***
Первым очнулся Вэй Ин. Он резко вдохнул воздух и поднялся, осознав, как именно он отключился: вися в воздухе на мече вместе с бессознательным Шиди. Он резко огляделся, понимая, что не знает, где его А-Чэн сейчас, и увидел на расстоянии 30 сантиметров от его ног вторую кровать. Усянь тут же подорвался проверить, кто это лежит, ведь из-за печной трубы, рядом с изголовьем второй кровати, не было видно головы. Эта была чертовски узкая комната, в которую уместилась только ящик слева от входа, за ним кровать Усяня, маленькое окно по середине 30 сантиметрового по ширине прохода, рядом с Усянем была печная труба, к которой было приставлено изголовье кровати Чэна. Он ужаснулся, что его Шиди все еще без сознания. А еще он увидел медицинскую иглу в его шее и приподнял одеяло за ближайший край, чтобы посмотреть, как там его ноги. От неожиданности увиденного, он ужаснулся и охнул, отступая на шаг вместе с одеялом. Чжи Чен был весь перебинтованный, с какими-то железными конструкциями на ногах, но самое главное, что он был полностью голый. Усянь сориентировался и хитро улыбнулся, приподнимая одеяло, для того чтобы бесстыдно рассмотреть его. В тот же момент от холода очнулся Цзян Чэн, с полным недоумением смотря на Цзинь Сюаньюя: — И что ты по-твоему делаешь? — А? Я рассматриваю эти железяки, смотри, — он указал пальцем на ноги. — Сюаньюй, прикройся. Ты… у тебя… кхем, — не смотря на все то, что было между ними, он все равно стеснялся. Для Цзян Чэна то, что он трахался с Усянем было страшным сном, закончившимся отвратительным познанием своего воскрешения. И сон этот Цзян Чэн пытался намеренно забыть Только сейчас Усянь осознал, что он сам тоже голый, и что самое ужасное, у него на всю эту картину встал. Он порозовел и прикрыл заботливо Чэна обратно, как ни в чем не бывало сел на кровать и прикрылся одеялом. — Прости, я только проснулся. Посмотри, на те железки, А-Шен, — Усянь тоже не стал рисковать из общей конспирацией, называя его А-Чэном. Хотя это было бы справедливо по его новому первому имени. — Не могу, я не могу пошевелиться или что-то почувствовать. — А, так это наверное из-за иглы! - он потянулся рукой, чтобы вытащить ее. — Не трогай! Не думаю, что она во мне просто так. Ты помнишь в каком состоянии я отключился? — в прошлом, Цзян Чэну уже приходилось иметь дело с такими железяками и смотреть на адептов, лежащих под иглами, после особо неудачной охоты, через пару лет после смерти Усяня. — Ладно… тебе дать что-нибудь? — Пока не надо, лучше почеши мне нос. И найди, чем прикрыться. — Тут совсем нету мебели, как думаешь, где мы? Похоже, на какую-то избу бедняка, если судить по этому дешевому хлопку, хотя бинты довольно качественные. Где же деревенские могли найти нам врача? Усянь сел пока болтал на край кровати Чэна, возле подушки и прикрыл свое естество краем его одеяла. — Ну, супер, своим прикрыться не мог? Может ты еще на мою подушку грязной жопой сядешь? — у Цзян Чэна не было желания сейчас спорить, не было желания вновь вести себя отстраненно и злобно со сводным братом. Все его силы ушли на его раны и моральные и физические. Цзян Чэн уже и так устал от этого дерьма, он просто хотел обычной, спокойной жизни. У него даже проскользнула мысль, что не следовало в самом деле становиться заклинателем Ланьлина. Сидел бы себе в деревне и сидел, тихонько зарабатывая себе на жизнь. Но нет, он как всегда решил взять на себя ответственность и вновь окунуться в самую гущу событий. Как всегда с Вэй Усянем, и как всегда приглядывая за племянником. «Наверное это не лечится…» — Оооо, я вижу ты в порядке, давай по тише, я не хочу, чтобы к нам все сейчас ворвались, осознав, что мы проснулись. Не вредничай, я хочу собрать твои волосы. У