***
Цзинь Лин смеясь вышел в коридор из съемной комнаты за девчушкой. И Цзян Чэн стоявший уже у окна и разговаривающий со своей спутницей потерял дар речи. — Негодник! — окликнул он племянника и шутливо спросил — А кто на стреме стоит, а? Цзинь Лин замолчал и обернулся. Девчушка тоже остановилась и развернулась, ее глаза округлились и она выдала: — Сестрица?! Цзян Чэн вгляделся сначала в девчушку, а потом в спутницу. «Ха. Похожи». Тоже самое сделал Цзинь Лин. — О, хохотушка, я думала ты дома, спишь уже! — мягко пожурила старшая.— Не рановато ли такой мадаме с адептами расхаживать? Цзинь Лин глазами похлопал и проверил наличие заколки на голове. Он предусмотрительно промолчал. Но смутился. Дядя все так же стоял облокотившись на перила возле окна и тихо посмеялся над ситуацией. — Да ладно тебе вредничать! — ответила девчушка, — Это — очень порядочный молодой человек! Цзян Чен не выдержал и прыснул со смеху, прикрылся рукавом, после указал на него рукой и произнес: — Это Глава Ордена Цзинь. Сестры захлопали глазами и переглянулись. Затем старшая спросила: — А вы тогда кто? Цзян Чэн вновь руководствуясь фразой: «Сгорел сарай — гори и хата!» — вытянул вперед руку с Цзыдянем и призвал кнут. Ведомый каким-то странным юношеским чувством он захотел повыпендриваться. Вместо адептов, о которых они думали это были заклинатели, и не просто, а два главы великих орденов. Один правда бывший, и считающийся мертвым, но он и не называл своего имени, просто призвал Цзыдянь. С таким же успехом по Цзыдяню его можно было назвать и Цзян Кеншуем. Старшая удивилась еще больше и даже отступила чуть-чуть. После легкого ступора они синхронно склонились, затем извинились кто как. Цзян Чэн и Цзинь Лин закатили глаза. — Вот этого мне точно не нужно, встаньте! — немного раздраженно сказал Цзян Чэн. Старшая посмотрела на него, разглядывая, будто бы не сидела с ним в одной комнате, попивая чай и ведя праздные беседы на гране приличия, и спросила: — Но как такое возможно? Вы ведь точно не глава Цзян, он носит фиолетовые одежды, как минимум, а не киноварь на лбу. — Может и не Глава Цзян— Цзян Чэн отозвал кнут — а может и Глава. Затем повернулся к ней корпусом, встал по всем правилам, заложив правую руку за спину и спросил, — А ты как думаешь, кто я такой? Девушка покосилась на меч и в нем не получила ответа. Нахмурилась и сказала: — Я в живую никого не видела из глав орденов, а из описаний по слухам вы ни на кого не подходите из тех, кто носил Цзыдянь. — Похвально, что ты знаешь, что это такое, — он кивнул на свое кольцо— И сколько же людей носило его, что так сложно определить? — Трое мужчин. И двое из них в этом помещении. Но… неужели вы — Цзян Кеншуй? Цзян Чэн с глазами полного веселья посмотрел на племянника, затем вернулся к собеседнице: — А что третьего вы не рассматривали, что ли? — Нет во-первых он давно умер, а во-вторых, если верить слухам он бы скорее разнес пол дома, назови его случайно адептом и не прояви к нему должного уважения. Цзян Чэн опять со смешком посмотрел на племянника, затем на девушку уже серьезно: — Ну что ж, я думаю пара разнести эту чайную к хренам, — спокойно и серьезно озвучил он, и нарочно сильно схмурился так, чтобы была складка меж бровей. Девушка захлопала глазами. Не выдержал Цзинь Лин: — Дядя,ты бы лучше прическу переделал! — Не помогло бы! — посмеялся Цзян Чен — да и волосы гораздо длиньше, не выйдет. Тут поможет только Суйбянь. Вот бы запечатался Саньду. — А вдруг, да? — юноша кинул Суйбянь дяде. — Проверь, конечно, однако такое не случается так часто. Это у нас только Вэй Усянь все может и