***
Впервые пережив ночь в этом доме без жутких снов, Ли проснулась весьма легко, опередив будильник на несколько минут. Проснуться без чувства страха и дрожащего беспокойства было чем-то новым, воодушевляющим, и впервые надоедливый дятел раздражения перестал вгрызаться в голову. Хотелось порхать. Оттого она и не удивилась, увидев на тумбочке слева нового маленького журавлика и записку, дрожащими буквами желавшей доброго утра. Ох, Питер. Все сомнения сбежали впотьмах, и такие события не вызвали в голове панических криков. Теперь. Всё, казалось, встало на свои места, и так, как должно быть. Будто знакомы они были с самого начала, и то, что целую неделю пришлось играть в догонялки – не более, чем формальность. Такая забавная и нелепая шутка, герои которой заигрались в спектакль. В голове пронеслись даже такие нелепые мысли вроде: «а не знали ли ТК на самом деле?». Глупость. Лилиан спрыгнула с кровати, сама удивляясь взявшейся из ниоткуда энергии, и даже улыбнулась солнцу, проникающему в комнату сквозь занавески, делающему их похожими на облака. Когда она вообще так делала? Будто никогда. И солнечно было, как вчера. Могло ли это обещать хороший день, как в диснеевских мультиках? Она очень надеялась. Давно привычное «утра!» многоликому семейству, быстрые гигиенические процедуры, и вот девушка уже сбегает вниз по лестнице, едва вспоминая панику, заставлявшую её в прошлый раз перепрыгивать через ступени. Ведь теперь всё иначе. На кухне уже стоял терпкий запах кофе, и Браун даже не сомневалась, что нечто подобное ждало бы всенепременно. Кофе, сэндвичи и букет цветов в вазе, дожидающиеся на столе. Лилиан мягко улыбнулась, ощущая себя в чём-то вроде романтического фильма, где обязательно есть эпизод совместного завтрака, после которого молодая пара уходит на работу, даря друг другу последний поцелуй на прощание. Романтикой здесь слабо веяло, да и о любви речи не шло, но попытки Кинга создать для неё уют трогали в сердце что-то, запрятанное давным-давно. Не хватало только самого Питера у плиты или сидящим на стуле напротив, но увы. Девушка села на стул, вдыхая запах напитка с небольшим количеством сливок, прямо как она любит (и о чём, несомненно, знает Питер), достала телефон, удивившись отсутствию таких привычных и казавшимися уже обязательными уведомлений о пропущенных звонках, и включила диктофон. - С добрым утром, Питер. Жизнь, казалось, второй раз за месяц началась с чистого листа. Вряд ли Браун могла представить, что вот так вот просто будет разговаривать с такой притягательной и загадочной пустотой. - Доброе, дорогая, - в голосе звучала добродушная улыбка, и это мягкое «дорогая» могло заставить её растаять, как в топлёном молоке. Хотя бы оно не было таким пугающим, как раньше. Она сделала первый глоток, слегка поморщившись от недостатка сахара. Но разве можно жаловаться на подобное, когда завтрак тебе делает сам призрак? - Надеюсь, это будет не так ужасно. К сожалению, у меня давно не было опыта готовки. - Но это очень вкусно. Тебе не стоило так беспокоиться, но большое спасибо. - Аренду я не плачу, так что совсем не против быть личным поваром, - вновь этот чудесный мягкий смех, и чудилось, что лучше утро быть уже не может. Лилиан усмехнулась в ответ, едва заметно поведя плечами от разливающейся по коже прохлады, упорно преодолевающей даже преграду из свитера. Холод смерти забавно и в то же время пугающе контрастировал с обжигающим горло теплом, заставляя пальцы стискиваться на чашке сильнее. - Тебе вовсе не обязательно брать на себя обязанности, я и сама могу обо всём позаботиться. - Я в это поверю, только когда твой рацион разнообразиться чем-то помимо яиц и сэндвичей. К тому же, с приведений налоги не берут. - Какое огромное упущение со стороны правительства, - согласилась с ним, скрывая ухмылку за чашкой. И это чувство уюта дразнило из ниоткуда взявшимся ощущением спокойствия, словно знакомы они по меньшей мере десять лет, и то, что кто-то умер, всего лишь небольшое недоразумение, но никак уж не проблема. - Надеюсь, они не сдирают деньги и на том свете, иначе какой смысл в смерти, если даже там от налогов не избавиться? Ли засмеялась, упиваясь облегчением, пришедшим на замену свалившему с плеч камню, придавливающему к суровой действительности несколько дней. Лёгкость Питера, его принятие, наверное, даже смирение с той судьбой, к которой просто невозможно быть готовым, вселяли надежду, что она не поскользнётся, устоит и сделает для этого человека всё, что есть в силах, ради того, чтобы он не канул в эту яму бессмысленного существования вновь. И если возможно, она с радостью примет эту ношу. - Может, некоторые настолько любят свои деньги, что для них и правда быть здесь – лучший способ с ними не расставаться. - Застрять в междумирье, имея деньги оплачивать подписку на Netflix? Да, возможно, это и правда неплохо. - Теперь, когда здесь я, тебе больше не придётся об этом переживать. Можешь смотреть столько сериалов, сколько захочешь. - Меня больше волнуют не сериалы, а ты, - прошептал Кинг, невесомо проводя рукой по её волосам, отчего несколько прядей едва колыхнулись. Это было знакомое ощущение, почти привычное, от которого всякий раз щемило сердце, а во снах начинала твориться вакханалия. Она могла припомнить его множество раз, списываемое на сквозняк, и осознание правды оседало горечью на языке вместе с кофе. - Не думаю, что я…в смысле, обо мне не стоит переживать, Пит. Я справлюсь, - девушка развела руками, своим притворством наверняка вызывая смех – актриса из неё была никакая. Ли коснулась бы его плеча в попытке успокоиться, но собственный страх и чужая смерть не могли этого позволить. Разве? Ты на грани провала и знаешь об этом. - То, что ты рядом, уже достаточная причина, чтобы позаботиться о тебе. Увы, я мало что могу сделать, так что постарайся хорошо позавтракать, ты никогда не доедаешь. Ли почувствовала, как колючий холод едва-едва коснулся руки, стараясь отогнать её собственные переживания, тем не менее, усиливая их во сто крат. Он хотел её поддержать? Её, живую и всё ещё способную построить светлое будущее, стоит только найти сил перешагнуть грань прошлого? Это было бы смешно, не будь так грустно. Что она вообще могла для него сделать? - Это… - Браун отвела глаза, сцепляя задрожавшие пальцы в замок. И страх, и жалость, боль и беспощадное одиночество их обоих, безнадёжность и бессилие – всё смешалось в одном чане, превращаясь в страшное отравляющее зелье. Не он должен говорить такие слова, совсем не он, как и не она должна ощущать ответственность за ушедшую чужую жизнь. Скрытый азарт, поглощающий и утаскивающий в этот запутанный лес, эгоистично кричал о тайнах, о загадках, которые она изучала годами и ответы на которые стояли прямо перед ней. Змей нетерпения грозно шипел в своей пещере, беспощадно царапая голову изнутри. Сможет ли просто отказаться от этого и уехать? Нет. Не столько ради Питера, сколько самой себя. – Спасибо тебе, но не думаю, что заслуживаю такой заботы. - Ты сильно ошибаешься. «Если ты не можешь это принять, я заставлю тебя поверить» - Прости, это не то…наверное, - Лилиан сделала глоток напитка, стараясь разбавить горечь вкусом не до конца растворившихся зёрен. Эгоистка, эгоистка, эгоистка. Брови сошлись