***
После собрания на котором решалось построение Ордена Цзян совместно с построением Ордена Цзинь, Цзян Чэну и Вэй Усяню таки ужалось добраться до ближайшего водоема. Правда, пришлось лететь где-то около палочки благовоний, обратно в сторону Юньмэна. У них было полно времени до прихода войск Ордена Цзинь. Они прилетели к небольшой, но очень быстрой речке. Цзян Чэн как только остановился у берега принялся скидывать с себя грязную одежду. Оставшись совершенно голым, он зябко передернул плечами, покрываясь мурашками. Вэй Усянь присвистнул такому быстрому раздеванию, и тому как быстро Чэн покрылся мурашками. «Сколько же в Цзян Чэне упертости?» «Действительно прохладно», — подумал Усянь, — «Все равно, что окунуться в холодный источник в Гусу». «Тьфу, опять эти Лани в голове!» Цзян Чэн не медля быстро зашел в воду, окунаясь с головой. — Охохохо! — произнес он, когда вынурнул. Холод не помешал Усяню насладится прекрасным видом на влажное и поджарое тело брата. Он гораздо медленнее раздевался, оттягивая этот момент. Цзян Чэн тем временем вышел на мель и принялся омываться мыльным корнем. Усянь не выдержал и прижался к его бедру вставшим членом, быстро скинув нижние одежды, чтобы не упустить момент. — О, небо! Вэй Усянь, у меня даже не встанет в такой холод! — Ты позволишь? — Усянь протянул свою руку, забирая мыльный корень из рук Чэна. — Разве я смогу тебе отказать, когда ты смотришь такими глазами? Я недооценил тебя, я думал мы быстро приведем себя в порядок. Мои надежды не находиться в этом дубаке долго — умерли вот только что. В итоге они обнимались, ласкали друг друга стоя и целовались, стоя по колено в холодной воде. Однако их уровень силы, даже не смотря на дефект в теле Усяня — был очень высок. К тому же Усянь сейчас редко ощущает его, стараниями Цзинь Лина. Разве что когда очень сильно загоняет себя на мече. Несмотря на слова Чэна, у него довольно быстро встал от такого. Каждый из них чувствовал теплоту от тела рядом и прохладу от мыльной воды. Хорошо бы никто не прошел рядом с ними, дабы не смутиться от звуков влажных поцелуев, постанывания от них, легких шлепков и звуков мастурбации. Они были далеко от любого поселения, так что позволяли себе не контролировать громкость подобных непристойных звуков. Цзян Чэн с радостью бы отложил войну на неопределённый срок, чтобы вдоволь насладиться подобной близостью шарящих по всему телу руками. Было очень волнительно ощущать под своими желанное тело, чувствуя в этот момент на себе его руки. Усянь встал выше, прижимаясь к нему член к члену. Он стал водить двумя руками по их стволам. Цзян Чэн позволил ему взять это под контроль, обхватывая двумя руками нижнюю челюсть Усяня, чтобы бережно приподнять его подбородок для поцелуя. Хотя несмотря свою бережность его по мужски большие руки ложились почти на всю шею, беря его подобие захвата на шее. Эта скованность заводила Усяня еще больше, ему нравилось, когда Чэн так властно доминирует над ним, он полностью подчинялся этим рукам. Когда Цзян Чэн дернувшись от очередного движения рук сжал свои на его шее, Усянь не выдержал и кончил, сжимая орган Цзян Чэна сильнее при движениях. Цзян Чэн всегда кончал дольше него, в силу того, что его тело было старше, а тело Усяня едва вышло из пубертатного состояния. Цзян Чэн сжал зубы и вцепился в его плечи, чтобы не придушить Усяня еще больше. Усянь облокотился на него, положив голову ему на плечо, он тяжело дышал. Не долго думая Усянь начал целовать его в шею и плечо, затем поцелуи сменились легкими покусываниями, а после уже ощутимыми укусами. Затем он стал спускаться ниже целуя и прикусывая его кожу, до тех пор, пока не встал перед ним на колени, продолжая водить по его стволу совсем рядом со своими ртом, пока он кусал его в пах. У Цзян Чэна пересохло горло от долгого дыхания через рот. Он сглотнул и зажмурился, опрокидывая голову наверх. Вода уже давно не казалась им холодной, в силу того, что Ци начала гораздо быстрее двигаться по организму, восстанавливая свои растраченные запасы по