ему везде везет. Хотя нет. В любви ему жестоко не свезло, — он достал Саньду и кинул его племяннику. — Еще открывается, дядя. Цзян Чэн рассмотрел Суйбянь, и немного вытащил его из ножен: — И почему только мой отец с Усянем выбрали мечу такое имя? — он провел пальцем по железу меча, после чего растер три пальца, проверяя наличия масла на лезвие,— Он за ним совсем не ухаживает! — Дядя, я же говорю, теперь только ты его можешь извлечь, оставил бы ты его себе. Или давай сдадим в Пристань, Кеншую. — Какая разница, где за ним не будут ухаживать? Посмотрел на название меча и цокнул, — Зачем Цзинь Чжисюн отдал его тебе? — Наверное думал, я положу его в сокровищницу, — он кинул Саньду владельцу. Чэн едва нахмурился, затем вернул внимание к девушке, сейчас он стоял с двумя мечами в одной руке, а третий висел на поясе. Девушка боялась пискнуть лишний раз. Значит уверовала, кто он. Он сложил печать и два меча оказались в мешочке цянькунь. Затем подошел к девушке ближе. У него не было задачи напугать ее своим именем, он уже был другим, более спокойным менее ответственным, не глава ордена, а одним словом — человек. Он наконец-то человек, который может спокойно вдохнуть без головной боли. Раньше он всегда твердил себе, что он Глава в первую очередь, а человек в последнюю и не раз с этой мыслью превозмогал себя. — Успокойся, я уже не тот, кем был раньше. Раньше я бы действительно уже три раза переехал эту чайную, а потом переехал бы своих адептов за то, что уши развесили и застыли. Как ты видишь ни ордена не адептов у меня уже нет. И не будет слава небесам! — указал и посмотрел он на верх. А затем подошел к ней еще ближе взял под локоть и спросил: — Ты только что сидела рядом со мной и не смущалась даже поприставать ко мне, а теперь боишься меня. Тебе не кажется, что такое излишне хорошее отношение к девушке не совпадает с описанием характеристик Цзян Ваньиня? Девушка покраснела и прикрылась веером, который только сейчас откуда то достала. Цзян Чэн отодвинул веер от ее лица и сложил его двумя руками. — Ты мне так Хуайсана напоминаешь. Он тоже вечно сидел в облачных глубинах и обмахивался им, чуть нервничать начинал. — Простите, господин Цзян. — О, Небо! Да что мне это! — он повернулся к Цзинь Лину и показал в сторону Старшей сестры, — Видал, что репутация для человека делает? Я передумал на всю оставшуюся жизнь говорить кому-либо, кто я такой. — Дядя, это было ожидаемо. Ты мог в свое время прийти на совет к верховному заклинателю и разнести словесно каждого на собрании, если тебя вывести из себя. Я бы не удивлялся такому отношению. — Ай, да идите вы все! — выдал он обреченно и грустно и вместе с этим махнул рукой в сторону девушки и зашагал прочь. — Дядя! — попытался словесно его остановить, когда понял, что тот серьезно спускается вниз, — Дядя! — в догонку бросил он, развернулся к старшей и сказал— он расстроился, зря вы так! — и повернул тоже вниз. Девушка еще раз похлопала глазами и посмотрела на младшую: — Я сейчас правильно поняла, что на меня обиделся сам Цзян Ваньинь? Сестра закивала. — А я, кажется, слишком много позволяла себе с главой Цзинь… — Я догоню его! — Не успеешь… — Да я хотя бы попробую, я ведь не хотела! Это был шок! Девушки спустились вниз и обнаружили двух знаменитых людей сидящих за столом и подошли к ним. — Что? Ноги лишние появились?— злобно фыркнул в старой манере Цзян Чэн и глянул на девушек. — Ну вы же на самом деле не оторвете нам их!— поискали глазами еще два стула они. — Откуда такая уверенность? Ты бессмертная что ли?