к переносице, когда разбушевавшаяся нервозность вылезла наружу. Эгоистка. – Что я могу сделать для тебя? – внезапно спросила девушка, отмахиваясь от назойливых мух, каждой кричащей одно единственное слово, заполнившее голову, словно паразит. Эгоизм и синдром спасателя возвышались над всем остальным, гордо коронуя Эверест кучных мыслей. Опасно спрашивать подобное, милая. – В смысле… Ты ведь не можешь выйти и… - Девушка со стоном ударила себя по лбу, поражаясь собственной глупости. – Прости. Я просто хочу помочь. - Но всё в порядке, Ли. Всё, что нужно, у меня есть, - и будь она ещё более эгоистичней, эта фраза подняла бы в душе горы довольства. Слишком мягко, слишком по-доброму, и трудно было осознать, что вот уже второй человек, пусть и мёртвый, относился к ней незаслуженно хорошо. По щекам мягким касанием пробежал холод, оставляя послевкусие успокоения. «Всё, что нужно, и не более. Прости, но я такой эгоист» Питер…сбивал. Мысли, дыхание. Что мне нужно сделать, чтобы удержать тебя здесь? Умел переключать на то, что ему нужно. Просто останься. Это нетрудно было заметить даже за пару часов общения, и Браун не могла понять, хорошо это или плохо. Злого умысла в нём не было, как ей казалось, только спокойная расчётливость, из-за которой, наверняка, его ранее и считали пугающим человеком. Впервые настолько сильно я хочу быть с кем-то. Что же мне сделать? Однако, ничего из рассказанного ТК она не видела: ни агрессии, ни ненависти, ни отчуждённости. Ведь я люблю тебя. Этого недостаточно? Возможно, в этом была виновата сама смерть, заставляющая меняться против воли, тянуться к людям и ощущению жизни, но подобные доводы разбивались о знание трудных пяти лет, в течение которых из этого дома сбежал не один человек. Существование до тебя было пыткой. Сделать вывод было трудно, если не невозможно. И пусть сам Кинг говорил, что всему виной она, поверить в это было так же невозможно. Из-за меня? Ну что за шутки. Испытывала ли Лилиан вину за то, что жива? Возможно, пусть это и глупо. Разве есть её вина в разделяющих их многие годы километры, разные жизни, мечты, стремления? Но всё это тонуло в стыде при каждом вдохе, которого он сделать не мог, при ощущении мороза по коже, который наверняка бы мог превратиться в тепло, считайся мир с желаниями Кинга хоть немного, при невесомых касаниях, оставляющих пустоту. Они никто друг другу. Но для Питера Ли будто была всем. Возможно, это временно, лишь помешательство от счастья, минутного прилива восторга от…чего-то, что ей точно не объяснить. Возможно. Что ей чувствовать из-за этого? - Как скажешь, - только и смогла прошептать Браун в ответ, стараясь не смотреть вперёд. Лёгкость пробуждения заменилась камнем тяжких дум. Боже, она просто неисправима. «Дорогая, ты прелестна в своей доброте. Я не стою того, но…осознание, что в твоих мыслях лишь я…это будоражит. У меня получается? Не хочу, чтобы кто-то стоял между нами. Сколько этих людей? Что они делают с тобой там, за дверью? Что мне сделать, чтобы перед твоими глазами был лишь я один? Ты ведь уходишь к…тому человеку, верно? Понимают ли они вообще, какой чести удостоены? Неужели что-то вызывает у тебя большее любопытство, чем я, м? Не верю. Ты ведь не умеешь сдерживаться, бежишь без оглядки к каждой загадке. Наверное, мне просто нужно подождать? Ты вернёшься ко мне и сегодня, вопрос лишь в том, как скоро. Может, уходить не стоит и вовсе, милая?» - Ты уходишь сегодня? – внезапно спросил Кинг, будто сбился сам, забывая, о чём шла речь раньше. Звучало недовольно, словно он и без того знал ответ. Ещё один повод ненавидеть себя. - Да. Ты знаешь. - К тому человеку, что кричал на тебя? - Они лишь волновались. Я сама виновата во всём. Питер промолчал, вместе с молчанием опуская на плечи и холод, стараясь приковать к месту. Хмурился ли он, был недоволен? Стоит ли ей бояться или отнестись с пониманием? Факт чего именно удручал его больше: связи с другими или очередного дня одиночества? Завеса тайны приоткрылась, но оставалось ещё столько загадок, тянущих её в пучину. - Что это за человек? - ТК. Работают в архиве, - улыбка сама налезла на лицо при воспоминании о них. – Они славные, правда. Много помогают, да и в принципе хороши, как друзья. - Друзья? - Ну…да, – неловко пожала плечами Ли, не совсем понимая, чем вызван такой недовольный тон. – Честно говоря, я не так хорошо схожусь с людьми, чтобы так просто разбрасываться этим словом. - Прошлой ночью ты была у них? – извини, но я уже их ненавижу. На добро легко купиться, милая. Надеюсь, ты осторожна. Прежде, чем ответить, Браун запустила пальцы в волосы, пытаясь выиграть время, отогнать настолько странные мысли о том, что этот «допрос» что-то несёт за собой. Боже, Ли, ты же не в сериале, где уже во второй серии тебя начинают ревновать. - Да, так что не переживай, - в конце концов с ухмылкой ответила она, стараясь смотреть вперёд со всеми остатками уверенности, что сумели сохраниться к этому моменту. – В лесу мне ночевать не очень хотелось. Мне просто некуда больше было идти. «Да, я ненавижу их» - Прости меня. - Питер, - снисходительный тон вырвался сам собой, - ты ни в чём не виноват. Мне кажется, что это было даже самим собой разумеющимся. Особенно, учитывая, в какой ярости я была. «Из-за меня ты кинулась в чужие объятия. Никогда, никогда не прощу. Самого себя не прощу. Я не позволю им всё испортить» - Это не займёт много времени, - писательница улыбнулась, пытаясь растворить беспокойство Питера с той лёгкостью, с какой лучи солнца проникали в комнату. Ей представилось, как солнечные зайчики падали бы ему на лицо, как бы он смешно жмурился, и накатившее беспокойство с примесью чувства затаённой опасности отступило назад. – Информации у меня достаточно, так что можно было бы уже начать писать. Не то чтобы она сама в это верила: сомнения были частыми проводниками в её жизни. Но...ради него... Да. - О. Ты готова? – с неожиданной радостью произнёс он, и воздух словно всколыхнулся. - Надеюсь, - неуверенно протянула девушка, проводя по костяшкам пальцев ногтями. Каждый раз при мысли о работе пальцы сводила дрожь нетерпения. – Я давно не писала. Последняя книга так и вовсе просто ужас, так что начинать немного страшно. - И правда ужас, - согласился с ней парень, и такое привычно уже чувство уничижение отступило, оставляя место удивлению. Кто-то наконец-то сказал правду ей в лицо? Но Кинг рассыпал все предположения в пух и прах. – До настоящего ужастика слегка не дотягивает, но у тебя определённо есть потенциал в этом жанре. «Значит, вернёшься. Скоро. И мы проведём вместе время, день, два, а затем и вечность. Только не задерживайся» - Это…неожиданно, - протянула Ли с набитым сэндвичем ртом. Хотела бы она для комичности эффекта им подавиться, но бегущее вперёд любопытство не позволило отвлечься. Проглотив кусок, она ответила. – Я всегда думала, мне давно пора перейти на детективы, но никак не ужасы. - А разве это не может существовать вместе? – с искренним интересом спросил он, и в голове девушки пронеслась мысль, что он как Чеширский кот. Сам он таинственен, незаметен, может, даже страшен, но единственное и неизменное – его бесспорно насмешливая улыбка, не видная, но ощущаемая в воздухе, и возможно, хвост, ни на секунду не перестающий