тебя, кстати, все лицо припухло от синяков. — У тебя у самого один глаз не видит, а еще я слышал, как ты хромаешь, — он блаженно прикрыл глаза, пока Усянь аккуратно доставал из-под него его пыльные волосы, и начал распутывать их руками, — вообще-то лекарь, который нас лечил весьма опытный. Я примерно представляю, о каких железках идет речь. Ты не понимаешь, что это значит, да? — Усянь отрицательно промычал, — Это значит, что он смог собрать раздробленные кости, к тому же не так много лекарей умеют собирать кости и пользоваться иглами. Ты говоришь, что бинты хорошие…. Странствующие лекари покупают бинты не такого хорошего качества. Сначала я предположил, что деревенским повезло встретить лекаря неподалёку, а заплатить за лечение должны будем мы, так как наше одеяние говорило бы, что мы платежеспособны. Но потом я сопоставил все факты и на ум пришла лишь горстка лекарей, и все они находятся в кланах. Нас кто-то спас, что последнее ты помнишь? — Я помню, как отключаюсь от потери сил, и глотка свежего воздуха, находясь в небе, на мече, и смотря вниз, на то, как рушиться этот лабиринт. Надо сказать, я бы даже восхитился этим зрелищем, не будь вокруг так ярко. — Ты отключился прямо в полете? — Угу, — виновато промычал Усянь. — Пиздец какой-то… тогда у меня вопрос, почему мы еще живы? Если ты падал с меча, пока все рушилось, то как минимум это была высота деревьев, что уже больно, а если добавить еще то, что нас должно было там же засыпать и похоронить, то я вообще ничего не понимаю. Но на ум мне приходит сейчас только Клан Лань. — А почему не Цзинь? — А с чего бы Цзинь Лину нас искать без сигнала о помощи? — Может он подумал, что нас долго нет? — Серьезно? Он послал двоих сильных заклинателей на решение проблемы. Скажи мне объективно, с чем не можем справиться мы вдвоем? — С падающей на нас крышей, очевидно. Люшен закатил глаза и цокнул: — Ты не мыслишь, как человек, ответственный за целый орден. — Да, я же пошутил. — Это не отменяет того факта, что я сказал. — Кстати, твоего меча нету, только ножны. — Что? — он испуганно посмотрел на Цзиня, — Ты вынимал мой меч? — спросил он, прекрасно понимая, что заклинательский меч сам никогда не выпадет из ножен. А чтобы вытащить его меч, нужно что бы владелец доверял этому человеку, а так же нужно, чтобы обладал достаточным уровнем развития духовных сил. Цзинь Лин постарался на славу, выискивая такие хорошие и сильные мечи. — Я не уверен, ведь когда ты потерял сознание, я уже плохо соображал, пытаясь выйти из этого лабиринта, просто искав выход на верх. Когда потолок рухнул, я вытащил первый попавшийся меч, чтобы вылететь от-туда. Может быть… - он тяжело сглотнул не закончив фразу, видя гневный взгляд в ответ. — Ну надо же! Ты похоронил мой меч! — Тшшшш… — Тц, врезать бы тебе. Усянь решил промолчать, прекрасно осознавая, что скажи он сейчас еще что-то, и его брат взорвется от злости. Он продолжил аккуратно выпутывать из его длиннющих волос заколки и колтуны. Ему было плевать на свои волосы. Да, и вряд ли бы что-то произошло с пучком волос на манер Сюаньюя. Ему вдруг стало кое-что очень интересно и он наклонился по ближе к уху уже вновь расслабившегося и млеющего Чжи Чэна. И прошептал: — Скажи, А-Чэн, а под конец твоей первой жизни, какой длинны у тебя отрасли волосы? Нет ни одного сохранившегося рисунка твоих распущенных волос. — Они были по поясницу. — Ммм, короче, чем сейчас. — Кх, ну еще бы, ты же сам мне сказал их не стричь, что ради такого ты готов даже сам их расчесывать. Я что — дурак? Это же предложение облегчить мне жизнь и стать моей служанкой для волос, вот и мучайся теперь, — с довольным лицом произнес Чэн. «Ох, А-Чэн если бы ты знал, как я не мучаюсь, гладя твои