже, я мог лишь мечтать о том, чтобы вот так сидеть вместе с тобой и просто разговаривать. Быть услышанным. Чтобы ты смотрела на меня. Уверен, ты видишь. И слышишь, и чувствуешь. Неважно, сколько придётся стараться, я буду говорить даже из последних сил, если ты захочешь меня услышать. Я умер для того, чтобы встретить тебя» Ненавидит? Лилиан задумалась, что могло быть причиной. Затворничество, проблемы с общением, ссоры в семье – к сожалению, довольно типичный набор людей творческих, но чтобы до такой степени? Наверное, это оправдывает существование псевдонима, особенно, довольно говорящего. Как бы это не было некрасиво, но Браун не трудно было представить Питера, увлекающимся опиумом, в красочном бреду пишущим произведение за произведением, ловя отклики оваций в глубине дома-крепости. Кто она такая, чтобы осуждать кого-то, многие года находясь в ситуации не лучше? У каждого свой наркотик, помогающий двигаться дальше. - Томас? – девушка распробовала это имя, но оно совершенно не ложилось на язык. Питер был Питером – таким, какой есть. Псевдоним лишь скрывал его настоящего. - Звучит гораздо лучше. Стоит ли вообще спорить с призраком? Ли отвела глаза, нервозно сталкивая большие пальцы в борьбе за возможность лежать сверху. Так глупо, но так отвлекает. - Немного неловко, честно говоря. Просто…это твоё имя, оно делает тебя – тобой. Никому не пожелал бы быть мной. Возможно, я и не права, - тут же исправилась она, боясь неожиданной вспышки гнева. Но той не последовало. Только тишина на какое-то время опустилась на чаепитие, разрушенная голосом недовольным, заменившим прошлую учтивость, но отнюдь не злым. - Не бери в голову. Возможно, с тобой оно будет звучать лучше. Синие глаза потонули в недоумении. «Если это то, чего ты хочешь... Ох, дорогая, ты так мила. Ты пытаешься позаботиться о вещах, совершенно от тебя не зависящих. Но это я должен заботиться о тебе. Могу просить только об одном: сделай всё, чтобы я полюбил это имя. Оно уже звучит прекрасней из твоих уст» - Уверен? Не хочу делать тебе неприятно. «Это невозможно, любимая» - Всё в порядке, если это ты. Светлые брови нахмурились в непонимании. Откуда такое принятие? Она не сделала ничего, дабы заслужить такое отношение. Писательница неловко отпила из чашки, совсем забыв о температуре, и слегла обожгла язык. Это помогло прийти в себя. Всё это пугало. Ли прокляла саму себя за беспечность, неспособность устоять перед соблазнами. Тревога кричала в голове подобно сирене, увещевая, умоляя отмотать время назад, не подходить к крыльцу, остаться в безопасности далеко за пределами этого чёртового леса. Но не думала ли она о том же самом, открывая дверь из укрытия, не представляла ли те же сомнения, что уже оплетали и впивались когтями в кожу? Довольно просто сказать, что она не понимала, что происходит. Подобное было даже трудно представить. Звучащие доброту и ласку в слабом, умирающем с каждым звуком голосе. Это не ТК, не тот светящийся ангел, а нечто тёмное и неизведанное, открывающее путь в чертоги, полные загадок с ужасающими ответами. Девушка сглотнула, пытаясь осознать, почему она, почему сейчас, и ждёт ли её линчевание от самой Смерти, если не сыграет в этом спектакле одну из главных ролей? А в спектакле ли? Вспоминая ночные мольбы, мимолётная уверенность в этом растворилась так же быстро, как и появилась. Вопросы всё ещё роились в голове, не собираясь утихать. Их слишком много, чтобы выбрать из общей массы какой-то один, потому как все они важны. Брови нахмурились - сделать выбор трудно. Да и стоит ли рассчитывать на честность? Хоть чему-то её должны были научить сказки о злобных приведениях. - Ты...