качаться в стороны в неприкрытом удовольствии. Ходят поверья, что некоторые демоны могут обращаться в животных. До демона этому парню далеко. Надеюсь. - Ужасающий исторический детектив? – подперев подбородок рукой, задумчиво прошептала девушка, в наигранной мечтательности поднимая глаза к потолку. – Как у Натт-о-Дага или Зюскинда? - Натт-о-Даг? Я успел кого-то пропустить? - Лучше один раз прочесть, чем услышать от такого ужасного пересказчика, вроде меня. - Если его стиль хоть немного похож на мой, я готов дать ему шанс. В тебе потенциал не меньший. - Ха-ха, боже, ты правда можешь назвать этот мой ужас «потенциалом»? Да и Никлас больше тебя напоминает, а в плане нагнетания я вам и в подмётки не гожусь, – Браун поёрзала на месте, устраиваясь поудобней и опираясь о поверхность стола, словно это могло их с Питером приблизить. «Дорогая, больше веры в себя» - Ты не додавила. В определённых местах повествование могло бы вызывать мурашки по коже, - ответил он серьёзно, как настоящий профессионал своего дела. Впрочем, им он и являлся. - Этого вообще не должно было быть, - разочарованно выдохнула девушка. – Я просто…не знаю, облажалась. Не этого ждали от меня люди. Не этого я ждала от самой себя. Ладони вновь что-то коснулось, леденяще, но мягко, успокаивающе и, слава Богу, невесомо. - Так может, стоит писать то, что требует сердце, а не люди? – прозвучал его голос утешительно, стараясь ободрить. - Это требовала от себя я, Питер. Мне нравится изучать, рыться в документах, записях. История – это то, что я всегда любила. Историю и детектив соединить легко, но приплетать к этому ужасы…не знаю, - в сомнении пожала плечами, отводя глаза в сторону, боясь прочувствовать на себе сочувствующий взгляд. - Ограничивая себя, ты никогда не узнаешь, на что действительно способна. А я уверен: на многое. - Лезть в то, о чём я понятия не имею, только выставлять себя на посмешище. Мне понравилась твоя книга, но передать столько…дрожи у меня не выйдет никогда. - Не попробуешь – не узнаешь. А пока ты сомневаешься, рядом есть я. Подними голову, дорогая. «И смотри только на меня» Пусть подбородок опалил лишь холод, она поняла, что он пытался сделать. Проснулись в голове все галдящие мысли, среди которых были не только голоса ангела и демона, но и сотни других, преследовавших всю жизнь. Дело не только в ограничении себя, и вряд ли это можно было легко преодолеть. И пусть сковавший стыд последнего позора отрезал возможные пути, она постарается сшить их воедино. По крайней мере, теперь у неё есть Питер. - Ты уверен, что хочешь в это влезать? Мой стиль работы довольно странный, - девушка попыталась растянуть губы в улыбке, но, как обычно это и бывает при мыслях о прошлом, получилось лишь доломать механизм до конца. - Ты бы видела мой, - усмехнулся Кинг, до сих пор не убрав руки от подбородка, и Ли чувствовала, как тот начинает неметь. Это была не плоть, касание которой вызывало страх, и происходящее казалось инфернальным. Она понимала, но не боялась. Чуть ли не впервые за долгое, долгое время. Хотя следует понимать: стоит призрачности касания развеяться и превратиться в настоящее, магия кончится. – И я не позволю тебе в себе сомневаться. - Тебе придётся трудно – я в этом чертовски хороша, - остановись, остановись, остановись, дура! - Я упрямый, - Питер отступил, наверняка со своей неизменной улыбочкой, ощутимой в самих словах. – Я бы попросил тебя не сопротивляться, но это прозвучит, как диалог маньяка с жертвой. - Или как цитата, - да, Браун помнила нечто такое в его книге. Изобилие боли, страха, насилия. Даже не таких явных, как настоящие расправы, учиняемые людьми с оружием, а психологические, в головах. Кажется, они оба знали, как мыслят люди с серьёзными проблемами. Может, парень и не ошибался насчёт её потенциала. - Что ж, я бы…попробовала, - она повела плечами, ощущая на себе испытывающий взгляд. Для призрака Питер был излишне нетерпелив. Хотя что она понимала в таком существовании. – Но у меня огромная проблема: я просто не могу писать при ком-то. Наверное, ты знаешь. И строчки не свяжу, так что… - будь это настоящий, живой человек, Лилиан в жизни бы не согласилась на подобное. Боже, она даже ТК отговорила от подобной идеи. Но это был Питер, и у него были…определённые обстоятельства, заставившие её пересмотреть собственные приоритеты. Это самое меньшее, что она могла для него сделать. -Дорогая, поверь, ты меня даже не заметишь, - рассмеялся тот. И она хотела бы посмеяться с ним, но не могла. Будильник вновь оповестил о необходимости забыть про всё и вернуться к работе, теперь уже не такой желанной, как прежде, ибо появились вещи, захватывающие сознание куда обширней. Лилиан виновато посмотрела вперёд; Питер резко замолк. Она готова была поклясться, что сам воздух потяжелел вместе с его молчанием. Девушка извинилась, закинула в рот последний кусок завтрака и направилась в комнату, стараясь не оборачиваться. Чувство вины? Боже, да, оно пожирало изнутри. Он понимал. Наверняка понимал, почему и зачем она уделяет сборам столько внимания, просто не мог не понять, наблюдая каждый день. Избавляло ли это её от ответственности за его одиночество? Нисколько. По крайней мере, этими мыслями она самолично закапывала себя всё глубже. Синдром спасателя – это ужасно, особенно когда тебя самого некому спасать. Быстро переодевшись, она кинула взгляд на оставленного журавлика и остановилась, присаживаясь на кровать рядом с тумбочкой. Кинга рядом не ощущалось, но сам этот подарок оставлял его частичку здесь. Браун аккуратно взяла оригами в руки, прощупывая подушечками пальцев неровные края. Столько заботы, осознание которой в скором времени заставит солёные капли собираться в уголках глаз. И старания. Она знала, сколько усилий ему необходимо прикладывать буквально для всего, и взгляд стал тяжелее, когда явилось осознание, столько страданий пришлось вынести этому человеку, просто чтобы объяснить: он здесь, и он ещё жив. Это сдавливало сердце сильнее тисков, заставляло грудную клетку сжиматься в подобие каменной тюрьмы. О чём речь, если ему сложно даже говорить, а сам он горит желанием ежесекундно присутствовать рядом. Она обязана была помочь. Как минимум потому, что его существование вдохнуло даже в её никчёмную жизнь хоть какой-то смысл. Взаимное спасение? Звучит смешно, но как же правдиво. И опять падение в омут первого впечатления, обещающего расслабление и покой, и никогда не заканчивающегося хорошо. Но разве можно отказаться от этих чувств сейчас, когда они так сильны? Просто невозможно. Они оба слишком одиноки, чтобы не пасть. Лилиан улыбнулась, глядя на подарок и со всей возможной нежностью отложила вбок, доставая из ящика тумбочки свой блокнот. Отнюдь не рабочий, так, для разных внезапных идей, пришедших на ум в три часа ночи, когда глаза невозможно сомкнуть из-за какофонии мыслей. Она было уже совершила задуманное, как пригляделась повнимательнее, очередной раз осознавая, с каким завидным упорством игнорировала самое очевидное: вырванные листы, неровные линии, следы от продавленных букв. Ну, разумеется. Как часто он стоял здесь, рядом с ней? Сколько писал, смотря на её лицо? Это пугало, но злиться никак не получалось, а хотя очень стоило, и понимание сего заставляло