волосы» — он тут же понял, почему у него кружится так сильно голова. Их сознание, они забыли его закрыть, проваливаясь в небытие. Он усмехнулся и закончив с простой косичкой, которую заплел Чену на макушке, повязал ему его желтую ленту в начале и в конце, и зафиксировал заколкой этот высокий хвост, положив косу рядом с подушкой. Он стряхнул камни с песком, которые вычесал из волос, с подушки и осмотрел свое творение. Это был высокий хвост, который был заплетен в косу, чтобы ему было удобно лежать. Оставшиеся заколки он положил на ящик у своих ног. Затем он, не зная куда девать нахлынувшую на него нежность после этого занятия, скользнул рукой под одеяло Шиди и нащупав руку, соприкоснулся кистями рук, как тогда. Чэн опять широко раскрыл глаза, вновь ощущая чужие эмоции и душу. Рук он не чувствовал, а голову наклонить, чтобы увидеть этого он тоже не мог. Он ощутил затапливающую нежность и внимательно посмотрел на Усяня, который наклонился так, чтобы его было видно. Усянь засмотрелся на него и пропустил тот момент, когда его мысли перешли далеко за пределы братских. К счастью, Чэн уже не понимал где, чьи чувства. Он решил, что это чувствует он сам, под ощущениями чужой души. Он думал, что это настолько приятно касаться ее, что возникают такие чувства. Хорошо, что А-Чэн не мог наклонить голову и не чувствовал ниже шеи ничего кроме ребер и лёгких, а то он бы не допустил такого хорошего стояка. На самом же деле у него встал на желания и чувства Усяня. И Усянь все понял правильно, ему очень захотелось сейчас притереться к Чену так, что бы он подрочил им двоим. Но из-за этой иглы, его Шиди ничего не почувствует. Хотя… Усянь аккуратно забрался к нему под бок и залез под одеяло у стены, прижимаясь к нему пахом, так, что бы Чен больше не видел его стояка. Затем он уложил на него голову под возмущение Шиди. — А ну вылезь обратно, что о нас люди подумают, мы же оба голые! Ты с ума сошел. — Ага, вредина, сошел. А что они подумают, если тебя даже двигать нельзя? Уж точно не о сексе, А-Чэн. — Ты! — Я? — Усянь слегка привстал, чтобы закрыть Чэну весь обзор, оказываясь непозволительно близко. Цзян Чэн резко вспыхнул. Знал бы он, что Усянь на самом деле хочет сделать. Негодяй хихикнул и накрыл Чэна одеялом по глаза, ложась обратно, головой ему на грудь и ощупывая кожу возле выпирающей тазовой кости. У Чэна возникло не хорошее предчувствие, и он не уверено позвал: — У-у-у-ус-я-я-я-янь? — напряженно спросил Цзян Чэн Вэй Ин убрал с его головы одеяло и похлопал глазами, затем опять лег на него, продолжая тихонечко ощупывать его с боку. Чжи Чэн повелся и расслабленно выдохнул, не видя открытой угрозы. Хотя он мог поклясться, что тот прижался к нему всем телом, кроме ног. Он не знал, как на это реагировать. Будь ему 15, он бы с криками и пинками выгнал бы его в свою комнату. Но даже если Усянь сто раз проказник, ложится в одну кровать с голым мужчиной в чужом доме… не стоило им этого делать с сознанием, это ведь не шутки, не зря знания об этой технике хранятся в закрытых секциях библиотек, но сейчас, он не мог пошевелиться, чтобы закрыть его. Цзян Чэна начало клонить в сон и он провалился туда окончательно. Усянь, услышав, как тот сопит, осторожно потянулся к его паху, чтобы пощупать. Член уже опал, не не уменьшился в размерах. Он был мягким и очень приятным по форме. Он медленно провел по всей длине и погладил головку, прежде, чем член полностью опал. Усянь грустно вздохнул и вернулся на свою кровать, дабы никто в самом деле не застал этой непотребной картины. Ему бы сейчас спустить напряжение, но нигде не было никаких тряпок, а быть перепачканным в сперме после он не хотел. По этому он лег задумавшись о том, где же их вещи и где же меч