— в той же манере говорил Цзян Чэн, разве что говорил не громко. Он мог бы гаркнуть, переорав всю музыку, чтобы каждый в этой чайной узнал его, и шисюн обеспокоено бы прибежал с другого конца города. Цзинь Лин встал и принес один стул и поставил рядом с собой. Цзян Чен же смотрел в свою пиалу с чаем. Девушка наклонилась к его уху и прошептала: — Прости меня, но я и в правду до сих пор в шоке. Цзян Чен отвернулся от нее вправо. Младшая села рядом с Цзинь Лином. — Вот поэтому я и не женился, Цзинь Лин… Когда все вокруг считают тебя иродом бесполезно что-то говорить. Дайте еще припомним мне, что я всех темных заклинателей мучал и пытал в темницах Пристани Лотоса. Цзинь Лин красноречиво посмотрела в глаза старшей, мол, ты обидела тебе и расхлебывать, никто тебе не помощник. — Тогда расскажи, как на самом деле было — Какая разница, как было? — развернулся он обратно к ней, — Ты же видишь, что уже ничего нету. Девушка ни нашла ничего лучше, чем погладить его по плечу. Раз он обижается, значит, намерений сломать ей что-то у него точно не было. А вечер с ним был и правда, приятным. Скорее всего, он и обиделся на то, что так старался сделать ухаживать за ней, а его потом за «ирода» приняли, как он выразился. Цзинь Лин вздохнул и сходил за вторым стулом. Мало по малу за разговорами и от постоянной ласки девушки Цзян Чэн отмерзал и понемногу начинал улыбаться опять. Нет, он не обиделся, просто если девушка была такого о нем мнения, то зачем ему вообще с ней разговаривать? Цзян Чэн ровно также ничего не чувствовал к этой девушке. Она не была ему нужна. Правда была в том, что ее сестра вроде как понравилась его племяннику? Только это останавливало его от того, чтобы грубо оттолкнуть девушку в сторону. Если он не умеет любить, может быть кто-то захочет любить его? Какая-нибудь красивая, милая девушка с способностями зхаклинателя могла бы стать потом женой и родить ему сына или дочь, может быть, тогда Цзян Чэн почувствует что-то к женщине, с которой он рядом живет. Может быть, небожители его прокляли и теперь он не может любить? Конечно, он не считал, что эта девушка будет именно та, с которой он хочет провести свою жизнь.***
Вернулись обратно к постоялому двору они под самое утро, через час уже петухи начали бы орать, когда глаза стали слипаться. Сначала Цзян Чэн хотел бухнуться в кровать к Усяню, но увидев, что тот распластался по диагонали и развалил еще и конечности. Развернулся и вышел, чтоб не будить его. Меньше всего ему хотелось бы сейчас объясняться. Он пошел в соседнюю комнату к Цзинь Лину, оставив записку о своем нахождении Вэй Ину. Цзинь Лин тоже не стал в такой час ночи возвращаться обратно в Башню Кои, справедливо опасаясь не подняться по этой лестнице и скатиться кубарем вниз от усталости. Под немой вопрос Цзинь Лина, когда пришел Цзян Чэн, последний ответил, что: — Усянь оккупировал кровать целиком. Снял всю одежду кучей кроме нижней, повесил этой же кучей на крючок и завалился на край кровати. Часов в 9 влетел в комнату обеспокоенный Усянь, явно не нащупавший его под боком и застал умиротворённую картину обнимающихся дяди и племянника под одеялом. Спать им хотелось сильно, однако под шутки Усяня проснулись и смутились друг друга, расцепились и повернулись на другой бок. Усянь же еле переборол желание лечь между ними. Сегодня расследовать дело могли только Усянь и Лани. Когда они нашли пару зацепок Усянь вернулся к обеду и застал карантину в точности схожую с утренней. Они опять спали и обнимали друг друга. Он подошел к кровати, понаблюдал немного за их спокойными лицами без привычной нахмуренности Цзинь Лина и прямыми бровями Цзян Чэна. Он уже давно