гневаться скорее на саму себя. Ещё стокгольмского синдрома не хватало на твою голову, Ли, очнись! Тряхнув головой и разочарованно выдохнув, Лилиан постаралась откинуть эти мысли. Хватит лишний раз беспокоиться по пустякам. А пустякам ли? Она вырвала один лист и превратила его в ворох из маленьких кусочков, вполне подходящих для лаконичных записок, чтобы Питеру не приходилось прилагать лишних усилий – ему и так приносило достаточно неудобств само их написание. Задумавшись на мгновение, Ли вырвала ещё пару листов, расправившись с ними тем же образом, и, выхватив один фрагмент из общей кучи, вывела найденным в ящике карандашом: «Спасибо». Смотреть на свои буквы было…странно. Они не прыгали, не танцевали, и написаны были лёгкой рукой, отчего казались бездушными, не наполненными таким глубинным смыслом, как у Кинга. Хотя она наверняка зря переживала об этом. Главное – содержание. Взяв оригами обратно в руки, девушка вернула его обратно, приложив свою записку. Теперь всё. По её мнению, этого было смехотворно мало в сравнении с тем, чего Питер, как ей казалось, на самом деле заслуживал. Но ещё не вечер. Взяв свои вещи, писательница вышла из комнаты, не забыв вновь включить диктофон на телефоне – без этого теперь никуда. Положив его на тумбочку в прихожей, обулась, накинула кардиган, в котором уже с полным комфортом можно было гулять и по улице, и, обернувшись к пустоте, сказала: - Я не задержусь надолго. Пока, Пит. Уже позже, выезжая с участка, она включила запись, воспроизведшее мягкое: «Я буду тебя ждать»***
- Ли, - ТК скрестили руки на груди. Столько разных чувств слилось в одном звуке её имени: разочарование, осуждение, обречённое принятие – словно они были крайне раздосадованы, хотя и не ожидали ничего другого, - и, в конце концов, смирение. Не трудно было представить, как за день до этого ТК специально взяли уроки актёрского мастерства, чтобы быть способными вложить всё разнообразие эмоций в две буквы. Получилось просто замечательно. Ей хотелось прожечь под собой пол и кануть в самые глубины преисподней, какие только существуют, хорошенько приложиться о каждый камень на пути и переломать все кости, дабы в полной мере осознать глубину вины. Но это всё лирика. - Привет, - ломаная улыбка, напряжённые в ожидании сурового крика – хотя, как можно было ожидать подобного от такого человека, - плечи и неловко протянутая рука с обувью в пакете, преподнесённой словно в дар, лишь бы сохранить те крупицы теплоты, что ещё были по отношению к ней. Они ничего не ответили, молча смотря поверх очков; только тиканье настенных часов разбавляло тревожащую тишину. Несколько минут ощущались бесконечностью, за которую кустистые брови только сильнее сходились к переносице, превращая мягкое лицо в грозный камень. Браун попыталась рассмеяться, извиниться, но любой звук мгновенно тонул в пространстве. В глазах напротив плескалось осуждение вперемешку с безмерным беспокойством, и ей трудно было разобраться, чего именно в них преобладало больше. Страх потерять доверие единственного друга равнялся к приставленному к виску пистолету. И пусть вчера то была всего лишь шутка, сейчас подобная перспектива сулила не ужасный конец, а освобождение от тяжких мыслей, слишком гиперболизированных для их проблемы, но таких естественных для неё самой. В какой-то момент брови ТК изогнулись в немой мольбе прекратить эту борьбу. ТК приняли пакет из рук и оставили на полу за стойкой, возвращая мучительно тревожный взгляд обратно на писательницу. Они двое говорили об этом, но даже так Ли ощущала себя обязанной в полной мере выстрадать всю вину, которая легла на её плечи. Излишне перебарщивала, она понимала, но иначе никогда не получалось. Слишком страшно было, что без должного раскаяния её не примут обратно. Что-то вроде плохой выработанной годами привычки. Работник вздохнул, приподнимая очки и массируя переносицу, пытаясь занять руки, выиграть время, хотя образовавшаяся между ними тишина давала всё время этого мира. Разрушить это мог разве что пришедший клиент. - Ты в порядке? – наконец-то подняв на неё взгляд, спросили они. Лилиан не удивилась, что именно это было первым вопросом. - Вполне. Не переживай. Молчание. - Ты уверена? – прозвучало с большим нажимом. - Да. - Ли, я не смогу помочь, если ты и дальше будешь делать вид, что всё в порядке. Она рассмеялась. - Но всё в порядке. Ты даже не представляешь, насколько, - ведь всё оказалось куда проще и одновременного сложнее, чем думала. - Звучит наиграно. - Но так и есть, - девушка развела руками, пытаясь напустить на себя расслабленный вид. - Это было что-то вроде…нервного срыва? – они до сих пор периодически отводили глаза, смотря куда угодно, лишь бы не на виновницу всех бед. - Именно, - Ли натужно выдохнула, предполагая, что именно это больше всего похоже на правду. – Они…бывают периодически. А последнее время было тяжело, - стоило светло-карим глазам наконец посмотреть в синие, как те тут же метнулись в сторону, предпочитая смотреть на то, как пальцы с погрызенными ногтями непроизвольно сжимаются в кулаки. – Мне надо было самой разобраться, правда ли то, чего я так испугалась. - И к какому выводу ты пришла? – ТК подошли ближе к стойке, опираясь на неё. Всё почти как всегда, когда она приходила по утрам: пустой зал, друг, короткий разговор перед работой. Правда, та приятная атмосфера приказала долго жить, выпорхнув в окно. Чёртова весна с её лёгким ветерком, сносящим жизнь Ли до основания. Она запнулась на мгновение, но стоило открыть рот для ответа, как друг махнул рукой, останавливая. - А знаешь? Забудь, - они вздохнули и, расположив руки по бокам, улыбнулись будто ничего и не было, хотя этот жест понимания и принятия осел внутри чем-то склизким и неприятным. Они мне не верят. - Пойдём, у тебя ещё куча работы, между прочим. И это была правда. Однако работа ни клеилась, с какой стороны не подойти. Серьёзно, разве можно спокойно заниматься делами, когда дома сидит одинокое приведение, только и ждущее, что твоего возвращения? Стоило ли ей вообще уходить? Зверь сомнения постепенно обгрызал все её уверенные утверждения, сделанные ранее. Эхо мягкого голоса разносилось в голове, и при одном воспоминании о нём хотелось прыгнуть, как в мягкую перину. С другой стороны, у неё наконец-то было время обдумать это, не находясь в состоянии будоражащей эйфории. Питер был...