Чэна. Через палочку благовоний к ним зашел лекарь. И он шепотом поинтересовался, где их вещи и меч. Лекарь, увидев, что он в сознании поклонился, отставив две пиалы на сундук, на его лбу красовалась лента из белых облаков. Он сообщил о повреждениях и принятых мерах, а обо всем остальном попросил поинтересоваться у Главы Лань, которого он позовет после. Лекарь подошел к нему с пиалой и Усяня чуть не вырвало от запаха. Он прижал кулак к губам. — Господин, Цзинь, вы либо сами сейчас это выпьете, либо я вас обездвижу и волью насильно. Усянь выпил все, заев предложенной конфетой. — Чжи Люшен тоже очнулся, просто он спит. — Это хорошая новость. Значит, он тоже сможет выпить сам. Это вы ему волосы заплели? Усянь кивнул, а лекарь разбудил Люшена. Он поморщился и тоже сдержал рвотный позыв, заедая конфетой. Затем лекарь чуть приподнял одеяло у бедер и воткнул в него короткую иглу, а ту, что была у шеи вытащил. Только теперь Чэн осознал насколько его телу досталось, а ведь ног он все еще не чувствовал. Он поморщился. — Постарайтесь не тревожить ноги, чтобы кости правильно срослись. Цзян Чэн размял кисти и голову. Ощупав прическу, он покосился на Мо Чжисюна. Когда лекарь вышел, Чен произнес. — Так и думал, личный лекарь, главной ветви клана Лань, а значит здесь Цзэу-цзюнь. Усянь кивнул. — Ты мне косичку заплел, серьезно? Второй кивок. Через пару мгновений заходит Цзэу-цзюнь и потрясенно замирает, уставившись на Цзян Чэна. Чэн тяжело сглатывает. Он помнит, про то, что ему рассказывал племянник. Про то, что братья Лань — обрезанные рукова. И этот голодный до мужской красоты взгляд ему очень сильно не нравится. А еще он прям затылком почувствовал, как Усянь злится. — … Ваньинь… — еле слышно выдохнул Сичень. Но они оба услышали это. И в их головах резко пронеслась фраза «Чего?!». — Эмм, очень приятно с вами познакомиться, Глава Лань, мое имя Чжи Люшен, в быту Чжи Чэн. Глава Лань и бровью не повел, он еще раз так же потрясённо произнес: — А-Чэн… Вэй Ин нахмурился и сказал: — Вы не имеете право его так называть. — Простите, господин Вэй. А вот это был уже удар под дых, значит тогда Лань Ванцзы не поверил ему. А значит, и сейчас ему нет смысла препираться, но… как он вычислил Цзян Чэна? Он поднял бровь и спросил: — Очень интересно, почему вы с братом так решили? — Почему? Для меня это очевидно. Без разницы, как он выглядит, я вижу, что это — Цзян Ваньинь, — он сел возле ног Чэна, — Да, я не спорю, что не узнал его, когда он был без сознания, но сейчас я отчетливо вижу его взгляд и понимаю, что это именно ОН. «Не нравится мне все это дерьмо» — подумал Чэн «Твою мать, я понимаю о чем он говорит… Взгляд у него, правда, особенный. Да, Сичень же такой же, как его брат — одержим определенным человеком! Два вонючих Нефрита. Я тебе не отдам А-Чэна на такое растерзание, зараза, я помню как у Ванцзы все зудело лишь бы насадить меня на свой кол. Чудо, что он меня не отымел без моего согласия» — Тоже самое касается моего брата. Конечно, у Вас отлично получается играть Вашу роль, Господин Вэй, и я не в силах это отличить. Но Ванцзы совершенно четко выразился, что никакого Сюаньюя нету. — А вот тут Вы не правы, Глава Лань, я и есть Цзинь Сюаньюй. — Что ж, если это имя Вам нравится больше… — Я бы хотел спросить, где наши вещи и где меч Чжи Люшена? Цзэу-цзюнь поморщился: — Вам двоим не идут ваши новые имена. «Да, конечно, в тебе говорит хренов собственник! Хочешь, чтобы он был твоим, под привычным тебе именем. Как же!» — мысленно возмущался Усянь. Цзэу-цзюнь положил два их мешочка цянькунь на сундук. — Я поймал Вас, двоих, при падении. И меч я схватить не успел, он упал вниз и сразу был погребен камнями. Чтобы его достать, нужно, чтобы хозяин меча