мере приближения к сверкающему пику. Усянь облизал всю головку, дразняще поводил языком по стволу, затем медленно заглотил его естество и Цзян Чэн все же сдавленно пискнул, не сдержавшись. Хотя он очень старался не выдать своих эмоций, сильно жмурясь, внутри его колотило. Сейчас, когда его воспоминания вернулись эта ласка ощущалась совсем по-другому. Он мог лишь надеяться, что не слишком сильно двигает бедрами. Сейчас не хотелось оттрахать его в рот, как это было несколько месяцев назад, сейчас Цзян Чэн бы предпочел что-то более нежное. Возбуждение от любимого человек, ласкающего его ртом и так валило через край, не было нужды делать что-то такое. Да и Вэй Усяня стало жальче в разы. Если только, он не попросит подобного отношения, конечно. Цзян Чэн вновь издал звук и почувствовал, как слишком сильно дернулся входя в его рот до упора. Это стало последним. Он просто кончил ему в глотку, еще и громко простонав. Он охнул и быстро отстранился с дрожащими ногами. — Прости… — За что ты изменяешься? — Вэй Усянь умыл свой рот от лишней слюны и капельки семени, попавшей на него, когда Цзян Чэн вынимал из него. Цзян Чэн знал, что Усянь ответит, если скажет за что. Поэтому он просто покачал головой. Этот разговор мог привести к вопросу о том, почему сейчас Цзян Чэн сильно изменил свое мнение к брату и почему теперь ему не все равно на то, что он может его обидеть или сделать ему неприятно. Цзян Чэн не хотел рассказывать о ритуале с блокировкой своей памяти. Помимо этих чувств, он стал менее восприимчив к шалостям, косякам и подколам Вэй Усяня. Ему как будто бы отсыпали еще немного спокойствия, что было вызвано сильными чувствами к этому человеку. Кажется, он стал более лояльно к нему относится. С утра ему даже хватило терпения на то, чтобы объясниться с ним по поводу своей тревоги вызванной странными снами. Усянь воспринимался теперь совсем иначе. Будто бы кто-то напомнил ему, что Вэй Ин тоже человек, и что он тоже много достиг, что он не заноза в задница везде лезущая и везде мешающаяся, созданная только для того чтобы раздражать других, а то что он тоже имеет право на ошибки. То, что Усянь — очень умный на самом-то деле, красивый, всегда пытающийся всем помочь. Конечно, он — горе луковое из-за этой причины. Не всегда всем нужно помогать по мнению Цзян Чэна. Тем более, забывая о своей собственной шкуре. Кто тогда должен помочь тебе? Нечего, в этот раз он постарается проследить за ним. Попробует помочь именно ему, спасителю всего и вся. Хотя, если смотреть на последние события, то можно убедиться, что Усянь научился чему-то на своих ошибках. Ведь сейчас единственные люди, кому он помогал — Цзян Чэн и Цзинь Лин. Но, это может быть также было следствием его плохого эмоционального состояния. Отдышавшись, он окунулся в воду еще раз, после чего вылез на берег и оделся в одежды заклинателя ордена Юньмэн Цзян. Они ему впору по ширине, завязки длинные, рассчитаны на разные телосложения, по длине он бы немного прибавил, все же он достаточно высокий, но выглядит все равно очень хорошо. Он не отказывает себе в том, чтобы сделать высокую прическу, очень похожую на ту, что он носил в прошлой жизни. Для него загадка, как Сичень смог эти длинные волосы уложить в точности, как было раньше, ведь они гораздо длиннее, а при такой толщине — это кажется непосильной задачей. Скорее всего, он потратил на это не один час и еще использовал что-то наподобие желтка. В противном случае прическа бы не держалась. — Цзян Чэн, тебе так идут ханьфу Юньмэна, — мечтательно произнес Усянь. — Разве? Мне только что показалось, что тебе больше нравиться, когда я без него. — Твой вид вызывает у меня настольгию. — Я старался, — сказал Чэн, затягивая ремень на поясе.***