интересным. Смерть придавала ему особенный шарм, но Ли казалось, что, состоись их встреча годы назад, ничего бы не изменилось, пусть это и было достаточно высокомерно с её стороны. Он мёртв, Ли, он готов зацепиться за что угодно, а ты просто неисправимая эгоистка. Достаточно ли было уже просто того, что она девушка почти его возраста, появившаяся в доме в момент наибольшего отчаяния? Сие казалось логичным, но верить не хотелось. Слишком всё было откровенно и честно, словно Кинг и не мог иначе. Есть некоторые вещи, которые просто невозможно подделать, например, мягкое касание, пусть холодное, едва ощутимое, но наполненное нежностью; голос, будоражащий своими нотками; забота, почти доходящая до абсурда из-за попыток привлечь внимание. Если это просто шутка, то она готова бросить своё перо прямо сейчас. Никто не говорит о любви, нет, в жизни Ли это слово принимало скорее оттенок издёвки и насмешки. Речь о понимании, и за простой утренний разговор с сэндвичем и чашкой кофе она получила его столько, сколько не могла припомнить за год. Это было то же чувство, что просыпалось каждый раз во время вечерних разговоров в забегаловке с первым человеком, проявившим к ней это чувство за несколько последних лет, однако оттенок был немного иным, более тёплым и приятным. Совершенно несправедливо по отношению к ТК. Странно было осознавать, что по полноте эмоций и впечатлений этого ангела опережал давно мёртвый человек. Я просто ужасна. Было ли ей страшно? Очень. Интересно? Да, и никак иначе. Браун ведь чувствовала это и раньше, пока разгадка лишь едва маячила на горизонте, дразня воображение своим решением. Тогда, когда ей казалось, что есть что-то общее, требующее высвобождения голоса для крика, такого радостного и неудержимого. И вот оно. Их личное, Питера и Лилиан, превратившееся в общую переплетённую историю. Скорее всего, это просто эффект эйфории. Скоро он пройдёт, пелена спадёт, и она поймёт, во что на самом деле скатилась её жизнь. А ответ довольно прост: выбирая между протянутой рукой, способной утащить дальше в будущее, и разваливающимся на части настоящим, Ли выберет второе. Потому что там, в темноте, годами сидел человек, не видевший и проблеска. Их таких двое. И, годами купаясь в прошлом других, она и в этот раз решит копнуть в пучину. «Любопытство – не порок, - покачал головой Дамблдор. – Но его надо держать в узде». Если бы это было так просто, профессор. Девушка улыбнулась, закусывая карандаш, давно превратившийся в его подобие, и довольно ухмыльнулась, смотря на пустые листы. - Застой, хм? – хмыкнули за спиной ТК, проходя вперёд, заполняя пространство запахом только что сваренного кофе и своим светом. Они поставили кружку на стол, придвинув к встрепенувшейся от неожиданности писательнице, и сели напротив, кидая на полный робкой надежды взгляд свой, твёрдый, сомневающийся. Ли сглотнула и отвела глаза. - Да…что-то вроде того. Взгляд друга безотрывно блуждал по её лицу, пытаясь выискать нечто, скорее всего, долгожданные ответы, устав кормиться недомолвками. Они вздохнули и соединили пальцы в замок, не давая им даже возможности начать барабанить неопределённый ритм. - И часто у тебя такое? – так любопытство не только мой порок? - Застои? – она улыбнулась, прекрасно зная ответ. - Срывы. Глупо было ожидать, что ТК действительно откажутся продолжить, пусть и отступали уже множество раз. В конце концов, чем больше шагов назад, тем ближе стена, дальше которой никуда не деться. И сейчас Ли упиралась в такую всем телом. - Периодически. Сейчас уже намного реже. Из-за того, что их давно не было, всё вылилось в этот цирк. Прости меня. - И почему они появляются? Браун пожала плечами, будто достаточно было просто посмотреть на неё, чтобы всё стало ясно мгновенно. Но такой ответ друга не устроил. - Много причин. - Уклончиво. И очень странно, Браун, - тихо рассмеялись ТК, внимательно смотря исподлобья. – Не пойми меня неправильно, я просто хочу убедиться, что всё точно нормально. - Мы говорим об этом третий раз. - И я всё ещё не вижу стандартов поведения такой чудаковатой, но всё же не чокнутой Ли, - смех просто не мог не вырваться после такого, и они рассмеялись вместе, распространяя вокруг то тепло, что всего согревало её сердце в закатных лучах в забегаловке. Ты просто потрясающие, остановись, прошу. Так и влюбиться несложно. Они не могут перестать волноваться, просто не могут. ТК были бы не ТК, не тем ангелом, спустившимся с небес, если бы не пытались выбить своей заботой из неё ответы. - Уже лучше, - их губы растянулись в спокойной довольной улыбке. - Для тебя я теперь всегда со странностями? – девушка придвинула кружку к себе, отпивая напиток, абсолютно идеальный во всех отношениях и резко контрастирующий с утренним. Наверное, это символично. - Ты странная всегда, - ответили ТК с хитрым прищуром, будто вопрос был донельзя глупым, но знатно их повеселил. – Просто у этой странности есть градации: от стандартной общечеловеческой до вылетающей в стратосферу. Например, в последний раз я видели тебя буквально в ужасе и вовсе не казалось, что всё хорошо, - их лицо вновь стало непроницаемым, что для человека столь эмоционального было показателем небывалой выдержки и серьёзности. – А вчера при разговоре будто и не было той паники. Поэтому я спрошу очередной раз. Всё в порядке, Ли? – Они придвинулись, внимательно смотря в синие глаза, и она чувствовала, как с каждой секундой готова расколоться. Это больно. Но вспоминая Питера…нельзя было сказать, что всё ужасно. Пока что. - Ты задумалась, - с нажимом сказали ТК, и она полностью капитулировала. Ли подняла руки вверх, выпуская наружу дёрганую улыбку, сдаваясь под этим давлением. Надоело. - Три года, ТК. Три года я каждую неделю ходила к врачу, чтобы убедиться, что не окончательно съехала с катушек. Пыталась наладить в своей жизни хоть что-то, осмотреться вокруг и понять, в чём я вообще жила все это время. Мне не понравилось, когда осознание наконец пришло. Тревожное расстройство - это не круто. И я сбежала. Как последняя дура и трусиха. Дерьмо случается, знаешь. Например, ты можешь писать хорошие сюжеты, но принимать совершенно идиотские решения. Казалось бы, в чём проблема, просто обернись и пошли все свои проблемы куда подальше, ведь ты выше этого, постарайся и сможешь справиться. Даже если на это уйдёт пять лет, нельзя останавливаться, - горько усмехнулась, делая глоток до смешного сладкого кофе. – А я не просто остановилась, я, блять, приехала сюда, и теперь весь этот пиздец крутится в моей голове не переставая. Поэтому, прошу, прекрати спрашивать, всё ли у меня в порядке. Ответ всегда будет отрицательный. Обычно мне просто нормально. Сейчас, например, нормально, и рядом с тобой я испытываю лучшие эмоции за последнее время, - она наконец осмелилась поднять глаза на удивлённое лицо ТК и выдавить из скрежещущих шарниров губ хоть какую-то улыбку. Вышло ломано, но хотя бы вышло. – И спасибо тебе за всё, правда. Ты буквально вытащили меня. Ха, я хотя бы на плаву. Их лицо зарделось, заалело, и очки быстро были сняты, чтобы не знающие куда себя деть пальцы сжались на переносице, пока изо рта вырывался неловкий выдох. Это было даже больше, чем она могла сказать, и некое облегчение пронеслось по телу, высвобождая его от напряжения последних дней. ТК упорно отводили взгляд, не зная, как реагировать. Оно и понятно, ответ размытый, но эмоциональный, совсем не то, чего можно было ожидать, и в то же время прозвучало всё, что хотелось услышать. Они вздохнули вновь, возвращая очки на место. - Что ж…кажется, я облажались. Можешь меня ударить, заслужили, - смех вырывался порциями, неловкий, тихий. - Разве? Ты ни в чём не виноваты. - Ты говорила всё это вкратце в прошлый раз, но я не поверили. Я буквально…боже, выдавили из тебя это. Прости, - со строгим укором к себе произнесли они, вновь отводя глаза в досаде. - С самого начала так и следовало объяснить. Только заставила тебя лишний раз волноваться. - Лишний раз? Я волнуюсь за тебя всегда, не важно, в каком ты состоянии. В глазах запекло, обещая мощный поток слёз, и ей пришлось отвернуться, дабы сдержаться. Невозможно смотреть на это чудное