призвал его, когда будет рядом с ним. Мне не удалось его найти. Скажите, Господин Вэй, почему вы скрываете свой меч? Неужели это Суйбянь? Вместо слов Усянь взял свой меч за ножны как раз там, где написано имя, и нарисовал заклинание, являя истинный облик желтого меча. Цзэу-цзюнь удивился: — А зачем же тогда скрывать? Усянь прищурился и развернул меч так, чтобы только Глава Лань увидел имя. «Это заставит тебя попридержать свои грязные руки в сторону А-Чэна». Затем скрыл его опять. Глава Лань еще больше удивился. А потом хищно прищурился, мысленно объявляя Усяню войну. Люшен все это время молчал, а когда Усянь сделал такое выражение лица, будто прямо сейчас убьет Главу Ордена, он покрылся холодком, однако Глава Лань ответил не менее зловещим взглядом, чего Чэн никогда не видел у доброго Лань Сиченя. Он ужаснулся этой сцены и покрылся холодным потом. Он нутром почувствовал, что это не просто так. А еще он первый раз увидел меч Усяня. И теперь ему было необходимо узнать, что же написано, на его ножнах, способное вызвать такую реакцию у улыбчивого Сиченя. Он прокашлялся, и «две гиены убрали свой оскал», возвращая добрые лица. От этого стало еще дурнее. Его мысленное сравнение попадало прямиком в яблочко. Лань Сичень откланялся и вышел. — Вэй Усянь, что это за чертовщина только что была? — Кажется, Глава Лань на тебя запал… У Цзян Чэна земля из под ног начала уходить из-за озвученного подтверждения. — Твою мать. Ну и взгляд у него был, как у животного. — Ванцзы точно так же на меня смотрит. Чудо, что он не насадил меня на свой здоровенный кол, когда я учавствовал в расследовании. Наверное, если бы Глава Цзян не маячил у него постоянно перед носом, он бы порвал меня на пополам, вытрахивая все органы своим неестественно огроменным елдаком, а потом… - он не закончил, так как в него прилетела подушка скривившегося Чэна. — Замолчи, противно! Усянь мечтательно улыбнулся, ему нравилось, когда Чэн вот так вот морщится и хмурится, он так давно этого не видел. Теперь А-Чэн почти не хмурится. Он потянулся за их мешочками цянькунь, придерживая одеяло, чтобы не оголиться. Второй он бросил Чену. Он достал из него свежий комплект одежд и гребень, с более дорогой заколкой. Это была очень не обычная заколка, она закрывала целиком весь пучок золотистым металлом с небольшой юбочкой возле корней волос. К сожалению, он взял только ханьфу с длинными расписными рукавами и дорогие украшения на случай внезапного торжественного мероприятия, что совсем не подходило этому случаю. После того, как он переоделся в свои желтые с черно-красными вставками одеяния. Он поднял простыню и потряс её . Послышался звук падающих камешков и песка. — Пффф….ффуу! — констатировал Чэн, надев верхние желтые одеяния в виде платья, прикрывшись таким образом. он сел на кровати и продолжил: — Как же я хочу в Ланьлин и в бадью. — Угу, только вот тебе теперь нельзя в горячую воду целый месяц. Цзян Чэн вздохнул. А Усянь прихромал к нему, садясь рядышком. Он немного подумал, и повесил ханьфу и верхние одеяния на крючок рядом и разулся, залезая как Чэн на кровать с ногами, отодвигаясь ближе к стене. — Ты опять? Ты же понимаешь, что это из-за того, что наши сознания соединялись тогда? — он потянулся заркыть свое сознание, но Усянь перехватил его руки.Лабиринт часть 2
19 июля 2022 г. в 17:45
Цзинь Лин сидел в своем кабинете, размеренно попивая чай и устало читая очередное прошение. Он размял голову и потер переносицу двумя пальцами. Его дяди должны будут уже скоро вернуться с отчетом об аномальной активности мертвецов, древних мифический существ, а также древней подземной постройке на границе с Гусу Лань. Раз они до сих пор не запросили помощи, значит дело оказалось легким.