застрял здесь? - осторожно подбирая слова, спросила она. «Застрял? Может быть раньше, но сейчас я хочу быть здесь» - Я не могу выйти. Пять лет. Пять долгих лет без возможности покинуть столь осточертевшие стены. Если он немного поехал головой, Ли не удивится. - Ох... - испытывать жалость к человеку не очень красиво с точки зрения уважения его достоинства. Но что ещё она могла сделать, как не сливаться с печалью воедино? - Это можно как-то исправить, сделать хоть что-то? «Достаточно тебя, вот и всё» - Сомневаюсь. Сколько бы не пытался, мне не удавалось отойти от дома дальше, чем на пару шагов. Странно, но сейчас в голосе не слышалось печали. Смирился? Всё же чокнулся? Нет, Ли, сумасшедшая здесь только ты. Она смотрела вперёд, где должен был быть он, и не могла унять той жалости, что плескалась в глазах. - Это просто кошмар. Должен быть способ, - с твёрдой уверенностью в глазах произнесла девушка, и холод дрогнул. «Это перестало быть кошмаром» - Может способ и есть, но я его не знаю. Только прошу, не приводи экзорцистов - толку никакого, а шума очень много, - и раскатился его смех, как от досадливого недоразумения. Ли бы и рада посмеяться вместе с ним, да только в горле стал ком. - А что насчёт...последнего дела? Разве не этому учат фильмы? Всегда что-то есть, всегда есть выход, - Браун усмехнулась и сжала ледяные пальцы вокруг чашки, чувствуя, как холодеет в них кровь. Мороз то ласково приближался, то резко отскакивал, напуганный, нерешительный. Кажется, глупо было предполагать, что боится здесь только она. Они оба сидели в одной лодке, прыгающей на волнах поднимающейся и отступающей паники. - У меня его нет. Она посмотрела вперёд исподлобья. - Ты уверен? - может, просто старики и поехавший военный были не самыми лучшими кандидатами в этом вопросе. Стоит ли думать, что она лучше? Питер не отвечал. Казалось, время замерло, пока волны на диктофоне не запрыгали вновь от чужого голоса. Почему-то ей стало не по себе. - Его нет, - стало кратким ответом, бесцветным, и оттого пугающим, веющим смирением и давно потухшей безмерной надеждой - если она вообще была. «Теперь я не хочу уходить. Ты хочешь прогнать меня, милая? Прошу, не причиняй мне столько боли. В этом мире ты - единственное, за что я могу зацепиться» Хотелось бы Ли ответить "как скажешь", но язык прилип к нёбу, не решаясь. Звучало как яд, как слабость. Бессмысленно ощущать свою вину, будучи совершенно неповинным, но эта глупая привычка, взращённая годами молчаливого созерцания чужой боли, заманила её в ловушку. - Мне жаль, - за то, что он жил жизнью без сути, без смысла, за то, что умер, застряв в клетке, за то, что не появилась раньше, дабы хотя бы попытаться это исправить, пока была возможность, за то, что была жива. Вот идиотка. Обвинять себя в чужих ошибках было чем-то вроде вредного хобби. - Разве это твоя ошибка? - усмехнулся Кинг немного грустно. - Многие живут без смысла. Возможно, даже я. Но оставались вопросы не менее важные. Девушка выпрямилась, сделала короткий глоток и вновь посмотрела вперёд. - Предыдущие жильцы, - начала издалека, наконец, решаясь и совсем не веря, что это могло хоть сколько-нибудь не привести Кинга к логичному выводу о конечной цели вопроса, - они отсюда буквально сбежали. Почему ты…относился так к ним? Они сделали что-то не так? Первым из динамика послышался смех, и затем голос, вернув прошлую мягкость, ответил: - Они были здесь, а я был мёртв и зол. В этом вся причина. Этот дом всё ещё был моим, а других людей, как ты, наверное, уже знаешь из многих источников, я недолюбливал. Я не хотел их видеть. - Я…понимаю, - но это не отвечало на главный вопрос. – Что же изменилось сейчас? Слишком смело даже для неё, и сердце снова