Орден Гусу Лань. До начала войны. Глава Лань, Хангуан-цзюнь и двое адептов — Сычжуй и Цзинъи прибыли вечером в Ланлин Цзинь на пиршество. — Эй, Сычжуй, тебе не кажется, что Ханьгуань-цзюнь ведет себя немного странно? Он стал более нетерпеливым. И… я думаю, я чувствовал как от него исходил холод, — шептал на ухо своему другу Цзинъи, глядя на одного из идущих спереди братьев Лань. Сычжуй нахмурился и не стал отвечать Цзинъи. Он и сам в последнее время замечал странности, но они были не только в поведении его отца, но также в поведении Главы Лань. Он тоже чувствовал холод исходивший от этих двух людей, вот только в отличии от Цзинъи он сразу понял причину этого явления. Тьма. Он отчетливо чувствовал ее присутствие вчера и от отца и от дяди Сиченя. Он не понимал, зачем они прибегали к ее помощи. Внутри скреблось нехорошее присутствие. Конечно, ему бы не хотелось думать, что его дядя и отец способен на нечто страшное и плохое. Но заклинательское чутье кричало внутри него об опасности. Он разрывался между этим чувством и тем, что он всегда знал о этих двух людях. Глава целого Ордена и великий Ханьгуан-цзюнь, его отец, никогда бы не сделал ничего плохого. «Нужно выкинуть это из головы и отречься от этого чувства. Этому должно быть какое-то объяснения.Но я все равно должен быть более бдительным, как бы мне не хотелось не узнать правды. «Не должно судить, если не знаешь полной картины»» — Цзинъи, мы не должны…, — покачал головой Сычжуй после долгого молчания. — Да-да, знаю, но…, — он не стал продолжать. Дальнейший путь до своих мест они более не переговаривались. Каждый из них погрузился в свои мысли и отвлекался лишь для приветствия. Орден Цзинь сидел отдельно, остальные ордена сидели на отдалении за другими столами. В какой-то момент Цзинь Сюаньюй стал танцевать слишком развратный танец, и Сычжуй отвернулся в другую сторону, ярко пылая щеками. Цзинъи громко охнул и хотел было разрозиться возмущенной громкой речью, но Сычжуй уже смотревший в его сторону, а не в сторону Ордена Цзинь заткнул первого хрустящей ножкой курицы. Цзинъи даже с заткнутым ртом не оставил попытки сообщить товарищу о том, насколько большое бестыдство там происходит. Тем ни менее сам он не отворачивался от этой картины. Сычжуй умоляюще посмотрел на Цзинъи: — Перестань, Цзинъи. Не смотри на это. Краем глаза Сычжуй заметил, что отец встал и вышел из зала. Когда основная часть пиршества закончилась, а также соревнования лучников. Сычжуй, Цзинъи и Цзеу-цзюнь проследовали в сторону подготовленных для них покоев. Глава Лань остановился по средине коридора у развилки: — Лань Сычжуй, Лань Цзинъи, мне нужно отлучиться. Завтра мне будет нужна ваша помощь. Прибудь, пожалуйста, в час Обезьяны в это место, — Сичень протянул адепту сложенный листок бумаги, — там вы получите мои дальнейшие инструкции, — с этими словами он сворачивает направо. Сычжуй и Цзинъи кланяются, затем синхронно в непонимании переглядываются и пожимают плечами. Плюс один странный момент с братьями Лань в копилку. Обычно им сразу говорят, для чего нужен такой перелет. После того, как они переоделись в более повседневные одежды двое друзей отправились на поиски третьего - Цзинь Лина. — И где его носит? Юная госпожа стала настолько важной, что теперь ее нигде не отыщешь! — негодовал Цзинъи, под тихие смешки Сычжуя. Однако поговорить им все равно не дали. Почти сразу после того как они нашли Главу Цзинь, прибежал Цзинь Чжисюн, Сюаньюй, с абсолютно бледным лицом и срочно забрал Цзинь Лина. После чего такой же бледный Цзинь Лин ретировался. Лани вздохнули и решили прогуляться по садам Ланьлина. За поворотом стены сада Сычжуй услышал два знакомых голоса. Своего отца и Цзинь Сюаньюя. Было не слышно, о чем они говорят. Сычжуй аккуратно выглядывает и замечает, как его отец в подходит к Цзинь Чжисюну и это Сычжую совершенно не нравиться, как и не нравится выражение лиц Отца и этого Цзиня, а еще то что он вырывается. Он заподазривает не ладное, но оставляет свое мнение при себе, отвлекая от этой сцены Цзиньи. Подобное он уже не раз видел с этим Мо и каждый раз думал, что на этом не стоит заострять внимание как и лезть в чужой диалог, но с каждым разом его подозрения росли. И сейчас он отчетливо услышал, как Отец назвал бедного парнишку Вэй Усянем. Похоже его отец помешался на нем и сошел с ума.