заметил, что Цзян Чэн перестал так сильно хмурится в новой жизни. Во второй раз он всё-таки не удержался, разделся до нижних одежд, поднырнул в одеяло снизу и дополз доверху, немного расталкивая спящих. Цзян Чэн пробубнил что-то недовольное, обнимая Усяня, а Цзинь Лин недовольно промычал и отвернулся. У Вэй Усяня настроение сразу моментально взлетело вверх, и он, блаженно улыбаясь, обнял Цзян Чэна в ответ и уснул. Цзинь Лин проснулся через два часа и выразил свое возмущение по воду того, что его зажали: — Да что же это такое? Тебе места мало подвинься! И оттолкнул Усяня немного назад. С боку послышался грохот и ругань и Цзинь Лин понял, что сделал это зря и резко обернулся. Дядя Цзян вставал с пола, держась за голову, которой явно ударился о тумбу, а рядом с ним самим лежал Вэй Усянь. — Ты-то чего тут забыл? У меня тут что, в моей кровати, медом намазано? — Тц! Вэй Усянь! — Цзян Чэн поднял подушку с пола и со всей силой замахнулся на спящего, — Какого хрена ты меня спихнул?! Мало того, что ты залез в чужую кровать без спроса, так ты тут еще и свои порядки устраиваешь! У меня по твоей милости теперь шишка будет! — ударил подушкой еще раз он. Цзинь Лин замолк переваривая все действия по пробуждению, понял, что скинул дядю именно он, и Вэй Усянь сейчас явно получает незаслуженные тумаки и размышлял, стоит ли ему вообще вмешиваться. А потом рассудив, что ему все равно меньше достанется озвучил: — Нет, дядя спихнул всех я. Я просто не ожидал, что тут третий человек лежит. Меня зажали и я решил подвинутся, кровать-то для двоих просторная должна была быть…. И следующий удар подушкой получил уже Цзинь Лин. А Вэй Усянь все это время просто хлопал глазами ничего не понимая. Осознал, что произошло только после объяснений Цзинь Лина. Зевнул и опять удобно устроился на подушке. Цзян Чэн цокнул и подвинул этих двоих к стенке, чтобы лечь и не свалиться еще раз. — Еще раз кто-то из вас меня скинет, то я самолично ему обеспечу парочку таких же шишек! И вообще почему я с краю?! — Вы так мило спали в обнимку, я просто не удержался залезть между вами, — сонно улыбнулся Усянь. — Здорово! А теперь ты будешь спать с краю. Двигайся! — Ну-у-у-у, А-Чэ-э-эн, я ведь тут нагрел. — Я там тоже, двигайся! А не то еще больше остынет! — Гр-р-р… Ла-а-а-а-дно-о-о! Цзян Чэн перелез через него и устроился на левом боку. Усянь тут же прижался по-ближе и обнял его за спину. Цзян Чэн вздохнул и начал засыпать. Цзинь Лин же подумал встать и пройтись. Он полежал какое-то время, затем встал и пошел в соседние покои сделать утренние процедуры. Из своих покоев в Ланьлине он конечно так бы просто не ушел, но тут, в съёмных комнатах, разницы особой не было. «Пускай спят» — рассудил Цзинь Лин. Дальше он вышел на улицу встретив Ланей и узнал новые подробности расследования, которые нашел Вэй Усянь и свежие наблюдения Сычжуя. В принципе они очень удачно отдохнули и расследование на месте не стояло. Хорошо, когда твои друзья не сбивают график и на них можно положиться.***
Цзян Чэн же, почувствовав уход Цзинь Лина, разлегся по свободнеее и перевернулся на правый бок лицом к Усяню. — Усянь, мне кажется, я все-таки не смогу тебе дать то, что ты хочешь от меня. — Но ты же ведь вчера вроде… — Я бы так не сказал, Вэй Усянь… вчера я ничего не сделал особо. Я лишь поработал чуть руками и тебе крышу снесло. А вот мне после этого жутко стало, и я на улицу пошел … — Точно… ты же вчера даже ни разу не кончил, я просто… просто я … ты прав мне снесло крышу… прости. — Вэй Ин… не изменяйся передо мной, — он тяжело вздохнул, — Вчера я не смог после всего уснуть и…