устроило адский хоровод где-то в желудке, распространяя эхо по всему телу. Ладони вспотели. «Это не то, что возможно объяснить в двух словах, мой ангел. Сейчас ты не поймёшь. Но после…после обязательно. Я позабочусь об этом» - Ты, - простой и лаконичный ответ. - Я? – ошарашенно повторила Браун – это было последнее, чего ожидала. - Ты. Ты другая. Лучше. Почему-то это скорее напугало, и по телу молнией пронеслась непрошенная дрожь. Что так могло отличать её от остальных, что озлобленный при жизни и в ярости в смерти изменил сам себе? Что она натворила? Ты купила этот чёртов дом, вот, что ты натворила. - Питер, это…немного неожиданно. «О, я знаю, но тебе не стоит удивляться» – Почему? Секунды в ожидании ответа будто насмехались над её нетерпением. - Я чувствую, что мы похожи. Понял это, как только ты вошла в дом. Изначально было трудно разобраться в причине, но твоё естество говорит о многом. Я рад, что ты здесь. Это было чем-то настолько необычным, что она не нашлась со словами. Просто пялилась в пустоту и прогоняла эти слова строчка за строчкой. Как это вообще понимать? - Я боялся, что ты не вернёшься после того, как напугал тебя. Извини. - О… - Ли замялась, вновь сжимая пальцы вокруг чашки, - ты делал всё, чтобы я НЕ боялась, но…кажется, я недостаточно сообразительная. Это мне стоит извиняться, - девушка слегка ударила себя по лбу, вспоминая, сколько вещей интерпретировала неправильно. – Боже, я даже думала, что тот букет был от Сары. - Забудь о ней, - прозвучало неожиданно резко. - У вас натянутые отношения? – много версий она слышала. Что от Сары, что от ТК. Единственный шанс узнать правду – от самого Питера. - Слабо сказано. Что ж, это многое объясняет. Как враньё Сары, так и поведение. На мгновение в душе поднялась целая буря из старательно затоптанной ярости по отношению к Кинг, но Ли быстро её притушила, напомнив об обстоятельствах, при которых покупала дом. Наверняка трудно заботиться о целом особняке, когда твой брат швыряет в тебя вещи и прогоняет арендаторов. Это были лишь оправдания, которых она, в какой-то степени, не заслуживала, но подобные мысли стоило оставить до самого разговора. Ли лишь надеялась, что справедливая злость не утихнет в ней к тому моменту. - Прости, не стоило поднимать эту тему. «Она обманула тебя. Пусть это и стало самым счастливым событием в моей жизни, но эта сука за всё ответит» - Ты вернулась, и это главное. В наш дом. - Наш? – Браун неловко повела плечами. «Наш» осело на языке странным привкусом. Нашли ли друг друга два одиночества? Трудно сказать. Пока ей казалось, что Кинг всеми силами цеплялся за неё, и причины были не ясны. Предполагать что-то выше простого желания вновь почувствовать себя живым в приятной компании (да хоть с кем-нибудь, кто не будет противен) было бы эгоизмом. Её не покидала мысль, что он просто пытается заговорить ей зубы. Прямо как сестра. - Наш. Я ведь, всё же, твой парень. Эта фраза прошибла током, и писательница чуть не подавилась чаем, так не вовремя сделав глоток. Это ещё что значит?! Стоит ли ей волноваться? Стоило ли ей волноваться с первого шага в этом проклятом особняке? Питер сказал это так легко и непринуждённо, как самую очевидную истину, что Браун всерьёз задумалась о своём адекватном восприятии реальности. Она просто не так поняла. Это шутка. - Ха-ха, не пугай так. Я же не вижу твоего лица, трудно понять, когда ты шутить, - слабо прошелестела девушка, отводя глаза. «Шутка? Я думал, ты уже всё поняла. Иногда ты и правда не очень сообразительная. Не беспокойся, я сделаю всё, чтобы ты поняла меня правильно» - А разве ты не поэтому здесь? – звучало как искренний интерес. Странно было осознавать, что с тобой в шутку заигрывает приведение. - Самой бы знать, - она прокашлялась, стараясь не смотреть вперёд. - Я, наверное, слишком много внимания уделяю тайнам. - Я заметил. Но это хорошая твоя сторона. Точно зубы заговаривает. Это семейное? Слишком много добра, слишком много заботы, слишком...