лицо и не испытывать затапливающие всё эмоции. - Больше не буду в это лезть, обещаю, - они почти накрыли её руку своей, но вовремя остановились. Этот жест сохранился в её сердце надолго после этого. Милые ТК, всегда потрясающие. - Извини, что не могу сказать больше. Это…сложно, - «и грязно» хотелось бы добавить, но сдержалась. Слишком отвратительно, чтобы они знали об этом. - Ничего. Можешь сделать мне «бонк» за слишком большое любопытство. - У меня в жизни рука не поднимется, - Лилиан мягко посмотрела на них, таких добрых и чарующих, что события последних дней рассеялись в воздухе. Хотелось бы, чтобы навсегда. Или не хотелось. - А очень стоило бы, ведь я со вчерашнего дня мечтали надрать тебе задницу. - Осторожно с такими угрозами, моё домашнее приведение может разозлиться, - и, если вспоминать слова Питера, далеко от правды она не была. Но сейчас о причинах такого поведения думать не хотелось вовсе. После, когда ей снова будет далеко не «нормально», это можно будет обдумать, но сейчас всё даже почти «хорошо». - Скажешь тоже, - рассмеялись ТК, в шутку потирая кулаки. – А теперь живо работать, что-то я не вижу прогресса. И Ли со всей тяжестью осознала, как же нагло врала Питеру и самой себе о том, что вернётся скоро. Ведь уходить, как и всегда, совсем не хотелось. И эта борьба безудержного любопытства и спокойствия бередила нервы, вскрывая старые раны. Имела ведь она право быть там, где счастлива? Но не должна ли была быть с тем, кому могла помочь? Браун выдавила из себя улыбку, беря в ослабшие пальцы ручку. Я постараюсь побыстрее, Пит. Прости.***
Погода вполне соответствовала настроению: тяжёлые тучи свинцовыми пятнами покрывали небо, вторя хмурому выражению лица. Прикрываясь рукой от увесистых капель, за пару минут успевших превратить волосы в сосульки, девушка перебежала от фургона к крыльцу, на котором уже образовались огромные лужи из-за зияющих в крыше дыр. Обувь промокла, на протяжении всего пути тоня в грязном море, как продырявленный корабль, и оставила за собой тёмные следы, растекающиеся по коврику в прихожей. Гадость. Сбросив промокшие кроссовки вместе с носками, Ли выругалась под нос, вместе с ругательствами пытаясь выпутаться из прилипшего к телу кардигана. Подобравшийся холод нисколько не помог избавиться от отвратного ощущения пробирающего до костей мороза. - Прости, что долго. Я сейчас, - пролепетала она, быстрым шагом направляясь в комнату, дабы скинуть промокшие тряпки. Наконец-то. Закипевший чайник стал приятным сюрпризом, когда Ли вошла на кухню. Самое то после ливня, в который она попала, стоило выйти за пределы архива. К сожалению, чай едва ли спасал от разлившегося по зданию холодного сквозняка. Браун прошла в гостиную, являющуюся эпицентром новой Антарктики, и поставила чашку на стол. Рамы окон очередной раз покосились, едва удерживаемые на месте порывами ветра, из-за чего все подоконники были мокрыми от проникающих внутрь капель. Она размяла пальцы, прикидывая, сколько усилий придётся приложить на этот раз, чтобы вставить рамы на место, благо стекло из них пока не вываливалось. Закончив с этим неприятным занятием, писательница очередной раз напомнила себе, что на первые деньги с нового тиража обязательно установит новые окна. С недовольным вздохом, девушка упала на диван, оборачиваясь в лежащий на нём плед, расслабленно откидываясь на спинку, и принялась греть пальцы о чашку. Наконец-то хоть какое-то тепло. Забывшись в покое, она едва вспомнила, что не одна, и включила диктофон, с мягкой улыбкой говоря: - Привет. - Рад тебя видеть, дорогая! Не сильно промокла? – голос, полный тревоги, раздался из динамика. Ли покосилась на висящие перед глазами сосульки волос и отбросила их в сторону. - Ерунда. Хотелось бы ей сказать, что появление Питера привнесло тепло, но накрытые тканью плечи предательски дрогнули при ощущении пробежавшейся прохлады. - Ох, прости меня. Телефон проехался по поверхности на противоположный край, подталкиваемый призрачными пальцами, и стало в разы теплее. «Даже погода не позволяет мне находиться рядом. О, милая, не делай такое грустное лицо, я счастлив, что ты просто здесь, со мной» - Всё в порядке, мне стоило бы одеться потеплее. - Может, сходишь в ванну? Она поможет тебе больше, чем просто чашка чая. И пусть нотки смеха улавливались в словах, ей всё равно упорно казалось, что он расстроен. - Ещё успею, - синие глаза устремились к окну, за которым бушевала погода. Свет Ли не включала, а потому серый туман окутал комнату, собираясь в тенях сгустками тьмы. Все яркие цвета пропали, оставляя только полутона. – Кажется, поработать сегодня не выйдет. Сделав большой глоток, девушка встала с места, не забыв взять с собой телефон, и, стянув за собой плед, подошла к окну. Тяжёлые капли барабанили по стеклу с такой силой, словно вот-вот могли его сломать и ворваться в дом вражеским набегом. Сплошная стена воды не давала рассмотреть ничего дальше пары сантиметров. Да ей чертовски повезло вернуться раньше, чем мелкий дождик превратился во всемирный потоп. - Погода не соответствует? – поинтересовался Кинг. - Совсем. Слишком шумно, чтобы писать. Тебе бы это не помешало? - Вовсе нет. Впервые я сел за книгу в грозу. Разумеется, день и до того был дерьмовым, дрянная погода хуже бы его не сделала. Чем хуже, тем лучше получается атмосфера. «Порой семья ужасней любой отвратной погоды, согласись?» - Интересный подход, - завернувшись плотнее в плед, пробормотала, пытаясь защититься от проникающего сквозь дырявые рамы сквозняка и…Питера. Его слова не удивили, лишь подтвердили очевидные мысли о том, как именно кошмар проникал в его книги. Может, прежний он действительно был не очень хорошим человеком. – Мне приходилось уходить глубоко в парк, чтобы найти тишину. Иначе никогда не получалось. - Дом – не самое лучшее место? – спросил он, будто понимал. Лилиан не нашлась с ответом. Не потому, что не хотела, а потому, что тот был крайне сложным. Она замялась, отводя взгляд. - Что-то вроде. У нас маленькая квартирка, а гости у отца довольно часто. Было трудно сосредоточиться. Слишком много воспоминаний о том месте за последнее время, слишком много – тяжкие мысли накатывали неприятным комом, застревая где-то в горле, мешая свободно дышать. - Честно говоря, я лучше бы поговорила сейчас о погоде, чем о доме, - смущённая улыбка умоляла об этом. «То, что было раньше…мне больно это слышать. Жаль, меня не было с тобой. Столько вещей удалось бы изменить, будь мы рядом» - Как скажешь, - ты так ёжишься, дорогая. Прости, я даже и не заметил, как вновь прижался к тебе. Довольно эгоистично, знаю, но у меня нет сил отступить надолго после столь долгого ожидания. Хотелось бы приложить все усилия и почувствовать тепло твоей кожи, но мы ещё так далеки друг от друга. Однако это временная трудность. Слабый звук, словно что-то скользит по стеклу, раздался весьма неожиданно, заставив Браун вскинуть голову. На запотевшем стекле появлялись линии, медленно, но верно образуя сердце. Очень мило. Спустя пару секунд его нещадно размыли. - После стольких лет не кажется чем-то ужасным попасть под дождь, - прошептал Питер. Трудно сказать, были ли в этих словах боль и печаль или же просто констатация факта. Услышав это, её накрыл стыд за собственное