Его мысли отвлекла влетевшая в дверной проем ярко-бирюзовая бабочка-вестник. Он сразу напрягся и нахмурился. Появилось не хорошее предчувствие. Такая бабочка могла быть только у одного человека. Цвет Ци Главы Ордена Лань — ярко-бирюзовый. И если он прислал вестника, заместо официального письма… «Только бы это не было связано с тем, о чем я только что думал, прошу!»
Бабочка села ему на руку. Голос Цзэу-цзюня обращался, к самому старшему чину, оставшемуся в Ланьлине. В сообщении говорилось о том, что в ходе расследования были обнаружены двое молодых людей из ордена Цзинь, один из которых предположительно наследник ордена с киноварной точкой и со скрытым мечом. Меч второго упал под завалы, но Глава Лань успел заметить фиолетовую гравировку, — сердце Цзинь Лина упало в пятки при описании меча, он, дослушивая, сидящую на руке бабочку, схватил Саньду и Суйбянь с подставки у окна, запечатывая их в цянькунь, почти что побежал в оружейную, собираться в дорогу, попутно отдавая поручения на немедленный сбор группы высоко-ранговых заклинателей. Адепты немедленно кивали и убегали выполнять распоряжения, видя взвинченное состояния Главы Цзинь, спешащего в оружейную с ярко-бирюзовой бабочкой-вестницей Главы Лань на руке.
В этот момент он дослушивал сообщение до конца. Речь шла об обвалившемся огромном, древнем подземном сооружении, находящемся на территории Ордена Цзинь. Рядом с ним располагалась деревня, которая уже принадлежала ордену Гусулань. В котором Глава Лань выяснял причины такого же аномального поведения мертвецов и прочей нечисти. Мертвецы постоянно появлялись из неоткуда и начинали ходить большими кругами, не обращая внимание ни на что.
В конце описывалось текущее состояние больных. Если его дяди валялись без сознания, то он не представлял, что вообще способно ему помочь справиться с этой проблемой. Тут не отделаешься даже высоко-ранговыми заклинателями, но у него была надежда на Цзэу-Цзюня, который мог бы задействовать своего брата.
Братья Лань по объективному мнению Цзинь Лина — сейчас являются третьим и четвертым по силе заклинателями, после его воскрешенных дядь. Вэй Усянь в принципе всю первую жизнь считался сильным заклинателем, а проблемы с его пересаженным ядром в новой жизни подстегнули его к невиданному для него усердию. Цзян Чэн же обрел свою необычную силу с подачи Вэй Ина, которая оставляла последнего далеко позади, и был до сих пор зол на своего сводного брата за это.
Через пол палочки благовоний все было готово и заклинатели выстроились в колонну на площади для взлетов. Цзинь Лин все перепроверил, отправил бабочку-вестницу лимонного цвета, с информацией о пострадавших и о своем прибытии, и, возглавляя колонну, взлетел.
По дороге они не останавливались на ночлег и продолжали лететь даже ночью, придерживаясь весьма быстрого темпа. Но ведь и за Цзинь Лином следовали не слабые адепты.
Хотя, некоторые старшие заклинатели с осторожностью или же с недоверием относились к новому Главе Ордена, который был их младше почти в два раза.