просто слишком для того, чтобы просто почувствовать себя живым. И слабые шуточки с наигранными подкатами не помогали расслабиться, только заставляли продолжать держать оборону. - Кстати, о тайнах, - ей вспомнилась дверь, так рьяно захватившая её мысли словно вечность назад. Думаешь, только ты можешь копать вглубь и смущать, Питер? – Кто и зачем замуровал дверь? Питер не спешил с ответом. В этот момент она больше всего на свете жалела, что не может видеть его лицо. Что на нём? Беспокойство, может, паника, может, спокойная задумчивость, так свойственная людям творческим? Откуда же ей знать, но по пальцам прошлась такая знакомая дрожь. В голове успели уже сложиться теории, дающие упоение разгаданной тайной, но ей не терпелось узнать, сколько же звёзд сошлось правильно. - Честно говоря, я боялся, что ты её найдёшь, - смущённый смех был первым, что раздалось из динамика. - Я... не хотел, чтобы кто-то видел некоторые вещи, - ответил, но с явной неохотой. Казалось, он просто не мог ей врать и беспрестанно искал обходные пути. А может, ей так только казалось. «Некоторые вещи»? Звучало ещё загадочнее всего происходившего ранее, и в синих глазах заплескалось нетерпение отыскать разгадку. «Дорогая, прекрати. Мне и без того трудно держаться рядом с тобой» - Ты про…тетради? – осторожно задала девушка вопрос. - Тебе было бы приятно, читай каждый прохожий твои дневники? – смех у Питера был приятный. Тягучий, с той завлекающей хрипотцой, так нравящейся многим девушкам, и вместе с тем звучащий, как будто с облегчением. Словно камень небывалой величины свалился с его плеч и ему, наконец, легко. Голос его в принципе обладал некой потаённой силой, овладевающей тобой, заставляющей слушать, не отвлекаясь ни на что иное. Он очень ей нравился и был единственным, заставляющим отпихивать ужасные мысли прочь. - Резонно, - выбравшись из плена этого смеха, ответила Лилиан. Однако Кинг явно не договаривал. Такие старания только ради того, чтобы скрыть дневники? Очевидно, в них скрывалось нечто, имеющее большую ценность, раз Питер так постарался их упрятать. А может, и не только в них. - А пистолет чей? Вояки, я так понимаю? - Пистолет? – он будто не понял первые мгновения, о чём идёт речь, но после секундной паузы нашёлся с ответом. – А. Да, его. Я…вежливо попросил его не трогать чужое. Он был достаточно нерасторопен, чтобы забыть свою дрянную пушку. Прозвучало недовольно, злобно, и почему-то недостаточно уверенно, и взгляд её упал на редкие (хотя бы на кухне) дыры от пуль, замеченные недавно. Есть ли смысл спрашивать? Точно нет. - Ты очень любопытная, - раздалось внезапно, и Ли не сразу поняла, сказано ли это с укором. Пальцы сжались вокруг остывшей чашки, глаза смотрели в стол. – Я восхищён. Но, правда, есть вещи, о которых тебе не стоит беспокоиться. «Наконец-то я сказал тебе это, но ведь подобное тебя не остановит, не так ли? Иного я и не ожидаю, хотя очень надеюсь» - Очень надеюсь, - произнесла неуверенно, и, если бы было на что смотреть, подозрительно бы уставилась прожигающим взглядом. Создавалось двоякое ощущение. Лилиан не чувствовала от Питера угрозы, но и доверие, столь хрупкое, что могло разбиться от едва пронёсшегося дуновения ветра, оказывать боялась. Но смеет ли она осуждать за тайны человека, окончившего жизнь подобным образом? Имеет ли право вообще спрашивать об этом? Спрашивать о причинах самовольного ухода