недовольство. В отличие от него, у неё хотя бы была возможность прочувствовать капли на коже. - Они выглядят тяжёлыми, - смутился он, будто не был уверен до конца. – Спустя время представления об этом размываются. Она задумчиво посмотрела на дождь, теперь уже собственными пальцами рисуя сердце под потёкшими разводами предыдущего. В этом не было особого смысла, Ли понимала, но внутри жило ощущение, как будто это могло их объединить. Глупо, но всё же. Вслед за ней призрачные пальцы оставили рядом свои отпечатки. Хотел прикоснуться? Почему же остановился? Смазанные полосы проехались вниз, очень похожие на следы от когтей. Будь она в фильме ужасов, уже бы снова бежала к машине, уезжая как можно дальше под стеной дождя по размытой дороге, но сейчас, кажется, была скорее в мелодраме, сюжет которой писался на ходу. «Чёрт, это всё ещё трудно. Извини. Но…я так рад, что ты, кажется, начинаешь понимать» - И правда. Тяжёлые, - ответила ему, погружая пальцы в образованные водой лужи на подоконнике. Холодная. Как и всё, что сейчас окружает. Погода за окном, пустой дом и призрак, так желающий быть рядом и согреться сам. Его мёртвые пальцы едва-едва ощущались на плече, и дрожала она не столько от мороза, сколько от осознания этого. Ещё чуть-чуть, и были бы живыми. А живых Ли боялась не меньше, если не больше. Сколько усилий Кингу приходилось прикладывать, чтобы быть здесь, чтобы говорить, чтобы касаться? Как скоро он исчезнет, растеряв последние крупицы? - Сколько у тебя ещё времени? – прошептала Браун, ощущая, как пальцы на плечах смыкаются сильнее. Не дрожи, только не дрожи. - Не так уж и много, - честно ответил он. – Хочу прочувствовать момент. - Прочувствовать момент? - Если позволишь… - он начал невнятно, стеснительно, и, будь живым, может, замерло бы дыхание. – Если позволишь, могу я остаться рядом ещё ненадолго? «Если позволишь»? Сердце сжалось от этих слов. Браун уставилась в пустоту. Это ещё что значит? Кинг не переставал удивлять странными выражениями, ощущениями и действиями, вырывающими её из реальности в его какие-то странные фантазии, где всё было иначе, с готовой историей, которую, по-видимому, придумал сам. И в то же время в нём было так много страха. Страха, что этот мир разрушится, и он пытался зацепится за Ли, как за спасательный круг. Она, как и её эгоизм с любопытством, не были против. - Ты не должен спрашивать о таком, - наконец выдавила из себя. Призрачные пальцы аккуратно, боязливо стянули с плеча плед, прикасаясь к тонкой ткани футболки, через которую можно было прочувствовать вставшие дыбом мурашки. В этом было что-то странное, неопределённое, даже интимное. Кожа в месте касания занемела Этого всё ещё недостаточно, но Браун готова была терпеть ради него. Когда-нибудь девушка разберётся с источником таких двояких ощущений у себя в душе, но не сейчас. Пока что она всего лишь любопытная эгоистка, слишком заворожённая происходящим, чтобы отдавать себе отчёт. - Мне жаль, Пит. - Почему же? И правда, почему? Будто на этот вопрос так легко ответить. - Потому что ты не можешь быть здесь столько, сколько хочешь? Потому что твоё время ограничено? Потому что я не могу ничем помочь? Я не знаю, наверное, из-за всего сразу. «Господи, милая, как же я тебя люблю. Твоё тепло…его так мало, едва-едва, чтобы утолить мою жадность. Прости, я такой эгоист. Такой хороший день, чтобы согреть друг друга. Будь у меня тело…ох, будь оно у меня, тебе бы не понадобился этот кусок ткани. Как и одежда. Только я. Ты хочешь этого? Меня рядом с тобой, меня вокруг тебя, в тебе, м? Так или иначе, ты всегда возвращаешься, как бы ни дрожала от холода моих касаний. Хотя…ты могла бы их сделать чуть теплее. Это плохие вещи, которые без твоего разрешения я бы никогда не посмел сделать. Это больно, это страшно, но я не могу…если ты захочешь…Боже, Ли, если ты захочешь, я не смогу сдержаться…Ты и сама жаждешь, я ведь прав? Иначе не была бы здесь. Ох, моя дорогая, по тебе и не скажешь, насколько ты хитра» - Кое-что можно сделать, - внезапно отозвался Питер, тая в голосе неясную хрипотцу, отдающую едва сдерживаемой тайной, опасностью и нетерпеливым желанием. Девушка встрепенулась, не веря услышанному и в то же время обрадованная. - И что же? «Тот самый момент, дорогая» - Подойди к зеркалу. Ли, как заворожённая, направилась к огромному зеркалу над камином, отражающим в себе тёмную комнату, а теперь и её саму: изнурённую неприятными воспоминаниями, немного напуганную, но с живым огнём в глазах, напряжённо сведёнными к переносице бровями и горящим любопытством. Настолько она была сфокусирована на собственном отражении, что предметы на заднем плане превратились в расплывшиеся пятна, такие не важные сейчас. Положив телефон на каминную полку, она глубоко вдохнула, ожидая чего-то необыкновенного. Гори сейчас камин, атмосфера казалась бы ещё более сказочной, и она пообещала себе, что когда-нибудь обязательно его разожжёт. Холодное дыхание пробежалось по шее. - Спасибо тебе. - Что мне делать? – спросила писательница, не отводя глаз от глади зеркала. «Наш момент» - Это…немного сложно. И пугающе, - звук раздавался из динамика, но казалось, будто он шепчет это прямо в шею, настолько глубоко и проникновенно звучали слова. - Мне ведь не придётся пускать кровь или что-то вроде? – усмехнулась Браун, сжимая пальцы на левом запястье с маленьким шрамом. Однако смех не мог полностью скрыть беспокойства. - Ха-ха, - окутал её мягкий смех, - всё куда проще и сложнее одновременно. «В этом зеркале, вместе, мы смотримся просто бесподобно. Жаль, ты не видишь, как мои пальцы скользят по твоим плечам – не хочу пугать. Чего действительно хочу, так это пройтись губами по этой бьющейся жилке на шее. Кровь, жизнь, ты – всё то, что мне так нравится и что жажду вернуть, что ощущаю только с тобой. Я чувствую себя таким…счастливым. Провести бы пальцами по твоему подбородку, повернуть его, приподнять и впиться в губы до крови. Усадить на камин, прижать к стеклу, стянуть одежду и… Ах-ха-ха. Прости, прости. Ещё рано, да. Всегда «рано». В самых смелых мечтах ты сама ко мне придёшь. Может, мне хватит сил дотерпеть до этого момента, может, сорвусь куда раньше. Какая разница, если мы уже принадлежим друг другу? А теперь покажи, как ты хочешь меня» - Но всё постепенно. Смотри внимательно. И она смотрела. Смотрела, как мир сзади дрогнул, из пятен превращаясь в дымку, смотрела настолько упорно, что всё вокруг перестало существовать. Всматривалась, пока наконец не увидела те самые горящие глаза, голубые, ледяные, так часто скользящие едва заметным взором. Потом тело за спиной, словно собирающееся из тьмы, медленно, но верно сплетающееся из лоскутков, затем руки, лежащие на плечах. Фантомным чувством разнеслось по коже ощущение их касания, и Ли вздрогнула. Чёрт возьми… Страшно? Она в ужасе. Вновь. Фигура за спиной, Питер за спиной. Лилиан рефлекторно сжалась и резко обернулась, ожидая чего угодно, но только не пустоты за собой. Вот так выглядит шизофрения? Нет! Хватит! Она приняла голос мертвеца, неужели не сможет принять его вид? Даже если и в отражении. Браун повернулась обратно, внимательно вглядываясь в мягкую улыбку, почему-то кажущуюся мрачной и пугающей...