из жизни. Об этом страшно даже думать, а какого же тогда вспоминать? До какого отчаяния должен дойти человек? - Я знаю, что тебя волнует, - раздалось с мягкой издёвкой. Он будто играл с ней, запутывал в клубке недомолвок всё сильнее. – Я и сам бы ломал голову над этим. Это не стоит того, Лилиан. «Ты заслуживаешь лучшей жизни. Просто не ввязывайся в это. Умоляю тебя» Он произнёс её имя с таким чувством, что по спине пробежались мурашки. Удовольствия, страха, опасения? Никто и никогда его так не произносил, и это выбило из колеи. Браун сжала пальцы вокруг чашки сильнее и отвела глаза. Смущение – не совсем то чувство, которое ожидаешь при разговоре с привидением, но за столь короткое время испытала его уже неоднократно. - Но это жизнь. Твоя жизнь. Её нельзя обесценивать. «Ангел мой, ты слишком добра. Если бы ещё люди этой доброты заслуживали» - Просто… - Лилиан уронила голову на ладони, пытаясь сформулировать столь ловко ускользающую мысль. – Я не могу не думать об этом. Да, это совершенно не моё дело, но… - Но, - перебил её Питер секундной записью, выжидая, даст ли она ему слово, и продолжил, - это уже случилось. Не стоит вновь об этом вспоминать и тем более забивать этим голову. В жизнях каждого из нас есть некоторое…дерьмо, ха, - голос звучал весело, но, как бы он ни старался, определённая грусть улавливалась в каждом слове. Сердце Браун заныло от бессилия. - Извини. Это больше не повторится, - впрочем, он был полностью прав. «Ты не удержишься. Просто не сможешь» Она посмотрела вперёд, где должен был быть он, и представила, как солнце из окна очерчивало бы его силуэт, такой живой, вполне осязаемый, и выдавила из себя слабую улыбку. Питер бы наверняка медленно попивал чай, изредка бросая взгляд за спину, за окно, и разговор бы этот был как в типичном ситкоме про добродушных соседей, а не...таким, про смерть и прошедшую (или усиливающуюся с каждым годом) боль. Сейчас, когда всё разрешилось, уже не казалось, что жизнь катится к чертям, а, наоборот, являлось началом чего-то нового. И Ли уверена, что это что-то потрясающее зарождалось буквально у неё на глазах, которые, как надеялась, смотрели в его. Я люблю тебя. И пусть чувство вины за собственное живое тело постепенно заполняло естество, она верила, что сможет если не помочь, то хотя бы попытаться это сделать. - Ты ни в чём не виновата. Я просто надеюсь, что у нас всё будет хорошо. - Да! Я тоже, - Лилиан постаралась звучать оптимистично, вдохнуть жизнь в мёртвый дом, в Питера, в саму себя. И пусть будущее казалось вполне туманным, оно влекло вперёд обещанием чего-то необыкновенного. «Я так тебя люблю» - Я так... - но Питер так и не договорил. Фраза, начавшаяся так чувственно и энергично тут же сошла на нет. - Неважно. Я, наверное, вызываю у тебя кучу вопросов, но всему своё время. Тебе надо бы ко мне привыкнуть, - в словах, сказанных будто с каким-то потаённым счастьем, чувствовалась мирная улыбка. - Это верно. Надеюсь, я...не буду случайно тебя пугаться или вроде того. Прошу, не сочти это за грубость, - Ли было несложно представить, как, спускаясь по лестнице, случайно пропустит ступеньку-другую из-за внезапно раздавшегося возле уха приветствия. Или что-нибудь прольёт. Или...любая неловкость казалась ей вполне осуществимой. - Это мне стоит держать себя в руках, - поверь, действительно стоит. Но это крайне трудно рядом с тобой. - Обещаешь никаких шумов посреди ночи? - Ли прикрыла задорную улыбку чашкой. - Священно клянусь. Я не причиню тебе зла, - и мягкость этих слов окончательно растопила её сомневающееся сердце, пусть голос его и слабел, явно намекая, что их время подошло к концу. «Ведь я убью любого, кто посмеет это сделать»