жаждущей. Она не могла это объяснить, но это давило, и первое, что хотелось сделать, так это бежать. Заметив это, взгляд дрогнул, помрачнел, и ей силой пришлось заставить себя остановиться, вновь посмотреть вперёд, прекратить дрожать хотя бы на мгновение. Они смотрели друг другу в глаза не моргая, и зрачки Питера дрожали будто в возбуждении, словно он видел её впервые. Он замер, наблюдая за реакцией, сжимая пальцы на плечах сильнее, так, что это даже почувствовалось. Он был выше её на целую голову, высокий и тонкий, что невольно вызывало в памяти образ Слендермена из старых страшилок, из которых люди их возраста давно уже выросли. Его руки оплетали, как ветви старого дерева, очертания тела терялись в темноте. Тёмный ёжик волос, впалые щёки и глубокие тени под глазами, очерчивающие пугающе яркий, немного безумный взор. Ей пришлось напрячься, чтобы разглядеть за этим безумием мягкость. Призрачные пальцы несмело коснулись волос, затем щёк, ещё раз проплыли над плечами и, наконец, вновь оплели, пытаясь прижать к спине, но встречая только с пустотой. И чем дольше это длилось, тем сильнее был голод в глазах. Питер двигал губами, что-то шептал, прямо на ухо, сокровенное и тайное, она уверена, ведь такой удобный диктофон был напрочь забыт, и от одного только вида этого новая волна мурашек пробежалась по телу, а он всё шептал и шептал, стараясь сказать так много и одновременно скрыть, обнимал, будто утопая в ощущении чужого тепла, впитывая его, и вот-вот мог расплакаться от обуревавшего отчаяния. Мысль за мыслью пролетали в голове, как ему было больно всё это время, как одиноко, и девушка попыталась коснуться его, обнаруживая под пальцами жестокое ничего. Это и правда больно. - Что ты говоришь? – еле выдавила из себя Лилиан, что будто вырвало Кинга из оцепенения, и его и без того едва видный силуэт подёрнулся дымкой, практически исчезая. Его рука потянулась в сторону, к диктофону. - Постарайся… - пугающе горячим шёпотом начал он, но тут же сбился. Очевидно, это было не то, что он говорил до этого, - постарайся сосредоточиться. Можно… Это пугает. Наверняка напугает, но, прошу тебя, потерпи. - О чём ты? - Мы можем…такие как я, а может только я, не знаю…брать. Брать силы, что есть у вас, - значение этих слов медленно доходило до неё, приводя в трудно подавляемый ужас. Просто брать? Ли представила жизнь, где каждый день из тебя мало-помалу высасывают силы, пока не превратишься в жалкую, ослабшую куклу, и сглотнула вставший в горле ком. – Это тоже трудно. Брать то, что тебе не хотят отдавать, очень…затратно, - Питер мялся, зажёвывал слова, из-за чего те трудно было разобрать, но Лилиан продолжала ждать, внимательно слушая и не отводя глаз от зеркала, надеясь вновь увидеть Кинга. «Я вижу в твоих глазах решимость» - Если…если ты согласна, - не могу удержаться, ведь ты ответишь «Да», никак иначе. - Что мне нужно сделать? – для неё всё было просто: сбежать или поддаться любопытству. Любопытству, за которым крылась неуёмная жалость и желание объять тайное и непонятное. Отказаться от такого не был ни сил, ни желания. «Я и не сомневался» - Сосредоточься. Представь, что я рядом, что хочешь меня увидеть. Это получится само собой. Ей и не надо было представлять, будто хочет этого, ведь это было так. Она закрыла глаза и приподняла голову, будто это могло приблизить их друг к другу. Ничего сложного, ведь так? Просто сосредоточиться. Ли сжала кулаки, вырисовывая на внутренней стороне век его образ, едва видимый ею, такой нечёткий, но всё-таки это был Питер, она хотела его увидеть. Браун расслабилась, представляя вес руки на плечах, подавляя свой иррациональный страх, и в какой-то момент… Ощущение чужого касания выбило из лёгких весь воздух, она распахнула глаза, в страхе закрыв их вновь, ведь там был кто-то, там был человек, и… Девушка выдохнула, медленно поднимая веки, встречаясь взглядом с отражённым зеркалом взором. Таким чётким и…настоящим. Как и до этого, Ли обернулась, с затаённым волнением поднимая взгляд на чужое лицо. Тоже чёткое и настоящее. Настолько явное, что без всяких теней могла разглядеть небольшой шрам на скуле, страшную зияющую дыру на правом виске, будто пуля только что разорвала кожу и вот-вот набирающей силу струйкой пойдёт кровь, и ледяные глаза с расширенными зрачками. Питер выдохнул холодный воздух ей в лицо, будто сам не верил в происходящее, и с осторожностью прикасающегося к фарфоровой кукле коллекционера сжал ладонями её щёки. Руки всё ещё были холодные, как ни крути, но Ли чувствовала их, ощущала их дрожь, нежность, с какой большой палец провёл по скуле. Она бы дёрнулась в своём привычном страхе касаний, если бы не была столь заворожена происходящим. Страх придёт, обязательно, но позже. - Спасибо, - из его рта вырвался смех, такой надломленный, какой бывает только у в конец отчаявшихся людей. – Спасибо тебе. Бестелесный когда-то голос зазвучал так ярко и громко, вливаясь в уши. И пусть с каждым словом Ли чувствовала, как угасают с непривычки силы, не могла отвести взгляда от этих ледяных голубых глаз, смотрящих на неё, будто на ангела. Мой ангел, мой ангел, спасибо тебе, Боже, не могу поверить, что это и правда происходит, спасибо тебе, спасибоспасибоспасибо. Питер будто бы хотел расплакаться, и в какой-то момент его лицо действительно исказилось словно в страданиях. Трепещущими пальцами он спустился на плечи, обхватил шею, смотря так жалобно, так преданно, что сердце её упало в ноги очередной раз за их короткое, но важное для обоих в жизни знакомство. - Это правда ты, Боже, это правда ты, Лилиан. Дорогая, мой ангел, милая, - бормотал Кинг бессвязно, что она едва могла разобрать слова средь горячего шёпота, пока льдистые глаза впивались в упор безумно, дико, и скользнувший по сознанию страх на мгновение перекрыл оставшиеся кусочки самообладания. Сильные руки резко прижали к груди, обхватили всё тело в страхе, что Ли оттолкнёт, сбежит, прижали в адском страхе к бешено стучащему давно мёртвому сердцу. Но она схватилась в ответ не менее отчаянно, стараясь удержать себя на грани уплывающего сознания. Твоё тепло, твой запах, твоё тело, твой голос... - Спасибо тебе, спасибо, - опалило ухо, пронзая холодом всё тело. – Я так!.. Я так люблю тебя. Я, чёрт возьми, люблю тебя! Чёрт, - он сжал сильнее, что вот-вот, и хрустнут кости, беря все силы, всё, что возможно, обнимая едва держащееся на ногах тело. Их время вышло – очень некстати, как и всегда. Браун ощутила, как отчаянно хватающиеся за жизнь руки отпускают, и она падает ему в ноги, едва держась на дрожащих руках. Он опускается к ней, прижимается лбом ко лбу, продолжая бормотать эти три слова, и исчезает бестелесным духом, едва шепнув очередное «спасибо», а Ли заходится в неудержимом кашле, впитывая обратно то, что отняли. Ещё минута, и вокруг опять тишина, разрываемая только шумом тяжёлых капель. Питера рядом нет, но жестокий холод набрасывается в попытке сожрать последние остатки тепла. Тело в ознобе, трудно даже сжать пальцы, из горла вырываются редкие хрипы. Ли опирается о камин, с трудом фокусируя взгляд. Это было…блять, это было самое сумасшедшее, что она делала, не считая возвращения в этот дом. Сил хватало только на одно: - Пиздец. Но она была…довольна, растягивая губы в сытой улыбке долгожданной разгадки своей главной бестелесной тайны.